Точка отсчёта

Часть 12       Я разворачиваю листки, одновременно закуривая. Строчки пляшут перед моими глазами, письмо написано его ровным, почти каллиграфическим почерком, но в первое мгновение я не могу разобрать ни строчки, а потом словно бы из тумана появляются слова:       «Дорогой Гарри. Как бы я хотел, чтобы всё сложилось иначе, но, к сожалению, это невозможно. Когда ты будешь это читать, я буду уже далеко. Порт-ключ унесёт меня от тебя. Прости. За всё. За то, что не в силах сказать тебе это лично, и трусливо пишу письмо, потому что уйти, не сказав совсем ничего, и оставить тебя в неведении, я не могу. С чего начать? Наверное, с того, что, оставаясь в твоём доме, я попросту забыл, кто я такой. И что все мои прошлые грехи и прегрешения по-прежнему со мной. Рядом с тобой, сотканным практически из одного света, окунаясь в твою светлую любовь, которую ты щедро дарил мне, я словно бы стал человеком без прошлого. Но это, разумеется, иллюзия. Наше прошлое влияет на наше настоящее и на нас самих. А прожив половину жизни, уже невозможно стать другим. Визит Люциуса напомнил мне о том, кто я. Он не сказал ничего такого, что могло бы повлиять на мое решение, вовсе нет. Мы с ним не разговаривали ни о тебе, ни о нас, он просто расспрашивал меня о моей жизни и рассказывал о жизни тех, с кем я был связан во время своей службы Тёмному Лорду. И в этот момент я почувствовал, что просто стал самим собой, я вспомнил то, о чём забыл рядом с тобой. Находясь рядом со светом, не хочется вспоминать о тьме, Гарри. Но тьмы не избежать. Ты не знаешь и половины всего того, что мне приходилось делать для Волдеморта. Да, какое там „половины“! Прости, мне не место рядом с тобой, а тебе не место рядом со мной. Мы слишком разные, Гарри, слишком. Ты соткан из юности, свежести и света, а я из дряхлости и тьмы. В моих внутренних подземельях холод и сумрак, вина и печаль, а это слишком для такого солнечного и светлого молодого человека, как ты. Рано или поздно ты бы всё равно устал бороться с этой бесконечной темнотой, а я не хочу погрузить тебя во мрак, Гарри. Поверь, я не стою твоей любви. Твоего пылкого юношеского чувства. До сих пор не понимаю, чем я его заслужил? Я должен был умереть. И я к этому был готов. Когда, ещё в Мунго, я просил тебя помочь мне уйти, я просто не хотел тягостного мучительного существования, которое сулила мне болезнь, я взывал к твоему милосердию, но я никак не думал о том, что ты можешь меня спасти. Я сопротивлялся столько, сколько мог. Я пытался вынудить тебя убить меня, но у меня ничего не вышло. Ты умеешь удивлять. Раз за разом я спрашивал себя: что я для тебя? Кто? Почему ты так упорно борешься за меня? Просто потому, что ты привык бороться? Гарри, может быть, это именно так и есть? Может быть, тобой двигало не светлое чувство любви, а нежелание сдаваться? Невозможность потерпеть поражение, которая, кажется, у тебя в крови. Прости меня. За то, что позволил и себе, и тебе дать призрачную надежду там, где её и быть не может. Через какое-то время ты бы неизбежно увидел, кто я такой на самом деле, и отшатнулся. Я всё тот же профессор зелий, который чуть не свёл тебя с ума легилименцией на пятом курсе. И тот, кто не любил ни твоего отца, ни твоего крёстного. Это тоже часть правды обо мне, от которой невозможно отмахнуться, Гарри. И таких "правд" — много. Прости меня, Гарри. Ты был самым светлым человеком в моей жизни. Самым удивительным. Ты — глоток воздуха и солнца. В который раз спрашиваю себя, чем я заслужил твою любовь? Прости за ту боль, которая неизбежна. Я очень надеюсь, что она окажется краткой. И надеюсь, что вскоре ты найдёшь для себя прекрасного человека, с которым будешь счастлив. Потому что по-другому и быть не может. Ты заслуживаешь счастья, Гарри.»       И это было всё. Ни даты, ни подписи, ни инициалов.       Я всё ещё держал в руке эти бумажки и не мог поверить в реальность происходящего. Мне казалось, что вот-вот, вот сейчас дверь откроется, в неё войдёт Северус и скажет что-нибудь дурацкое, типа: «А ты и поверил, да?» или какую-нибудь другую глупость. И это всё станет шуткой. Отвратительной, нелепой, гадкой, но всё-таки шуткой.       Я снова закурил. Безмолвный Кричер принёс мне пепельницу, потому что предыдущий окурок я, кажется, затушил прямо в стол. Я снова перечитал письмо — что за бред! Что это за ерунда такая! «Не хочу погрузить тебя во мрак, Гарри»! О, Мерлин! Всё же было хорошо. Нам же… Нам же было хорошо вместе. Я же видел. Он улыбался, он был счастлив, я не мог обмануться! Я приложил руки к своей груди, животу… Мы же… Мы же вчера… Даже дня ещё не прошло! Воспоминания о его прикосновениях были такими яркими, такими явными, что я едва не усомнился в собственном рассудке.       Он трогал меня, касался меня, проводил своими горячими ладонями по моему телу, брал меня… Целовал… Меня тут же сложило пополам. Боль накатила мгновенно, такая сильная, что мне стало трудно дышать. Он ведь уже всё решил! Он ведь уже тогда всё решил! И что это было? «Лебединая песня»? Прощальный привет для «Поттера»? Возможность ещё раз насладиться моим юным телом? А сегодня утром? Когда он целовал меня зная, что целует в последний раз! Я дотронулся пальцами до своих губ. Он ведь знал! Я вспомнил его утренний рассеянный взгляд, когда он мне сказал, что «всё хорошо». О, да! Лучше и не бывает! Злость обожгла мне глаза. Как он мог! Как он мог вот так?! Я в бессилии молотил кулаками в стену, не замечая, как разбиваю их в кровь.       А потом я просто сидел на том же стуле, так же поджав ноги. Кричер принес свечи, в свете которых я видел свои пораненные руки, но мне было всё равно. Время перестало течь, оно остановилось. Просто замерло вместе со мной. Я не знал, что мне делать. Мой мир только что разлетелся на осколки, на нелепые части. Я же жил как-то до него. Вот и сейчас проживу. Я пытался себя уговорить, с собой договориться. Я не мог понять, как и почему, и зачем? Меня сковывало странное оцепенение. Всё, что ещё сегодня утром было живым и настоящим, радостным и прекрасным, просто обернулось пеплом. Пыльной трухой.       Кричер неслышными шагами вошел на кухню: — Мастер Гарри будет ужинать? — Ужинать? — я даже не сразу узнал свой голос и не очень понял, о чём меня спрашивают, — ужинать?       Это звучало как-то совершенно нелепо. — Нет, Кричер, — мысль о том, что еще вчера я ужинал с Северусом Снейпом, тем человеком, которого люблю, который, как мне казалось, отвечал взаимностью, привела в бешенство и начисто лишила аппетита.       Что ему наговорил Малфой? Что такого ему мог сказать этот белоголовый надменный придурок? Ведь до его визита всё было хорошо. Профессор Снейп, конечно, не тот человек, на которого легко повлиять, но всё-таки, всё-таки… — Кричер, который час? — я кричал, не замечая того, что мой домовик стоял почти рядом со мной. — Девятый час вечера, хозяин, — тихо отозвался он.       Это ж сколько я просидел тут, на этой кухне? Я встал на совершенно затекшие ноги и едва не рухнул на месте, попытавшись сделать шаг. Словно тысячи тонких иголочек впились мне в икры. Я снова опустился на стул. Надо подождать, пока пройдёт, а то я буду слишком нелепо выглядеть перед высокородным лордом, потирая затёкшие конечности. Впрочем, я и так, вероятно, буду выглядеть не очень.       Да, и наплевать. Он мне скажет всё и даже больше. Я ещё посидел минут десять, потом поднялся, попросил Кричера принести мне толстовку и джинсы, потому что сам подняться наверх, в нашу комнату, просто не мог. Сменил аврорскую форму на обычную маггловскую одежду. Я знал, что аппарировать в Мэнор нельзя, хозяева слишком пеклись о безопасности, и немудрено. Граница аппарации проходила рядом с имением Малфоев, но не слишком близко, зато туда можно было попасть по каминной сети, если знать как взломать охранные чары их поместья. А я знал, в моём арсенале было довольно простое, но эффективное заклинание, ломающее практически любые охранные чары, не слишком изящно и не очень надолго, но быстро. И ещё я попросил Кричера принести мне мантию-невидимку. Думаю, она мне тут как раз пригодится.       Взяв в руку горсть летучего пороха, предварительно убедившись, что моя палочка заткнута за пояс джинсов, я громко и чётко сказал: — Малфой-Мэнор, главная гостиная.       Выйдя из камина главной гостиной, я огляделся — вокруг было пусто. Я прислушался — тишина. Вот будет весело, если в родовом гнезде Малфоев никого нет. Не успел я об этом подумать, как услышал отдалённые женские голоса и один мужской. Нарцисса Малфой сообщала мужу, что отправляется наверх, и отдавала распоряжения служанке, которая в ответ ей что-то говорила, а мужской голос, принадлежащий хозяину дома, отвечал ей, что задержится в библиотеке. Ну, и славно. То, что нужно. В библиотеке, значит. Знать бы, где она находится — совсем было бы отлично.       Скрывшись между стеной и дверями большой гостиной, я надел свой плащ, закрыл глаза и прислушался — мне важно было услышать, в каком направлении удаляются лёгкие шаги старшего Малфоя. И я пошёл на этот едва уловимый звук.       На половине пути я чуть не столкнулся с домовым эльфом, который нёс своему хозяину нечто дымящееся и вкусно пахнущее в большом странном стакане с витиеватой ручкой. Я отправился следом. Так мы и добрели до того места, где, судя по всему, и находилась библиотека. Будучи невидимым, я остановился сразу за местным домовиком, подождал, пока он поставит на невысокий столик свою ношу, осведомится, не нужно ли чего ещё, получит отрицательный ответ и тихо исчезнет.       Я видел, как высокородный лорд прихлёбывает из стакана, на губах его блуждает полуулыбка, излучающая удовольствие. И злость кипятком обожгла мне глаза. У меня был не слишком хороший обзор, но всё-таки я увидел, что палочка Малфоя лежит на столике, с которого он только что взял стакан, и лежит довольно далеко от него. Он явно не планировал, что на него тут может кто-то напасть. Я выдохнул, достал свою палочку из-за пояса. Главное — не дать ему опомниться. Я одним движением снял с себя мантию-невидимку, стоя ровно напротив хозяина этого огромного замка, с палочкой на изготовку.       Люциус мгновенно дёрнулся за своей. — Не успеешь, — и тут же в сторону его палочки:  — Акцио!       Палочка Малфоя-старшего оказалась у меня в руках. — Гарри… — кажется, он понял, что остался практически без защиты. Хотя Люциус явно на многое способен и без палочки, поэтому я не спешил убирать свою, продолжая держать ее нацеленной на него. — Где он? — без всяких предисловий спросил я, — и не говорите мне, что не знаете, о ком речь, Люциус. — Я знаю, о ком речь, мистер Поттер, — ох, так уже мистер Поттер!       Он смотрит и на меня, и на мою палочку:  — Но я так же совершенно точно не знаю, где он. — Я вам не верю, Малфой, — я почувствовал, как подрагивает моя рука, и как я вот-вот готов произнести какое-нибудь заклятие, которое поможет этому лощёному пижону вспомнить всё, что мне нужно. Не «Сектумсемпра», конечно, что-нибудь более гуманное, но всё-таки не далеко ушедшее. — Гарри, — он по-прежнему не отрывал от меня взгляд, говоря при этом спокойно и холодно, — я действительно не знаю, где Снейп. Он был здесь, это правда. Он вернул мне книгу, сказал, что уедет далеко и, по всей видимости, надолго.       У меня вырвался непроизвольный вздох… Уедет… Далеко и надолго… — Люциус, вы не можете не знать, куда он отправился, — сказал я и сам начал сомневаться в своих словах.       Конечно, Северус Снейп — не тот человек, который будет отчитываться о своих перемещениях перед кем бы то ни было, но это моя последняя надежда узнать, где он, и с ним поговорить. Просто рассказать ему, как он не прав. Нам же было хорошо вместе. И, может быть, мы бы как-нибудь справились. Смогли бы совладать с его и моим прошлым. Моё прошлое тоже не так безупречно, как он, вероятно, думает. И это всё было бы возможно, только если он любит меня, только если это правда. Но он мне этого так и не смог сказать. Хотел, я же это видел, я понял, но не смог. Может быть, просто потому, что этой любви нет. И быть не могло. А что тогда? А как же мы тогда… — Поттер, — я услышал голос хозяина дома словно бы издалека.       Я всё ещё держал свою палочку на вытянутой руке, готовый в любую секунду произнести заклинание, но на самом деле смотрел не на старшего Малфоя, а куда-то дальше, сквозь него. — Мы можем просто поговорить, — его голос был всё так же тих, надменен и спокоен, никакого сочувствия в нём не было и в помине. Он просто расчётливо следил за мной и за моей палочкой. — Я не знаю, куда он уехал, но знаю, почему. Гарри, я тебе не враг. Убери палочку, и мы поговорим. — Только вашу я пока не отдам, — предупредил я сразу. — Хорошо, — миролюбиво согласился он, указывая мне на соседнее кресло.       Я забрался в него с ногами и сел по-турецки. — Могу я предложить тебе что-нибудь выпить? — он был рачительным хозяином. — Нет, спасибо, — я оказался на редкость непритязательным гостем.       И между нами повисло молчание. Похоже, каждый из нас ушёл в свои раздумья. Только сейчас, немного оправившись от первого шока, я, кажется, стал способен хоть сколь-нибудь размышлять о происходящем. Почему Северус ушёл? Куда? Зачем? Внутри меня бился один и тот же вопрос, одна догадка, которая не давала мне покоя, и вряд ли Люциус Малфой знал ответ. Северус так и не сказал мне, что любит меня. Наверное, потому, что этой любви нет, просто нет. Он ведь в школе меня терпеть не мог. Откуда бы могла взяться любовь сейчас? Скорее всего, это была просто благодарность. Конечно, он был рад, что остался жив, и был благодарен мне за это. Я почувствовал, как у меня защипало в глазах, и тут же глубоко вдохнул. Я вспомнил его жаркие ладони, его прерывистое дыхание, его низкий шёпот, повторяющий моё имя, когда он, когда я… Когда мы. Разве это всё могло случиться только из-за благодарности? Я почувствовал, что краснею и ничего не могу с собой поделать. — Люциус, — обратился я к высокородному лорду, — вы обещали мне рассказать. — Да, — он тоже поморгал, выплывая из каких-то своих воспоминаний, — да, я расскажу, — и голос его смягчился, — Понимаешь, Гарри, Северус… Я давно его знаю, мы с ним были дружны, ещё когда сами учились в Хогвартсе. И потом нас с ним многое связывало.       Я обернулся на старшего Малфоя с искренним недоумением. Неужели он и Северус? — Нет-нет, — он отрицательно покачал головой, и даже, испугался такого предположения, — между нами ничего не было, мы с ним были друзьями. Понимаешь, Северус Снейп — не самый простой человек.       Тоже мне, изрёк истину! Я снова разозлился. Если он будет продолжать в том же духе, то придётся снова доставать палочку, которую я благоразумно заткнул за пояс именно так, чтобы в случае необходимости мог вытащить её мгновенно. И Малфой словно бы мысли мои прочитал, потому что тут же подобрался и заговорил немного о другом: — Конечно, то, что он непростой человек, это и так понятно. Кто из нас прост? Но послушай, Гарри, Северус много лет изучал не только зелья, хотя он, безусловно, выдающийся зельевар, один из лучших. Он ещё и много времени посвятил изучению тёмных заклятий и вообще всему, что связано с тёмной магией.       Я чуть не закричал, что это тоже совсем не новость! Раз он служил Волдеморту, то уж наверняка занимался изучением тёмной магии. — Поттер, просто дослушай меня, прежде чем делать поспешные выводы, — кажется, он видел меня насквозь, — вы, молодые люди, так нетерпеливы. Так вот, конечно, служа Тёмному Лорду, невозможно обойтись без запрещённой магии, и тот, кто постоянно практикует различные тёмные заклятия, тот, кто много времени посвящает всему, что связано с тёмными силами… — Сам погружается во мрак, — договорил я за него, вспомнив, что в письме, которое оставил мне Северус, было как раз что-то похожее. — Да, именно так, — Люциус посмотрел на меня удивлённо. — Он оставил письмо, — прокомментировал я свои слова, — оставил мне письмо, в котором сказал, что рано или поздно я устану бороться с темнотой, которая есть в нём, и что он не хочет погружать и меня во мрак. А это, как ему кажется, неизбежно. — Оставил письмо? — казалось, старший Малфой был удивлён, — знаешь, то, что Северус Снейп, который всегда и отовсюду уходил, не оборачиваясь и не прощаясь, оставил тебе письмо, о многом говорит. — Да? И о чём же? — во мне проснулось какое-то нелепое ехидство.       Хозяин Мэнора словно бы и не заметил мои ироничные слова: — О том, что он, как минимум, к тебе расположен. — Прекрасно! — вырвалось у меня, — просто прекрасно! И что мне с этим расположением делать? — Уж не знаю, — устало вздохнул Люциус, — не знаю. Кажется, он просто боялся навредить тебе. И действительно погрузить во мрак, как и написал в письме. Он всегда очень беспокоился за тебя. Ещё будучи твоим преподавателем, он так или иначе выяснял, где ты, и что с тобой, и не грозит ли тебе опасность. Порой, рискуя собственным положением в мире тёмных сил, в том мире, в котором мы с ним тогда пребывали.       Я снова вспомнил, как он прислал своего Патронуса, который указал мне место, где покоился меч Гриффиндора. И понимал, что он не просто рисковал, а очень рисковал, чтобы это сделать. Тогда тем более! Становится же совершенно не понятно, почем же он так легко отказался от меня сейчас? — Тогда почему? — я задал этот вопрос вслух Малфою. Вряд ли, конечно, но чем дементоры не шутят, может быть высокородный лорд даст мне на него ответ. — Вероятно, он просто понял, что сейчас сам является для тебя угрозой, — похоже, я и так знал, что он скажет именно это, — из книги, которую я ему принес, он узнал, что для его спасения ты потратил все свои магические силы и чуть сам не умер, помогая ему. Полагаю, это его очень впечатлило.       Но всё равно, всё это мне казалось такой нелепицей, такой ерундой. Неужели мы бы с ним не справились! И он, и я не самые немощные маги на свете. — Он просто слишком дорожит тобой, Поттер, и не хочет допускать даже мысли о том, что ты хоть как-то можешь из-за него пострадать, что он сам может причинить тебе боль и зло, — Люциус равнодушно потягивал свой напиток.       По его непроницаемому лицу совершенно было не понятно, что он на самом деле думает обо всё об этом. — Бред какой-то, — я потёр пальцами виски, — просто бред. Как так может быть? Мы бы справились. Зачем нужно было приносить к нам эту дурацкую книгу? Зачем?       Я уже не хватался за палочку — просто злился. — Конечно, я не знал, — он брезгливо поджал губы, — я понятия не имел о том, что всё так выйдет. Я же думал, что он и так всё знает, что ты ему всё рассказал. Раз мой сын успел порыться в нашей фамильной библиотеке, а потом пересказать всё этой… Гм… Своей подруге… — Гермионе Грейнджер, — подсказал я ему, сделав акцент на этом имени и фамилии, не давая ни малейшего шанса называть её грязнокровкой. — Да, именно ей, — он машинально поправил прядь выбившихся из хвоста белых волос, пытаясь скрыть возникшую неловкость, — я думал, что эта информация ему уже доступна, ведь ничего нового я не сообщил.       Конечно, откуда было знать другу Северуса о том, что именно этой информацией с ним я и не поделился. Хорошо хоть всё остальное было в других книгах. Всё… И тут я рассмеялся. Просто расхохотался, громко и с удовольствием, чем вызвал недоуменный взгляд Малфоя. Вероятно, он решил, что я рехнулся. А мне было смешно. Я же не сказал Северусу о том, что, если он меня покинет, то я постепенно, медленно, но верно стану сквибом. Он этого просто не знает. Да и узнать ему неоткуда. Что ж, как иронична судьба — он ушёл для того чтобы меня защитить, а станет причиной моего магического истощения.       Отсмеявшись, я просто махнул рукой: — Не волнуйтесь, Люциус, я в порядке, это просто нервное. — Поттер, — он по-прежнему смотрел на меня с опаской и даже с некоторым удивлением, — ты так переживаешь. Неужели у вас было что-то серьёзное? — Что? — едва отсмеявшись, я не поверил своим ушам. Что вообще за странный вопрос. — А какое могло быть?       Малфой задумчиво вертел стакан в руках: — Северус, конечно, всегда тяготел к людям своего пола, просто не афишировал это. Вокруг него всегда кто-то крутился…       Я сидел, пытаясь понять смысл сказанных им слов. Вокруг Снейпа кто-то крутился? Нонсенс! — Что-то я этого не заметил, когда мы учились в Хогвартсе, — холодно парировал я. — Потому что это, разумеется, были не ученики, — он даже посмотрел на меня с укоризной, — как ты мог такое подумать! Но вот Мальсибер... — Чёрт, а что я должен думать после того, что вы мне тут сказали! — теперь мой голос звенел и едва ли не срывался на крик. — И, мистер Малфой, я не хочу ничего знать о том, кто возле него крутился, не могли бы вы... — Ладно-ладно, — примирительно сказал он, пожимая плечами, — как угодно.       Я посмотрел на его спокойное лицо, он снова вертел в руках свой странный высокий стакан. Как у него в голове-то возник этот вопрос про серьёзность? Неужели я для Северуса мог быть просто развлечением? Тем, кто «вокруг него крутился»? Славный «золотой мальчик» Поттер, Герой Магической Британии и одновременно его персональный спаситель. Чудо как хорош! Особенно в постели до завтрака!       Нет. Даже думать об этом не хочу. И в то же время, этот беловолосый слизеринский его друг говорит… Мальсибер… Чёрт, никогда бы не подумал. Тьфу ты! Я тряхнул головой, стараясь не представлять Северуса рядом с Мальсибером. Что мне делать-то теперь? Интересно, он хоть в Британии? Ну, да, вероятно, я сам это скоро пойму. Если начну терять магическую силу, то, значит, Северус пересёк «большую воду» и оказался вне пределов Англии.       Я сидел, почти опустив голову на руки. Я пришёл в Мэнор за ответами, но, похоже, нашёл ещё больше вопросов. И что с ними делать — тоже понятия не имел. Надо было возвращаться домой. — Я, пожалуй, пойду, — я неопределённо пожал плечами, и отчего-то ощутил странную скованность и неловкость. — Мне жаль, — взгляд Малфоя старшего как будто бы даже был тёплым, — просто постарайся всё забыть. И как можно скорее. Это самое лучшее, что ты можешь сделать. Северус был прав, написав тебе в письме, что он не тот человек… — Я как-нибудь сам разберусь, — довольно бестактно оборвал я хозяина дома. — Да-да, конечно, — покладисто согласился он. — До свидания, — сказал я, — не трудитесь меня провожать, я сам найду дорогу и вашу палочку оставлю у камина. — Это не обязательно, послушай — он что-то хотел сказать, наверное, как-то меня уговорить, но, похоже, понял, что занятие это совершенно бессмысленное, и махнул рукой, — хорошо. Оставь палочку на диване возле камина. Или отдай её мне сейчас. Не буду врать — мне не нравится, что ты здесь, но мы не враги.       И в самом деле. Я спокойно положил его палочку на тот же столик, откуда взял, и даже не подумал доставать свою. Не враги — так не враги. Я знал, что он не станет на меня нападать. И, не оборачиваясь, просто пошёл к камину, чтобы отправиться домой. Только спина моя инстинктивно сохраняла какое-то смутное напряжение. — Площадь Гриммо, 12, — я встал в камин и отправился домой.       И снова оказался в собственной гостиной. Постояв пару минут в раздумье, я понял, что сойду с ума, если тотчас же не покину этот странный дом. Я и раньше не считал его полностью своим, а уж теперь у него не осталось шансов. Он был слишком холодный, слишком пустой, слишком большой для одного меня. Ведь вчера, ещё только вчера примерно в это самое время я ощущал жар его ладоней, его дыхание на своей коже, его тепло. Я дотронулся до своих губ - вчера он целовал меня, ещё вчера.       Кричер вышел откуда-то из глубины коридорного полумрака: — Хозяин Гарри… — Кричер, я тоже не знаю, когда вернусь, — скороговоркой пробормотал я, — я пока… Я просто пока не могу тут… Извини. — Хорошо. Кричер будет ждать своего хозяина, — голос моего домовика был тих и печален.       Я попробовал воспользоваться собственным средством от всех хворей, которое мне хоть как-то помогало. Я аппарировал в маггловский Лондон. Просто шатался по городу, шёл, куда ноги несли, не очень разбирая, куда именно. Улицы, переулки — мне было всё равно. Я хотел уходиться до какой-нибудь мутной усталости, но не уставал. Зашёл в первый попавшийся бар, наскоро наколдовав водительские права, свидетельствующие о том, что я достиг того возраста, при котором мне уже можно наливать крепкий алкоголь, сунул их под нос неулыбчивому бармену в дредах и прямо за стойкой выпил пару рюмок виски, в надежде на то, что алкоголь хоть как-то меня выключит из этой реальности, в которой нет со мной Северуса. Но это тоже не помогало. Я странным образом не пьянел. Эта боль, что билась внутри меня, не заканчивалась. И я не знал, что с этим делать.       Со мной такое было впервые. Я скучал по нему. Невероятно скучал по нему. Губами, руками, пальцами. Мне казалось, что моя кожа ещё хранит память о его прикосновениях. И так отчаянно их жаждет снова. Мне была невыносима мысль, что мне придётся где-то уснуть. Уснуть одному, без него. И завтра утром не будет никакого кофе. Не будет его улыбки, я не увижу его дорогое любимое лицо, как только проснусь. Я зашёл ещё в один бар, чтобы снова выпить, и уже заказал. Но тут у меня зазвонил телефон. «Северус» — конечно, я тут же подумал о нём, в первое мгновение моё сердце ударилось о рёбра и замерло, пока я доставал эту чёртову звенящую пластиковую штуковину из кармана. Ну, кто ещё это мог быть?        Номер моего новехонького мобильника знали всего несколько человек. И я даже не вспомнил, что свой дорогой и красивый мобильник Северус как раз оставил вместе с письмом. Но это, конечно был не он, это была Гермиона. В такое время? Ночь же на дворе. Я опрокинул в себя шот виски, поморгал и ответил на звонок. — Гарри, ты где? — голос моей подруги явно был взволнованным. — Эгм… — не сразу нашёлся я, — сижу в каком-то баре. — Приходи ко мне, к нам, — говорила она медленно.       Я насторожился: — Герми, что-то случилось?       И, кажется, она была удивлена: — А разве нет? У тебя разве всё в порядке?       Интересно откуда она знает? Ах, да, великий и ужасный клан Малфоев! Больше просто не откуда. Вот кто его за язык-то тянул? Кто? Хотя чему тут удивляться. Рано или поздно Гермиона бы всё равно всё узнала. Так какая разница когда, как и от кого именно? Хотя, конечно, лучше бы я ей сказал сам. — Нет, Герми, совсем не в порядке, — и чего меня сегодня виски не берёт? — Приходи, а? — её голос такой тёплый, такой уговаривающий. — А Драко будет? — уточнил я. — Да, — эхом откликнулась она и тут же:  — Но мы можем вдвоём посидеть, он тут говорит, что может уйти, если тебе неудобно.       Вот ещё! Мне и правда становится неудобно, но по несколько иной причине. Тоже мне, герой Британии, победивший Тёмного Лорда, расклеился тут, как хлипкая картонка, привередничаю, как томная барышня. — Ничего страшного, Герми, — я выдохнул и успокоился, — не нужно ему никуда уходить. Я приду. Гм… А вы где? — Да я сейчас в маггловском Лондоне живу, в Блумсбери, а Драко в гости зашёл. Приезжай, — и она назвала адрес.       Через камин туда не попасть, аппарировать тоже невозможно, потому что я не знаю, где это, а значит, зону аппарации определить трудно. Поэтому я банально и просто, как самый обычный маггл, вышел из бара и поймал такси, благо, у меня с собой полно обычных фунтов.       И уже из машины снова позвонил своей подруге и снова услышал всё тот же взволнованный вопрос: — Гарри, ты где? — Герм, я в такси, скоро буду.       Да, кстати. А скоро — это через сколько? Я постучался к таксисту и выяснил, сколько ехать до её места жительства, и тут же уточнил: — Минут через двадцать.       Я не стал объяснять, отчего не решился аппарировать в незнакомое место — думаю, таксисту такое слушать не обязательно, тем более, за рулем. Она, кажется, и сама поняла, потому что просто коротко ответила: — Хорошо, квартира 17В. Ждём тебя.       Когда я позвонил к ним в дверь, она открылась почти мгновенно — что, они дежурили тут, что ли? Герми стояла бледная, прямая, глазищи огромные, а за ней такой же бледной тенью младший Малфой. Освещение здесь было тусклое или мне казалось? — Гарри, хороший мой, — я тут же попал в её объятия. — Гарри, извини, — отозвался стоящий позади неё Драко. — Да ладно вам, — я был изрядно смущён, — что такого? Герми, всё хорошо. — И тебе, — я кивнул Драко, — не за что извиняться.       Мы прошли в маленькую их кухоньку — квартира у неё совсем крошечная. И расселись за небольшим столом. — Ты есть будешь? — деловито спросила меня хозяйка дома. — Гм… — я что-то нечленораздельно промычал в ответ, пытаясь сообразить, где и когда в последний раз ел. Понял только, что довольно давно, завтракал, собираясь в аврорат. О, Мерлин, это было ещё сегодня! Мне казалось, что утро отодвинулось в какую-то необозримую даль, и что этот день никогда не закончится. — Так что? — она внимательно на меня смотрела, доставая из небольшого холодильника что-то съестное. — Я не знаю, — честно признался я, потому что и правда не мог определить, голоден я или нет.       Драко крутился где-то рядом, помогая ей. Я смотрел на них. Они такие славные, такие тёплые… И одновременно не понимал, что я тут делаю? Зачем я пришёл? Разве это вернёт мне Северуса? Разве они подскажут, где его найти? И стоит ли вообще его искать?       Я поднялся: — Герми, слушай, не нужно тут хлопотать. Я, наверное, пойду. Я зря пришёл. Сам не знаю, зачем.       Она тут же кивнула Малфою, он развернулся, открыл дверцу верхнего кухонного шкафчика и достал оттуда бутылку, а Гермиона примирительно сказала: — Хорошо, если ты хочешь уйти, то никто тебя держать не станет. Но давай выпьем по одной рюмке. Просто одну рюмку, Гарри. И ты, если захочешь, то уйдёшь, хорошо?       Я пожал плечами: — Хорошо.       Ничего страшного - всего одну рюмку виски. Мне кажется, что я сегодня уже столько выпил, что ещё одна рюмка совершенно ничего не изменит. И я снова сел на место. — Гарри, извини меня, — кто бы мне раньше сказал, что я хоть когда-нибудь услышу от Драко Малфоя слова покаяния. Но, видимо, чего только в этой жизни не бывает.       Я махнул на него рукой: — Да брось, твой отец всё равно всё вычислил и пришёл бы. С тобой или без тебя, без разницы, так что ты уж тут сильно не извиняйся. Всё нормально. Если бы не вы с Гермионой, я бы так и не узнал никогда о заклятии, я правда искренне вам благодарен. Вам обоим.       Тем временем Драко быстро наполнил рюмки. Гермиона сказала, неловко улыбаясь: — За нас, да? — За нас.       Я снова не почувствовал ни вкуса, ни крепости напитка. Как вода. — Гарри, тебе нужно его найти, — моя подруга смотрела на меня серьёзно и сосредоточено. — О, какая чудесная, здравая мысль! — мне было даже смешно.       Почти всё время с того момента, как он ушёл, я именно об этом и думал. Как бы мне его найти и как бы с ним поговорить. Но сейчас… Чем больше времени проходило, тем всё меньше и меньше я был уверен в том, что Северуса действительно нужно искать и находить. Он мне всё объяснил в письме. Он просто не хочет со мной быть. Все эти истории про «свет и тьму» казались мне сущей ерундой. Ведь он не мог не помнить о том, что я являлся Крестражем самого Тёмного Лорда. Так разве можно меня испугать мраком? Вероятно, ему неловко было написать, что он просто не хочет быть со мной. Так, развлёкся немного с юным телом и довольно. О, Мерлин, неужели всё это именно так и есть? Неужели я был для него просто развлечением? Или увлечением? Как там сказал старший из славного рода Малфоев? Возле него всегда кто-то крутился? О, да! А тут как раз подвернулся я.       Из глаз моих сами собой закапали слёзы, большие, крупные, и я никак не мог это остановить. Я спохватился, мне стало дико неловко, я встал, порываясь выйти, сбежать куда-нибудь, куда угодно, потому что сидеть тут и плакать я просто был не в силах. Я попытался выбраться из-за стола, но мне при этом пришлось пройти через младшего Малфоя. Он тоже поднялся со своего места и сначала пропустил меня, мы оказались друг к другу лицом… И, когда я поравнялся с ним, он просто обнял меня, прижимая к себе. Отстраниться у меня уже не было сил. И вот тут, внезапно, вся усталость этого чудовищно длинного невозможного дня, разом легла мне на плечи, весь выпитый за вечер виски мгновенно дал о себе знать. Я вцепился в Драко, как в спасательный круг. А он неловко приобнял меня, пытаясь утешить. Я уткнулся в его плечо и плакал, как не плакал, наверное, никогда, пытаясь выплеснуть всю ту боль, которая грызла меня изнутри, изматывая и обессиливая.