Артефактор

И, казалось бы, я заслужил, чтобы выспаться, проснуться самому от яркого солнышка в окно и, заправившись сытным завтраком и хорошим настроением, немного побездельничать? Да, я так считал. Что было наивно и доверчиво с моей стороны. Проснулся… Нет, очнулся я от странных мяукающих звуков, словно где-то, в канализационных трубах особняка Блэков, застряла кошка. Вставать не хотелось. И я сунул голову под подушку, прячась от пронзительных, но абсолютно не мелодичных завываний. Думаете, удалось поспать подольше? Только я спрятался от этого вытья, как сверху на мою спину полилась ледяная вода. Может, она и не была такой уж холодной, но мне, сонному и разморенному теплотой одеяла, показалось, что холоднее её на свете просто не существовало. Я подскочил, завопив от неожиданности. У окна, одетый с иголочки и с самым невинным видом стоял Драко Малфой. Как он проник в мою ободранную комнату – это вопрос десятый, но вот что он в ней забыл? – Послушай, Драко, тебе не кажется, что ты вторгся в моё личное пространство? – глубоко дыша, удерживаясь от криков, начал я. Хотя своим появлением Драко напрашивался, чтобы я спустил его со всех лестниц, что имелись в доме. – И тебя с добрым утречком, – солнечно улыбнулся Малфой, но всё же скользнул взглядом по моему, облепленному мокрой одеждой, телу. – У тебя пять минут, чтобы умыться и собраться. Я жду внизу! – Мило прощебетал Малфой и вышел из комнаты, оставив меня кипеть от сдерживаемого гнева. Я со стоном упал на мокрую постель и, потянувшись, взял с тумбочки часы. Девять утра! И это я надеялся подняться никак не раньше часа дня? Драко повинен смерти за такую побудку. Умыться, принять душ и одеться было делом недолгим – сказывалась привычка вечно куда-то опаздывать. Драко восседал внизу, в гостиной. Кикимер подал ему свежий номер «Ежедневного пророка». И Малфой, расположившись, как у себя, прихлёбывал чай. Тонкий аромат мяты щекотал мне ноздри. Рядом с Драко на столике дымилась вторая такая же чашка и стояла тарелка с сэндвичами. Кикимер подобострастно скалился у кресла. Я навис над безмятежным Малфоем, сложив руки на груди, как делали разозлённые преподаватели, чтобы не надавать нам, ученикам, подзатыльников. – А теперь подробно объясни мне причину, почему я не должен придушить тебя? – прошипел я, почти переходя на парселтанг. В ответ Драко ткнул мне в лицо развёрнутую газету. На второй странице красовалась большая статья, на весь разворот, под жирным заголовком: «Мальчик-Который-Выжил снабжает нелегальными палочками бывших Пожирателей». Я грязно выругался, выхватывая серый газетный листок из пальцев Драко. Ну, конечно, кто бы ещё мог такое написать, как не Рита Скитер?! Я отбросил газету, словно ядовитую тварь. Она, тихо шурша, спланировала мне под ноги. Кикимер поторопился уничтожить злосчастный листок, чтобы не нервировать хозяина. – Поэтому сейчас ты берёшь документы, и мы идём к министру на приём, – спокойно, будто приглашая меня на прогулку в парке воскресным днём, сказал Драко. – Единственный, кто может её приструнить – это Кингсли Бруствер. Давай шевелись, через час мы должны быть у него! Я завтракал, торопясь, и чуть не обжёг горло горячим чаем, когда мне в голову пришла первая, здравая за утро мысль: – Драко, а откуда она узнала о палочке? Мы же никого не посвящали в наши дела. – Понятия не имею, – пожал плечами Малфой, вытирая губы салфеткой. – Думаю, что просто догадалась. Я в отделе магического сотрудничества узнавал твой домашний адрес, а она вокруг крутилась. А о том, что тебе дали «добро» на изготовление палочек, только глухой не ведает. Письма-то откуда? – Ну, бодренько она так сработала. Прям начинаю восхищаться ею, – зло буркнул я, пересматривая документы и разрешения, которые собирался брать с собой. От бумажек меня оторвал немного злорадный голос Драко: – Я тебе забыл рассказать самое главное: видел сегодня Уизли-шестого. Он в Отделе Незаконного Использования Изобретений Магглов работает, под крылом у отца. Ты был прав – из академии его отчислили за неуспеваемость. А как только отчислили, и невеста сбежала! И знаешь куда? – и, не дожидаясь моего вопроса, он продолжил: – В Отдел Тайн, в общий архив… Я пожал плечами и пробурчал в адрес Драко: «Сплетник!», но меня эти новости не задели – Рон перестал быть моим другом ещё пять лет назад. А вот за Гермиону мне стало обидно. В Отделе Тайн работник общего архива – самая низкооплачиваемая и неблагодарная должность. Мне казалось, с её потенциалом она могла бы добиться и большего. Жаль! На моём лице что-то такое отразилось, Драко подошёл и хлопнул меня по плечу: – Каждый сам выбирает свой путь. Ты так и не сказал, когда палочку отца забрать можно? – Если сегодня будет время, то завтра утром, а если нет, сам понимаешь... – А серьгу? – равнодушно, для того, кто не знал его, поинтересовался Драко. – Планирую, что оба артефакта будут готовы в один срок. Пошли! – Ты мне не сказал, сколько готовить денег за всё это великолепие? – не отставал Малфой. – Я ещё не считал. Драко, пошли, опоздаем. Было бы здорово неспешно пройтись по улочкам, выпить чая где-нибудь, а вместо этого мы неслись, как угорелые, торопясь успеть к назначенному времени. Мы постучали в двери министра в тот момент, когда часы в отделе стали отбивать десять. Впервые в жизни я не опоздал! Отработки не считаются! Кингсли был рад нас видеть, сам налил чаю, угостил шоколадным печеньем. Разговор протекал в дружеской и расслабляющей обстановке ровно до того времени, пока не перешёл на цель визита. Я предпочёл отмалчиваться, давая возможность говорливому Малфою тактично объяснить всё наше недовольство, потому как меня бы хватило только на откровенную брань. А Драко так красиво и живо расписывал мои тяжкие будни, что я сам чуть не пустил слезу по своему невыносимому житью. Министр выслушал, не прерывая Малфоя, рассмотрел мои документы и сдержанно – кресло министра обязывает – поздравил с приездом. Разрешения Малфоя он глянул одним глазом и сразу же вернул. Мне показалось, что это несправедливое отношение, но судил я зря. – Я помню разрешение, поскольку сам его подписывал, – объяснил Кингсли со вздохом. – Мне давно нужно было выступить в защиту таких, как ваш батюшка. Но, сами понимаете, здесь каждый день – новая война. То с оппозицией, то с Советом Аристократов, то с репортёрами. Но вы можете не волноваться: завтра вы найдёте опровержение в той же газете… На том наша встреча и закончилась. В кабинет вбежала растрёпанная секретарша Кингсли, зашептала ему на ухо, и мы поняли, пора прощаться. Что мы и сделали: пожали друг другу руки, пообещали поддержку и расстались до лучших или наоборот – худших времён. Только мы покинули стены министерства, Драко, довольный, как сытый книззл, утащил меня в Косой – праздновать. Но День Испорченных Ожиданий был в самом разгаре, и спокойно выпить чего-то освежающего нам не дала Рита Скитер, которая, по-видимому, была вездесущей. Подобно акуле за кораблём, она следовала за нами по пятам, не приближаясь, однако, слишком близко. Вероятно, опасаясь Авады, а ведь эту маленькую милость и мне, и Драко очень хотелось ей предоставить. Мы ускорили шаг, старались скрыться от неё в магазинах, но всё было без толку. Оторваться от неё нам удалось лишь в Гринготтсе, куда мы ввалились, слегка помятые и запыхавшиеся. Ну, мне-то простительно, а вот Малфой шокировал своим расхристанным видом не только посетителей банка, но и самих гоблинов. – Поттер, придумай, что тебе здесь нужно! Мне в голову ничего не лезет! – простонал Драко, замечая Скитер с фотографом в холле банка, явно следующую за нами на безопасном расстоянии. – Сюда, – скомандовал я, выруливая к рядам трибун, в конце которой находился старший гоблин. Мне всё равно нужно было пополнить запасы самоцветов. Можно, конечно, найти и дешевле, если разыскивать тех, кто занимается их огранкой, но у меня на это не было времени. А гоблины, к тому же, отвечают за качество. Драко шёл за мной, стараясь не отставать. Мы уже дошли до середины, когда моё внимание привлекла пара посетителей. Пока величественная золотоволосая женщина беседовала с гоблином, вероятно, по поводу продажи какой-то безделушки – банкир рассматривал нечто в ювелирную лупу, маленькая девчушка, подвижная и игривая, годков этак семи разглядывала кусочек гоблинского гроссбуха на другой трибуне. Потом, оглядевшись – не видит ли мать – она подпрыгнула и ухватилась за манящую её книжку. Гроссбух пополз под весом девочки, потянув за собой приличную кучку ярких, кроваво-красных, как глаза демона, рубинов. Покачавшись на краю трибуны с пару секунд, книга опрокинулась на голову ребёнка. Я бросился на спасение малышки. Что поделать: гриффиндорец остаётся гриффиндорцем. Я упал на девочку сверху, руками прикрывая её голову от камнепада. Рубины посыпались на меня: один больно впился в бедро, второй, скользя, «укусил» за плечо… Мир потонул в белой вспышке, и боль мгновенно накрыла сознание. *** Звуки и запахи накатывались постепенно. – Гарри, Гарри, ну, очнись уже! Поттер, ты – же не барышня. Поттер, твою мать! Гарри, не пугай меня! Мне нельзя – я беременный. И от тебя, между прочим. – Когда я успел? – Я разомкнул, казалось бы, склеившиеся губы. Голова гудела, как медный колокол. – Когда мы успели? – Живой! – облегчённо рассмеялся Драко. – Я так и знал, что надо сказать какую-нибудь глупость, чтобы ты очнулся. В глазах водили свой ужасающий хоровод огоньки свечей. Я потихоньку сел. Рука, которой я опёрся об пол, заскользила, и я снова чуть не приложился затылком. Драко вовремя меня подхватил. Я поднял скользнувшую ладонь – она была выпачкана… Чем? Кровью? На мой невысказанный вопрос Малфой ответил: – Один камень по твоей голове попал – рассёк кожу. Поднимайся, я тебя сейчас в порядок приведу и отправлю домой. Горе моё гриффиндорское! – запричитал он, подставляя своё крепкое дружеское плечо под мою руку. Я с удивлением рассматривал окровавленный манжет рубашки. С помощью Драко я поднялся с пола и только тогда обратил внимание на сборище вокруг. Надо сказать, что дамочка, узрев деяния своего чада, поспешила удалиться, прихватив с собой и виновницу происшествия. Поэтому окружали нас только случайные посетители, негромко и мерно гудящие о нерадивых мамашах, и гоблины. Эти расторопные существа уже собрали все камни, кроме одного, того, что лежал в луже моей крови. Тот рубин выудил из кровавой купели Рапкир, поверенный в моих делах. Он всё равно не захотел прикасаться к камню голыми руками, поэтому достал из кармана своего сюртука белоснежный кружевной платочек, смело накрыл им самоцвет, кое-как обтёр и протянул его мне. Я взял рубин, не понимая, что гоблин от меня хочет, а он пожал плечами и прошелестел: – Он теперь принадлежит вам, мистер Поттер. Только позвольте бесплатный совет: не стоит продавать камень, отведавший вашей крови. – Почему? – изумился я. Моя любовь к драгоценностям была сугубо профессиональной. Не замечал я в себе жадности, которая свойственна многим ремесленникам, вроде тех же гоблинов. И носить рубин мне не хотелось. Кроме того, я никогда не получал от своего поверенного советов, тем более, бесплатных. – Этот рубин теперь особенный. Такие камни – или проклятие, или благословение. И, развернувшись на каблуках, Рапкир с достоинством короля или Люциуса Малфоя удалился. – Ты что-нибудь понял? – спросил я у Драко, не отрывая взгляда от постепенно уменьшающейся фигурки гоблина. – Гарри, я умею носить украшения, но я не разбираюсь в артефакторике, как бы не пыжился, – усмехнулся Драко и потянул меня к выходу из банка. А потом он внезапно остановился, странно зардевшись, отчего стал похож на милую девочку почти двухметрового роста. Главное, такое ему не ляпнуть – редкое и пакостное проклятие мне было бы обеспечено, даже несмотря на дружбу! – Видишь ли… – Драко замолчал, подбирая слова, но по тому, как его взгляд вместо того, чтобы смотреть на меня, метался по проходящим мимо людям, а лицо покрылось алыми пятнами, стало ясно: рубин, свалившийся на мою голову, не самое плохое событие этого дня. – Скитер со своим помощником уже убежала строчить о происшедшем. И, Гарри, мне кажется, что она слышала о моей якобы беременности. Он поморщился и жалобно спросил: – Переживёшь? – Проводи меня лучше домой, Драко, а глупостей мы с тобой всё равно уже натворили, – Кроваво поблескивающий рубин я машинально сунул в карман. В гостиной особняка Драко растормошил меня, силком заставил принять душ, а потом и выпить горькое и тягучее зелье, от которого потянуло в сон. Проснулся я от кошмара, выворачивающего сознание наизнанку, и прикосновений прохладной ладони ко лбу. Голова побаливала, чему я был несказанно удивлён. Да, получил по ней камнем. Да, грани у него острые. Однако рубин размера, в общем-то, небольшого! Что ж так болит? – А оттого, Гарри, что твой обидчик впитал и твою магическую силу вместе с кровью, – О! Этот голос я узнаю из миллиона – Северус! Должно быть, Драко успел поведать о моём маленьком приключении. А Снейп продолжал вещать: – Открывай глаза, тебе нужно выпить зелье до того, как ты поешь. – Спасибо, Северус, за заботу, – я сел, морщась от резких болезненных спазмов. Драко побоялся левитировать меня в спальню, впрочем, на диване в гостиной спалось тоже неплохо. Снейп сидел напротив, на столе выстроилась шеренга пузырьков. А Кикимер уже тянул поднос с поздним обедом. – Мне бы не хотелось портить то взаимопонимание, что начало возникать между нами, но ты не думал, Гарри, о магазине? Или офисе? Я узнавал: за символическую плату в размере двадцати галлеонов в месяц ты можешь занять магазин Олливандера. – Спасибо, Северус, но мне нечем его заполнить. Я не смогу сделать такое количество палочек, как Олливандер и за половину жизни. Мне попросту сил не хватит. – Ты думаешь, Олливандер собственноручно сделал все те палочки? Некоторые из них ждали своего хозяина по двести-триста лет и были созданы ещё до рождения Гаррика. Но помещение тебе нужно. Не упрямься! Ты думаешь, все люди порядочные? – Северус, я не понимаю. – Я говорю это к тому, что принимая заказы дома, ты будешь вынужден отключать защиту. Нельзя внести такое количество людей в структуру чар. Ты до сих пор веришь, что тебе не причинят вреда в твоём доме? Я пожал плечами. В обиталище артефактора, как и обычного ювелира, всегда есть чем поживиться: одних камней, по моим скромным подсчётам, хватило бы выкупить половину Косой аллеи вместе с обитателями. Снейп напоил меня зельями, разделил со мной трапезу и, когда моя голова болеть перестала, он почти нечаянно подсунул мне свежий выпуск «Ежедневного Пророка». Слава и Хвала Мерлину, Скитер не слышала глупостей Драко и кроме опровержения, написала статью, берущую за душу, про то, как герой остаётся героем. В ход пошли восторженные фразы очевидцев – наверняка, она создала их сама по мотивам услышанного – пафосные заявления о моём предназначении служить народу Британии. Что-то ещё про пролитую кровь, самопожертвование и остальное в таком же роде. Словно всё это написано о Рождественском Деде, а не об обыкновенном человеке, ещё и не самого светлого ума. Снейп развлекался тем, что наблюдал, как я всё это читал: то морщился, то открывал рот и хлопал глазами от удивления. Но дальше газету ожидала вполне предсказуемая участь в камине, а мы, сытые, прихлёбывали чай и беседовали на отвлечённые темы. За окном поползли сумерки, особняк сам зажёг свечи в пыльных канделябрах, а Кикимер растопил камин. – М-м-м, Северус! Я же закончил вашу палочку, – вместе с исчезновением головной боли ко мне вернулась прежняя живость и, что немаловажно, отлично функционирующая память. Надо было видеть, с каким лицом Снейп открыл коробку. Будто бы внутри лежал, как минимум, алхимический труд самого Слизерина! Он крутил коробку, боясь прикоснуться к глянцевому дереву. А когда осмелился, вынул палочку двумя руками и долго ласкал – по-другому не скажешь – загадочно мерцающий морион. Но глаза его горели ярче любого камня. Мне сразу стало понятно: я угодил ему. Снейп произнес какое-то сложное заклинание, не слышанное мною никогда, и филигранно, будто дирижёр оркестра, вывел несколько петель и завитушек. Волна хорошо ощутимой магии прошлась по стенам, преображая их в один миг. Лоскуты обойной ткани, висевшие, как и гирлянды паутины, по всему дому, врастали обратно в общее полотно, почерневшие засаленные пятна растворялись, цвета заиграли первозданной прелестью. От увиденной картины я раскрыл рот: гостиная Блэков была, оказывается, обита серебристо-голубым шёлком с неярко выраженным растительным орнаментом. Деревянные панели стали светлыми, похоже, из груши. А мой любимый ковёр, в который приятно было сунуть босые ноги, оказался серебристо-синим с прихотливым восточным узором. Я и не знал, что эта пыльная, обветшалая берлога могла быть элегантным салоном. От удивления я очнулся, когда Снейп в порыве чувств меня обнял. – Ну, спасибо! – сквозь гулко бьющуюся в ушах кровь услышал я. – Вот это мощь! А я только одну стену хотел очистить! И слушается как! – восторгался Северус, стискивая меня в крепких объятьях. Я никогда в жизни не получал от него похвалы, поэтому моё бурное воображение, опьянённое этим знаменательным событием, уже нарисовало парящий надо мной лавровый венок, вызолоченный и похрустывающий. И звуки арфы… Резкий и, одновременно, невыносимо мерзкий запах вывел меня из прострации. Я замахал руками, пытаясь отогнать от себя источник вони, и поморгал, наводя резкость. Передо мной с открытым флаконом в руке и непередаваемым выражением на лице стоял Снейп. – Что, Гарри, пришёл в себя? – спросил он, косо ухмыляясь. – По-видимому, хвалить тебя нужно только строго определёнными дозами. Я в ответ фыркнул, пытаясь спрятать смех. – Пойду, похвастаюсь Минерве новым приобретением! – сообщил мне Снейп, прилаживая новую палочку и так и этак, но не находя ей окончательного места. – Кстати, Гарри, а сколько я тебе должен? За мою красавицу? Стоило представить жеманничающего и кокетничающего Снейпа, крутящего перед носом у МакГонагалл палочкой, как пришлось подавить приступ неуместного хохота. Не доверяя предательскому голосу – открою рот, и смех вырвется наружу – я отчаянно замотал головой. Но, по-видимому, профессор всё и так понял, потому что с мечтательной улыбкой, которая невероятно его молодила, ушёл, пообещав зайти утром: узнать, как поживает моя голова. На том мы и попрощались. Поскольку после зелий Снейпа ничего не болело, я приступил к работе. Наконец, мне удалось придумать отделку для палочки старшего Малфоя: инкрустация слоновой костью и рунная вязь серебром. А потом я накладывал заклинания на серьгу, настраивал палочку на кровь… В общем, когда я вышел из лаборатории, в окнах загорался ветреный рассвет, заливая отремонтированную комнату красновато-рубиновыми лучами. Именно эти отблески рождающегося дня и напомнили мне виновника моей вновь начавшейся головной боли. Я достал рубин из кармана брошенной мантии и долго разглядывал его в лучах восходящего солнца. Он действительно был хорош – от его совершенства даже у меня, не испытывавшего пагубной страсти к камням, сердце начинало биться быстрее. Но никакой особой мощи или опасности я в нём не чувствовал: да, красивый, но таких сотни, если не тысячи. Можно сказать, что я был разочарован его обычностью. И думать забыв о предостережениях гоблина, я бросил камень тут же, на журнальном столике. Оставалась самая нелюбимая часть: рассчитать стоимость. Увы! Эту сторону своей профессии я сильно недолюбливал, постоянно сравнивая её с работой ростовщика. Но пока я раздумывал о ней, цифры тихо складывались, и уже через пять минут нарисовалась окончательная стоимость моих усилий. Сто двадцать галлеонов. Кому-то это целое состояние! Приглашение я отослал с Кикимером. Пока я был не готов содержать сову. Надеюсь, мне простят такую вольность. Когда Драко и его отец появились в гостиной, я уже извёлся. А если не понравится? А если хотели чего-то иного? Люциус протянул руку для пожатия, и мне стало понятно, что нервничал не только я. Ладонь его, обычно холодная и сухая, была горячей и подрагивающей. Он крепко сжал мои пальцы, отрывисто и нервно поздоровался, обдавая лёгким ароматом горьковатого парфюма. Драко наоборот был спокоен и уравновешен. Его не протокольное: «Привет. Мы появились по первому твоему зову. Ого! Ты и ремонт успел сделать. Молодец, Поттер!» немного разрядило напряжённость сцены. Какой бы ни была любовь к украшениям, но волшебник первым делом тянется к палочке. Люциус с вожделением схватил коробку, ласкающе провёл рукой по искрящемуся бархату, а потом, словно ныряя вглубь ледяного озера, рывком раскрыл её. Наградой мне стала улыбка, быстрая, как горный поток, и тихий, почти эротичный вздох. Люциус вынул палочку, будто величайшую драгоценность. Драко жадно следил за ним, пытаясь ничего не упустить из редких счастливых мгновений жизни собственного отца. Я, поддавшись волшебству мига, прошептал, хоть и стоял рядом с Люциусом: – Возьмите её в руки и попробуйте поколдовать. Малфой-старший широко взмахнул, прочертил изящную петлю в воздухе и запрокинул голову, всматриваясь в тёмный потолок. Оттуда, сначала один, потом ещё и ещё посыпались белые лепестки роз. Наверное, это нужно было видеть. Я, Драко и Люциус стояли по колено в лепестках и улыбались так и продолжающемуся цветопаду. Кикимер же, окружив себя и поднос с чаем щитом, бесстрастно взирал на наше баловство. Вот за такие моменты и люблю свою работу – я дарю людям радость! – Фините Инкантатем! Эванеско! – Лепестки исчезли, и только тонкий аромат розы всё ещё витал в воздухе. Кикимер, как образцовый слуга, тут же принялся накрывать стол к чаю. – Спасибо, мистер Поттер. Она великолепна! – Люциус вернул мне коробку, показывая, что больше с палочкой он расставаться не намерен. – Это ещё не всё, – улыбнулся я и протянул ему мешочек. Когда серьга выскользнула в подставленную ладонь, оба Малфоя синхронно охнули. Люциус, не мешкая, проколол дырку в левом ухе и вдел серьгу. Индиголит закачался, бросая синие искры на платину волос и на щеку цвета топлёного молока. А Люциус уже вовсю крутился перед зеркалом, начарованном тут же. – О, Мерлин! Мистер Поттер, да вы – просто волшебник! Я едва сдержал ехидный смешок. Судя по лицу Драко, он тоже. – Я догадывался об этом, мистер Малфой. Лет с одиннадцати! Он отвернулся от зеркала и снова улыбнулся, отчего моё сердце сделало отчаянный кульбит. Но тут его взгляд скользнул мне за спину. – О, Мерлин, какой рубин! – лорд Малфой схватил гоблинский подарок с вожделением, которого я раньше ни в ком из Малфоев не замечал. Мне был неприятен такой нездоровый азарт – всё должно иметь пределы, но Люциус вдруг спокойно положил камень на столик, сел в кресло и, помассировав переносицу, спросил: – Мистер Поттер, а возможно ли купить этот рубин? – и, усмехнувшись, добавил: – Вы приносите нашей семье удачу. Я столько лет искал камень, похожий на этот, а стоило появиться вам, и всё нужное находится само. Судьба, не иначе! – Я не планировал его продавать, – нерешительно попытался отказать я. Странная, безусловно, ситуация. Хотя слова Рапкира можно было трактовать как угодно. Да и толку: ну будет лежать рубин у меня в сундуке всю жизнь, затем перейдёт или моим потомкам, или старьёвщику, если потомками я обзавестись буду не в состоянии. Прав был Снейп: похвалы мне нужно принимать строго дозировано, потому что заметив, как Люциус затаил дыхание, ожидая моего вердикта, как Драко скорчил умоляющую гримасу, я не смог отказать и ответил: – Продавать я его не стану – я подарю. Драко уже открыл рот, чтобы возмутиться – он же мог себе позволить его купить – но Люциус склонил голову и ответил: – Я принимаю дар. Мистер Поттер, если бы я знал, каков вы, я вас ещё в восемьдесят первом усыновил бы! По тому, как распахнулись глаза Драко, я понял: это похвала из похвал. – Спасибо, мистер Малфой, я польщён! А что ещё скажешь в таком случае? Ну, в самом же деле, не кричать же, что я бы покончил с собой, лишь бы не попасть в семейство Малфоев? Тем более это заблуждение. Сомневаюсь, что в год с небольшим я бы понял и смог оценить всё происходящее по-взрослому. Был бы тогда Драко моим братом, а я цедил бы слова и склонял голову истинно по-королевски. Они уже прощались, заверяя меня в своей искренней симпатии, когда Люциус спросил: – Мистер Поттер, а вы бы не хотели посмотреть пустующий магазин Олливандера? Помещение там хорошее, только вывеску обновить, подправить внутреннее убранство, и готово. – Мистер Малфой, мне пока нечего выставлять на продажу: я не изготавливаю впрок ни украшения, ни палочки. – Я знаю, поэтому и говорю. Лицо Люциуса было спокойным настолько, что не верилось в случайность нашего разговора. – И когда вы предлагаете мне посетить Косую Аллею? – Сейчас? – По губам Люциуса скользнула тонкая, почти незаметная улыбка. – Почему бы и нет? – В тон ему ответил я, не отрывая взгляда от лиц моих гостей. Драко молча рассматривал стенные панели, будто ничего интереснее не видел в жизни. Спустя пару минут мы уже трансгрессировали в Косую Аллею. Туман, сгустившийся над Лондоном, стёр очертания зданий и людей, наполняя изогнутую улицу влажной, будто бы молочной взвесью. Фонари ещё не выключили, и сквозь пелену тумана нас встречали гостеприимные огни. Прохожие, с которыми изящно раскланивался Люциус Малфой, удивлённо таращились на его новое украшение и – не менее удивлённо – на меня. Наверняка они боялись и помыслить, что Малфои смогут заиметь себе в сопровождение самого Поттера. Перед тем, как подойти к магазину, Люциус, невзначай, огляделся, из внутреннего кармана достал большой серебряный ключ и лишь потом подошёл к двери. Магазин Олливандера внушал при приближении некоторую опаску: за данью лет сквозь заросшие паутиной и грязью стёкла ничего не было видно, но мне казалось, что внутри кто-то бродит. Дверь натужно заскрипела под плечом Малфоя и, наконец, открылась. Из неё тут же потянуло запахом запустения и сырости. Люциус проскользнул в кромешную темноту. Я вошёл следом, отбросив дурные мысли и сомнения, которые то и дело возникали у меня в голове. Замыкал нашу процессию Драко. Он закрыл дверь, отчего мне показалось, что мы в каменном мешке, но как только Люциус зажёг свечи, я не смог удержаться от негромкого вскрика: всё пространство магазина было заполнено узкими стеллажами, полки которых буквально ломились от коробочек с волшебными палочками. Я перевёл изумлённый взгляд на Люциуса, но задать правильный вопрос так и не сумел. А он хитро усмехнулся: – Никто, кроме настоящего хозяина не сможет увидеть этого. Ключ, по которому чары его распознают, был внутри конверта с завещанием мистера Олливандера. По счастливому стечению обстоятельств этот конверт не вскрыли, а вместе с ненужной макулатурой решили сжечь в камине Министерства. И никто… Ни одна министерская крыса даже не поинтересовалась, что внутри письма. Люциус печально усмехнулся. Я спросил у него, достав с ближайшего стеллажа первую попавшуюся коробку и разглядывая творение Олливандера: – Мистер Малфой, но если здесь столько палочек, почему вы не взяли одну из них? – А толку, мистер Поттер? На мне были ограничители магии. И, к тому же, палочка, которую вы сделали специально для меня, работает совсем по-другому. Лучше. Мощнее. Держите, мистер Поттер, магазин теперь ваш. Малфой торжественно вручил мне ключ, церемонно поклонился и вышел на улицу. Драко, воспользовавшись моментом, подошёл сзади и прошептал: – Гарри, ты так и не сказал, сколько я должен за серьгу и палочку? – Драко, ты в своём уме?! Ты думаешь, я возьму с тебя хоть кнат?! Твой отец только что подарил мне целое состояние. Заметь: не продал, а подарил! Дошло? – М-да, гриффиндорство неизлечимо! Какое отношение имеет этот подарок к твоей работе? – пожал плечами Драко. – Впрочем, поступай, как знаешь. Упражняться с гриффиндорцами в упрямстве – дурная затея. – Вот и не упражняйся, – буркнул я. – Поттер, ты неисправим, – притворно вздохнул Драко. – Поскольку у нас сегодня день подарков, то я тоже присоединюсь. Завтра я тебе пришлю одного пуффендуйца, Ронни Роули. Он выполняет мелкие поручения отца, отец им доволен, но работы для него нет. Вот пусть он поможет тебе привести всё тут в порядок. Понравится – можешь нанять. Только зарплату платить ему будешь сам… Эй, Поттер, ты чего? Драко замолчал, кося глазами, чтобы увидеть меня, обнявшего его в порыве чувств. – Что бы я без вас делал? – Поттер, ты-то со своим талантом не пропадёшь! – обнадёжил меня Драко, выводя за плечи из магазина и небрежно взмахнув палочкой, чтоб погасить свечи. Люциус так и стоял на улице, разглядывая блеск капель оседающего тумана на коже его перчатки. Стало люднее. Несмотря на туман, ещё не до конца развеявшийся, переулок бурлил жизнью: кто торговал, кто покупал, кто просто глазел на пёстрые витрины. Всё, как обычно. Мы попрощались на пороге моего нового магазина, и Люциус, который оставил подаренный ему камень в особняке Блэков, спросил, когда я намереваюсь быть дома. – Пока мне особенно выходить некуда, – ответил я. – Тогда у меня к вам будет разговор. Но, как вы понимаете, на улице такие вещи не обсуждают. Выделите мне две четверти часа завтра утром. – Хорошо, я буду ждать вас к девяти, мистер Малфой, – мы ещё немного порасшаркивались друг перед другом, но, в конце концов, всё же разошлись. Уже лёжа в кровати, на этот раз как положено вечером, я пытался придумать, что же ещё понадобилось от меня Люциусу Малфою. Я перебрал несколько вариантов, но из-за отсутствия информации – Люциус был загадочен, как шифр банковского замка – принять какой-либо из них я не мог. Но одна мысль была верна полностью – я никогда не представлял, что самые щедрые подарки я получу от неподходящего человека и такого же неподходящего гоблина.