Правда или вызов?

      Это не было обычным кошмарным сном: смесью фантазий и реальности, когда разум сам накладывает жуткие образы на обыденные вещи, смешивает в безумном коктейле все страхи и предчувствия, а затем просто растворяется, уступая место чувству облегчения. Это были воспоминания, которые столько лет тяготили разум Джесси. Ему казалось, он сумел загнать их в самые глубины, забыть, но что-то заставило их вновь пробудиться. Память подкидывала всё новые подробности, но конец всегда был одинаков. И даже в те редкие просветы, когда удавалось ненадолго вынырнуть из странного, будто наркотического, бреда, он продолжал чувствовать затхлый запах перегара и дешёвых сигарет.       Очнувшись в очередной раз, Джесси понял, что может нормально мыслить. Пахло свежим постельным бельём, антисептиками и спиртом. Тугие ремни стягивали руки и ноги. Нет, только не снова! Джесси едва успел подавить накатившую панику. Зажмурившись, он заставил себя досчитать до пяти и только после этого открыть глаза. Он находился в больничной палате. Над дверью горел неяркий свет. Окна закрыты плотными жалюзи так, что непонятно, утро сейчас или вечер. «Я на базе Overwatch», — пришлось повторить эту фразу несколько раз, прежде чем удалось поверить в неё.       Джесси устало откинулся на подушку. В голове опустело, глаза слипались, но засыпать было страшно.       Дверь открылась, и вошла доктор Шорт, принеся с собой аромат корицы. Просмотрела данные приборов у изножья кровати. Наконец, взгляд её серых глаз обратился к Джесси.       — Как самочувствие? — голос её был напряжён, будто она в чём-то его обвиняла.       — Пить, — прошептал Джесси.       К его губам протянулась пластиковая трубка. Вода отдавала какими-то лекарствами и казалась сухой. Насколько сухой может быть вода. Напившись, Джесси перевёл дыхание.       — Сколько я уже здесь?       — Сутки.       Джесси прикрыл глаза.       — Так как ты себя чувствуешь?       — Слабым.       Женщина записала что-то в планшет. Сознание вновь начало уплывать. Джесси отчаянно цеплялся за реальность, ища хоть какой-то якорь, способный удержать его. Доктор Шорт что-то говорила, но голос её доносился как сквозь толщу воды. Она наклонилась ближе, и Джесси испуганно шарахнулся в сторону. Точнее попытался, ведь ремни держали крепко. Женщина истолковала его реакцию по-своему. Тонкая игла вошла в вену. «Да сколько можно?» — успел подумать Джесси, прежде чем провалиться в темноту.       На следующий день у него был посетитель. Гэбриел Рейес внимательно осмотрел своего подопечного, будто видел впервые в жизни.       — Вот уж не думал, что ты настолько впечатлительный, — с усмешкой сказал он.       — Посмотрел бы я на тебя после двойной дозы транквилизатора, — вяло огрызнулся Джесси. Не могло не радовать, что его всё-таки отстегнули от кровати. Зверски хотелось курить, но такая роскошь, как прогулки, ему светила ещё нескоро.       — Не дерзи. Это было простое задание, уж тем более по меркам Blackwatch. Но не всегда всё идёт по плану. Я не думал, что он поведётся, но раз уж выпала такая удача, грех было бы не воспользоваться.       — Так ты знал про этого психопата?       — Да, знал. — Вот так просто. Без оправданий, без особых церемоний. Он просто позволил Ларссону увезти его, уже зная, чем это грозит. — Не знал, правда, масштабов. Но Ларссон очень осторожен, схватить его за руку не удавалось. А выдвигать голословные обвинения, тем более такому человеку, чревато последствиями. Был осторожен, — добавил он, подумав.       — Так я тебе только для этого был нужен? — взорвался Джесси. — Сыграть роль приманки?       — Надо же, в этой голове есть мозг, — усмехнулся Рейес.       — Я тебе что, расходный материал? — Джесси резко вскочил. Неосознанное желание стать больше оппонента хотя бы в росте. — Один не справился, можно ещё с десяток набрать?       — Кончай истерить, — начал терять терпение Рейес. — Стал бы я столько времени возиться, только чтобы сдать тебя на органы. Да мне достаточно было предложить тебе вместо пожизненного условный срок, и ты бы сам ему под нож улёгся.       Кулак Джесси врезался Рейесу в челюсть. Удар получился смазанным — реакция у командира Blackwatch была отменной. Этот внезапный порыв отобрал последние силы, он и не подозревал, как сильно ослаб за эти пару дней.       Глаза Рейеса недобро сверкнули, и Джесси по-настоящему испугался за свою жизнь. Они тут один на один, и в случае чего на помощь никто не успеет прийти.       — В этот раз я спишу это на остаточное действие лекарств, — от тихого голоса внутри у Джесси всё похолодело. Он сейчас с радостью провалился бы куда-нибудь, да некуда: под ним только морг. — Но не думай, что моё терпение безгранично. А теперь слушай меня, второй раз повторять не буду. Силой тебя тут удерживать никто не будет, можешь уйти в любое время. Вот только дорога у тебя отсюда одна. И ты сам знаешь, какая.       Джесси вновь сел на кровать, бессильно опустив руки. Он ощущал себя заложником. Даже не Рейеса, а ситуации. Сам ведь согласился, пусть он тогда до конца и не понимал, что его ждёт. Но теперь его так просто не отпустят. Не после всего, что он узнал.       — Ну, а сам-то ты что чувствуешь, сознавая, что эта мразь больше никому не навредит? — тон Рейеса немного смягчился.       — Не будет этого — появится ещё с десяток, — раздражённо ответил Джесси.       — Вот поэтому у нас всегда будет работа.       Джесси ничего на это не ответил.       — И что дальше?       — Если ты про Ларссона, то это дело очень быстро прикроют. ООН не захочет огласки. А если ты про себя… — Рейес откинулся на спинку стула, окинув его пристальным взглядом. — Решай сам, какую жизнь хочешь. Что тебя ждёт за пределами Overwatch, думаю, объяснять не надо. Теперь ты знаешь, чем будешь заниматься здесь. Но если ты всё же решишь остаться, стоит понять, что как прежде уже не будет.       — А как будет?       — По-взрослому.       Рейес ушёл, а Джесси ещё долго таращился в дверь пустым взглядом. Нет никакой дороги. Слухи о том, что он продался Overwatch, поползли сразу же, как только он переступил борт вертолёта. Джесси и сам не раз задумывался, что очень уж гладко прошёл захват «Мертвецов» — тут точно не обошлось без крота. И почему бы не считать им новичка, который с такой радостью переметнулся на сторону закона? И если эту простую истину понял Джесси, поймут и остальные. Особенно если им кто-то подскажет. Так что теперь он принадлежит Гэбриелу Рейесу с потрохами.               ***              Говоря «по-взрослому», Рейес не шутил.       Тренировки теперь стали жёстче и разнообразней. Рейес оказался весьма злопамятным: пересчитывая по вечерам синяки, Джесси удивлялся отсутствию у себя сломанных костей.       Когда у Рейеса случались неотложные дела, а последнее время это происходило всё чаще, военную подготовку брал в свои маленькие, но цепкие ручки Эктор Арайя. Этот невысокий испанец, едва ли достающий Джесси до плеча, надменно посматривал на окружающих, будто это именно он был выше их всех. Тем не менее тактическое планирование и разведдело знал отменно и, не особо церемонясь, вбивал эти знания в пустую, как он сам выразился, голову Джесси.       Два раза в неделю проходили занятия по истории и литературе. Каким образом сонеты Шекспира смогут помочь в поимке террористов было непонятно, но Джесси послушно слушал заунывный голос лектора, отчаянно борясь со сном.       Кроме того Рейесу взбрело в голову, что неплохо бы его подопечному выучить иностранный язык. Почему-то выбор его пал на немецкий, половина слов в котором походила на ругательства, а вторую невозможно было произнести, не сломав язык.       Как-то в одно из своих бдений в библиотеке Джесси наткнулся на интервью с первым ударным отрядом сразу после войны.       Молодой ведущий в очках с тонкой оправой и напомаженными волосами приветствовал всех героев войны, устроившихся на двух диванах. Справа от него сидел Джек Моррисон. В новой начищенной форме он будто светился, затмевая своим светом остальных. Джесси казалось, что он даже через монитор ощущает исходящее от него обаяние. Ана Амари, напряжённая как струна, посматривала на камеры и, казалось, хотела быть как можно дальше от этого места. На этом же диванчике сидел угрюмый Рейес. С другой стороны от ведущего, занимая почти весь диван, устроился Райнхардт. Великан нервно ёрзал, постоянно норовя задавить примостившегося рядом Торбьорна.       Сверкая белозубой улыбкой, ведущий поздравил Ану с днём рождения и преподнёс ей букет цветов. Ана растерялась. Джесси мог даже прочитать смятение на её лице. Она военный снайпер, рискующий жизнью и убивающий людей без сожаления. Но при этом оставалась обычной женщиной, и эти знаки внимания были ей приятны.       — Спасибо, — смущённо сказала Ана, принимая букет.       Рейес одарил ведущего угрюмым взглядом, но сразу же взял себя в руки.       Моррисон держался перед камерой уверенно, пытался привлечь остальных к разговору. Рейес же всё больше молчал, а на заданные вопросы отвечал односложно. Ана пряталась за букетом, очаровательно улыбалась и, на взгляд Джесси, строила из себя милую дурочку. Однако первую же попытку ведущего затронуть тему её семьи пресекла на корню. Больше к этой теме не возвращались. Райнхардт постоянно заикался, путал немецкие и английские слова и выглядел, как смущённый мальчишка. В отличии от Торбьорна. Коротышка развлекался вовсю. Шутил, флиртовал с ассистентками, подкалывал остальных, вызывая смех ведущего.       Глядя на всех героев, Джесси понял, почему именно Джек стал главой Overwatch. С ясным взглядом и открытой улыбкой, он будто просился на плакаты, чтобы оттуда взывать к простым гражданам. Рейес может быть сколько угодно выдающимся солдатом, но с располосованным шрамами лицом и пронзительным взглядом, который даже с экрана монитора холодит душу, ему никогда не завоевать любовь публики. Людям нравится читать про войну, про отважных героев, но видеть последствия войны они не хотят. Не хотят знать, что вот этот улыбчивый военный убивал не только омников, но и людей. Только Джек может скрыть, что творится у него в душе, Рейес же этому так и не научился.       На медицинской подготовке доктор Шорт обучала вправлять вывихи, определять переломы, накладывать шины, зашивать рваные раны, извлекать пули. Занятия носили групповой характер, и каждый присутствующий должен был выполнить индивидуальное задание на весьма правдоподобном манекене. Каждый раз при взгляде на бесполую куклу, лежащую на столе, Джесси невольно вздрагивал, стараясь держаться от неё подальше.       Ночи по-прежнему оставались для него самым страшным временем. Кошмары не уходили. Обычно это были неясные образы, после которых он просыпался разбитым и невыспавшимся. Но иногда Джесси вновь оказывался в маленькой комнатушке с облупленными стенами и продавленным полом. Он не мог шевелиться, не мог кричать, оставалось лишь смотреть, как к нему приближается человек с жестокими серо-зелёными глазами. И с каждым разом он подходил всё ближе.               ***              Совещание было в самом разгаре. Сегодняшней темой дня был вконец обнаглевший наркокартель, чуть ли не на регулярной основе поставляющий свой товар в восточную Европу. На Джесси сыпались имена и военные термины, из которых, несмотря на старания Арайи, он понимал едва ли половину. Постепенно он начал склоняться к выводу, что цель его присутствия здесь — действовать на нервы Моррисону. Поэтому просто тихо сидел в дальнем углу и старался не зевать совсем уж открыто.       Ему пришлось подписать множество бумаг, слившиеся в конечном итоге в сплошной поток текста. О допуске, о неразглашении и даже о том, что он добровольно становится донором органов. Хотелось надеяться, что всё-таки посмертно. Может, вдобавок к лёгким начать сажать и печень?       Если вдуматься, все эти бумаги не имеют никакой силы — они никак не могут повлиять на его решение говорить об услышанном. В конечном итоге всё сводится к доверию с обеих сторон. Моррисон верит в благоразумие Джесси, а он сам, что если начнёт много болтать, то его селезёнка может спасти чью-то жизнь в очень скором времени.       — Кто у нас есть из восточных связников? — спросил Моррисон.       — Мейден, — неуверенно сказал один из офицеров, имени которого Джесси не знал. — Но он новичок.       — Кто ещё?       — Амала Паул, — после некоторой заминки ответила Ана и, будто в оправдание, добавила, — её связей больше нет ни у кого.       — Помнится, Амала ясно дала понять, что не желает больше работать с Overwatch, — подал голос молчавший до этого Рейес. Он сидел возле окна, постукивая ручкой по столу, из-за чего Моррисон периодически бросал на него недовольные взгляды. — Не слишком разумно было пытаться ей угрожать.       — Лучше бы предложил какое-нибудь решение, — Джек раздражённо скрестил руки на груди. Взгляд его скользнул по комнате, задержавшись при этом на Джесси.       Рейес задумался ненадолго.       — Вроде бы у Амалы своя конюшня, верно?       — Ну допустим. И что с того?       От неожиданно наступившей тишины Джесси стряхнул с себя состояние полудрёмы и поднял голову. На него были направлены взгляды всех присутствующих, отчего он почувствовал себя крайне неуютно. Он поспешно выпрямился.       — Ты умеешь ездить верхом, Маккри? — спросил Рейес, положив наконец ручку на стол.       Джесси лихорадочно искал какой-либо подвох.       — Немного, — осторожно ответил он.       — Попытаемся опять навязывать Амале сотрудничество, она даже слушать не станет. Но ничто не мешает отправить к ней нашего сотрудника для обучения верховой езде. А там уж как пойдёт.       Джек обдумал предложенный вариант. Джесси решительно ничего не понимал, но не мешал его мыслительным процессам.       — Что ж, Маккри, — наконец, сказал Моррисон. — Говорят, новичкам везёт. Может, тебе удастся на неё повлиять.               ***              Дом выглядел старым. Нет, не ветхим: стены покрашены, на крыше новые солнечные панели — просто старым. Одноэтажный, с неширокими окнами и крепкими ставнями, он, будто хозяин, гордо и надменно осматривал свои владения. Небольшой парк, раскинувшийся вокруг, подчёркивал его величие. В воздухе знакомо пахло лошадьми и свежескошенной травой.       — А вот и новая жертва, — раздался весёлый голос.       Джесси обернулся. Амала Паул явно была не из тех людей, которые придерживаются определённого стиля. Если с фотографии смотрела вполне симпатичная юная особа с мягкими чертами лица и копной тёмных волос, то сейчас Джесси встречала бойкая девица с дерзким взглядом и татуировкой над правой бровью.       — Амала Паул? — на всякий случай уточнил Джесси, чуть приподнимая шляпу в приветствии.       — Как же ты догадался, красавчик? — ехидно уточнила девушка. На ней был костюм для верховой езды, а на сгибе локтя она держала шлем.       — Я Джесси Маккри.       — Да знаю уж, — Амала сморщила курносый носик и подошла ближе. — Ну и что такого понадобилось Моррисону, что он решился на такой сложный план? И не надо меня уверять, что ты так сильно хочешь научиться ездить верхом, что готов потратить на это целых десять дней.       — Моррисону нужны твои связи по восточной Европе, — не стал скрывать Джесси. Всё равно ведь придётся рано или поздно раскрыть карты.       — Ну конечно, — Амала недовольно дёрнула плечом. — Что же ещё? Давай сразу проясним: если хочешь, чтобы эти десять дней прошли спокойно, ты не будешь пытаться завербовать меня в свою секту моральных идеалистов.       — Ладно, как скажешь, — легкомысленно пожал плечами Джесси.       — Что, вот так просто? — растерялась девушка.       — Я же не буду тебя пытать. Раз уж мы всё выяснили, будем считать, что у меня десятидневные каникулы.       Амала скептически оглядела своего гостя с ног до головы.       — Как ты вообще попал в Overwatch? В армии ты не служил, в войне с омниками не участвовал.       Джесси не горел желанием раскрывать ей не самые радужные этапы своей биографии.       — Ну, допустим, с омниками понятно — возраст не тот. А почему ты думаешь, что я не служил в армии? — ушёл он от прямого ответа.       — Если бы ты служил, то вот этих замашек, — Амала щёлкнула его по краю шляпы, — не было бы. Так чем же ты приглянулся Джеку Моррисону?       — Не Моррисону, — нашёл он самый безопасный для себя вариант ответа, — Рейесу.       — Стоило бы догадаться, — засмеялась Амала. Смех у неё был с лёгкой хрипотцой. — Могу поспорить, идея прислать тебя также принадлежала ему? Впрочем, не важно.       Прищурившись, она что-то обдумала и, кивнув своим мыслям, продолжила:       — Ну, раз уж мне всё равно платят за твоё обучение, не стоит тратить время. Бросай вещи, переодевайся и давай на поле. Твоя комната справа.       Внутри дом оказался очень уютным. С большой гостиной, кухней и двумя комнатами. Из мебели лишь самое необходимое, стены завешаны плакатами. Этакий уголок одиночества.       Амала уже поджидала его на вытоптанной площадке, держа в поводу двух лошадей. Серый в яблоках жеребец недовольно месил копытом землю, требуя угощений. Второй — рыжий с белым пятном на лбу, грустно косился на Джесси большими влажными глазами.       — Ты до этого ездил верхом? — спросила Амала, потрепав рыжего по шее.       — Пару раз, — неуверенно ответил Джесси.       — Это Мцыри, — рыжий конь кивнул в знак приветствия. — А это Фауст, — серый жеребец фыркнул и мотнул головой. — Сумеешь сам забраться, или может лесенку принести?       Джесси бросил на девушку угрюмый взгляд и забрал поводья. Амала ловко вскочила в седло. Будто перетекла с земли прямо на спину коня. Фауст хитро глянул на своего будущего наездника, но всё же позволил вскарабкаться на себя. Оказавшись вдруг так далеко от земли, Джесси невольно сжал коленями бока жеребца.       — Не сжимай так сильно, — сказала Амала, — ты ему рёбра переломаешь.       Джесси чуть расслабился. Фауст будто этого и ждал. Резко взбрыкнув, он выбросил вверх задние ноги, и Джесси, как из катапульты, взлетел в воздух. Если бы не богатый опыт падений на тренировках, неизвестно чем бы закончился этот полёт. Вовремя сгруппировавшись, Джесси сумел относительно удачно приземлиться на бок, проехав по земле пару метров. Фауст громко и — Джесси мог бы в этом поклясться — издевательски заржал. «Ах так!»       Джесси вскочил. Решительно, но при этом стараясь не делать резких движений, подошёл к коню. Амала и Мцыри с интересом наблюдали за представлением. Фауст фыркнул Джесси в лицо и угрожающе приподнял верхнюю губу.       — Позубоскаль мне ещё, — рыкнул Джесси, беря уздечку. Фауст от неожиданности отшатнулся, но деться никуда не мог. Обиженно покосился на Амалу, но девушка и не думала идти на помощь. По-прежнему крепко сжимая уздечку, Джесси вскарабкался в седло. Фауст мотнул головой в попытке укусить всадника, но натянутые поводья помешали его коварным планам. Мотнув головой, он попятился, пожевал губами и понуро опустил голову.       После целого дня в седле Джесси чувствовал себя так, будто по нему проехал каток. Фауст пару раз пытался брыкаться, но Джесси вцепился в него мёртвой хваткой. Больше он оплошностей не допускал, и каждая подозрительная активность сразу же пресекалась.       Сбросив пропахшую потом одежду, Джесси подставил лицо под тёплые струи воды. Душ фыркал, периодически обдавая холодной водой, но это даже бодрило. Тут же засаднило ободранную левую руку и часть спины.       Выйдя из душа, Джесси оглядел полученные ранения в зеркале и присвистнул. Нет, конечно, бывало и похуже, но не в таких масштабах. Кожа покраснела, ссадины набухли от воды и теперь жутко щипали.       Дверь ванной распахнулась и, совершенно не смущаясь, порог переступила Амала, держа в руках белую коробку.       — Ты что? — возмутился Джесси, придерживая на бёдрах полотенце.       — Ой, да чем ты меня сможешь удивить? — отмахнулась Амала. — Садись. — Она притянула ногой маленький пуфик.       — Зачем это? — насторожился Джесси.       — Если я верну тебя покалеченным, мне не заплатят. Так что садись, — начала раздражаться девушка. Она поставила коробку на раковину и начала перебирать пузырьки.       — Тогда не надо было мне давать такого буйного коня, — Джесси поморщился и опустился на пуфик.       — Просто он тебя проверял, — Амала обильно смочила кусок ваты антисептиком и приложила к повреждённому плечу. Жидкость зашипела, ей вторил Джесси, но на порядок громче. — Ну что ты как маленький?       — Сама в следующий раз попробуй.       Обработав всю руку, Амала переключилась на спину. Кожу будто жгло огнём, но Джесси молчал. Наконец, пытка закончилась. Обработав царапины напоследок охлаждающим спреем, Амала всучила ему коробку.       — Всё, как новенький. А теперь уступи ванну.       Она ловко выпроводила Джесси, он едва успел захватить приготовленные чистые вещи.       — И будь душкой, приготовь что-нибудь. Я умираю с голоду. — Дверь захлопнулась, и с той стороны зашумела вода.       — А одеяльце тебе не заправить? — пробурчал Джесси.       Одевшись, он приступил к изучению содержимого холодильника. Почти под завязку тот был набит коробками с полуфабрикатами. Шкафы ломились от банок с консервами. И Джесси бы не удивился, обнаружив бомбоубежище на заднем дворе. Здесь как будто готовились к длительной обороне. Наугад выбрав две коробки, Джесси разогрел содержимое, и жадно принялся за еду.       Где-то на середине трапезы из ванной выплыла хозяйка дома. Джесси чуть не подавился и почувствовал, как начали гореть уши. Зря всё-таки он подстригся. На Амале был лишь короткий полупрозрачный халатик, глубокий вырез которого позволял понять, что под ним ничего нет, но при этом свободный крой не давал рассмотреть, что же там всё-таки есть. Раскрасневшаяся после тёплого душа, с мокрыми волосами и хитринкой в глазах, она прошествовала на кухню.       — Мм, как вкусно пахнет, — Амала склонилась над разогретой едой, и Джесси поспешно уткнулся в тарелку.       «Это провокация. Стоит поддаться и получу по зубам. И повезёт, если не сковородкой. Она нажалуется в Overwatch, разорвёт все отношения, и во всём буду виноват я». Джесси продолжил жевать вдруг ставшие безвкусными спагетти. Сдаваться и уходить он не собирался, но и сказать Амале ничего не мог. Это её дом, она может творить здесь, что захочет. Так что ему лишь оставалось усиленно притворяться слепым, рискуя при этом заработать косоглазие.       Амала переложила в тарелку овощное рагу и устроилась напротив. При этом лёгкая ткань соскользнула с чуть влажного плечика, и Джесси понял, что встать из-за стола уже не сможет.       — Что ж ты врал, что не умеешь кататься? — в мягком голосе не было ни тени смущения.       — Я не говорил, что не умею, — ответил Джесси своей тарелке. — Я сказал, что ездил верхом пару раз.       — И где же это было?       — В Восточной Европе, — Джесси поднял голову, стараясь смотреть Амале только в лицо. — Ты там бывала?       — Как-то не приходилось, — она изящно подцепила вилкой картошку. — Да и вообще, что мы всё о тебе. Нет, чтобы спросить, как прошёл мой день.       Кажется, это будут очень длинные десять дней.       — И как прошёл твой день?       — Ужасно! — пожаловалась Амала. — Представляешь, пришлось весь день учить некоего бездаря верховой езде.       — Весьма сочувствую, — язвительно отозвался Джесси. — Надеюсь, материальная сторона вопроса окупит твои душевные переживания.       — Ты меркантильный грубиян.        Амала насупилась и решительно запахнула халат. Джесси, наконец, смог вздохнуть с облегчением.               ***              БУМ-ЧАКА-ЧАКА-БУМ.       Джесси подпрыгнул на кровати, обводя дикими глазами незнакомое помещение. Руки непроизвольно потянулись за револьверами, которых почему-то не оказалось на месте. Спустя пару секунд пришло осознание двух вещей. Во-первых, он в комнате в доме Амалы Паул, во-вторых, его револьверы до сих пор покоятся где-то в недрах Overwatch.       Бум-бум-чака-чака.       Часы показывали начало третьего ночи. Стены содрогались от дикой какофонии звуков, в которых с трудом угадывался ритм.       Джесси вышел в гостиную, щурясь от яркого света. Амала, пританцовывая, изящно двигалась по комнате. Даже попыталась вытянуть к себе Джесси, но он увернулся.       «За какие же это мне грехи?»       Вернувшись в комнату, он забрал подушку и одеяло и побрёл к выходу.       — Ты куда? — с удивлением и даже ноткой обиды спросила Амала. Её с трудом можно было расслышать за громыхающими динамиками.       — Пойду спать к Фаусту, — ответил он, — надеюсь у него музыкальный вкус получше.       В конюшне, совмещённой с гаражом, пахло свежим сеном, лошадиным потом и немного машинным маслом. Накормленные и вычищенные кони мирно посапывали в стойлах. При его появлении Фауст лениво поднял голову и недовольно фыркнул. Затем зевнул и отвернулся, вновь погрузившись в свои лошадиные сны. Интересно, снятся ли лошадям другие лошади?       Джесси тоже зевнул и полез на верхний ярус, кое-как раздвинул тюки с сеном и устроился на скрипящих досках. Завернувшись в одеяло, он прислушался к свисту ветра за стеной. Из дома ещё какое-то время доносились низкие басы, но вскоре смолкли и они. Успев подумать, что можно было бы пробраться в дом через окно, чтобы не привлечь внимание Амалы, Джесси уснул.       Следующий день ничем не отличался от предыдущего, за исключением того, что все мышцы Джесси одеревенели. Он покачивался в седле, норовя завалиться на бок. Фауст чувствовал его слабость и капризничал, то совсем отказываясь идти, то вдруг срываясь в галоп. В какой-то момент Амала всё же прикрикнула на чересчур разбушевавшегося коня, и тот, немного успокоившись, потрусил вперёд.               ***              — Ты! — Амала в бешенстве выскочила из ванной, прикрываясь полотенцем. На её коже расползались зелёные разводы, отчего она походила на готовую атаковать змею, не хватало разве что раздутого капюшона. Зрелище было устрашающим, и Джесси от греха подальше отполз на другой конец дивана. — Ты… — от злости ей не хватало ни дыхания, ни слов.       — У тебя тушь потекла? — невинно поинтересовался он и едва успел увернуться от брошенной в него бутылки с гелем. Амала громко хлопнула дверью ванной. Похоже, сегодня он опять спит с Фаустом.       Закинув руки за голову, Джесси рассматривал скат крыши конюшни над головой и думал о вечном. Сегодня ему исполнилось двадцать два года. Немного и немало. Достаточно, как любил говаривать один из «Мертвецов». Должен ли он чувствовать себя старше, умнее или хоть как-то по-другому, нежели вчера? Никаких изменений Джесси в себе не замечал. Да и вообще, возраст должен измеряться не количеством оборотов Земли вокруг Солнца, а достигнутыми целями. И какие же у него цели? Дожить до тридцати? Ну это в лучшем случае. Надо ставить цели попроще, чтобы не было разочарования.       Нет, ну хлопушка над дверью, это даже неоригинально. А вот специи в головке душа, пожалуй, перебор. Тем более, что именно Амале пришлось промывать Джесси глаза.       — Предлагаю перемирие, — предложил тем же вечером Джесси, прижимая к набухающей шишке грелку со льдом. Амала дулась на кухне, вычёсывая из волос крахмал. По полу деловито ползал робот-уборщик, собирая остатки их недавнего конфликта. — Иначе один из нас рискует не дожить до конца недели.       — Признай, что я самая красивая на свете, — капризно надула губки Амала.       Джесси готов был признать, что Земля плоская, лишь бы иметь возможность нормально выспаться в постели, не рискуя обнаружить в ней утром живую змею.       — Ты прекраснее всех особей женского пола, которых мне приходилось встречать по обе стороны экватора.       Пока Амала обдумывала этот несколько сомнительный комплимент, робот закончил уборку и укатил на подзарядку, почистив мимоходом Джесси ботинки.       — Пойдёт, — решила она. — Ну и что же мне теперь делать с уймой освободившегося времени?       — Можешь рассказать мне про Восточную Европу, — наудачу предложил Джесси.       — Я вижу, общество Фауста для тебя более приемлемо, чем моё, — опасно прищурилась Амала.       Вполне прозрачный намёк.       — Тогда давай так, — предложил Джесси, — я расскажу, где научился ездить верхом, а ты — как познакомилась с Моррисоном. Это ведь не тайна?       Амала задумалась, приложив пальчик к губам, но и так было ясно, что она заинтересована.       — Не пойдёт. Раз уж ты рассказываешь историю из жизни, то и я тоже расскажу что-нибудь о себе. Так будет справедливо.       Это всё же лучше, чем совсем ничего.       — Только по-честному, — предупредил Джесси. — Без увёрток и выдумок.       — Хорошо. Ты первый.       Джесси провёл по волосам ладонью, собираясь с мыслями.       — Когда мне было двенадцать, — начал он, — я жил на ферме. Выполнял всякую грязную работу на конюшне. За это меня кормили и даже выделили свой угол в сарае. Война туда ещё не добралась, и там было относительно спокойно. Как-то сыновья фермера решили подшутить. Схватили меня, посадили на огромного жеребца и отправили того галопом. Я жутко перепугался, вцепился в него и всё боялся упасть.       — И что, тогда ты научился? — скептически уточнила Амала.       — Нет, тогда я подумал, что неплохо бы научиться. Когда коню надоело нестись неизвестно куда, он вернулся обратно. Меня он, кажется, даже не заметил. Когда он вернулся на ферму, я просто свалился на землю, всё тело сводило судорогой, я даже встать не мог. Сыновья фермера посмеялись и отволокли меня в сарай, чтобы их отец не увидел. Тогда я начал смотреть, как катаются другие. Запоминал, учился, попробовал прокатиться сам, но не совсем удачно. Так что, если не брать в расчёт мою первую попытку, то я действительно ездил верхом пару раз.       История, конечно, не слишком впечатляющая, но какая есть. Это вообще одно из немногих воспоминаний, которым он мог безболезненно поделиться. Надо же, он уже порядком подзабыл о своём первом опыте. Зато хорошо помнил перекошенные от ужаса лица сыновей фермера, когда утром они обнаружили окровавленный топор, воткнутый в двери конюшни. Пока они бегали за отцом, Джесси успел спрятать оружие и засыпать натёкшую лужу свиной крови песком. Кто мог подумать, что тщедушный двенадцатилетний паренёк с ясными глазами способен на такую жестокую шутку?       — Теперь твоя очередь, — напомнил Джесси.       — Когда мне было пятнадцать, меня выкупил у матери один богатый человек, — Амала сказала это таким будничным тоном, будто рассказывала о погоде.       — Серьёзно?       — Более чем, — Амала откинулась на спинку дивана, став неожиданно серьёзной. — Кроме меня у матери было ещё пятеро детей. После войны было очень тяжело. Еды не хватало, а те пайки, что нам выделяли… Пф, этим только крысу можно было накормить. Мы с матерью и старшей сестрой работали, как проклятые, но даже на еду нам не всегда хватало. Тогда я выставила себя на продажу. И не надо читать мне лекции о морали, — видя, что Джесси хочет что-то сказать, она ощетинилась как дикобраз. — Договорные браки до сих пор не редкость. Меня могла ждать участь и похуже.       Джесси и не собирался её ни в чём обвинять. За свою жизнь он повидал немало. Пятнадцать лет вполне зрелый возраст.       — Натан Гаррет предложил не самую высокую цену, но он мне понравился больше остальных. В конечном итоге, он оказался весьма порядочным. Он многому меня научил и дал работу. Сказал, что, как только я выплачу ему долг, могу идти, куда захочу. Я расплатилась за три года. Хоть и не совсем законным способом.       Амала провела ладонью по лицу, будто снимая паутину неприятных воспоминаний и вновь вернула себе прежнюю весёлость:       — Что-то я рассказала тебе больше, чем мы договаривались, так что с тебя ещё одна история из жизни.       — Да нечего рассказывать, — попытался отвертеться Джесси. — Ни семьи, ни родных, ни друзей. Койот-одиночка.       — Может, так и лучше. Когда никого нет. Не нужно ни о ком думать.       Джесси и сам нередко задумывался над этим.       — И ты не жалеешь, что пошла с ним?       — А смысл жалеть? — Амала пожала плечами. — Всё равно ведь ничего уже не изменишь. Прошлое не вернётся.       — Но может повториться.       — Если не извлечь уроков, то конечно.              Наверное, Джесси должен был испытывать сожаление, глядя на обугленные стены и разрушенные перекрытия, от которых периодически отваливались куски бетона. Это, в конце концов, был его дом. Как бы плохо тут ни было, но именно сюда он возвращался по вечерам. Но, скорее, он чувствовал что-то вроде облегчения. Выбираясь ночью через окно, зажимая кровоточащую рану на боку, он был уверен, что сюда больше не вернётся. А теперь и возвращаться было некуда.       Плечи оттягивал небольшой рюкзак, в котором на самом дне, завёрнутые в запасную одежду, лежали украденные револьверы. Единственное, что осталось от его прошлой жизни.       — Ты тут жил, парень? — спросил высокий спасатель с усталым лицом и в посеревшей от бетонной пыли форме.       Джесси неуверенно кивнул. Что с ним теперь будет?       — Тебе есть куда пойти? — продолжал допытываться спасатель. — Друзья, родные?       Джесси молча покачал головой.       Спасатель немного помялся, о чём-то раздумывая.       — У моего дяди есть ферма в соседнем городе, — наконец, сказал он. — Лишние руки никогда не помешают. Ты как, не боишься грязной работы?       Всё так же не говоря ни слова, Джесси посмотрел на совершенно незнакомого человека, который предлагал ему кров и работу.              Через несколько дней, когда Джесси вполне освоился в седле, Амала предложила прогулку по лесу. Широкая вытоптанная дорога плавно ложилась под копыта двух жеребцов. Солнце мягко грело спины. Высоко на деревьях щебетали проснувшиеся пичуги, а где-то в зарослях с шорохом разбегалась мелкая живность.       Умиротворение окутало Джесси. Хоть Фауст иногда и капризничал, но главенство всадника признавал, поэтому послушно трусил вслед за Амалой. Вскоре они вышли к весело журчащему по камням ручью. Джесси спешился, позволив Фаусту напиться.       Глядя на пляшущие в кронах деревьев солнечные зайчики, он глубоко вдохнул чистый лесной воздух. Он нигде не задерживался долго, такая уж судьба. Кто знает, сколько продлится служба под командование Рейеса. Полгода? Год? Это, пожалуй, будет своего рода рекорд. Целый год на одном месте с одними и теми же людьми. А потом? Потом будет потом. Он ведь даже не ожидал, что отведённые две недели не будут последними на свободе.       — Ну что, двинули дальше? — крикнула Амала. — Или тут устроим пикник?       Джесси залез в седло. Сдвинул шляпу на глаза, защищаясь от слепящего солнца, и пустил Фауста рысью догонять вырвавшуюся вперёд Амалу.       В его последнюю ночь в этом доме Джесси не спалось. Кошмары отступили, хоть и не пропали совсем. Остались лишь неясные образы, оставляющие после себя неприятное чувство. Лошади лечат. Может, они забирают на себя часть его проблем? И теперь человек с серо-зелёными глазами будет приходить к Фаусту?       Проворочавшись почти час, Джесси накинул куртку и тихо вышел на крыльцо. Белесый дым плавно поднимался в затянутое тучами небо. Ветра не было, но в воздухе отчётливо пахло дождём. Как бы завтра под ливень не попасть.       Стоит признать, что задание он провалил. Вытянуть из Амалы что-то, чего не было известно Overwatch ранее, так и не получилось. Впрочем, никто и не ожидал от него подвигов. А значит и расстраиваться сильно не будут.       Нужно выбросить из головы все лишние мысли и попытаться хоть немного поспать. Но возвращаться в дом не хотелось. Если закрыть глаза, можно представить, что в мире больше никого не осталось. Только он и природа.       За спиной тихо, едва слышно скрипнула дверь. Джесси вздрогнул и обернулся. В гостиной стояла Амала. В коротких шортах и длинной майке она сонно щурилась, при этом сжимая алюминиевую биту. Гостей тут явно не любят.       — Ты чего бродишь? — недовольно спросила девушка, опираясь на биту как на трость.       — Не спится, — Джесси затушил сигару и вошёл в дом.       — Слишком громко тебе не спится. — Амала зевнула и потёрла глаза. Прислонила своё оружие к стене у двери и села на диван. — Давай садись, — она похлопала ладонью рядом с собой. — Расскажу тебе сказку про зайчика.       — Который влюбился в белочку? — усмехнулся Джесси, устраиваясь рядом.       — А она в результате стала жить с ёжиком. Ты тоже эту сказку знаешь?       — В моей версии они стали жить втроём, — Джесси устало взъерошил волосы.       — Твой вариант интереснее. — Амала сладко до хруста потянулась. — Ладно, раз уж мы всё равно оба не спим, предлагаю сыграть в «Правду или вызов?».       Слишком подозрительно. В удачу Джесси не верил, зато знал, что у всего есть обратная сторона. И какая сторона у такого заманчивого предложения?       — Давай сыграем. Но я начну. Правда или вызов?       В течении последующего получаса Амала успела рассказать, как побывала на Луне, встречалась с первой леди, не той, что сейчас, а которая была до войны с омниками. Летала на параплане в горах Швеции, где, собственно, и познакомилась с Джеком Моррисоном.       Джесси же вдохновенно врал, что является выходцем из всемирно известной ирландской семьи. Его выкрали цыгане ещё ребёнком, и он уверен, что его по-прежнему ищут и готовы выплатить немалую награду. Рейес же его двоюродный дядя, он готовит его к возвращению домой. Но, чтобы семья его признала, нужно пройти испытание. Какие, он не знает. Рейес, впрочем, тоже, поэтому и готовит ко всему, до чего может додуматься.       Амала хохотала до слёз, слушая, как он с совершенно серьёзным лицом доказывал своё благородное происхождение. К концу рассказа Джесси всё же не выдержал и сам рассмеялся, поражаясь своему воображению. Когда же он с невозмутимым видом полез на стол исполнять в лицах сцену из «Двенадцатой ночи», Амала смогла лишь уткнуться лицом в подушку и тихо всхлипывать.       — В тебе совершенно нет чувства прекрасного, — наигранно возмутился Джесси, спрыгивая на пол.       — Последний круг и идём спать, — сказала Амала, вытирая выступившие слёзы. — Иначе ты проспишь поезд. Правда или вызов?       — Разве сейчас не моя очередь?       Амала дерзко вскинула подбородок.       — Мой дом, моя игра, мои правила.       — Ну пусть будет «вызов», — вздохнул Джесси.       — Поцелуй своего соседа справа.       Джесси скептически осмотрел правую сторону дивана. На нём была только Амала. А в зоне её досягаемости — бита.       — Мне тут всю ночь сидеть? — Амала подставила щёку, с трудом сдерживая лукавую улыбку.       Джесси наклонился, собираясь шутливо расцеловать воздух возле неё, но в последний момент Амала повернула голову, и поцелуй пришёлся в губы.       Тонкие загорелые пальцы сжали футболку на его груди, притягивая ближе и явно не собираясь отпускать.       Первый раз за несколько недель Джесси спал совсем без кошмаров.