Вспомнить всё

Трудно сказать, сколько времени прошло с момента осознания информации. Кошкина в буквальном смысле не могла пошевелиться. Тело пронзило судорогой липкого, холодного страха. Но терять самообладание в такой ситуации было нельзя. Какие бы чувства не боролись сейчас в женщине, кап-три должна была вытащить группу. —Петров, срочно вызови самый ближайший вертолёт, - хриплым голосом приказала Рита, — Мура, все целы? —Физик вытащил Бизона, сейчас посмотрю, что там, - послышалось шуршание воды и глухие стоны раненого сослуживца. —Бизон, ты как? - Мура присела рядом с товарищем. —Да отлично, сейчас только встану и за Батей схожу, - ответил кап-три. —Ну куда ты пойдёшь, вся нога в крови, дай перевяжу, - девушка взяла шефство над сослуживцем, мужчине пришлось согласиться с таким раскладом, выброс адреналина ослабел, и боль показала своё истинное лицо. —Багира, мы с Физиком идём искать Батю, вышли карту местности, - Ума была подавлена, но не могла просто сидеть и ждать указаний. —Отставить поиски, - вмешался генерал, — между вами и местом падения вертолёта несколько километров гор. Скажите ещё, что вы снаряжение успели спасти. —Но Пригов, они же ближе всех, - Рита посмотрела начальнику прямо в глаза. От такого взгляда генерал-майору стало не по себе. —Вышлем поисковую группу, будут добираться точно также, только там все здоровые, - начальство стояло на своём, — Ума, Физик, всё поняли? —Есть, - хмуро ответила девушка. Сейчас было абсолютно плевать на то, сколько надо пройти до места падения. Боль в вывернутом плече меркла по сравнению с душевной. А душа ощущала потерю Бати, который и вправду был как настоящий отец, которого у девушки никогда не было, но разум твердил, что не так всё просто, не может контр-адмирал с огромным опытом подорваться в вертолёте, так не бывает. С каждой минутой ожидания становилось всё хуже. Никто не улыбался, не разговаривал. Вокруг была тишина, нарушаемая только всплесками воды. К каждому из ребят закралась страшная, ужасная мысль о том, что Ивана, их Батю, друга, сослуживца, брата, они видели в последний раз. И даже не попытались, не имели возможности ему помочь, что-то изменить. Увидев в небе совсем не долгожданную вертушку, никто не запрыгал от счастья и ожидания скорейшего возвращения домой. Покидать это злосчастное место и оставлять здесь командира, не важно, живого или нет, совершенно не хотелось. Но приказы, как говорится, не обсуждаются. И только на высоте, после часа полёта, до Олеси дойдёт, что это на самом деле правда, она это не выдумала, это не ночной кошмар, а жизнь. Только как проживать дальше эту жизнь, если он остался там? Как просыпаться каждое утро и не думать о том, что произошло? В чём смысл их службы? Спасать других? А кто же позаботится о них, если даже вертолёт нормальный прислать не могут? Слёзы лились градом, сначала беззвучно, но вскоре горькие всхлипы пробились даже через гул мотора. Она так и лежала в объятиях Бори, уже даже не пытаясь вырваться. Она осознала, почувствовала эту боль и пока не знает, как жить дальше. Но ещё ужаснее было вернуться в КТЦ. Уже заезжая на парковку, все заметно напряглись. Все, кроме Умановой, которая так и не оклемалась, а всё ещё лежала у на руках у кап-три. Мура судорожно вздыхала, слёз не осталось совсем. Сил не хватило даже на то, чтобы помочь боевой подруге. Мужская половина нервно переглядывалась. Приближался ещё один ужаснейший момент. На парковке одиноко стояла Кошкина. Уже издалека было видно, что её состояние ничем не лучше других. Будто бы стараясь держать себя в руках, девушка стояла прямо, но дрожащие руки, бегающие глаза и совершенно безжизненное лицо выдавало её полностью. —Рита, - Мура первая вышла из автобуса и обняла девушку, следом за ней вышел Сергей, придерживающий Олесю, дальше был чуть хромающие Ионов и Тарасов. Смешная картина. В любой другой ситуации Женя бы уже вовсю шутила, а Рита смеялась, но обязательно напоминала о том, что надо быть осторожнее, она же переживает. А командир бы обнял её, показав этим, что незачем волноваться, пока он с ними, всё будет в порядке, а вывихи и царапины - мелочи. Пока он с ними... Борис последним обнял кап-три и буквально нутром почувствовал, как ей плохо. Слёзы не шли, девушка только тихо вздрагивала в тёплых объятиях и уже не пыталась сдерживаться и стараться выглядеть сильной. —Рита, это не конец, ты слышишь, - Боря взял её за плечи и заставил посмотреть себе в глаза, — он не может так, просто взять и умереть. Он же Батя, Рита, с ним так не бывает, понимаешь? Но ответа мужчина так и не услышал, потому что глаза девушки закрылись, и она обмякла в его руках. Забыв про боль в ноге, Тарасов аккуратно подхватил кап-три и направился в мёд-блок, куда уже ушли все смерчевцы. Для него самым страшным было это. Не пустой кабинет, не отсутствие привычных шуток и подколов и даже не тоска в душе. Самым страшным было её бессилие. Горькие слёзы и отчаяние сестрички - то самое, что заставило и Бориса задуматься о том, что это может быть концом.