Спаситель

Разбитую любовь не склеить никогда?

Часто бывает, что в жизни происходит то, чего совсем не ожидаешь. И от этого так тепло на душе становится. Ведь приятно, когда-то, чего ты ждешь, само к тебе приходит. Святослав, честно говоря, не ожидал, что когда-нибудь НИКИТА САМ К НЕМУ ПРИДЕТ. Только вопрос, для чего? Парень чуть больше приоткрыл дверь, отходя в сторону и пропуская шатена в квартиру. Не хотелось морозить его на пороге, ведь март на улице, а в этом году он холодный. От Киоссе веяло приятным холодом, щеки его были розовые от мороза. Он находился в паре сантиметров от Степанова, когда топал ногами на коврике перед дверью, чтобы не нести снег в дом. К голубоглазому резко пришло романтическое настроение. Кажется, оно всегда приходило к нему, когда рядом был Никита. Хотелось быть тем, кем с другими никогда не был. В данный момент блондин боролся со своим сильным желанием пройтись ребром ладони по волосам и щеке Киоссе, сжать руками стройные бёдра, прижать своей грудной клеткой парня к стене, чтобы на его шее оставлять багровые пятна… Живая картинка предстала перед глазами, будто наяву. Видение было настолько реально, что Свят даже не заметил, что кареглазый сейчас стоит, заламывает пальцы рук, изредка поглядывая исподлобья на него. — О чем ты пришел поговорить? — мягко улыбнулся светловолосый, складывая руки на груди. Видение прошло, но он до сих пор прокручивал его в голове, стараясь не закрывать глаза, чтобы поддаться своим мыслям полностью. Взгляд в теплые мягкие глаза, и снова мурашки по коже. Как ему дорог Никита. Даже после всего того, что у них было. При взгляде на кого еще его пробирала дрожь? — Я… Свят, я понимаю, что возможно… точнее скорее всего ты даже слушать не захочешь после всей боли, что я тебе причинил… Никита сильно волновался. Так сложно сейчас признаться заново в чувствах, которые до сих пор не остыли. Так сложно убрать все мысли и остаться собой, чтобы просто сказать то, что репетировал долгими вечерами целый месяц. — Мне безумно жаль, как мы расстались в последний раз, я просто полный кретин, — продолжал Киоссе, наплевав на то, что он скоро заплачет. Первые слёзы уже подходили к глазам. Но сейчас нельзя. Сейчас нужно все сказать, а потом будь, что будет. «Никогда не говори так», — пронеслось в голове Степанова, когда парень назвал себя кретином. Голубоглазый видел, как сильно волнуется шатен: закусывает губу, опускает глаза, вздыхает. Но, кажется, Свят сейчас переживает еще больше. Не знает, к чему приведет этот разговор. Тут всего лишь два исхода: либо они все вернут, или Никита пришел попрощаться. Искренне надеялся, что Киоссе пришел, чтобы снова их воссоединить. Блондин нервно сглатывал, тоже опускал глаза, но через считанные секунды снова поднимал глаза. Напряжение в комнате росло. Особенно было тяжело, когда кареглазый замолчал. И только Свят что-то хотел сказать, как парень продолжил. — Время, когда я жил без тебя, было самым тяжелым для меня. Я не видел смысла буквально ни в чем. Иногда я даже истерил, говорил парням, что я не хочу идти на сцену. Гора тонального крема не спасала мои мешки под глазами, которые появились вследствие недосыпов, постоянной бессоницы, потому что без тебя я не мог спать. Невозможно. Снишься ты, и я просыпаюсь в истерике, — Никита упал на колени. Слезы душили. Внутри все сжимается, но он ведь должен договорить. — Свят, я до сих пор люблю тебя. До сих. Я готов простить тебе все. Все, потому что люди, которые любят, всегда должны прощать и быть вместе. Рукой смахнул слезы. Смотрел в пол. Не мог взглянуть в глаза блондину, боялся там увидеть холод. — Месяц назад, когда ты ушел, я был потерян. Мне было плохо. Я не согласился, потому что боялся обмана. А сейчас плевать… даже если ты меня не любил никогда, то позволь мне видеть тебя хотя бы раз в неделю, большего я и просить не могу. На минуту он замолчал. Слезы обжигали щеки, он просто рыдал. Невозможно описать, что творилось в душе кареглазого. Все сжималось. Свят стоял и смотрел, как будто током ударенный. Глаза уже на мокром месте. Невозможно это слушать. — Но если ты что-то чувствуешь, или хотя бы я тебе не противен, то я хочу все начать заново. Стереть все плохое. Помнить только хорошее. Я готов быть с тобой, несмотря на все трудности, которые будут нас ожидать. С тобой быть сложно, но я буду по-настоящему счастлив видеть тебя каждое утро, готовить тебе завтрак. Работать, а потом приходить среди ночи и засыпать в твоих объятиях. Я никогда не думал, что смогу так любить. Понимаешь? Я… Ты для меня с самого начала был отдельной страницей моей жизни. Теперь ты книга, в которой я хочу умереть. С тобой до конца, потому что без тебя невозможно, — Никита закрыл лицо руками, дрожа всем телом. Сказал то, что хотел. Сказал то, что правда чувствовал. Сказал то, что правда бы выполнил. Святослав тоже упал на колени. Слезы текли по щекам. Вся эта любовь, которая сидела внутри него все это время, теперь вырывалась наружу. Нельзя молчать. Всхлипы в комнате. Длинные руки блондина прижали Киоссе к себе, потому что снова боялся отпустить. Боялся отпустить свое кареглазое счастье. Нельзя теперь отпускать. Никогда. Свят уткнулся носом в плечо шатена, который тихо всхлипывал. Молчание. Слезы душат обоих, и невозможно что-то сказать. Просто прижаться друг к другу, чтобы ощутить то забытое чувство. — Мой творческий мальчик… Я не умею говорить красиво, как ты, знаешь же, — усмехнулся, гладя Никиту по голове. — Но я тоже люблю тебя. Черт возьми, солнце, без тебя бы этот мир был невозможен. Никита своими руками тоже прижимал блондина к себе, чтобы не отпустить. Прижимал настолько сильно, насколько хватало сил. Голубоглазое солнце, которое всегда греет, даже когда гроза на улице. Парень понимал, что со Святом сложно ужиться. Понимал, что им будет сложно вместе, но… он готов был все это терпеть. Терпеть ради любви. Терпеть, чтобы спасать друг друга в этом сером и злом мире обмана и лжи. Так просто стоять на коленях, обнимая друг друга и радуясь этому. Просто, чтобы чувствовать стук своего сердца и стук любимого сердца. — Теперь все будет хорошо, — прошептал светловолосый, на что Киоссе попытался прижать его еще сильнее к себе. Это было невозможно. Вцепились друг в друга и теперь не отпустят.