Five Finger Death Punch - Mine
С рождением каждый получал своё предназначение, также как и проклятие, что нависало над ним грозовой тучей на протяжении всей жизни. Одни несли его как тяжёлый крест, другие сопротивлялись или же принимали как должное. Каждый шёл своей дорогой. Но однажды пути всё равно пересекаются, сплетаются воедино в замысловатый узел. Именно таким образом причудливая Судьба, в которую ни один из них не верил, свела их — слишком похожих друг на друга, привыкших к столь знакомому ощущению холодного металла оружия в руке, нежели к прикосновениям любимого человека. Казалось бы, одиночество было им только по вкусу, предоставляя массу возможностей. Он тот, кто без конца истреблял нечисть, а она... Об этом ему предстояло узнать позже. Дин встретил её в баре «Дом у дороги», когда решил пропустить стакан-другой после очередной утомительной охоты. Она впервые здесь. Он был уверен в этом, потому что никогда прежде не видел её в этом месте, где каждый второй знаком ему. Всем своим видом она излучала опасность, что исходила от неё невидимыми, но ощутимыми вибрациями, давая понять, чтобы от неё держались подальше. Растягивала порцию бурбона подобно недостающему удовольствию, смакуя каждый глоток, и думала о своём. Её взгляд обжигал его снова и снова, стоило ей только украдкой взглянуть на него. Эти немыслимой глубины глаза... Они пылали огнём, который мог с лёгкостью сжечь дотла, и в то же время в них сквозило отчуждение, равнодушие к окружающим и к миру в целом, а также знание жизни, которая на вкус совсем не сахар. Он вновь и вновь убеждался в том, что она не похожа на тех девушек, которые побывали в его постели. Чувствовал, что она полна неукротимой энергии, силы воли, обладая стойким характером. Но не подпускала к себе, держала на расстоянии вытянутой руки, напоминая неприступную крепость. Чем ещё сильнее разжигала его интерес к ней. — Я Дин Винчестер, — проронил он непринуждённо, допивая двойной виски из третьего по счёту стакана и глядя на неё из-под полуопущенных ресниц. — Будем знакомы... Она глубоко вздохнула. Её пронзительные, недоверчивые глаза снова скользнули по нему изучающим взглядом, вынуждая невольно сглотнуть ком, что так внезапно застрял у него в горле. Знать бы ему в этот момент, что уже никогда не сможет забыть их, сверкающих лихорадочным блеском, но при этом холодных. Знать бы, что пошёл на риск, ввязываясь в опасную игру, где на кону жизнь одного из них, а может быть, и обоих. — Ты зря теряешь время со мной, Дин Винчестер. — На лице девушки промелькнула тень усмешки. — К твоему сожалению, сегодня я не в настроении для интрижки на одну ночь. Даже с красавчиком вроде тебя. Она небрежно бросила парочку купюр на барную стойку и поднялась. Напоследок лишь подмигнула ему и твёрдым шагом направилась к выходу. Неумолимая. — Эй, так не пойдёт, — окликнул он её, незамедлительно обернувшись ей вслед. — Я ведь сказал тебе своё имя. Не хочешь с вежливости сделать то же самое? Девушка замерла, едва ли повернувшись. Видимо, всего на мгновение чувство азарта захватило её. И он мог заметить, как её губы лениво изогнулись в улыбке. — Если захочешь — узнаешь сам, — сказала она, ловко ускользая из его поля зрения и думая о том, что они больше никогда не встретятся. Она так и останется для него безымянной незнакомкой, которая исчезла во тьме позднего вечера, словно её и не было. Но что-то ей подсказывало, что они очень скоро увидятся вновь. Ведь слева, под грудью, где неустанно билось сердце, уже нестерпимо жгло, словно кожи коснулось раскалённое железо, спустя столько лет обозначая её принадлежность другому человеку, который так неожиданно свалился ей на голову. Только вот... С привычным ей упрямством она отказывалась верить в то, что он... Чёртовы родственные души, законы и столь ненавистные ей правила, которые так и хотелось нарушить, разнести в пух и прах! Куда подевалась свобода выбора? Была ли она вообще когда-то? Явно не на этой планете. И это выводило её из себя, пробуждая внутри праведный гнев, протест, подталкивая её к бегству. Уголки его рта тронула ухмылка. Дерзкая, почти хищная. Казалось, он уже знал, кто она, невольно потирая след от её имени, что сейчас было скрыто от посторонних глаз под его рубашкой. И он найдёт её. Обязательно. Ведь являлся тем, кто упрямо достигал своих целей. Но это сыграло с ним злую шутку, заставляя окунуться с головой в реальность. За той, которая была предназначена ему, тянулась целая вереница жертв. На её руках кровь десятков людей, которых она хладнокровно лишила права на существование. Убежищем для неё стал небольшой городок Техаса. Где нашлась работа и для него самого. Так как он настырно следовал за ней по пятам, сделав невозможное. С тех пор она смотрела на него с вызовом, бросала угрозы прямо ему в лицо, направляя дуло своего пистолета прямо туда, где теперь только для неё одной отбивало учащённый ритм его сердце, и грозилась выстрелить, но так и не смогла нажать на курок. Каждый раз устало опускала руку и говорила едко: — Как же я ненавижу тебя, Винчестер... Он твердил, как заведённый, что не верит ей. А она действительно ненавидела его всей своей проклятой душой убийцы. За то, что ему оказалось под силу разрушить стены, которые она выстраивала вокруг себя на протяжении долгих лет. За то, что самой тебе позволяла испытывать к нему нечто похожее на глубокую привязанность, даже любовь, какой бы неправильной она ни была в их случае. Для неё всё труднее было сопротивляться теплу его рук, от которых порой исходил невыносимый жар. Его губы дразнили её, сводили с ума, являясь требовательными, ненасытными и при этом непозволительно чувственными. А он сам стал её непростительной слабостью. Никогда прежде она не испытывала подобного и не хотела это чувствовать, зная, каким может быть конец. Но влечение затмевало здравый рассудок. Особенно когда его глаза пылали решительностью, с которой он, несмотря ни на что, был готов добровольно броситься хоть в самое пекло следом за ней. — Ты можешь протащить меня через ад... Я согласен даже на это, — жарко шептал он ей на ухо, прижимая её к стене в темноте комнаты. — Только не отпускай мою руку, Лив. Никогда. «Невозможный, чертовски упрямый», — думала она в подобные моменты. Из-за которого кровь закипала в жилах. По ним растекался жидкий свинец, когда он прикасался к ней, сжимал в объятиях, словно в тисках, вынуждая поддаться ему. И она уступала, скрипя зубами от невозможности сопротивляться. — Это не любовь, Дин, а болезнь. Её слова, брошенные в ответ так небрежно, резали без ножа, заставляя его стиснуть челюсти. Оливия отстранилась от него, насколько это было возможно, чтобы заглянуть в его глаза, но их накрыла тень. Разве что инстинктивно чувствовала, как его взгляд прожигал её. Лишь пухлые губы, по которым он то и дело проводил языком, и волевой подбородок были видны в лунном свете, что проникал сквозь окно. Она заметила, как нервно дёрнулся его кадык, прекрасно понимая, чего ему стоило сдерживать себя, свои эмоции, которые кипели внутри. — Просто признай, наконец, что я небезразличен тебе, — рычал он от бессилия, впиваясь фалангами пальцев в её плечи. — Мы оба не можем бороться с тем, что происходит. — Ты как кость у меня в горле, — шипела девушка в ответ, яростно цепляясь в ткань его фланелевой рубашки и смутно улавливая треск нитей. Взор застилала пелена смешанных чувств. — Никак не могу от тебя избавиться, что только не делала. Дин опять подался вперёд, стремясь быть ближе к ней. Она оказалась в ловушке его рук, которыми он теперь упирался в стену, не оставляя ей шанса на отступление. Ощущала на лице его горячее дыхание. Отчего её саму против воли бросало в жар. — Наши истерзанные души... — на выдохе сорвалось с его воспалённых губ, которые медленно скользнули по её пылающей щеке. — Души обречённых на вечное скитание — тянутся к друг другу, ищут пристанище. — На самом деле, они жаждут освобождения от этого рабства, — произнесла она, стараясь унять дрожь, которая охватила её от одного только его поцелуя в шею. Своими действиями он вновь вызывал в ней массу противоречий: волнующее предвкушение, желание отдаться ему без остатка, при этом обладая мужчиной, который по праву принадлежал ей, и в то же время злость, что вспыхивала, как спичка, потому что она не в состоянии была противостоять его силе. — Разве ты не чувствуешь того же, что и я? — Дин провёл ладонями по её спине и со всей внимательностью заглянул в глаза. Но сам же не дал ей произнести хоть слово, накрывая её губы своими. Его язык тут же бесцеремонно ворвался в её рот. Казалось, он даже наслаждался её сопротивлением, жадно упиваясь им. И она сдалась, ответила ему. Обхватила его крепкую шею и прильнула к нему всем телом, словно он являлся для неё единственной прочной опорой. Его пальцы нежно ласкали и в то же мгновение настойчиво притягивали, казались ей вездесущими. Он был предельно напряжён, напоминая ей взведённый курок. Его возбуждение теснилось в джинсах, требуя удовлетворения. Оливия сдавленно застонала, и внезапно её как будто окатило потоком ледяной воды, приводя в чувство. Она не без труда оторвалась от него, толкая руками в грудь, лишь бы был подальше и не вынуждал её растерять последние остатки здравого рассудка, окончательно потерять голову в этом сумасшествии. Ведь всегда становилась неуправляемой, стоило ему только оказаться в непосредственной близости. Оба дышали тяжело, прерывисто, разгорячённые собственной несдержанностью. Видимо, они навсегда останутся непримиримыми противниками, опровергая всё то, что касалось родственных душ. Глубже вдыхая, она осмелилась взглянуть на него. Он стоял, опустив руки и прищурившись, пристально смотрел на неё в ответ и сжимал руку в кулак. Да так, что даже в полумраке комнаты она могла разглядеть, как вздулись его вены от злости, что переполняла его. Ему явно хотелось схватить её и хорошенько встряхнуть. В подобные моменты этот мужчина выглядел чертовски угрожающим. Зверем, который приготовился к нападению. Но она не могла даже сдвинуться с места. Они два безумца, которые решили пойти против своей природы, будучи связанными невидимой нитью, что скорее напоминала стальной канат, который удерживал их. — Я могу причинить тебе боль, Дин... — с нескрываемой горечью в голосе произнесла она и сжала губы. — Могу. И ты это знаешь. Он сделал шаг, не спеша подступая к ней, и большим пальцем провёл по её нижней губе, всё ещё влажной, покрасневшей от его несдержанных, жёстких поцелуев. И только после этого коснулся подбородка, чуть приподнимая голову. Их взгляды встретились, сцепились в неистовой схватке. Этот охотник никогда не сгибался под ударами судьбы, обладая стальным стержнем внутри. Но для неё он представлял опасность. Ведь ещё ни перед кем другим она не чувствовала себя столь беззащитной, даже беспомощной, ощущая всем существом невероятной силы влечение. Из-за чего в груди каждый раз покалывало мелкими иглами. Это было настоящей пыткой — бороться с собой, устоявшимся порядкой вещей, при этом глядя в его изумрудные глаза, принимая ласки его рук и пробуя на вкус пленительные губы. Он стал её проклятием. Самым желанным проклятием. Дин снова навис над ней, продолжая испытывать её на прочность. Как вдруг схватил за запястье и уже привычно притянул к себе, переплетая их пальцы. А когда заговорил — его хриплый бархат зазвучал куда более интимно, нежели страстный шёпот во время их тесных объятий в постели, когда они наслаждались совершенно диким слиянием их тел, которые двигались в сумасшедшем ритме, покрываясь бисером пота. — Знаю, чёрт возьми... Но я готов на что угодно, лишь бы ты продолжала смотреть на меня так, как сейчас, словно для тебя больше ничего и никого не существует, кроме меня. Он также знал и то, что она может исчезнуть в любой момент. Даже несмотря на их прочную связь, притяжение, которому невозможно было противостоять. И она сделала это, бросила его одного на рассвете в придорожном мотеле, оставив по себе лишь запах, что впитала в себя мягкая подушка, на которой она засыпала рядом с ним. Дин только устремил взгляд в потолок и глухо зарычал, подавляя в себе желание разорвать её на лоскутки. Лишь бы не чувствовать до ломоты в теле необходимый ему аромат кожи и духов той, которая вырвала его сердце и забрала с собой.***
В этот вечер, который ничем не отличался от предыдущих, на удивление, бар пустовал. Виной этому, скорее всего, будни, когда каждый с головой уходил в свои дела. Только он, как по расписанию, ежедневно приходил сюда уже на протяжении двух чертовски долгих месяцев, чтобы утопить назойливые мысли в ирландском виски или же в порыве излить душу Джо Харвелл, которая всегда приходила на помощь и поддерживала его, даже несмотря на то, что порой она сама была не в настроении. Сегодня они молчали, понимая друг друга без слов. Он был не в духе говорить о наболевшем, она не настаивала. А что обсуждать, если на уме одно и то же... Когда всё внутри скручивало от почти непреодолимой потребности быть рядом с человеком, предназначенным ему чёртовой судьбой, которая просто посмеялась над ним, превратив существование в сплошное испытание, что скорее напоминало сущий ад. — Это последняя порция. Думаю, на сегодня с тебя хватит, Винчестер, — строгим тоном проговорила Джо и поставила перед ним наполненный обжигающим алкоголем стакан. — Ты бы перестал так убиваться. Себе же только хуже делаешь. Он горько усмехнулся, разглядывая содержимое стакана и наблюдая за игрой цвета. Слева иногда жгло так, что хотелось разодрать кожу, раз и навсегда стереть с тела заветное имя, которое стало его проклятием. — Тебе легко говорить... Но ты даже не представляешь, каково это, — произнёс Дин в ответ, бросив на неё взгляд затравленного зверя. — Твой Локвуд рядом с тобой. Хотя и в твоём случае не всё так гладко. Правда? Союз с оборотнем, наверное, тоже не сахар, учитывая, что твоё предназначение заключается в том, чтобы охотиться на таких, как он. Видимо, у кого-то там наверху проблемы с чувством юмора. Но даже Тайлер попытался измениться ради тебя. А она... Она просто сбежала от меня, даже не попрощавшись, и сделала только хуже. Я хочу, но не могу принять это. Не могу смириться с её уходом, как бы ни старался. Поэтому мне остаётся только пить, надоедать тебе и проклинать свою жизнь. Харвелл лишь протяжно вздохнула и поджала губы, не зная, что ещё сказать и как утешить его. Ведь это под силу только одной... Он снова остался наедине с самим собой, когда девушка скрылась за дверью подсобного помещения, и не спеша потягивал виски из стакана, стекло которого едва ли не трещало под его цепкими пальцами. Сам не верил, что способен полюбить с такой силой, которая ломала рёбра. И забыться в потоке алкоголя и случайных связей ему никак не удавалось. Ведь чем больше пытался, тем чаще воспоминания терзали его. Но он не стал искать её. Сцепив зубы, твердил себе, что он не из тех, кто будет навязывать себя, а уж тем более просить вернуться или полюбить его. Ещё никогда в жизни он не чувствовал себя настолько паршиво... Дин жадно втянул воздух, ощущая, как его изнутри охватил жар от выпитого виски. И в этот момент за его спиной раздался скрип половицы, что в угнетающей тишине резал слух. В нос тут же ударил знакомый аромат духов, вынуждая его сжать челюсти. Неужели это происходит в действительности? Неужели она на самом деле вернулась? Или это его собственное воображение вводит его в заблуждение? — Ты хотела, чтобы я возненавидел тебя. Чтобы сам отказался от тебя, — отозвался он, задумчиво глядя куда-то в пространство. — И знаешь что, у тебя получилось. Я ненавижу тебя, Лив. Разве только выбросить из головы и забыть о тебе у меня не выходит. Он снова отпил из стакана, только после этого обернулся и взглянул на женщину, в которой нуждался до такой степени, что все внутренности сводило от боли. Она выглядела измученной, тени пролегли под её глазами, а само лицо выглядело непривычно бледным, выражая неподдельную усталость. Дин поймал себя на мысли, что, по всей видимости, его внешний вид тоже не лучше, при этом ощущая съедающую пустоту, которую только ей под силу заполнить. Это расплата за их разлуку, за попытку сопротивления... — Так даже лучше, — сказала девушка, своими словами оставляя ещё один глубокий порез на его душе. Стерпеть её холодность, способность ранить безразличием, он не мог. Для него это как красная тряпка для разъярённого быка. — Лучше?! — вскипел Дин, сердито прищурившись, и рывком поднялся со стула. — Чёрт тебя подери! Ты оставила меня гореть в этом аду в одиночестве. А теперь говоришь мне, что так лучше?! Для кого, мать твою? Он был готов взорваться. Чувства, эмоции — душили его, требуя освобождения. — Для меня лучше, Дин. Будет проще сделать то, что мне велено, — с тем же напускным равнодушием в голосе заявила она, заставляя его нахмуриться. Ответом на его недоумение послужил взмах её руки, которую она тотчас вскинула, мёртвой хваткой сжимая рукоять пистолета, дуло которого вновь было направлено на него. — И сколько зелёных бумажек ты получишь взамен на моё бездыханное тело? — презрительно фыркнул он и после добавил: — Могу я узнать имя заказчика? — Это ни к чему, — сказала как отрезала. От его выдержки не осталось и следа. Ноги сами несли его к ней. — Значит... Ты действительно собираешься убить меня? — Продолжая сверлить её недоверчивым взглядом, Дин чувствовал, как всё внутри закипает от жгучей ярости. — Но тогда умрёшь и ты, Лив. Потому что таков закон: погибну я, со временем погибнешь и ты. Только вот... Мы оба понимаем, что тебе не хватит решимости. Как было до этого. Потому что ты любишь меня гораздо сильнее, чем сама думаешь. — Замолчи, — прошипела она, крепче сжимая оружие. А он подступал всё ближе, не сводя с неё глаз. Ему хотелось придушить её. Или поцеловать. Вцепиться в её губы, яростно сминая и кусая до крови, чтоб она испытала хотя бы малость той нестерпимой боли, которую он чувствовал в её отсутствие. — Давай же, стреляй. Чего тянуть, — приглушенным тоном проговорил он, упираясь грудью в дуло пистолета и ощущая, как холод металла пронзает его сквозь ткань рубашки. — Избавь меня от этих мучений. Прямо сейчас. Дин заметил, как она нервно сглотнула. Её взгляд лихорадочно метался от его лица к оружию и обратно. Уверенности в её действиях поубавилось, сменяясь растерянностью. Оливия тихо выдохнула и закрыла глаза, признавая своё поражение. Опять не смогла, не нажала. Её рука обессиленно опустилась. — Я правда не могу, — сипло прошептала она, роняя пистолет на пол. — Не могу без тебя, чёртов Винчестер. Он погрузил пальцы в её волосы и чуть потянул вниз, заставляя её взглянуть на него. Его глаза смотрели на неё сурово, а ладонь неумолимо жгла кожу на затылке. В ответ на что, она резко втянула воздух, не зная, чего ожидать от него теперь. Сердце так сильно билось в груди, что заглушало какие-либо мысли. — Если ты снова посмеешь оставить меня... — Его голос звучал низко, решительно, давая понять, что он не потерпит возражений, иначе в противном случае ей придётся дорого заплатить. — Не поступай так со мной. Больше никогда. Вместо ответа, Оливия набросилась на его губы, судорожно цепляясь в него. Она целовала его так отчаянно, жадно, даже агрессивно, что им обоим не хватало воздуха. А он крепко обнимал её. Слишком крепко. Не в силах был оторваться от неё, насытиться ею. — Только твоя. С тобой. До последнего вздоха. Обещаю, — едва слышно шепнула она, нежно проводя фалангами пальцев по его покрытой щетиной щеке и думая о том, что лишь рядом с ним чувствует себя по-настоящему живой, погибая не с ним, а без него.