Нер Ашем нешаматадам .
(Душа человеческая – свеча Господа)
Вавилонский Талмуд, трактат Шаббат, лист 30
Они выступают один за другим. Сынгиль выжат собственной произвольной программой и толком не соображает от адреналина. Чуланон накидывает ему на плечи олимпийку и обнимает. Быстро, но крепко, на большее сейчас нет времени. - Ты потрясающий, ты лучше всех. Я тебя не подведу. Смотри на меня не отрываясь. Смотри, слушай музыку и вспоминай, - поспешно шепчет Пхичит и выезжает на лед. Музыка начинает играть, а Сынгиль – вспоминать. Пхичит стоит спиной к нему и тихонько раскачивается в такт музыке, держа в руке бокал. Свет приглушен, на столе свечи, какие-то закуски и бутылка вина. Кореец подходит к нему и обнимает за талию: - У нас какой-то праздник? - тихо спрашивает Ли и легко целует партнера в шею. - Да, - таец подхватывает со стола второй бокал и передает Сынгилю, - ты приехал. Тихий звон бокалов и ласковый поцелуй. - Давай потанцуем? - предлагает Чуланон и ставит бокал на стол, Ли молча повторяет его жест и тянет любовника ближе к середине комнаты. Пхичит мягко обнимает долгожданного гостя за шею, руки Сынгиля ложатся партнеру на талию. Чуланон начинает двигаться с первыми нотами, но почти все движения – на одном месте, фигурист лишь слегка смещается с центра катка. Сегодня он не катается, сегодня он танцует на этом льду. Вот к гитаре и контрабасу еле слышно присоединяется третий инструмент, отбивая ритм. Пора! Чуланон плавно скользит по льду, чувствуя, как воздух напитывается нужным настроением. Это блюз, детка. Тут нельзя с разбегу и в карьер. Комментатор что-то говорит о том, что это выступление Пхичита Чуланона разительно отличается от привычных зрителям зажигательных и легких программ тайского фигуриста. Ли кажется, что свет на катке тускнеет, а обстановка становится интимнее. Вступает флейта, и Чуланон заходит на большой круг. Пока не начнется вокал — никаких прыжков, только безумно плавные, мягкие дорожки шагов, медленные вращения и изящные спирали. The candlelight is shining low, My only love, I'm missing you so. I know I've lost But still I dream of you. Чуланон кладет голову на плечо любовнику, и Сынгиль обнимает его крепче. - Я очень по тебе скучал, в этот раз как-то особенно, - таец мягко проводит рукой по спине партнера, сверху вниз и обратно. У Ли потрясающая осанка, да он весь потрясающий. - Мы не виделись дольше, чем обычно, - кореец слегка поглаживает партнера кончиками пальцев. Чуланон теплый и уютный, рядом с ним Ли чувствует себя дома в любой точке мира. - Зачем мне вообще этот университет... - тихо ворчит Пхичит, а Сынгиль знает – он это не всерьёз, - мог бы к тебе ездить чаще. - Ну-ка, что за разговорчики, - нарочито строго говорит кореец, - хочу, чтобы у меня был образованный любовник. - Что, с дипломом ты меня будешь больше любить? - тихо смеется Пхичит и гладит его по руке. - Сравним, когда получишь. Поменяемся? Сынгильобнимает партнера за плечи, а тот в ответ обвивает руками чужую талию. Пхичит делает вращение, и его костюм приятно поблескивает в свете софитов. Костюм, ненавязчиво напоминающий одного корейского фигуриста. Музыка заполняет всю арену, и Сынгилю кажется, что он уже не на катке, а в маленьком уютном баре, где играют блюз. Или дома у Чуланона, где на столе горят свечи и стоит бутылка красного чилийского вина. Таец простирает руки вверх, к софитам, а потом весь будто припадает ко льду, и – слитным движением – разворот. Глазам больно смотреть на лампы. Пхичиту кажется, что музыка сама несет его, подсказывая нужные движения, и от этого мурашки бегут по коже. I'll hope and dream Till all my dreams come true. Just by the candlelight You used to hold me tight. Они смотрят друг на друга, глаза в глаза, и Пхичит привычно тонет в чужих. «Какой же ты у меня красивый», - думает Чуланон, когда целует тонкие губы. -Думаю поставить произвольную программу под эту музыку. Ее написал Старый Король. - Я так и подумал. Сейчас будет лекция? - кореец касается своим лбом лба любовника и улыбается. - Не будет, просто слушай музыку. Это же блюз, детка, - подмигивает Чуланон и проворно пробирается руками под футболку любовника. Прикрывает глаза. Так хорошо, когда он рядом. - Ты всех удивишь, если это сделаешь. Так... не похоже на тебя, - шепчет Сынгиль в губы любовнику. Губы у него замечательные, мягкие, податливые. - Даже тебя? - Чуланон улыбается так до одури ласково, что Сынгилю хочется, чтобы песня не заканчивалась подольше. А лучше – вообще никогда. - Даже меня, - отвечает кореец и целует партнера в висок, - только она такая плавная, куда прыжки вставлять-то…? Пхичитт вслушивается в мелодию и снова меняет положение рук. Чуланон прогибается в спине и припадает на одно колено, продолжая скользить по льду. Первая половина программы без прыжков, но Сынгиль не может оторвать взгляд от гибкой фигуры. Пхичит сейчас настолько хорош, что кореец чувствует укол ревности. Он привык, что такого Чуланона видит только он. Чувственного, сексуального, без налета детской дурашливости... Ли хочется выйти на лед, сгрести любовника в охапку, унести домой, никому не показывать и любить, любить, любить до потери сознания. Да, он всегда был ревнивцем и собственником, но Чуланон никогда всерьез не жаловался. Таец заходит на большой круг и закручивает очередную спираль. Сынгиль сжимает руки на бортике – начинается вторая половина программы. This candlelight reminds me so of you; By candlelight you kissed me. Still the candle's burning for two, But darling, where can you be? - Сюда, например, - Чуланон резко отстраняется от партнера, все еще держа его руку,а потом быстро закручивается, снова оказываясь в его объятиях. Сынгиль принимает его обратно, заставляет прогнуться в спине, придерживая за талию. Пхичит безумно пластичный, и Ли нравится смотреть, как он двигается. Всегда. Даже когда он просто размешивает сахар в кофе. - Да, тут можно и комбинацию, - соглашается кореец. - Вот видишь, - таец мягко целует любовника. Наконец снова рядом, и Чуланон чувствует, как тает от одной только близости. Два месяца — слишком много. - А здесь можно вставить четверной. Тебе нужно больше четверных в программе. Я помогу с ними. «Хочу, чтобы у тебя все получилось», - про себя думает кореец. - Ты всегда мне помогаешь, - Чуланон чуть отстраняется, чтобы лучше видеть лицо партнера, смотрит серьезно, - не считаешь меня соперником? - Это было бы глупо с моей стороны, - рука Сынгиля скользит с талии партнера ниже и гладит, и кореец шепчет на ухо любовнику, обдавая горячим дыханием, - не люблю, когда ты прикладываешься своей чудной задницей об лед. Сынгиль хмурит брови, сосредоточенно наблюдая за программой любовника. Вот сейчас лутц! Один-два-три оборота, прекрасно! Точно на шесть баллов. Теперь шаги, плавно, изящно, именно то, что нужно. Снова прыжок, Чуланон приземляется точно в такт и улыбается. Сынгилю понравится, обязательно понравится. Пхичиту кажется, что он чувствует его взгляд. Чувствует, как он плавно стекает по его телу. Теплый, родной, такой нужный. Нужный сейчас и всегда. Несколько секунд отдыха перед первым четверным. Come back, my love, If you're feeling this blue By candlelight you'll meet me. But darling where can you be? Пхичит тихо смеется. Сынгиль никогда не скажет напрямую, что заботится, что переживает, но таец ощущает его заботу и внимание всем своим существом. Ли Сынгиль – человек дела, он вообще мало говорит. Пхичит убирает чужие руки, разворачивается и льнет к любовнику спиной, прижимаясь своей «чудной задницей» к его паху. Ли целует партнера в шею и начинает расстегивать его рубашку. - И куда это мы лезем, ммм…? Мы еще танцуем…? - мурлычет Чуланон и заводит руки назад, опять обнимая за шею. Сынгиль пахнет его гелем для душа, и это очень правильно. - Танцуем, разве не заметно? - отвечает кореец, обхватывает любовника за талию, крепче прижимая к себе, и покачивает бедрами в такт музыке. - Да ты прирожденный танцор, милый, - улыбается Чуланон и поворачивает голову за поцелуем. - А ты не знал? - Сынгиль ласкает обнаженную смуглую грудь. Он знает, если коснуться вот здесь, у Пхичита собьется дыхание. Таец шумно выдыхает и прикрывает глаза. Большой круг, и вот Чуланон заходит на свой первый четверной. Раз-два-три-четыре! Черт! Фигурист падает и тут же снова встает, продолжая программу. Сынгиль слегка перегибается через бортик, пытаясь уловить малейшие признаки боли в движениях тайца. Ведь ничего серьезного, да? С тобой же все хорошо? Глядя на то, как уверенно любовник продолжает двигаться, Ли с облегчением выдыхает. Пхичиту обидно, Пхичиту досадно, а еще больно. Этот прыжок всегда получался у него на тренировках, сейчас же – неожиданная осечка. Крутой разворот. Ну-ка, Пхичит, соберись! Все еще можно исправить во время длинного проигрыша. Гиль считал. Милый, ты только смотри на меня. Пхичит Чуланон еще попрыгает! Вокал заканчивается, длинный инструментальный проигрыш. Сынгиль знает программу любовника не хуже своей, и именно в этой части больше всего сложных элементов и прыжков. Кореец кусает губы и трет собственные брови. Куда только делась хваленая невозмутимость? Да вон, один таец уволок. Чуланон выполняет элемент за элементом. Больше никаких ошибок. Не может же он кататься как попало, когда Сынгиль смотрит на него своими невероятным глазами. Тхирак, а если получу эту медаль, ты будешь любить меня еще сильнее? Нет, сейчас все прекрасно, просто мне тебя всегда мало. Что скажешь, если сейчас будет тройной аксель? Ли краем уха слышит восхищенный возглас Кацуки Юри и одобрительный – Никифорова, когда Пхичит идеально выполняет аксель. Самый сложный прыжок. Когда только... Какого!? Кореец слышит, как справа на итальянском тихо ругается тренер Челестино. Идиот, не перестраивай программу на ходу! Кажется, он это произнес вслух. Волчок, теперь спираль и через пару тактов нужно заходить на четверной. В этот раз – получится, в этот раз – точно выйдет. Обязательно выйдет. Разворот, толчок, раз-два-три-четыре, приземление. Есть! Смог, вытянул, докрутил. Но это еще не все. Я еще могу всех удивить, вот увидите! Кореец смотрит за движениями любовника пристально. Он должен был уже устать, но тут будто второе дыхание открылось. Там дальше еще четверной и каскад, да и шаги сложные. Хватит ли у тебя сил? Сынгиль понимает, что давно сбился с подсчета баллов. Очередная связующая спираль, заход на прыжок, амортизация. Да! Чуланон слышит скрежет коньков об лед при приземлении. Шаги, шаги, шаги. Милый, тебе понравился четверной? Все, как ты учил, я старался. До конца проигрыша осталось совсем немного, секунд двадцать, пора заходить на каскад, а дальше будет легче. Дальше будет легче. Ли задерживает дыхание, когда Чуланон заходит на каскад. Слишком близко к бортику, идиот. Если не приземлишься нормально, то точно голову об него расшибешь. А тебе весело, да? Ну же! Прыжок, второй. Блестяще! «Вспоминай», - всплывает где-то в голове, когда любовник снова начинает танцевать. The candlelight is burning low, My only love, I'm missing you so. The candlelight is burning low, My only love, I'm missing you so. - Я догадывался, - шепчет в ответ Чуланон, аккуратно разворачивается лицом к любовнику. Сынгиль ведет руками по его плечам, и рубашка и тихим шелестом отправляется на пол. Мгновение — и к ней присоединяется футболка самого корейца. Таец ласкает чужую грудь, в приглушенном освещении кожа Сынгиля кажется молочной. - А вот теперь мы, кажется, не совсем танцуем... - тихо усмехается кореец и притягивает любовника ближе, чтобы – кожа к коже. - Теперь нет, - соглашается Чуланон перед очередным поцелуем, - идем в спальню? - Идем, - Ли прижимается губами к плечу любовника, - только возьмем музыку с собой. Пхичит улыбается как-то мечтательно. - Давай, только все равно ведь ничего не услышим. Заключающая часть у Сынгиля любимая, но сейчас хочется, чтобы она уже закончилась побыстрее. Сейчас, нервно сжимая рукой собственное плечо, хочется быстрее прижать Чуланона к себе. Обнять, провести рукой по мокрой спине. Или придушить. Кажется, если он не сейчас не прикоснется к нему, то просто захлебнется от переизбытка чувств, от волнения, напряжения, нежности, гордости. А Чуланон дразнится, скользит по льду непозволительно близко к бортику, когда проносится мимо, в танце тянет руки в его сторону. Сынгиль думает, что это не эрос Кацуки, не нарочито сексуальная пластика Джакометти, это что-то... «Это блюз, детка», - подсказывает внутренний голос с интонациями Чуланона. Можно ли соскучиться по человеку за неполных четыре минуты, смотря на него и не отрываясь? Можно. Just by the candlelight Just by the candlelight Just by the candlelight Финальные вращения. Медленнее. Сменить ногу. Медленнее. Еще раз. Медленнее. Еще медленнее. Еще. И затухнуть как свеча. Стадион взрывается овациями. Сынгиль обессиленно опускается на одно из сидений, глядя, как Пхичит счастливо улыбается и кланяется во все стороны. Будто второй раз сам произвольную откатал. Не стой, не стой там, иди уже ко мне. Ну. Чуланон будто слышит его мысли и, подобрав пару игрушек, подъезжает к нему. Глаза у него сейчас сумасшедшие, конечно, и в них куча вопросов: «Ну как? Я хорошо справился? Тебе понравилось?» Ли встает и прижимает его к себе крепко, ощущая, как тяжело парень дышит, как с него течет в три ручья. - Давай сегодня еще потанцуем? In candlelight…,- тихо спрашивает Сынгиль.