***
Это было просто воскресенье, ничем не отличающееся на первый взгляд от всех остальных дней, которые пробегали перед моими глазами после твоей смерти — тот же луч солнца, пробивший сероватые занавески и озаривший комнату утренним светом, тем самым заканчивая и так бессонную ночь; тот же холодный кофе, остывший за время мои раздумий, сожалений и претензий к самому себе; те же пробки, в которых утопает Москва утром воскресенья.
Так мне казалось, по крайней мере.
Первые странности начались уже тогда, в первые минуты — мир словно кричал, что что-то произойдет. И это что-то изменит мою жизнь, повергнет все прошлое в пучину, в забвение, возродит меня после пяти лет самоуничтожения.
Ведь после твоей смерти я не живу — так, существую, занимая чье-то место на этой Земле, которое мне и не нужно.
Твое место.
Первая странность заключалась в том, что в доме не оказалось кофе, что уже является нонсенсом, если учесть то, что все в квартире подчинено системе, как в часах или машинах. На первый взгляд кажется, что данная мелочь не может никого напугать, но я действительно впал в панику. Мой дом, в котором все выстроено по неведомым никому кроме меня правилам, был моей защитой, оградой от окружающих, в которых чувствовалась фальшь и обман, а поломки, странности в нем выглядели как попытки вытащить меня наружу из сплетенного кокона. И сегодня эта защита рухнула, выставив меня вновь перед всеми, вновь увлекая в каждодневный поток суеты и спешки.
А раны, оказывается, зажили. Остались лишь шрамы.
Вторая странность заключалась в том, что все рабочие планы пошли наперекосяк — отменилась одна встреча, затем другая. Получилось, что в торговый центр я приехал зазря, ведь день становился полностью свободным. Не помня как, я оказался на катке — именно на том, где ты постоянно каталась, вне зависимости от погоды и настроения. Для тебя это был своеобразный обряд, который ты не в силах была нарушить — такой же важный и необходимый, как медитация или поездка за город раз в месяц. В этот момент какое-то странное чувство охватило меня — казалось, что если я пойду туда, то вновь прикоснусь к тебе, верну пропавшее, чего мне так не хватало. А потому я и оказался там, вновь наплевав на свои собственные правила, с которыми, как оказалось, было гораздо тяжелее.
Что же, это и оказалось точкой невозврата — ты и правда там была. Только это была не ты.
Ты бы никогда не отшила постороннего парня, который пригласил тебя в кафе или кино — ты была слишком легкой, чтобы думать, что это неправильно, когда ты замужем. Ты флиртовала со всеми даже в моем присутствии, зная, что я ревнивец и собственник, но тебя это лишь смешило. Ты могла уйти из дома, а вернуться наутро со смазанной помадой, ничего не объясняя, хотя я и не требовал. Ты не скучала, когда меня не было рядом.
Ты мне изменяла. А я прощал.
Flashback
Это была поездка всего на две недели в Сингапур, после которой хотелось как можно быстрее оказаться дома. Но вместо любящей жены, заботливо расспрашивающей о поездке, готовящей праздничный ужин, я встретил тебя в мужской рубашке с бокалом вина. Тут множество вопросов нашли ответы — стало понятно, почему ты мне все это время не звонила, почему несколько месяцев игнорировала, избегала меня. Правда, в главное оправдание этого так и не верилось — мозг и сердце не могли принять, что ты, такая чистая и добрая, способна на предательство. Но молодой парень в спальне и так все развеял.
Я не запомнил его лица, но почему-то лицо портье Павла мне показалось знакомым…
Не было счастливого брака — была его видимость перед друзьями, родственниками, партнерами. А на самом деле — пустота, в которой ты не находила себе места.
Не было взаимной любви — я ее давал тебе, а ты не знала, что с ней делать. Вроде должна что-то давать в ответ, но ничего не выделяется. Теплота, симпатия — все пропало, а на их месте было лишь горячее желание найти своего человека.
Не было верности — была хитрость, удача и желание не ранить меня. Только я уезжал — ты уединялась с кем-то, тряслась лишь от одной мысли, что я вернусь раньше срока. Но так раньше не случалось, ведь и это было выверено до секунд.
После разоблачения шел разговор. Я что-то говорил, пытался тебя образумить, убедить в своей любви, но ты молчала. Но стоило моей тираде кончиться, как началась твоя речь, которую я до сих пор помню слово в слово.
— Петь, — начала ты, предварительно глубоко вздохнув, — не нужно меня уверять в том, что ты испытываешь — так ты делаешь лишь хуже, заставляя меня ненавидеть себя, а я это не хочу. Я и так ненавижу себя за то, что сделала тебе больно — верь, я не этого хотела. Но после выкидыша во мне что-то умерло — все чувства к тебе умерли. Даже когда я хотела тебя поцеловать, я просто не могла этого сделать — настолько ты мне стал противен. Это не твоя вина, но и не моя — поэтому просто прими это. Сначала мне казалось, что пара посещений психолога мне поможет все вернуть, ведь я так не хотела сделать тебе больно, но потом поняла, что дело уже не поправить. Мы разные — настолько, что просто не можем быть друг с другом. Ты всегда погружен в себя, в дела — твоя любовь чувствуется внутренне, но ее нет внешне. Твои сюрпризы вызывают скорее недоумение своей идеальность. Понимаешь, ты кажешься идеальным — слишком надежным, слишком правильным. Мне скучно, тошно от этого. А с ним я чувствую себя собой — мне не нужно лепить что-то из себя, рисоваться, изображать кого-то другого. Мы просто встретились, оказались в нужное время в одном месте — но это не значит, что именно мы — судьба друг друга. Просто пойми это и прости меня.
Ты то и дело вздыхала, отпивала вино, пока говорила, словно тебе было очень трудно говорить все это. Но слез не было — лишь безграничная грусть в глазах и осознание того, что все, что было между нами — позади.
Развод произошел быстро, так как ты и хотела. Но оставить меня в прошлом не получилось.
Я не знаю ни имени, ни характера, ни истории этой девушки, но она мне сразу же кажется твоей противоположностью — закрытой, несчастной, сильной. Такая всегда придет на помощь к дорогому человеку, никогда не предаст, если полюбит по-настоящему. Возможно, я это придумываю, рисуя из нее твою противоположность, но что-то подсказывает, что я угадал. По крайней мере, не каждый посторонний стал бы помогать незнакомцу, вправлять ему руку.
Почему я вновь дышу?
Почему я вновь слышу сердце, четко отбивающее ритм?
Почему я вновь хочу жить, как никогда раньше?
Я не думал, что мир может меня удивить, но он смог — я вновь встретил человека, которому хотелось довериться. Да, она похожа на тебя внешне, а потому будет напоминать о том горе, которое я еле смог пережить. Но может она — мой шанс на новую жизнь?
Ты ведь именно этого хотела?
***
Смотрел я тусклыми глазами,
Как надо мной она грустит,
И больше не было меж нами
Ни слов, ни счастья, ни обид…
Земное сердце уставало
Так много лет, так много дней…
Земное счастье запоздало
На тройке бешеной своей!
Уже через несколько дней после нашего с Дашей знакомства я понял, что не могу без нее. Она стала для меня ключом к самому себе — кажется, что я открыл в себе совершенно нового, неизвестного ранее человека. Да, это все тот же пунктуальный, закрытый Петя, но теперь он стремиться оберегать девушку от всего, что есть дурного на свете — от всех болезней, страстей, пороков, старается удивить ее чем-то необычным. Однако мне до сих пор кажется, что все идет не так, как надо — да, я люблю ее, но не могу отделаться от твоего лица, недовольно качающего головой.
Что я делаю не так?
Я вижу, что Даше приятны все мои сюрпризы, но создается ощущение, что и ее, как меня, держит прошлое — будто когда-то что-то настолько сильно ранило ее, что сейчас она не подпускает никого близко, держит на расстоянии. Да, она может утверждать обратное — улыбаться, целовать, но чувство замкнутости так и не покинет до конца разговора. А я не в силах с этим ничего поделать.
Может, я вновь скучен, вновь неуверен в каждом шаге, который я делаю, чтобы приблизиться к ней?
С одной стороны — мне хочется ее удивлять. Делать что-то экстраординарное, авангардное, необычное, ведь и ты, и тот портье говорили, что важно снести девушке крышу. Только видимо это не мой способ — каждый сюрприз либо оборачивается в смешную историю, как неудавшийся полет на шаре, либо выглядит настолько нелепым и пафосным, что становиться душно — что колье в реке, что появление из бассейна. Мне хочется совсем не этого — хочется сидеть где-то в тихом месте, просто говорить и смотреть друг на друга, не чувствуя времени и мира вокруг, но понравится ли это ей?
Тебе такое было не по душе. Будет ли ей?
И главное — я замечаю свою ошибку, но до сих пор не понимаю, как ее исправить. Нет, я не леплю из нее тебя — я ценю в Даше именно эту противоположность, но я подступаю к ней именно так, как когда-то этого хотела ты, не умея этого делать. А по-другому уже не хочу, боясь потерять и ее.
А ее я терять не хочу.
И вот, я сижу с твоей порванной фотографией, снова не понимая, где оплошал. Злость на Дашу утихла, но до сих пор жутко больно — видеть ее злое лицо, словно раскрывшее мой секрет, склеивать единственную оставшуюся фотографию, проливая на нее нетипичные для мужчины слезы. Что ты тогда говорила?
Я вхожу в белую палату стремительно, желая убедиться в словах врачей самому. Ты лежишь на кровати — слабая, исхудавшая, еле улыбающаяся мне, как старому другу.
— Оля! — бросаюсь я к ней, исследуя глазами ее потухшие глаза, бледные щеки, костлявые руки. — Я здесь, я здесь, слышишь! Чем я могу помочь? Лекарства, врачи, клиника? Просто скажи…
— Петя, — прошептала она меня, поглаживая мои волосы и улыбаясь слабо-слабо, но как раньше — радостно, нежно, — мне ничего не нужно. Просто меня уже не спасти. Тебе же врачи уже сказали, что у меня, а потому в чем смысл спасать меня? Я тебя позвала не для этого. Просто нам нужно поговорить. Наверняка когда ты увидел мой звонок, ты подумал, что я хочу вернуть все, как было — снова стать твоей женой, жить вместе. Возможно, ты думал, что любовь ко мне вернулась, а прошлое было затмением — это не так. Я хочу дать тебе совет, ведь чувствую, что без меня и моих напутствий ты никак не проживешь, а в могилу себя сведешь. Просто услышь меня, милый, ладно? Я так желаю тебе счастья, ведь ты его заслуживаешь, как никто. Но не дай обмануть себя своим страхам — ты обязательно найдешь ту девушку, с которой обретешь счастье. Ты сразу ее узнаешь, из тысячи заметишь, поймешь, что нашел именно его — своего человека. Так вот, как найдешь — старайся уберечь всеми силами, выпусти всю любовь, что будет внутри наружу. Не бойся своей нелепости — если девушка любит тебя, то ей будет лишь в радость видеть твои старания. Отпусти все страхи — они будут пытаться тебя привязать к прошлому, но ты должен сопротивляться. А главное — откройся ей. Расскажи всю историю от начала до конца, пусть между вами не будет секретов. Ты меня понял? Пообещай мне, что сделаешь все именно так.
Ей было трудно говорить — она постоянно вздыхала, кашляла, отворачивалась, но я ни разу не перебил ее, хотя так много раз пытался, но один лишь ее взгляд разуверял меня. Так я и ушел — с тяжелым грузом обещаний и мыслей, не проронив ни слова.
Ее не стало через два дня. В тот момент все данные обещания мне казались бредом — чего не скажешь умирающему человеку. Тогда казалось, что о другой не может быть и речи.
Я все еще любил ее.
Что же, я буду собой. Да, без экстраординарных выходок не получится — настолько они въелись в кожу, но пора уже открыться Даше и рассказать ей все, чтобы не было недомолвок и секретов. И может, в ответ, и она откроется мне.
Именно поэтому сейчас мы сидим на крыше, наблюдая за людьми на улице и машинами, мчащимися по неоновым дорогам, и разговариваем обо всем, произошедшем с нами на свете.
И, кажется, я и вправду влюбился. Именно в Дашу Канаеву. И, похоже, она любит меня. Петра Романова.
***
Я, наконец, смертельно болен,
Дышу иным, иным томлюсь,
Закатом солнечным доволен
И вечной ночи не боюсь…
Мне вечность заглянула в очи,
Покой на сердце низвела,
Прохладной влагой синей ночи
Костер волненья залила…
Ссора за ссорой, примирение за примирением — все настолько переменчиво, как график синуса. А что, если я нарисовал себе ее любовь? Что, если она лишь притворяется — из жалости ко мне, из нежелания меня обидеть? Или, что еще хуже — из-за чувства долга за оказанную ей помощь?
Нет, это бред, она меня любит.
Проблема в том, что я не переживу, если ее чувство — лишь благодарность. Я снова научился жить, но лишь рядом с ней, а пропади она, исчезнет и кислород, и вода — словом, все, что обеспечивает жизнь. Она слишком добра и принципиальна, чтобы бросить человека, страстно влюбленного в нее, но зачем этому человеку доброта, если ищет он другое?
Вот и проверка — «Выйдешь ли ты за меня?».
Вот и ответ — «Да».
В этот миг все стало так ясно — нет никаких преград, стен, лишь чистое чувство, эмоции, царящие в сердце. Я стал собой, открывшись Даше полностью, а она показала мне все свое, внутреннее. Пропали недомолвки — им просто нет места, появилось что-то целое, новое.
В мире встретились два человека, которые после первой же встречи не могут друг без друга. Он — скучный, закрытый от всех, кроме Нее, постоянно неуверенный в себе. Она — принципиальная, ищущая надежности, которую увидела только в Нем, проницательная, вскрывшая Его настоящего.
И сейчас я чувствую, что все происходит правильно, по-настоящему, искренне — я люблю ее, а не кого-то другого в ее теле. И она любит меня. В это раз у меня получится ее защитить…
