Точка отсчёта

Часть 13       Я проснулся среди ночи и не сразу понял, где я. Надо мной был совершенно незнакомый потолок. Голова гудела, во рту пересохло. Я смутно вспомнил, что, кажется, нахожусь дома у своей подруги Гермионы. И… О, Мерлин, вечером я рыдал пьяными слезами, уткнувшись в плечо своего бывшего врага! Позорище! Мне было нестерпимо стыдно, муторно, и ужасно хотелось пить. Я поднялся с кровати — огляделся, в комнате я был один. Я тихо вышел в поисках кухни, на которой наверняка имелся кран с водой. В этой небольшой квартире все оказалось довольно просто устроено. Кухню я нашёл незамедлительно и кран тоже. Я залпом выпил два стакана холодной воды и почувствовал, что мне стало легче.       Обернулся к окну и едва не вскрикнул — на подоконнике, поджав ноги, сидела Гермиона: — А я всё думаю, когда ты меня заметишь? — Ничего себе, ты меня напугала, — полушёпотом ответил я, — а ты почему тут сидишь? — А, — махнула она рукой, — просто не спится. Драко, вон, дрыхнет, как младенец. Будешь курить?       Я кивнул. Она открыла окно и похлопала по подоконнику рядом с собой: — Садись.       Я уселся, привалившись к створке открытого окна. Прикурил две сигареты, одну отдал ей: — Так что, вы так и живёте вместе?       Она задумалась: — Да, как сказать. Вроде как не живём, но он тут бывает часто. Очень часто. Он с отцом сегодня поссорился, теперь спрашивает у меня — можно ли ему переехать, представляешь? — А чего бы не представить? — я пожал плечами, — что тут странного? А поссорились они на мой счёт?       Она едва заметно кивнула: — Не бери в голову, насколько я поняла, старший Малфой раскудахтался, как курица, от того, что ты явился в Мэнор, да ещё в плаще-невидимке. Думаю, больше всего его уязвило то, что ты смог застать его врасплох. И он незамедлительно сообщил об этом Драко. А тот полез тебя защищать, представляешь? От чего у его батюшки, кажется, окончательно поехала крыша. Он никак не мог поверить в то, что его драгоценный единственный наследник встречается с грязнокровкой, да ещё и Поттера защищает! — Да уж, — я представил себе эту картину и внутренне расхохотался, — так что, они настолько сильно поругались, что Драко просится с тобой жить? — Ага, — она нервно вздохнула. — А ты что? — спросил я, не давая ей отвертеться. — А что я? — Герми смотрела куда-то вдаль, на лондонские крыши. — Я не знаю, Гарри, мне страшно. Кажется, это как-то совсем по-настоящему, понимаешь? Я же ни с кем никогда не жила. С Роном мы просто встречались. — Понимаю.       Я и правда её понимал. Страшно? Конечно, страшно. Впускать кого-то в свою жизнь, разделять с кем-то своё время, свои настроения, мысли и чувства. И чем ближе этот кто-то, тем страшнее всё это терять. — А ты попробуй, Герми, просто попробуй, — уговаривал я её, — знаешь, мне кажется, оно того стоит. А сам Драко что на это говорит? — Да что говорит, — она хмыкнула, — говорит, что любит меня, что всё для меня сделает, что постарается. Знаешь, мне порой совершенно не верится, что это именно тот человек, которого мы с тобой знали по Хогвартсу. Со мной он такой заботливый и тёплый. Такой надёжный и верный. Как скала. Иногда я в нём уверена гораздо больше, чем в себе. — Тем более, Герм, это как окунуться в воду — нужно нырять сразу, иначе вообще ничего не получится. И, конечно, тебе страшно. Мне вон тоже было страшно. Просто до чёртиков, — я посмотрел на неё, — ничего не бойся, Герми. Если ты не попробуешь, то никогда и не узнаешь, как это. А это, поверь, волшебно, несмотря ни на что, даже сейчас я ни о чём не жалею. — Всё будет хорошо, Гарри, — она погладила меня по руке. Да, кажется, мой вид располагает к сочувствию.       И ещё раз:  — Всё будет хорошо. — Да, будет, конечно, — отозвался я, чувствуя, как к горлу снова подступает противный комок, — обязательно будет. Знаешь, кажется, я могу себе про это врать практически ежесекундно. Только я не очень представляю себе, как оно, это пресловутое «хорошо», будет без него. — Ты его так любишь? — в её голосе слышалось удивление. — Люблю, — я улыбнулся невесело, — а что толку? — Тебе нужно его найти, — моя подруга всегда отличалась решительностью. — Я не знаю, на самом деле, нужно ли. Он оставил записку, в которой очень так пространно написал, что не хотел бы меня погружать во мрак.       Гермиона посмотрела на меня внимательно: — Записку? Снейп? Тебе? — Ну, да, а что такого? — я был в недоумении, — вон, старший Малфой тоже очень удивился. — Мне кажется, что такой человек, как Снейп, не стал бы оставлять записки кому попало и просто так, — она покачала головой, — это как-то не в его стиле, тебе не кажется? — А ещё мне кажется, что совсем не в его стиле куда-то сбежать и оставить за собой следы, по которым его можно будет отыскать. Так что найти его будет, я думаю, совсем не просто. Моя подруга только надменно хмыкнула: — И это говорит человек, с которым мы отыскали все Крестражи.       Я улыбнулся. Трудно было с ней не согласиться: — Только я не знаю, стоит ли искать его. Стоит ли находить человека, который вот так сбежал? Он же вещи все свои оставил, даже мобильник, который мы с ним покупали накануне. Два телефона — для него и для меня. Он просто сбежал от меня. — Гарри, — она снова тронула меня за руку, — ты без него потеряешь свою магию. Ведь вряд ли он остался в Лондоне. А, если он перебрался на континент, то между вами оказалась та самая «большая вода». Ты сказал ему, что так может быть?       Я покачал головой. — Я отчего-то даже не сомневалась в том, что ты ему не скажешь, — она вздохнула, — ты понимаешь, что тебе просто нужно его найти, иначе ты станешь сквибом? — Ну, и что? — я ощетинился. — Что с того? На свете живут не только сквибы, но и самые обычные магглы, которые ни о каком магическом могуществе не слышали и в помине. Ничего же — как-то живут. Я не хочу, чтобы он был со мной только ради этого или только из-за этого. Стану сквибом и стану, ничего страшного. Не пропаду. — Слушай, ты же понимаешь, о чём я? — Понимаю, — я сник.       Быть героем магической Британии, потерявшим всю свою силу, само по себе сомнительное удовольствие, к тому же с сильным оттенком опасности — множество выживших приверженцев Темного Лорда, которые спят и видят, как отомстить за своего господина, не упустят такой чудесной возможности уничтожить меня! Рано или поздно мой упадок сил станет заметным. — Но я не буду его искать, — мягко ответил я ей, — просто не буду. Он сам оставил меня. Ничего не объясняя, не спрашивая, не поговорив со мной. Да, он написал письмо, но видела бы ты его! Он боится «погрузить меня во тьму». Герм, ну, не бред, а? Это же просто предлог. Я думаю, что он не смог сказать мне прямо, что не любит меня, и что я ему не нужен. — Ты так в этом уверен? — она повела плечами и снова достала сигарету. — Да ни в чём я не уверен, — я разозлился, — в чём я могу быть уверен? Но и бегать за ним только потому, что без него моё драгоценное могущество померкнет, я не собираюсь. И ты не смей. Знаю я тебя. Начнёшь какие-нибудь полномасштабные поиски у меня за спиной. Даже и не думай.       Судя по тому, какой вздох вырвался у моей подруги, и по её раздосадованному лицу, именно эти мысли и крутились в её беспокойной голове: — Герм, ну, я же знаю тебя. Мы с тобой не первый год знакомы. — Ладно, я не буду. Я обещаю.       Мы ещё посидели, помолчали. Я снова вспомнил вчерашний уже вечер — как я плакал, уткнувшись в плечо Драко Малфоя, и волна стыда просто обожгла меня: — Гермиона, послушай, я, наверное, домой пойду, а то завтра утром… Тебе и Драко на работу же, наверное. — Гарри, ты чего? — переполошилась она. — Ночь на дворе. — Так, а что? Я аппарирую домой, на такси не поеду, не хочу я видеться с Драко утром, — я потупил взгляд, — после того, как я… — Перестань, — отмахнулась она, — знаешь, он стесняется не меньше твоего, между прочим. Вчера, когда мы тебя уже уложили спать, он всё спрашивал, а не уйти ли ему, чтобы тебя не смущать. Забавно, в школе вы не знали, как уколоть друг друга посильнее да побольнее, а тут так деликатничаете. Причём оба. Смотреть на вас — просто смешно. — Что, правда, смущался? — я не мог поверить. — Ну, да, — Герми улыбалась, видимо вспоминая неловкость своего сероглазого рыцаря, — ещё как. Ему было странно, что утешал тебя именно он. Так уж сложилось, ничего страшного. Ты, пожалуйста, не переживай. Не станете же вы вечно теперь из-за этого друг друга избегать.       Я слегка нахмурился: — Наверное, не станем, но всё равно мне неловко. И на Гриммо я не хочу. Там всё… напоминает о нём, не смогу я спать в той спальне. Даже думать об этом не хочу. — А ты сними квартиру в маггловском Лондоне, — посоветовала она, — почему нет? Смотри, я же живу? Моего жалованья хватает. И я думаю, что твоих сбережений хватит на то, чтобы поселиться где-нибудь недалеко. Каминная сеть тут совсем близко, аппарировать можно прямо отсюда. Вход в магический квартал тоже рядом, полно маггловских магазинов, так что ты подумай про это. — Я подумаю, — а в самом деле — почему нет?       Дом на Гриммо - он всегда был, да и останется не моим. А тем более сейчас, когда он весь наполнен воспоминаниями, наполнен нашей с Северусом жизнью. Я там не смогу. Мне нужно попробовать хоть как-то оторваться от той жизни, которая была у меня совсем недавно. Всего пару дней назад — так близко. Руку протяни — и окажешься там. — Герми, ты поможешь мне? — я понимал, что она ответит согласием, но всё-таки должен был спросить, — я не очень знаю, как всё это делается. — Конечно, — она с готовностью кивнула, — знаешь, я могу завтра сказаться больной и не ходить на работу. Если всё получится и если не очень прижиматься по деньгам, то можно всё провернуть в один день. Так что завтра станем если не совсем соседями, то, определенно, будем жить недалеко друг от друга. Или ты наоборот, хочешь подальше от всех?       Я улыбнулся: — Дорогая моя Гермиона, от тебя подальше я точно не хочу, так что Блумсбери мне, пожалуй, отлично подойдёт. А впрочем, всё равно, если честно. — Вот и отлично. Пойдём спать, а то уже утро скоро. Завтра я тебя разбужу и займёмся поисками квартиры, если ты это всё всерьёз.       Я задумался. В моей жизни так часто случалось — какие-то мгновенные повороты и виражи. Совсем недавно мы гуляли по городу с Северусом — смеялись, выбирали себе телефоны, возвращались домой на Гриммо, а завтра мы с Гермионой будем выбирать квартиру, в которой мне предстоит жить, в Блумсберри или еще каком-нибудь престижном районе маггловского Лондона. Я пожал плечами: — Всерьёз, Герм, всерьёз. — Всё будет хорошо, — кажется, за этот вечер моя подруга повторила эту фразу раз сто. Словно молитву, словно мантру. И я очень хотел, чтобы действительно так и было, хотя бы со временем.       Она дождалась, пока я слезу с подоконника, закрыла окно, и мы тихо разбрелись по своим комнатам. Спать нам оставалось и правда всего пару часов.       А потом мне снился чужой город. И Северус в нём. Своим размашистым быстрым шагом он проходит мимо странного разноцветного дома с умеренно ярким фасадом, словно сошедшим со старинной открытки. Неулыбчивый мрачный высокий человек в чёрной водолазке и сером плаще. Он останавливается на следующем перекрёстке, заходит в крошечную табачную лавочку за тяжелой дубовой дверью — я почти ощущаю густой запах лакированного дерева и табака, покупает там сигареты. Я ни разу не видел его курящим. Идёт дальше, мимо домов. Постепенно шаги его замедляются, походка становится более плавной — кажется, он вспоминает, что никуда не нужно спешить.       «Северус» — я хочу окликнуть его и не могу. Я хочу дотронуться до него, но он не слышит меня и не видит. Меня там нет. Меня нет рядом с ним. Он смотрит куда-то вперёд и вдаль, рассеянным взглядом и просто идёт дальше-дальше, доходит до парка — ровные аллеи лип и кленов принимают его в свои объятия. Он останавливается, вдыхает запах, я машинально повторяю за ним и едва не чувствую аромат свежей листвы. Он прикрывает глаза, даже, кажется, чуть улыбается, садится на скамейку. Я зову его, зову... Мне хочется, чтобы он услышал меня, мне хочется потрясти его за плечи и сказать ему, что я тут, что я рядом, что я вижу его. — Гарри, Гарри… — Что? — я рывком вынырнул из сна, почти забывая его, — что случилось? Чего ты кричишь? — Это ты чего кричишь? — голос у Гермионы был совершено испуганный. — Я? Кричу? — со сна я хрипел и пытался откашляться. — Ты кричал во сне. Я испугалась. Что тебе снилось? — моя подруга села рядом на кровать. — Я не помню, — я снова прикрыл глаза, пытаясь окунуться в полудрёму, — помню - мне снился Северус, снилось, что он куда-то идёт в другом городе. — Ты знаешь, в каком? — спросила она.       Я мотаю головой: — Понятия не имею. Дом там какой-то странный был, цветной... такой, разноцветный. И парк. Он шёл в парк. — Да уж, — Герми посмотрела на меня скептически, — тоже мне описание! — Да я не помню больше ничего, — и чего она возмущается! — Гарри, я думаю, что у вас с ним ментальная связь, — почти заговорщицки прошептала она, — я на днях покопаюсь в министерской библиотеке, может быть, ещё что-нибудь найду про последствия вашего заклятия. Но слушай, а город, город-то в Британии?       Я честно пытался напрячься и вспомнить: — Не знаю, кажется, нет… Не знаю, Герм. В каком городе в Англии у нас такие парки? — А что, парк какой-то особенный?       Я снова закрыл глаза. Деревья-деревья… Я видел, как он остановился, вдыхая аромат: — Я не знаю, просто парк, — и уточнил, — с деревьями. — Да-а-а… — протянула Гермиона, — информативно… «Просто парк с деревьями». Просто парки, Гарри, есть в любом городе и в любой стране. С деревьями. Ладно. Давай, вставай, будем завтракать и квартиру тебе искать. Да? — Да, — с утра, я, кажется, был ещё больше уверен в том, что квартира в маггловском Лондоне — это именно то, что мне нужно. Особенно в свете того, что совсем скоро я стану сквибом. А сквиб — это почти маггл - вот и жильё себе нужно искать подходящее, — а Драко? — А Драко уже давно ушёл, — Гермиона улыбнулась, — хороший такой, обещал отнести моё прошение о выходных. Вместо совы.       Я хихикнул. Да, Драко Малфой вместо совы — это просто великолепно! — Слушай, а ты в аврорат как же? — запоздало спохватилась Герми. — А, — я только рукой махнул, — забудь. Рон заботливо и по-дружески всё стращает тем, что меня выгонят оттуда. Если честно, мне уже все равно совершенно, — я увидел, как вытянулось её лицо после этих моих слов, — ну, что ты на меня так смотришь? Ты вот не знаешь, что тебе делать, и я тоже понятия не имею, что мне делать дальше. Ещё пару лет назад было всё так просто. А сейчас — я не знаю. Я вообще ничего не знаю. Мне кажется, что моя жизнь, когда-то такая налаженная и подчиненная единственной цели — победе над Волдемортом — теперь просто разваливается на части. Я думаю, что на учебу все-таки буду ходить, пока, во всяком случае, просто чтобы совсем с ума не сойти. Ладно, всё-всё, нытьё в сторону. Давай лучше рассказывай, как магглы ищут квартиры?       А потом, я сидел так же, как и вчера ночью на подоконнике, но уже в своём новом жилище — маленькой съёмной квартирке на самом верхнем этаже небольшого пятиэтажного дома в Блумсбери. И понимал, что ещё один длинный-длинный день закончился. Теперь я жил в двух кварталах от Гермионы. Она, конечно, просто удивительна! Оказывается, моя подруга — вот эта тоненькая и хрупкая Герми — отлично умеет лавировать и ориентироваться в мире магглов. Она может быть требовательной и настойчивой, она может снисходительно улыбаться и хмурить брови, сбивать цену, жёстко торговаться и при этом всё равно оставаться очаровательной.       В результате её стараний я стал арендатором небольшой квартиры, состоящей всего лишь из одной, но, правда, довольно большой, комнаты и кухни. После внушительных размеров дома на Гриммо это жильё показалось мне, мягко говоря, не слишком просторным, но Герми тоном знатока уверила меня в том, что это нам вообще крупно повезло за не слишком большие деньги снять такие хоромы! Как человек, который в этом не понимает ровным счётом ничего, я с ней был заочно согласен.       Самое тягостное было то, что пришлось возвращаться в особняк Блэков и просить моего домовика собрать мне вещи, попутно объявив, что этот дом снова останется без хозяина на неопределённое время. Я едва мог смотреть на Кричера. Мне было стыдно и ужасно его жаль. У нас с ним были разные периоды отношений, и не всегда их можно было называть тёплыми и радужными, но сейчас я чувствовал, знал, что мой домовик за меня всей душой. И видел, как он едва не плачет, понимая, что я пока не вернусь на Гриммо. И что это «пока» может продлиться долго. — Прости меня, Кричер, — я покаянно опустил голову. — Хозяин Гарри уходит навсегда? — он смотрел на меня внимательно, ожидая ответа. — Я не знаю, — честно сказал я. И нужно бы его как-то обнадёжить, но врать ему совсем не хотелось. Я действительно не знал. — Хозяин Гарри уходит искать Мастера Северуса? — а вот этот его вопрос поставил меня в тупик. — И тут я ничего определённого тебе ответить не могу, Кричер, потому что опять не знаю. Я просто поживу пока один. Чтобы попробовать хоть что-то узнать, — мне было безумно жаль его оставлять одного в этом гулком пустом доме, но остаться на Гриммо я не мог.       Я даже не смог подняться наверх, в спальню - попросил Гермиону вытряхнуть все вещи из шкафа, уменьшить их и захватить с собой.       Всё было сделано, хлопоты остались позади - я сидел на подоконнике своей новой небольшой кухни, курил в окно и думал — а не сон ли это всё? Как может жизнь поменяться так быстро всего за пару дней? Видимо, вот так и может.       Я даже жалел, что этот суматошный день закончился, потому что смутно боялся дня завтрашнего. В котором уже не будет суеты и до отказа забитого времени. Постоянная занятость и куча дел хоть как-то отвлекали меня, помогая справляться с моей так внезапно и нежеланно обретённой свободой. Я по-прежнему скучал по нему. Безумно, сильно, неотвратимо. Мне хотелось каким-нибудь непостижимым образом вытряхнуть его образ из себя, из своих мыслей, высечь, выжечь калёным железом, но у меня ничего не получалось. И я всё ещё не мог решить для себя — стоит ли мне его искать или оставить всё как есть, и просто попытаться жить дальше. Я понятия не имел, где взять силы на это «дальше». Я решил, что буду ходить в аврорат и попробую наверстать всё, что пропустил. Мне нужно было чем-нибудь заниматься, просто забивать хоть чем-то своё время, чтобы не оставаться наедине с собой и с этой немыслимой тоской, которая вила гнездо в моём сердце.       Я затушил окурок и отправился в кровать. Если я собираюсь утром на учебу, то пора бы уснуть, потому что завтра вставать в необозримую рань. Я ещё какое-то время ворочался в этой пока не знакомой и чужой постели, а потом всё-таки провалился в сон.       Он снова идет мимо этого странного цветного дома, идет уже знакомой мне дорогой. Сейчас остановится на перекрестке и зайдёт в ту же табачную лавку. Да, так и есть. Что это? Откуда? Где он? Почему он мне снится? Теперь он идёт не просто прямо, а куда-то сворачивает, петляя по улицам. Впереди я вижу арку невероятной красоты, в ажурных, будто кружевных, плетениях которой прячется фонарь. Пройдя ее насквозь, я вместе с ним вижу красивый собор, заслоняющий собой потемневшее вечернее небо. «Северус!» — я снова кричу! Мне так хочется, чтобы он услышал меня! Но он не слышит, он идёт вперёд, выходит на площадь, украшенную старинным зданием собора, что тянет к небу остроконечные купола и крыши, фигурные фронтоны, легкие арки, увитые каменными, но такими плавными растениями. Я поневоле засмотрелся вместе с ним.       Он медленно обходит архитектурное совершенство, внимательно вглядывается, рассматривает, любуется. И я тоже, словно бы вместе с ним сейчас там. Это невыносимое и странное ощущение, будто бы мы опять вместе, будто бы мы просто гуляем, бродим по этому чужому красивому городу. Мне хочется приблизится к нему, подойти, взять за руку, дотронуться до него, заглянуть в глаза. «Северус! - снова кричу я, — Северус!» — и просыпаюсь.        Вот же чёрт! Я сел в кровати, огляделся — небольшая комната, узкая кровать на одного человека, Блумсбери и Лондон. Я тряхнул головой. Какого Мерлина он мне снится! Да что же это такое! Что там говорила Герми? «Ментальная связь»? В гробу я видал такие связи! Это что теперь будет — каждую ночь? Я внутренне похолодел. Я не хочу… Не хочу… Или, наоборот, хочу? Ведь я так рад был его видеть, просто видеть его… А-а-а, к чёрту.       Я пошёл в ванную и подставил голову под холодную воду. Кажется, стало легче, потом вытерся полотенцем почти насухо. Я ужасно хотел спать, меня нестерпимо клонило в сон, но засыпать я боялся… Боялся, что он мне приснится снова. И кажется, ещё больше боялся того, что он НЕ приснится. И маялся от собственных противоречивых желаний. В итоге я упал на кровать, свернулся калачиком и попробовал думать о чём-нибудь другом и пытаться не уснуть. И, разумеется, тут же выключился.       Утром я встал по будильнику и даже обнаружил себя не слишком сонным и разбитым. Больше в эту ночь мне ничего не снилось. Я наскоро выпил кофе, который получился у меня просто отвратительно потому, что готовить я его не умею, и ничего не съел на завтрак, потому что не удосужился купить накануне продукты. Ну, что ж, мистер Поттер, пора вспомнить своё босоногое детство у Дурслей. Когда-то ты вполне сносно готовил, уж, во всяком случае, твои тётушка с дядюшкой, да и твой кузен вполне себе живы и здоровы после твоей стряпни. Заботливый Кричер остался на Гриммо, как и вся твоя прошлая жизнь, давай-ка привыкай к тому, что сейчас ты сам по себе. Я внял собственному дельному совету, пообещав себе после учёбы заскочить в Гринготтс, перевести часть галлеонов в более актуальные для меня сейчас фунты и зайти в обычный маггловский супермаркет за продуктами. Допив свой невкусный кофе, я быстро нацепил на себя форменную манию и аппарировал в аврорат. — Гарри, что с тобой? — спросил Рон, настороженно глядя на меня. — А что? — задумчиво протянул я, отрываясь от рабочей тетради по травологии, в которую записывал отличительные характеристики лесных магических и полумагических тонких растений. — Ты сегодня на всех занятиях? Что-то случилось? — я его понимал. После стольких моих пропусков целый день, проведенный в аврорате, да еще и без единого прогула, выглядел, как минимум, нонсенсом для моего рыжего друга.       Я не знал, что ему ответить. Правду говорить я не очень хотел, а врать - откровенно говоря, я просто не знал, чтобы такого соврать поправдоподобнее, поэтому просто решил отшутиться: — Так допуски, дружище, экзамены же скоро! А то и правда отчислят меня и не посмотрят на то, что я Поттер, — весело сказал я, — что там у нас дальше? «зелья»? прекрасно! Просто прекрасно, — я непроизвольно стиснул зубы, — кто же прогуливает «зелья»? Только дураки. А мы же с тобой умные, да?       Рон смотрел на меня во все глаза, но ничего не сказал — просто пожал плечами.       И последующие несколько недель я учился. Учился, не покладая ни рук, ни головы, чем вызывал однозначное недоумение со стороны своего друга. Его вопросы относительно того, как у меня дела, вскоре иссякли, потому что я всё так же отшучивался. Но, кажется, он понял сам, так как я исправно посещал все занятия и даже дополнительные, не торопился домой и запросто ходил с ним «пропустить по рюмке» после окончания длинного учебного дня, чего не делал уже очень давно.       Мы с ним снова стали появляться на вечеринках и светских раутах. Наши отношения опять потеплели, и мне от этого было нестерпимо тошно. Я чувствовал себя волком в овечьей шкуре, потому, что мне был интересен не столько сам Рон Уизли, сколько возможность скоротать с ним свой досуг.       По ночам мне снился Северус. Дотошная Гермиона отыскала в залежах министерской библиотеки информацию о том, что наша ментальная связь действительно имеет место. Возникает она только тогда, когда кто-то из нас пересёк «большую воду». А я и так не сомневался, что Северус не в Британии. Тот город, в котором я его видел, мне казалось, я даже мог разобрать названия улиц — они были не английские — но на утро начисто все забывал. Может быть немецкие? И соборы, и парк, в котором он любил гулять, и разноцветный дом, мимо которого он часто проходил — наверное, он там, где-то живёт неподалёку. Почему он там? Чем он там занимается? Что делает? Я знал, что он любит гулять в парке, где есть клумба в форме скрипичного ключа, где распустились к весне задумчиво-синие цветы, названия которых я не знал. В этом парке стояла и его любимая скамейка — деревянная в объятиях кованого узора, расположенная чуть в стороне от памятника какому-то музыканту или композитору. Он может сидеть пару часов — просто смотрит куда-то в даль, а потом проводит рукой по волосам — такой очень характерный его жест, — медленно выдыхает, поднимаясь и идёт домой.        Однажды я услышал, как он, едва шевеля губами шепчет: «Гарри, Гарри…» — это было невозможно, невыносимо. Я кричал, я орал изо всех своих сил: «Я здесь! Северус, я здесь!» И тут же проснулся, и колотил свою подушку что есть мочи от этой глухой безысходности, от того, что я не мог быть рядом с ним.       Моя тоска по нему не проходила, едва ли не каждую ночь я видел его любимое лицо и почти вот-вот вдыхал его родной запах, дотрагивался до его тонких пальцев, а потом просыпался, сминая простыни в своей одинокой кровати, и ещё долго лежал, пялясь в белёный потолок. Вставал и шёл варить себе кофе, который с каждым днём получался у меня всё лучше.       Моя магическая сила действительно убывала. Я снова стал прогуливать — те предметы, которые требовали применения магии. На «заклятиях» я едва справлялся с простенькими чарами и их отражением на пределе своих слабеющих возможностей, как и на «боевой магии». Но совсем не ходить я не мог, это вызвало бы ещё больше кривотолков, особенно накануне пресловутых экзаменов, которыми так стращал меня мой друг Рон.       Иногда я смотрел на календарь и не мог понять, сколько времени прошло. Месяц? Полтора? Два? Полгода? Дни смешивались для меня в какую-то единую серую массу, слепливались в кучу ненужных тягучих минут, которые я вынужден зачем-то проживать. Моя жизнь не была наполнена ничем. Зияющей пустотой. Что бы я ни делал, куда бы я ни шёл, где-то там, за затылком, всё равно незримо присутствовал его образ.       Я стал резче и жёстче, я позволял себе накричать на Рыжего, чего раньше со мной не случалось, я запросто лез в драку в каком-нибудь пабе, куда мы с Роном приходили выпить, а потом он, ворча, накладывал исцеляющие чары на мои свежие синяки и разбитую бровь. Но мне было всё равно. Я знал, что моё могущество очень скоро покинет меня совсем, поэтому я сыпал заклинаниями направо и налево, я наколдовывал себе липовые документы впрок, не осторожничал на занятиях, пытаясь перепробовать все заклинания, которые мне ещё были доступны, мне было наплевать, что будет со мной или даже с кем-то ещё, я применял «конфудус» ко всем магглам, которые так или иначе оказывались вовлечёнными в мою жизнь, делал то, чего не делал раньше.       Я даже попробовал подцепить девчонку в каком-то клубе, внезапно выяснив, что для барышень я являюсь вполне привлекательным. И подцепил, но ничего хорошего из этого, разумеется, не получилось. После того, как я стёр ей память и отправил на такси туда, куда она сказала, я ещё долго стоял под душем, пытаясь смыть с себя чужой запах и чужие прикосновения от которых меня просто мутило. Я метался, как пойманный зверь в клетке, и не находил выхода.       В ту же ночь мне снова снился Северус. Такой близкий, такой далёкий, такой невозможно прекрасный! Он гулял всё по тому же парку, бродил по улицам, заходил в небольшие магазинчики и совершал покупки, разглядывал красивые дома. И впервые за долгое время я не звал его, а шептал ему: «Уходи, пожалуйста, уходи. Я не могу больше. Я больше НЕ могу быть с тобой и без тебя. Хватит меня мучить, хватит длить эту пытку. Уходи!».       И я проснулся в полумраке лондонского сырого утра, на совершенно мокрой от слёз подушке. Я безумно хотел спать, но знал, что уже не усну. Я посмотрел на часы — через полчаса зазвонил бы будильник. Я его отключил, встал и пошёл варить кофе.       В последнее время аппарировать в аврорат мне становилось всё труднее, слишком уж много сил занимал сейчас этот способ передвижения.       На «истории магии» я буднично пялился в окно, вглядываясь в хмурое лондонское небо, и снова, уже в который раз, спрашивал себя: «Что я тут делаю? Зачем я тут учусь? Зачем вот записываю эти даты, цифры и важные события в магической жизни, чтобы потом их вызубрить, оттарабанить на экзамене и тут же забыть?» Из задумчивости меня вывел Рон: — Ты чего сидишь? — А? — рассеянно переспросил я. — Да занятие уже закончилось, Гарри, ты чего?       Надо же, а я и не заметил… — Что с тобой сегодня такое? — Рыжий смотрел на меня внимательно. — Не выспался, — почти честно ответил я, — что сейчас? «боевая магия»? — Ты пойдёшь? — мой друг явно в этом сомневался. — Да, а что? — кажется, я тоже начал сомневаться в том, идти ли мне сегодня на боевую магию. — Что-то в последнее время не очень заклинания отбиваешь, — а Рон оказался вполне себе наблюдательным парнем, что было для меня неожиданностью. — Это я просто какой-то рассеянный в последнее время, — попытался ответить я как можно более неопределённо. — Гм… — кажется Рыжий не очень купился на моё заявление о рассеянности, — так что? Пойдёшь? — Угу, — кивнул я, — мне не хотелось идти на боевую магию, обнаруживать там свою магическую несостоятельность и позориться, но возвращаться в свою маленькую квартирку на последнем этаже мне хотелось ещё меньше.       На боевой магии мы разучивали новые заклинания нападения и одновременно контр-заклятия защиты. Если бы я знал это заранее, то точно бы не пошёл, а так деваться уже было некуда. Мы с Роном были против Джимми Пикса и Джека Слоупера. В специально предназначенном для боевой магии классе мы отрабатывали скорость и точность. Причём щиты нужно было уметь выставлять чуть ли не до того, как номинальный противник успевал поднять палочку и нацелить её на тебя или твоего напарника, и уж подавно даже и близко не позволять нападающему произнести заклинание. Я буквально чувствовал, как с каждой секундой становлюсь всё слабее и уязвимее. Рон едва уворачивался от заклятий, которые щедро сыпали наши сокурсники на его рыжую голову, когда я не успевал с защитными чарами, а я не успевал. Пропуская очередной удар, я думал о том, как бы дотянуть до конца этого невозможно длинного занятия и сбежать наконец домой, пусть даже в свою пустую и одинокую маггловскую квартирку.       Мои силы были на пределе, когда я увидел, что вместо обычного пустого учебного заклятия в Рона летит настоящее тёмное, наполненное силой, и растерянное недоумевающее лицо Джека, выпустившего его, по всей видимости, случайно. Я мгновенно рванулся к Рыжему, заслоняя его, успевая взмахнуть палочкой, выставляя перед этой тёмной стрелой такой же не учебный, а настоящий щит, сотканный из моей магии, попытался вложить в него все свои силы и… Видел, как этот щит был пробит с лёгкостью, и, я бы сказал, изяществом, я даже не удивился, словно бы так и надо было.       Я ощутил, как повеяло холодом, ледяным воздухом, почувствовал, как моё тело немеет, понял, что почти не могу пошевелиться и просто валюсь на пол, слабея и теряя сознание, я смутно увидел, как руки Рыжего подхватывают меня, не давая мне удариться головой об пол, как он что-то кричит, потом кричит кто-то ещё.       И как голоса эти становятся далеко-далеко от меня, потом и аудитория, и голоса странно крутятся, исчезают и наступает долгожданная темнота.