Я дала слово

День тянулся невероятно медленно. Скука и нетерпение сменяли друг друга, испытывая мою выдержку. Лишь море за окном развлекало взор. Спокойное утром и взволнованное днем, оно перекликалось с душевной тревогой, что с такой же силой била по нервам. К вечеру поверхность воды разгладилась, поэтому оставалось только гадать, какие бури скрываются под ней. Я тоже постаралась настроиться и выглядеть невозмутимо. Пусть боль внутри ломает — сдаваться и отступать нельзя. Фред пришел к десяти часам, взвинченный и задумчивый. Было видно, что он настроен не менее решительно. Мы разложили добытые ингредиенты на столе и вместе взялись за дело. Он измельчал травы и корешки, я добавляла их в котел в нужной последовательности. Через час зелье было готово. Теперь надо подождать минут пятнадцать, а потом выпить и лечь спать. Раздеваться я не стала — греховные мысли не желали покидать мою голову. Просто легла поверх одеяла и сложила руки на животе. Фред поставил на тумбочку стакан с зельем. Мутноватая жидкость переливалась сине-зеленым светом, издавая не очень приятный запах. А кто сказал, что будет легко? Я вздохнула, принимая неизбежное, и, наконец, посмотрела на Фреда. Он волновался и постоянно взлохмачивал волосы. Его присутствие и близость придавали смелость и уверенность. Протяни руку — и он крепко будет держать ее, не давая сгинуть в трясине отчаяния. — Хочу пожелать удачи. Тебе она пригодится в разговоре с Гермионой. Не позволяй ей давить на себя. Ты в более выгодном положении. — Спасибо. Я постараюсь. Больше мы не произнесли ни слова. Я завороженно наблюдала за игрой теней в стакане, позабыв о времени. Надеюсь, Гермиона знает, что предлагает, и думает о безопасности ребенка. — Гермиона, пора. Я, не мешкая, залпом выпила содержимое стакана. Как ни странно вкус оказался приятным. Фред улыбнулся мне и показал большой палец вверх. Ну как не улыбнуться в ответ? Сон сморил так неожиданно, что не сразу поняла, что уже сплю. Где-то шумело море, хотя окон в комнате не было. Свет шел от камина, отчего всегда мрачная обстановка превратилась в уютную и теплую. Я устроилась в конце дивана и осмотрелась еще раз. Камин полыхнул оранжевым огнем, и из него вышла Гермиона. Уже не такая призрачная, а вполне реальная. Она отряхнула одежду, поправила выбившиеся из пучка пряди и уверенно приблизилась ко мне. — Вот мы и встретились. Серьезность ее тона заставила сосредоточиться на главном. — Хочется верить, что не зря. Что-то похожее на улыбку промелькнуло на ее лице, но тут же исчезло. — Я рада видеть, что ты настроена решительно. В последнее время ты казалась совершенно беспомощной. А это делает тебя уязвимой. Мне не понравилось пренебрежение, прозвучавшее в голосе. Да как она вообще смеет? Посмотрела бы, как она повела бы себя, окажись в гуще войны с Волан-де-Мортом. — Ну, знаешь, я вдруг оказалась неизвестно где, да еще и беременной в придачу. Вокруг творится не пойми что. Все хотят меня похитить и получить сведения, которыми я не владею вовсе. Тут многие вообще бы двинулись. — Хорошо. Не будем тратить время. У нас два, максимум три часа. Сначала я хочу услышать твою историю попадания. Мне рассказывать и объяснять придется больше. Она села на подлокотник на другом конце дивана, достала тонкую сигарету и с явным удовольствием прикурила. Я никогда не одобряла вредные привычки, но почему-то сейчас завидовала тому, что Гермиона может позволить себе расслабиться в любую минуту. Когда я закончила на моменте разговора с Краучем, она чертыхнулась. — Противный слизняк! Вечный нытик. Как он вообще возглавил Орден, не понимаю. Вот тут я с ней согласна. Отвратительный тип. — Значит, неизвестное заклинание отправило тебя в наш мир? Интересно. Но пока не об этом. Орден был образован очень давно. Ориентировочно в средневековье. Основная деятельность заключалась в защите маглорожденных волшебников. Именно они чаще всего подвергались гонениям со стороны церкви. Родители боялись собственных детей и тоже пытались избавиться от них. Поэтому один чистокровный волшебник решил изменить ситуацию. Он создал небольшое сообщество и набрал единомышленников. Лишь позже, когда организация стала добиваться успехов, они обрели союзников в разных странах. Их символ — восклицательный знак — раньше был сигналом для определения степени важности проблемы. Они рисовали его на стенах, дверях, потолках и даже на полу желтым, оранжевым и красным цветами соответственно. К концу девятнадцатого столетия знак на эмблеме стал состоять из рун. Перевод является девизом. «Одна сила на всех». Влияние Ордена распространилось на все сферы жизни, в том числе и на магловскую. Их интересовали научные исследования и открытия, которые могли принести пользу. Так они вышли на меня и, впоследствии, на Центр. Гермиона рассказывала ровно, без надрыва и волнения. Но увлеченно. Забытая сигарета дымилась между пальцев, медленно догорая. Взгляд был направлен на белую стену позади меня, словно на ней оживали все воспоминания. Что-то обдумывая, Гермиона замолчала. Мне же не хватило духу помешать ей. И я просто ждала продолжения. — Естественно, мне льстило такое внимание и оказанное доверие. Да и поддержку они оказывали огромную. Стоило только попросить, деньги, время, оборудование, все давалось без лишних вопросов. Вскоре, я и сама решила вступить в их ряды. Это придавало моим трудам некую значимость, которая навсегда остается в истории, понимаешь? У меня почему-то сложилось впечатление, что она пытается себя оправдать. Полагаю, ничего хорошего дальше я не услышу. — У меня, наконец, появилась возможность реализовать свою самую заветную мечту: изобрести зелье, которое нейтрализовало бы любое проклятье и заклинание, включая смертоносную и прежде неотвратимую Аваду Кедавру. Представляешь, как изменился бы мир? Болезни и убийства сократились бы в сотни раз, если не больше. Теперь она смотрела мне прямо в глаза и пыталась найти понимание. Отчасти, я сочувствовала ей, потому что тоже стремилась улучшить мир, путем борьбы за права эльфов. Но этого было мало, чтобы простить страдания Фреда и других людей. Она увидела и поняла. — Только Карл разделял мои убеждения настолько, что согласился помочь ускорить разработки. Мы работали сутки напролет, на износ. Проблемы со сном — еще малая жертва. Драко, поначалу оказывающий абсолютную поддержку, резко изменил отношение. Он стал подозревать меня в адюльтере. Пришлось пойти на уступки и согласиться на ребенка. — Тогда почему ты решила забеременеть от Фреда? Ведь скрыть такое не получилось бы. Гермиона скривила губы, услышав вопрос. — Мне показалось это отличным ходом. Я бы убила двух зайцев одним выстрелом. Во-первых, разорвала бы связь с Фредом. Во-вторых, угодила бы мужу. А обмануть — дело несложное. Я пришла в негодование. Строить свою жизнь на лжи для нее обыденно и не зазорно. А сейчас вся нагроможденная конструкция рушилась, грозя похоронить и меня, и замешанных и ни в чем не повинных людей. — И все было прекрасно. Наши с Карлом труды принесли плоды. Зелье первого уровня смогло вылечить древнее проклятье у одинокой вдовы. Затем излечился больной драконьей оспой. Желающих купить лекарство прибавлялось день ото дня. Но в свободную продажу мы не могли пустить еще разрабатывающееся зелье. Поэтому в Центре был построен отдельный корпус для новой терапии. Высокопоставленные люди лечились анонимно, возвышая нашу репутацию до небес. Достигнув второго уровня, мы смогли восстанавливать повреждения головного мозга после перенесенного заклятия Круциатос. На третьем уровне — защитили разум от воздействия Империуса. Несмотря на праведное возмущение, я была поражена масштабом их открытий. В нашем мире даже разговоров таких не водилось. Удивительное зелье могло помочь в войне с Волан-де-Мортом членам Ордена Феникса. Но у медали, как известно, две стороны. Им могли воспользоваться и враги. Тогда результаты стали бы непредсказуемыми. — На стадии разработки четвертого уровня у пациентов выявились побочные эффекты, которые снова ухудшали состояние здоровья. Некоторым становилось еще хуже, чем до приема зелья. Их мы перевезли в Лесной Центр подальше от любопытных глаз. Мы с Карлом надеялись быстро найти причину провала. Его отец хотел закрыть проект, боясь разрушить дело всей жизни и спасти наше. Но Орден, слишком заинтересованный в получении зелья, настоял на продолжении работы. И мы вновь практически поселились в лаборатории. Я была вынуждена рассказать обо всем Драко, и он стал помогать мне в Лесном Центре — обеспечил надежную охрану и финансирование. Для всех же он уехал в командировку. Гермиона встала с дивана и потушила в пепельнице сигарету. Выглядела она нервной, но сдержанной. И отчего-то казалась старше. Такой я себя представляю лет через десять-пятнадцать. И я не могла вообразить ее беременной. Ведь в сложившихся обстоятельствах ребенок был очень некстати. — Также мне пообещали почетное членство в Ордене за исправление ошибки. Я должна была принести расчеты лично Краучу, чтобы получить право голоса на собраниях и кучу привилегий. Но в ходе работы выяснилось, что Карл втайне от меня тоже принимал зелье. Он был болен редким заболеванием крови, так как родители его являлись кузенами. Чтобы пережидать вспышки обострения, Карл уходил в Лесной Центр. Там же оказывал помощь другим пациентам. Я работала, не покладая рук. И в конце концов добилась успеха, заменив один ингредиент на азиатский аналог. В тот же вечер поделилась открытием с Реддлом старшим. Оставив папку в сейфе в своем кабинете, я поспешила к Карлу. Но дойти так и не смогла. Меня перехватил на полпути один человек, который перевернул мой мир с ног на голову. Она горько усмехнулась воспоминаниям, в защитном жесте сложив руки на груди. И даже теперь мне не было жаль ее. — Он поведал мне всю правду об Ордене. Конечно, я поверила не сразу. Проверила неоднократно. Мужчина оказался прав. Орден с развитием магического и магловского миров постепенно менял свой курс. Произошел раскол, и Орден распался на две части. Одна стремилась к могуществу и власти, вторая пыталась сохранить истинное предназначение, то есть защищать маглорожденных волшебников. В негласной борьбе победили первые. Вторые же ушли в подполье и оттуда наблюдали за деятельностью когда-то бывших соратников. Так длилось много-много лет. Прознав про зелье и участие Ордена в его разработке, они перешли к действию. В их планах было не допустить попадание зелья четвертого уровня к Краучу. Поняв, что Орден имеет весьма корыстные и неблагородные цели, я твердо решила помешать им. Мне предстояла встреча с истинным главой Ордена. Мы договорились встретиться с ним в тот день, когда ты и попала сюда. Но я не успела — на меня напали. Хотели отобрать документы, которые хранились в загородном доме. Я пыталась защищаться и все равно не смогла увернуться от луча обезоруживающего заклятия. Ларкинс знает свое дело. Так это Ларкинс ударил по ней одновременно с Люциусом в моем мире. И мы с Гермионой поменялись телами. Хотя… — Но почему ты не вселилась в мое тело? По логике вещей именно так и должно было случиться. — Я и правда оказалась в странном жутком замке, где шла ожесточенная битва. Но, благодаря монетке, смогла избежать попадания в твою телесную оболочку. Я перенеслась в эту комнату и с тех пор нахожусь в ней постоянно. — Не менее важный вопрос, замечу. Что это за комната, где она находится и каким образом я переношусь сюда? — меня действительно волновало мое нахождение здесь с самого первого раза. — О, комната или карман, как ее называю, является моим убежищем и местом уединения. Никто не знает про нее. Хотя Реддл старший в курсе моей второстепенной сферы исследования. Комната — результат сплетения магии, разума и души. Когда все три элемента взаимодействуют, получается некая ниша в пространстве, куда мы можем переноситься как мысленно, так и физически. Сейчас мы с тобой находимся здесь лишь подсознанием. Именно в такой нише оказывается душа человека, балансирующего на грани жизни и смерти. — И каждый видит то, что он хочет? Гермиона прищурила глаза и пристально посмотрела на меня. — А ты не безнадежна. Ладно, шучу. Не стоит волноваться. — Она кивнула на живот, напоминая о моем положении. — Я думаю, чтобы видеть желаемое, нужно хотеть его по-настоящему. Вряд ли случайно попавшему в такое место человеку видится что-то конкретное. Когда тело стонет от боли, а разум затуманен, человеку мерещится только хаос. По моей гипотезе, по крайней мере. Я долго и усердно тренировала сознание. Впервые я перенеслась сюда мысленно и толком не сумела оценить обстановку. Потом начала представлять небольшую комнатку с книгами, столом и диваном. А после того, как ты заняла мое тело, я научилась менять все по своему усмотрению. Запах моря принесла ты. Глубоко вздохнув, она снова села на подлокотник и вытащила из кармана брюк монетку. — Она служила пропуском в секретные места, где приходилось встречаться с Орденом. Мне показалось символичным связать ее магически с этой комнатой. Получился своеобразный портал. Несколько минут мы молчали, позабыв о времени. Но я резко вскочила на ноги, в испуге вскидывая руки. Было страшно задерживаться тут дольше положенного. И Фред наверняка беспокоится. — Не слишком ли мы задержались? — Торопишься к Фреду? Мне не понравилась ее интонация. Она явно была недовольна. Но я не подала виду, что раздражена. Лишь обхватила живот руками и пожала плечами. — Просто боюсь нанести вред ребенку. Веселый смех застал меня врасплох. Сейчас она походила на сумасшедшую, какой я ее и считала. Даже отошла немного на всякий случай. — Ты слишком доверчива. И я, наблюдая за тобой через сны, не понимаю тебя. Ты кажешься сильной и в то же время слабой и беззащитной. Но, чему я безмерно рада, не глупой. Ну, спасибо. Стало очень обидно, ведь не я виновата, что попала в этот мир и мне приходится жить ее жизнью. Но быть ею не могу, да и не хочу. Какой бы распрекрасной она не была по мнению окружающих. — Ладно, отбросим в сторону личные претензии. У нас осталось где-то полчаса. Я должна указать, как действовать дальше. Пришлось кивнуть и опять устроиться на диване. Будет план — будет возможность избежать неприятностей. — Пока придется остаться в том доме. Пусть я и не доверяю Фреду, но меня должны освободить. Истинный глава Ордена обязался помогать. Так что надо просто подождать. Документы у меня. Их надлежит передать ему в скором времени. Но этот вопрос решим позже. С Ларкинсом будь осторожнее, пожалуйста. Он самый жестокий тип, в отличие от Крауча, смелый и с каменным самообладанием. О, в этом я убедилась в полной мере. Ларкинс все равно что Пожиратель. От него можно ждать что угодно. Он и свяжет, и убьет, не моргнув глазом. Крауч вызывал отвращение, но его я так не боялась. — А вот с Драко могла бы и поласковее обойтись. Он единственный, кто реально обо мне и ребенке беспокоится. Я хотела возразить, но внутри что-то сильно сдавило грудную клетку. Вздох причинял сильную боль, отчего в глазах запрыгали черные пятна. Кровь стучала в висках, оглушая. Гермиона продолжала говорить на повышенных тонах, но слова сливались в единый и тягучий звук. — Постой… Одно единственное слово, казалось, высосало весь воздух из легких и перекрыло путь свежему потоку. Зато Гермиона обратила на меня внимание и тут же бросилась проверять пульс. — Старайся дышать чаще, можно через рот. Кислородное голодание — первый признак, что наша связь слабеет. Ты должна заснуть и проснуться уже там. Что было вторым или третьим признаками, я узнавать не хотела и поспешила закрыть глаза. Кто-то сильно сжимал запястье и тянул меня куда-то. Крик рвался наружу, царапая горло. — Гермиона, ты слышишь? Умоляю, очнись. Голос Фреда вытащил меня из кошмаров. Я судорожно хватала ртом воздух, ощущая жжение и острую горечь на языке. Волосы были почему-то мокрыми и плотно облепляли щеки и шею. — Я так испугался. Ты начала дергаться во сне, а потом и вовсе задыхаться. Я не мог разбудить тебя, как ни старался. Он заботливо и немного суетливо высушил мои волосы и принес горячего чая в огромной кружке. Я с благодарностью приняла ее и после первого же глотка почувствовала себя лучше. Сердцебиение замедлилось, как и движения ребенка становились менее ощутимы. — Спасибо. Не знаю, сколько бы еще мне пришлось бы скитаться по жутким лабиринтам в поисках выхода, если бы не ты. Я рада, что ты рядом. Фред улыбнулся, но как-то вымученно и грустно. Он перевел взгляд на ночное небо за окном и задумался. — Я боялся, что ты умрешь и больше не вернешься. Отголоски этого страха еще витали в комнате, нагнетая напряженность между нами. Интересно, а если бы я действительно умерла, чтобы произошло? Вернулась бы обратно моя душа и душа Гермионы? Представлять такое было ужасно, но эта мысль прочно поселилась в голове, и теперь долго будет точить мозг, предполагая все возможные варианты. — Я устала, будто не спала несколько ночей подряд. — Конечно-конечно. Отдыхай. Завтра расскажешь подробности. Если захочешь. — Захочу. Спокойной ночи, Фред. — Добрых снов, Гермиона. Спала на удивление безмятежно и без сновидений. Может, поэтому, проснувшись, я чувствовала себя необычайно бодрой и живой, как не чувствовала очень и очень давно. Малыш в животе вовсю резвился, подтверждая хороший настрой на весь день. — Доброе утро, шалун. Открытое окно приносило запах соленой воды и струи прохладного ветра, что было как нельзя кстати. Сегодняшний день и последующие станут настоящим испытанием для ума и духа. Главное, чтобы запала хватило. А вот насколько долго продлится мое заточение, не ясно. Солнце уже высоко стояло в небе, а Фреда все не было. Я, конечно, понимала, что днями напролет он не будет сидеть возле меня, но как же тянется время. Выходить из комнаты без него не хотелось, поэтому просто ждала. Рукам не хватало волшебной палочки — так и тянуло наколдовать что-нибудь. Да и с ней всегда спокойнее на душе. Следом нахлынули мысли о моих друзьях. Что сейчас там происходит? Кончилась ли война? О смерти думать я не могла, тем более в отношении Гарри и Рона. Ближе к вечеру я заснула под шум прибоя и крики чаек. Кряхтевший эльф бесцеремонно разбудил меня. Он принес поднос с ужином и накрыл стол на две персоны. — У нас гости? Я потерла глаза, пытаясь разглядеть яства. — Нет. Мистер Уизли попросил подать ужин в вашей комнате. Эльф явно был недоволен. Неужели он осуждал нас? Или только меня? А он мне нравится все больше и больше. Домашний эльф, имеющий свои взгляды на мир, достоин уважения. — Спасибо. Изобразив нечто похожее на поклон, эльф исчез. Соблазнительные запахи все-таки подняли меня с нагретого места. Стоило устроиться на стуле, как неожиданно открылась дверь и вместе с ней на сквозняке хлопнули ставни. Я с криком подпрыгнула. — Привет. Извини, я не хотел напугать. Фред подошел к окну и прикрыл ставни. В комнате стало тихо. Он сел за стол напротив меня, улыбаясь и подмигивая. У кого-то сегодня хорошее настроение, я смотрю. Весь ужин Фред делился своим позитивом, рассказывая о школьных годах и мягко обходя Гермиону. Его смех рождал и во мне воспоминания о былых днях. Я осторожно, но все же искренне поведала историю знакомства с Гарри и Роном. При упоминании последнего Фред заметно оживился. — Расскажи о семье Уизли. Особенно хочу услышать про близнецов. Противостоять блеску и азарту в его глазах было невозможно. Я рассмеялась и предложила устроиться поудобнее на диване. Он с удовольствием послушался меня и сел рядом. Но сейчас это мало волновало. Воспоминания хлынули теплым потоком, согревая домашним уютом, всегда царившем в Норе. — Это большая, дружная и самая яркая семья, что повстречалась в магическом мире. Будучи единственным ребенком, я с трудом представляла, как и чем живут братья и сестры бок о бок. Общение со сверстниками давалось мне очень тяжело. Только в Хогвартсе я обрела настоящих друзей. Там же познакомилась с остальными Уизли, с которыми училась на одном факультете — Гриффиндоре. — Согласен, тебе он подходит больше. Я благодарно кивнула и продолжила: — Билли и Чарли я узнала позже, но они отличные ребята. Перси был во многом похож на меня: такой же ответственный и целеустремленный. А вот близнецы постоянно доставляли хлопоты своими выходками. Они не соблюдали распорядка, нарушали дисциплину и вечно изобретали что-то необычное. Невозможно представить гостиную факультета без их шуток и смеха. Я, наверное, только сейчас осознала, как нам всем этого не хватало. Времена и без того были тяжелыми. Но они не унывали и открыли магазин развлечений и розыгрыша. Их товары пользовались большой популярностью не только у детей, но и у взрослых. Это было потрясающе. Фред завороженно слушал мой рассказ и видимо пытался представить. Его взгляд, устремленный куда-то мимо меня, казался рассеянно-мечтательным. Это вызвало сильное умиление, и я, не сдержавшись, дотронулась до рыжей пряди. Он мигом очнулся и уже смотрел прямо на меня. Что-то в его глазах притягивало все ближе и ближе. Когда наши губы почти коснулись, я слегка отпрянула и тут же виновато опустила взгляд. — Прости, просто я боюсь снова ощутить боль. Но я бы очень… Он прижал палец к моим губам и покачал головой. — Не стоит извиняться. Это я должен контролировать себя. Ведь я обещал беречь тебя. — Он положил голову мне на колени, мурча как кот. — Лучше давай ты еще расскажешь о своем мире. Что угодно, мне нравится слушать тебя. — Хорошо, но обещай завтра погулять со мной. А то я тут одна с ума сойду от тоски. Его широкая улыбка послужила утвердительным ответом, поэтому я опять погрузилась в свой внутренний омут памяти и продолжила повествование. Вечер уступал место ночи. Из окна струился лунный свет, падая на лицо безмятежно уснувшего Фреда. Я осторожно провела кончиками пальцев по гладкой веснушчатой коже. Стеснения не было, лишь желание коснуться и всепоглощающая нежность. Под подбородком я нащупала небольшой шершавый шрам, похожий на след от ножа или другого острого предмета. — Милый Фред, сколько всего ты в себе скрываешь? — тихо прошептала я в темноту. Сейчас он напоминал мне Живоглотика, и нарушать его сон казалось кощунством. Я откинула голову и принялась наблюдать за колыханием прозрачных занавесок. Трудно вспомнить, когда покой так надолго задерживался в душе. Все переживания отошли на второй план. Тихое размеренное дыхание рядом умиротворяло сродни действию целебного бальзама. Гарри и Рон остались где-то позади, отчего чувство вины противно скребло по сердцу. Но хочется просто забыться, пусть на несколько мгновений, и забыть все, что мучает изо дня в день. Шум грозы разбудил нас посреди ночи. Фред испуганно огляделся по сторонам, потом, окончательно проснувшись, велел мне ложиться в кровать. — Я буду тут, с тобой. Он встал у окна и задумчиво сложил руки на груди. Подтянув одеяло до подбородка, я уставилась на его темный силуэт. Как же он далеко мыслями и как близок физически. Больше всего на свете я хотела ощутить сильное горячее тело, прижавшееся к моему. Но почему-то испытывала неловкость, будто он чей-то муж, и я не имею право даже смотреть на него. Засыпая, мне почудилось, что Фред подошел и заботливо подоткнул одеяло. После сел на пол, опираясь спиной на кровать, и запел колыбельную. Светлые образы напева унесли меня в страну безмятежных снов. Утром в спальне никого не было. Плотно закрытое окно пропускало рассеянный свет пасмурного неба. Без Фреда комната стала жутко неуютной и холодной. Вопреки вчерашнему настрою, вставать не хотелось. Правда эльф заставил позавтракать, но после его ухода я вновь укуталась в одеяло и ушла в спасительные сновидения. Лишь после обеда, когда тучи убежали прочь и выглянуло солнце, я решилась показать себя миру. Фред, как и обещал, позвал на прогулку. Мы неспешно спустились по деревянной лестнице к округлой зеленой лужайке. В траве весело поблескивали дождевые капли, переливаясь радугой. Запах прелой листвы и земли из леса приносил свежий послеполуденный ветер. Ноги слегка скользили по мокрому камню, из которого были выложены дорожки. Фред, посмеиваясь, подставил локоть. Я крепко ухватилась за него, и мы двинулись вглубь тополиной аллеи. По пути дорогу нам перебегали молодые и пугливые олени. Несколько раз над головами пролетали голуби, кружа меж верхушек деревьев. И настоящий мир поселился в моей душе. Мы с Фредом вспомнили старую детскую песенку и лихо выводили ноты разной тональности. Безумно хохотали, если кто-то фальшивил или путался в словах. Неожиданно мне пришла в голову интересная мысль. — Фред, а какой у тебя патронус? Ты же мой знаешь, и это нечестно. Согласна, звучало глупо и наивно, но настроение решало и думало за меня. Сегодня слышать о проблемах не было никакого желания. Уж один-то день я могла вырвать у судьбы, не спрашивая позволения. — В последний раз это был волк. Но я вызывал его так давно, что сомневаюсь. Фред тоже решил не отставать. — А ты любишь летать на метлах? Могли бы прокатиться немного. По моему вмиг побелевшему лицу, он понял, что любви к полетам я не питала. Скорее, наоборот. — Ты вообще хорошо себя чувствуешь? — Как никогда. — Тогда предлагаю дойти до скалистого побережья и полюбоваться морскими просторами. Я молча схватила его ладонь и потащила за собой. Хотя он и не сопротивлялся. Смеясь, оторвал меня от земли и принялся кружить на месте. Мысли в голове перемешались и полетели по соленому воздуху разноцветными мыльными пузырями. На берегу ветер с моря трепал волосы, превращая их в спутанный клубок. Фред крепко держался за мою руку и выглядел очень расслаблено. Он указал на водную гладь, раскрашенную в теплые апельсиновые оттенки. Солнце еще не успело разлиться красной вуалью, замирая на линии горизонта и готовое вот-вот попрощаться с нами до утра. Если и существовали идеальные моменты в жизни, то это был один из них. Галька шуршала под ногами, шепча о тайнах морского дна, но, к сожалению, никто не понимал и не внимал ей. — Мне придется два дня отсутствовать. Буду приходить только вечером. Я лишь понимающе кивнула, стараясь скрыть разочарование и некоторую долю обиды. Как ни крути, у него есть обязанности, уклоняться от которых он не может. Но ничего поделать с собой не могла. Фред взял меня за руки и поднял их на уровень глаз. — Это кольцо — пока ты его носишь — гарантия, что мы еще обязательно увидимся с тобой. Оно упало в вино в тот вечер и обрело странную силу. Мы, если захотим, можем позвать или просто найти свою вторую половинку. Я внимательнее пригляделась к скромному украшению. Но бирюза по-прежнему тускло блестела в свете уходящего дня, а серебряные завитки все так же обрамляли края округлого самоцвета. — Только желание и вера должны быть искренними и исходить из глубины сердца. От этих слов ледяная дрожь прошлась вдоль позвоночника неприятным предчувствием. Но теплая улыбка Фреда быстро развеяла сомнения. — Пойдем, тебе надо отдохнуть и поесть. А после ужина я покажу библиотеку. Теперь я не могла не улыбнуться. Не все так плохо, Гермиона. Пока мы шли обратно в дом, я сжимала кулак, ощущая, как кольцо вдавливается в ладонь. Наверняка останется след, но было очень страшно его потерять. Нас встретил эльф, который ворчал что-то про холодный вечер и мое легкое облачение. Он с укоризной посмотрел на Фреда, но, однако, ничего не сказал. Просто щелкнул пальцами — и мне вмиг стало тепло. Даже волосы легли аккуратной волной на плечи. — Благодарю, сэр. Но он уже уходил по коридору, и я не знала, услышал он или нет. Фред галантно пропустил меня вперед и на ходу принялся приводить себя в порядок, шепча заклинания. Сегодня явно необычный день. Эльф постарался на славу: паста с морскими деликатесами вышла восхитительной. Если он и дальше будет так кормить, то его вечно недовольное лицо можно и не замечать. В библиотеке чудесно пахло старыми фолиантами и новой типографской краской. Несмотря на небольшое помещение, стеллажи и шкафы были полностью забиты книгами, журналами и свитками пергамента. Я выбрала пару книг, чтобы прочитать их перед сном, и поблагодарила Фреда за компанию. — Наверное, это самое приятное, что мне доводилось исполнять для Ордена. Я провожу тебя до комнаты и, если пожелаешь, сделаю массаж стоп. Я смущенно отвела взгляд. Такой Фред слишком хорош и привлекателен. Сердце билось предательски быстро. А когда остановились у дверей в мою спальню, оно и вовсе пустилось в пляс. Одновременно потянувшись к дверной ручке, мы столкнулись пальцами. Казалось, что от его удивительно горячих ладоней на меня перекинулись язычки пламени, которые вспыхнули на щеках и шее. И пожар разрастался с каждой секундой, отчего ноги подогнулись от охватившей их слабости. Фред тут же приобнял меня и завел в комнату. Хлопок двери прозвучал выстрелом и словно послужил сигналом: мы жадно прильнули друг к другу в страстном поцелуе. Позабыв горький опыт, я положила руки ему на плечи и сильнее прижалась к желанному телу. Руки Фреда заскользили по спине, жаркие губы спустились ниже. Поцелуи оставляли влажные следы на шее и разгоняли стаи мурашек до самых пят. Яркой вспышкой в голове пронеслась мысль: он целует и желает не меня, а Гермиону. Ту, которую любил всю жизнь. Мысль отрезвила. Я отшатнулась от Фреда, но он не выпустил меня из объятий. Его глаза, все еще затуманенные и потемневшие, выражали замешательство. — Тебе снова больно? — Нет. Но… Все неправильно. Я не хочу этого. — Гермиона, послушай… — Уходи, Фред. Он замолчал. Я видела, что уходить он не собирается и готов поспорить со мной. — Прошу, именно сейчас, оставь меня одну. Слезы все же потекли, как ни старалась я сдержать их. Было невыносимо смотреть на него. На покрасневшие губы, на высоко вздымавшуюся грудь. — Хорошо. Но я все равно должен объясниться. Спокойной ночи. Когда дверь за ним закрылась, я нашла глазами большое зеркало в углу. Меня лихорадило в ледяном ознобе, но мне необходимо взглянуть на свое отражение. Вместе с тревожной мыслью в голове зазвучал голос. А может этот голос и подсказал мне правду. В отражении я показалась себе чересчур бледной и напуганной. Подбородок заметно дрожал, а опухшие губы сжались в тонкую линию. Вдруг моя зеркальная копия широко и зловеще улыбнулась. Я в ужасе завопила, охватывая лицо руками, и попятилась назад. Гермиона в зеркале осталась стоять на месте.