J'adore ce qui me brule

Настойчивые лучи солнца требовательно пробивались в комнату, заполняя ее медовым утренним светом с искорками пылинок, хаотично парящих в воздухе. Было приятно тепло, будто ничто не предвещало дневной удушающей жары. Таким утром хотелось наслаждаться. Несмотря на ранний час, всем работягам скорее хотелось вырваться из домов и пройтись пешком немного больше обычного, наслаждаясь на ходу кофе с молоком. Свет, заполнивший комнату до краев, и неприятный оттенок боли на лице пробудили Анжо, хотя он, вопреки своему обычному поведению, планировал проспать целый день. Даже телефон был отключен, а этого блондин себе обычно не позволял, будучи готовым даже в самый тихий ночной час сорваться и прийти на помощь. Но те странные ночь и начинающийся день никак не давали привести мысли в порядок, к которому так привык Анжольрас. Да, он любил вызов, выбривал висок, ничуть не жалея светлых мягких волос, которые каждые пару недель невесомыми, как птичий пух, прядками опадали на пол. Он носил рваные джинсы, купленные за пару евро. Он отрицал роскошь и предпочитал не иметь в комнате ничего лишнего. Только скрипучая неудобная кровать, рабочий стол, заваленный книгами, журналами и множеством «очень нужных вещей», пара стеллажей, также являющихся приютом для множества книг. Телевидение было Анжольрасу противно, он не смотрел передач и фильмов по ТВ, кажется, уже больше пяти лет, с тех пор, как в очередном бунтарском запале выкинул телевизор на улицу. Из техники был только старенький ноутбук, и он полностью устраивал блондина. На нем можно было работать, искать нужную информацию. Все необходимое. Никаких излишеств. Хотя вдохновляющих парня постеров и каких-то памятных для него мелочей это не касалось. Наводить порядок тоже было некогда. Комната Анжольраса – это место для сна и учебы. Не устраивало этого юного борца за справедливость только одно – он все еще жил с родителями. Ночь, проведенная в кафе, была способом успокоиться. Сердце Анжо бешено колотилось, когда он подходил к двери квартиры. Вдох-выдох, открыть дверь своим ключом и войти внутрь, не привлекая лишнего внимания, избегая расспросов. Но стоило только сделать шаг, Анжо заметил на себе тяжелый взгляд отца, государственного служащего с консервативными взглядами на все, на что они только могли быть. Блондину захотелось зажмуриться и обхватить голову руками, только бы не слышать криков и не почувствовать тяжелый удар. Но была только давящая тишина. Отец покачал головой и машинально поправив ворот уже успевшей помяться за эту бессонную ночь рубашки, а потом просто молча удалился. Это было больнее в тысячу раз, как уже ставший привычным удар по щеке. Сын всегда был разочарованием. Слишком красивый, слишком талантливый, слишком умный, слишком амбициозный. Все только слишком. Слишком для того завидного жениха и славного продолжателя рода, которого из Анжо хотели взрастить. Мальчик с непослушными пепельными кудрями, который захлопывает крышку рояля и уходит читать книги об истории не по возрасту. Мальчик, который не хочет играть с другими детьми и все больше времени проводит в одиночестве. Мальчик, который со временем перестал вызывать у взрослых снисходительный смех от его не в меру серьезных рассуждений, а лишь вызывал недоуменный взгляд, адресованный отцу. Когда умерла мама Анжольраса, обладательница самых прекрасных на свете рук, он получал много показной жалости, но это продолжалось недолго. До прихода в дом другой женщины, которую волновали только деньги и роскошная показная жизнь. А на этот раз он понял, что лишился дома. Больше ему тут не место. Нигде не место. *** От ночного смельчака не осталось и следа в мыслях Анжо. Да плевать на них всех. Кто-то просто хочет прославиться за его счет. Зато появился другой собеседник, весьма интересный, который так и сыпал отсылками к классической литературе и искусству. С ним даже спор был приятным, как густой горячий шоколад зимним вечером. На время Анжольрасу удалось забыть обо всех свалившихся на него проблемах. И даже открытая в браузере вкладка с объявлениями о сдаче комнат не отзывалась глухим биением сердца в ушах и желанием плакать, обхватив голову руками. Кто был этот исцеляющий «друг»? Откуда весьма наивному блондину, не знающему реальной жизни, было знать, что циничный шутник DrunkKitty и новый собеседник с портретом Давида Жака-Луи на аватаре (о, этот молодой человек все больше вызывал восхищение) это один и тот же человек?