Как-то так...

Вадим не растерялся, а вновь сократив расстояние между ним и братом, прижался к нему. Младший, широко раскрыв глаза хотел отступить, но отступать оказалось некуда. Он больно ударился в стену. Когда Вадик грубо приподнял его подбородок и был всего в сантиметрах от его лица, Глеб все еще по-прежнему был уверен, что его дурят все вокруг. Он упрямо смотрел в его глаза с усмешкой и даже не пытался вырваться. Его Вадик его не любит. Его Вадик не сделает того, о чем уже успел сообразить воспаленный мозг Глеба. Он бы уже вскрикнул, что весь мир — сплошной обман, и что его брат, как и все, просто хотел над ним поиздеваться, если бы старший не провел языком по разбитой губе Глеба, от чего его передернуло. Он делал это не спеша, специально задевая место, что покрылось запекшейся кровью. Не зажившая рана защипала, и Самойлов младший постарался ее зализать за братом. — Надо обработать… — ласково прошептал Вадик. Глеб отрицательно покачал головой, и, намертво вцепившись в кофту брата, притянулся к его губам. Вадим отреагировал в ту же секунду, отвечая со всей страстью на напор Глеба. Целуя крепче и яростнее. Отрываясь, опаляя сбитым и до сумасшествия горячим дыханием лица друг друга. Но едва они отрывались, как Вадим снова находил губы брата и, прикусывая с наслаждением его губу, слушал как тот скулит. А Глеб не сдавался, в отместку тот прерывал поцелуй и пылающим языком облизывал колючую щеку Вадима. Тот улыбался и снова притягивал его к себе, обжигая губы младшего поцелуем. От такой лютости губа младшего вновь стала кровоточить. — Ее серьезно… надо обработать, — ухмыльнулся, задыхаясь, старший Самойлов. — По-моему, ты с этим сам прекрасно справляешься. — Прошептал Глеб, снова целуя брата. Положив свои руки на плечи Вадима, он сделал шаг навстречу. Вадим отступил и обняв руками младшего приподнял на себя, лишая того почвы под ногами. Подхватив под ягодицы, он вновь прижал его к стене. Глеб, не разрывая поцелуя, залез под кофту старшего своими горячими руками. Он поднимался ими выше и выше, тем самым пытаясь высвободить старшего из его одежды. — Стой! — резко оборвал всю идиллию Вадик, перехватывая руки Глеба, — Малыш, ты уверен, что действительно этого хочешь? — Я так давно этого ждал… — ответил ему Глеб, прижимаясь своей щекой к щеке Вадима, — Если бы ты только знал, Вадик! — Да если бы я знал, все было бы иначе! — Вадим взял покрасневшее лицо пришедшего в смущение брата и продолжил целовать. Оторвавшись буквально на миг от Глеба, он сам стянул с себя кофту, оголив торс, и стянул с брата легкую футболку. Вадим придержал младшего за спину, медленно перемещаясь в комнату. Он прижимал его к себе со всей своей любовью, пока Глеб исцеловывал его лоб, губы, покусывал нос и подобно маленькому, впервые влюбившемуся дурачку облизывал щетинистые щеки Вадика. Тот был не против, его очень забавляли эти повадки младшего и даже возбуждали. В такие моменты он напоминал ему маленького ластящегося зверька. Упав вместе на кровать, они никак не могли расцепиться, и на ходу принялись освобождаться от оставшегося шмотья. Дальше было все так быстро, что никто не смог толком уловить или проследить, в какую сторону полетели, чьи вещи. Замирая на секунду, Глеб вихрем налетел на сидящего на краю кровати брата. Он обвил его шею руками и едва не лишая воздуха просто сумасшедшими поцелуями затыкал его рот. Вадик хохотал от пылкости брата и никак не мог перестать сравнивать его с маленьким мальчиком. Его Глеб всегда был очень эмоционален, а тот, кто пришел на смену, сделал его черствым. Изменил. Украл. Спрятал. И сейчас, похоже, Вадим смог найти того самого брата, в которого он влюбился. Старший от напора Глеба повалился спиной обратно на кровать, утаскивая его за собой и даже не пытался остановить. Глеб сам взял руку брата и дал прикоснуться к своему паху. Вадим, совершенно не узнавая в нем взрослого мужчину, трогал его так, как никому бы никогда не позволил. Он перевернул младшего на спину, осторожно, будто этим действием падая в детство. И вот они снова с братом молоды и не было этих потерянных десятков лет. Они были рядом и были счастливы. Вадик сплел кисти своих рук с младшим в замок, наваливаясь на Глеба своим весом, целуя и прикусывая тонкую кожу на шее любимого брата. Он несильно оттягивал её, вел кончиком языка за ухо, потом вновь опускался, рисуя контур тела, нарочно задевая соски, слыша тихие братские стоны. Вадик осторожно опускался все ниже, играясь с ощущениями и ожиданиями Глеба. Делал то, от чего младший возбуждался до предела и заставлял его немного помучиться на пике наслаждения. Касаясь влажным языком члена Глеба, он кинул взгляд на брата. Глаза того расширились в ожидании. Тогда Вадим взял его руками и начал облизывать головку, водить языком по всей длине, вызывая у Глеба рваные вздохи. Сжимая орган в руке и как можно нежнее водил кулаком — опускаясь и поднимаясь. Остановившись и окинув хищным взглядом младшего, Вадим убрал руку и обхватил член губами, опускаясь, почти заглатывая, при этом лаская его языком и причмокивая, ускорял свои движения. Глеб, не в силах сдержать наслаждение, положил руки на голову старшего, закусив губу, сдавлено мычал. Вадим будто специально опускался все ниже и ниже, поглаживая брата по напряжённым бедрам. Почувствовав, что больше не выдержит, он изогнулся в оргазме и излился брату прямо в горло, от чего Вадим закашлялся и, отстранившись, посмеялся. Глеб расслабленно положил голову на подушку. — Наверное, сейчас не самый подходящий момент сказать еще раз, что я люблю тебя— улыбнулся Вадик, поднимаясь поцелуями к его губам и, наконец, целуя их. — В самый раз! — отвечая на поцелуй, сказал Глеб, — У меня это было с сотнями девушек, но с тобой, с тем, кого я желал столько лет, все как впервые! — засопел Глеб, — Ощущаю себя подростком! — А знаешь, это не важно, — ответил тихо Вадим, гладя брата по щеке, — Я люблю тебя любым, Глеб, и хочу, что бы ты это знал. — Верю, — неловко улыбнулся Глеб, притягивая к своей груди взлохмаченного и возбужденного Вадика. Тот потерся об него носом, поцеловав, и тогда младший, прерывая ласки брата, достал из-под подушки крем. Он выдавил его себе на ладони и коснулся Вадима. Холодный крем в контрасте с горячей и возбужденной плотью, сводил старшего с ума, и тогда он нежно остановил действия брата. Облокачивая Глеба на спину и подтягивая к себе за бедра, Вадим с трудом сдерживал в себе зверское желание, которым он мог все испортить. Сдерживал, так как не хотел сделать больно, хоть и знал, что полностью без нее обойтись. — Малыш, ты уверен? — спросил Вадим, вновь касаясь ладонью покрасневшей щеки младшего, на что Глеб, не колеблясь ни секунды, кивнул, — Будет больно… — с сожалением продолжает музыкант. — С тобой я готов стерпеть, — млея от прикосновений брата, ответил Глеб. Вадим рассеяно воспользовался кремом и ввел средний палец в младшего. Тот поморщился, но после, попытался даже улыбнуться. Следом за этим, Вадим, желая, чтобы его родной человек терпел как можно меньше болезненных ощущений, вошел в него двумя пальцами. Осторожно прокручивая и растягивая вход. Глеб зажмурился, и Вадим взял его за руку. Рука старшего просто побелела от хватки брата, но как Глеб и обещал, он терпел боль, лишь постанывал время от времени, прикусив губу, которая снова пустила кровь. Когда Вадик ввел головку члена в младшего, тогда только Глеб, сорвавшись, изогнулся и вскрикнул, но тут же замолчал, оставляя слезу на своей щеке. Вадим улыбнулся, смахнув эту слезу и поцеловал брата, осторожно входя целиком. Не стерпев, Глеб укусил старшего за язык, но он, хоть и дернулся, не прекратил ласкать рот брата, начиная поступательные движения. Каждое действие со стороны Вадима отзывалось острой болью, но Глеб доверял брату и поддавался в ответ. И это помогло, спустя какое-то время боль притупилась, и Вадим стал быстрее и жестче входить в брата. Уже на исходе старший обхватил Глеба за спину и поднял, усаживая его на себя, продолжая двигаться, прижимаясь губами к покрывшемуся испариной телу младшего. Оставляя символический засос на груди Глеба, Вадим вскинул голову, и встретился с губами брата. Музыканты тяжело дышали, но не могли и не хотели отрываться друг от друга. Оба боялись, что этот миг лишь нездоровая и слишком реалистичная фантазия, поэтому руки младшего крепко обвивали шею Вадима. В страхе потерять опять. Последние несколько толчков со звонкими шлепками, и комната заполнилась протяжными стонами обоих, и они почти без сил повалились на кровать. — Вадь, прости меня… — прошептал Глеб, не отпуская от себя брата. — Я же люблю тебя! — ответил Вадим, утыкаясь носом в щеку младшему. На ночь Вадим остался у брата, который едва заснув, просыпался и оглядывал кровать, чтобы убедиться, что произошедшее не сон. Вадим, сладко посапывая, собственнически притянул Глеба к себе за спину. Лишь почувствовав его сильные руки на своей талии, ощутив тепло совсем рядом, услышав тихое спокойное дыхание спящего Вадика, младший успокаивался. Развернувшись лицом к брату, Глеб потеснее прижался к Вадиму и уснул уже мирным сном.