Бертран
Когда погасла последняя свеча, и комната погрузилась в непроглядный мрак, стало легче. Как будто темнота спрятала нас от нас самих. Луиза давно ушла в свою комнату. Она говорила, что-то еще, но было ясно одно — рассказав обо всем она скинула с себя груз вины перед нами. Я не слышал о чем она еще говорила, да это было и не важно. Все эмоции потухли. Внутри меня образовалась пустота. Вакуум. Мы стали орудием мести в руках злобной маленькой сучки. Оправдывает ли нас то, что мы были пьяны? Я даже усмехнулся этой мысли. Только раньше, когда я вспоминал тот случай в конюшне, он был, как-то объяснен мной перед самим собой. Мы защищали честь сестры, наказали насильника, и на следующий день, когда протрезвели, предпочли не задуматься о случившемся. И ни разу не допустили мысль о том, что и сами являемся насильниками. Ни разу не задались логическими вопросами — чем могла угрожать та девушка Луизе? Сейчас я уже больше не видел смысла прятаться за этими объяснениями, которые скрыли бы совершенный нами поступок. Мы надругались над совершенно невинным существом. И словно в наказание за это, Всевышний усугубил все Истинностью. За окнами уже светало. Жизнь продолжала свое движение, несмотря на наше стойкое нежелание двигаться дальше. Я посмотрел на Бернарда. Мне стало жаль его. Он всегда чувствовал мир иначе. И сейчас от него буквально пахло отчаянием. Я ничем не мог это исправить, взять вину только на себя. Мы сотворили это оба. — Почему об этом никто не знал? Почему нас не осудили и не наказали? — прошептал я. — Потому, что об этом так никто и не узнал. Адалина скрыла наши имена. — Так же шепотом ответил брат. — Но зачем? — Думаю, она уже тогда знала, что мы ее Пара, и нас бы убили. Не палач, так герцог Савойский точно. Мы опять замолчали, осмысливая ситуацию. А если сейчас? Если мы расскажем что произошло, и примем то, что заслужили. Я задал этот вопрос Бернарду. Он подумал и ответил: — Зачем? Тебе, видите ли, не нравится чувство вины, и ты думаешь, что так успокоишь свою совесть? Которая проснулась через шесть лет? А если бы она продолжала оставаться для нас просто девушкой, которую мы когда-то изнасиловали, а не Истинной парой, ты бы тоже побежал сдаваться на суд? — Бернард с отвращением посмотрел на меня. — И что же нам делать? –— вопросительно посмотрел на него я. — Я не знаю!Мы можем признаться. Да хоть кричать на весь свет о том, какие мы сволочи, но что это изменит? От этого не перестанет болеть здесь, — он ткнул себя кулаком в грудь, — от этого она не перестанет нас бояться. И смотреть, словно на диких зверей. — кричал Бернард. Я впервые видел как он вышел из себя, как покраснело его лицо, как от бессильной злобы руки сжимались и разжимались в огромные кулачищи. Действительно зверь. Огромный, взбешенный раненный медведь. Шесть лет назад нам было по девятнадцать. Он был поменьше, но все равно больше меня. И я вспомнил, как эти широкие ладони удерживали и скручивали тонкие запястья. Вспомнил, как крупный возбужденный член, с красной налитой головкой терся о искривленные в отвращении губы. Меня накрыло жаркой волной, перед глазами мелькали картинки, словно это я был на ее месте. И повинуясь откуда-то возникшему порыву защищаться я набросился на Бернарда с кулаками. Так прошло несколько дней. Мы много пили, ругались в поисках решения, а потом дрались, круша мебель. Отец с Луизой и Мишелем уехали на следующий день, мы даже не вышли попрощаться. Так что в доме были только мы и слуги, которые уже пугаясь нас прятались по углам. Фредерик приехал раним утром на пятый день. Тихо, без предупреждения, он вошел в гостиную. Бернард спал в кресле с запрокинутой головой, распахнутым ртом, и громко храпел. Я же спал на ковре у камина, потому что больше целой мебели в комнате не было. Почти на всех ровных поверхностях стояли бутылки. В комнате было темно из-за плотно закрытых штор, и отвратительно пахло. Фредерик присев рядом со мной на корточки потряс меня за плечо. — Ваша Светлость? Герцог Овернье? Уважаемый советник? — он тряс меня все сильнее, — Да, проснись же ты, пьяная рожа! Я разлепив целый глаз повернул голову к другу. — Я Вас приветствую, Ваше Величество! — Улыбнулся я разбитыми губами. Хмель еще гулял в голове. А Фредерик уже будил Бернарда. — О, Всевышний. Что тут произошло? Почему вы в таком состоянии? — вскричал король, и от возмущения пнул меня по заду. Когда мы все рассказали, Фредерик посмотрел на нас с сочувствием и пониманием. — В любом случае так, — он обвел комнату взглядом, — больше продолжаться не может. Вы должны взять себя в руки. И подумать обо всем без эмоций. За эти пять дней вы насладились угрызениями совести в полной мере. А теперь будьте любезны вспомнить о государственных обязанностях. Расследование так и не закончено. Помимо него есть еще текущие дела, которыми я уже устал заниматься один. Пока вы здесь прохлаждаетесь. Когда вы ели? Я подробно передал Фредерику наш разговор с отцом. Бернард тоже слушал с интересом. — Итак, что мы имеем? Герцог Савойский шесть лет назад подготовил заговор против короля, о чем свидетельствуют якобы какие-то письма. В это же время с его дочерью произошло несчастье в виде вас. А еще через год король умирает отравленным. Итог: обвинения против герцога Савойского без писем остаются бездоказательными. Каков дальнейший план действий? — Фредерик еще раз осмотрел наши избитые и полупьяные физиономии. Вздохнул. — Прямо сейчас вы приводите себя в порядок. Вызываете лекаря, чтобы он хоть немного вернул вам человеческий вид. Завтра с утра жду вас у себя. Все!Бернард
Мы пригласили герцога в столицу еще через месяц. Пока разобрались с накопившимися делами, пока залечивали свои лица, пока приводили душевное равновесие в относительную норму. А еще мы больше не пьем. Вообще. Герцог Савойский прибыл во дворец точно по времени указанному в письме. Мы с Бертраном подняли всю информацию на него, что была в архивах главного дворца. Все же старик был интересной и выдающейся личностью. В молодости обладал ростом и статью. Имел острый ум, сильную волю, и крутой нрав. Титул принял по наследству от своего отца. После этого был приглашен на государственную военную службу при дворе. Служил отлично. Начинал с командования приграничными замками. Совершил много подвигов. И за отличную службу король назначил его командовать личной охраной. Подчиненные его боялись и уважали за справедливость и военную дисциплину. Дослужился до генеральского чина, и уже в сорокалетнем возрасте сам попросился на покой. Вернулся в свое герцогство, женился. Земли его в отличном состоянии, приносят стабильный доход. Король принял герцога у себя в кабинете. Решено было, что мы с Бертраном тоже будем присутствовать при разговоре и внимательно следить за стариком. Все же, сейчас он совершенно не вызывал той неприязни, что была вначале. А может, это просто влияние эмоций при открывшихся обстоятельствах. Герцог Савойский уверенно вошел в кабинет, традиционно поприветствовал его Величество. Мазнул нас неприятным взглядом, но был вынужден соблюсти этикет и кивнуть на наше приветствие. — Ваша Светлость, я пригласил вас сюда по очень важному и щепетильному делу. Я возлагаю надежду на Вашу искренность и честь. Я знаю, что это не пустые слова для благородного человека, который верой и правдой служил государству два десятка лет в прошлом. — Фредерик сделал небольшую паузу, дав герцогу подумать, и продолжил.— Общеизвестна информация о том, что мой отец Карл II был отравлен. Это произошло пять лет назад. Совсем недавно стали известны новые обстоятельства отравления. И заключаются они в том, что годом ранее был организован заговор, с целью свержения монаршей власти. Мы провели расследование, которое привело нас к Вам. Фредерик замолчал, а мы во все глаза уставились на герцога. Лицо его так и осталось спокойным. — Ваше Величество, я так понимаю, что это не просто приглашение на приватную беседу. Это допрос? Что же, я очень благодарен Вашему Величеству за то, что Вы беседуете со мной лично. И это происходит здесь, а не внизу, в темнице, — он замолчал на несколько секунд, собираясь мыслями. — Я все расскажу вам. И решать степень моей виновности, я доверяю Вам, Ваше Величество. Лицо его так и осталось исполнено достоинства и спокойствия. Такой выдержке можно было только позавидовать. — Пожалуй, я начну с начала. Когда я уволился со службы мне было уже сорок...