Ледяная Ольсара

Мое возвращение в родное племя не осталось незамеченным. Даже самые малые дети и древние старики со старухами не поленились выйти и встретить меня. Конечно же, не обошлось и без Тарса с верным ему советом старейшин. Отец первым вышел мне навстречу, обнял крепко, шепнув о том, что не сомневался в моих способностях. За ним последовала и старуха Ламб. Шаманка моему появлению возрадовалась больше всех, принявшись вдохновенно называть меня вторым воплощением Хурты на земле. Речь ее была настолько прочувственной, что не оставила равнодушным никого. В пылу всеобщей радости появление мужика, тащившего за собой Анвина, осталось незамеченным. Народ смотрел только на разбушевавшуюся жрицу, устроившую ритуальный танец приветствия божества. И если толпа не обратила внимание на Анвина, то отец мой очень пристально следил за тем, как в его шатер вносят бесчувственное тело мадвана. — Славься, славься, Ледяная Ольсара, седьмая дочь седьмого сына! — тем временем скандировала толпа, вторя жрице. — Славься, второе воплощение самой богини-метели, покровительницы всего Севера. Да будет жизнь твоя легка, ты послана нам богами! — Да, народ, не жалейте сил! — нахваливала толпу Ламб. — Сегодня мы должны отметить второе рождение богини при жизни! Не мешкайте! Тащите хворост для ритуального костра, несите скорей наливку и копчености! Берите маски и краски, ведь этой ночью мы будем праздновать! — Праздновать! Будем праздновать! — вторили ей склавары. Воодушевленные, они группками разбегались в разные стороны, подготавливая все самое нужное для предстоящей ночи. Об убитом Ольхе никто даже не заикнулся в тот день, предпочитая радость праздника скорби по будущему вождю. — Что ж, дочь, пойдем. Негоже богине при жизни встречать свой день рождения в таких лохмотьях, — крепкая отцовская рука по давней привычке опустилась на мое плечо. — Пойдем скорее. Я покорно подчинилась, заходя вместе с отцом в шатер. — И кто это такой? — отец ожидаемо подошел к Анвину, схватив того за волосы, приподымая с ковра. Мадван застонал, приходя в себя. Открыв глаза, он с ужасом уставился на Тарса не в силах даже замычать. Он испуганно разинул рот, да так его и захлопнул, обратив на меня полный мольбы взгляд. Человеческое тело еще было чуждо ему. — Это мадван, отец, — упавшим голосом заговорила я, не спуская глаз с отца. — Прошу, отпусти, ему больно. Тарс против ожидания отпустил Анвина, заговорив: — Мадван? Ты действительно считаешь, что я могу в такое поверить? — он обернулся ко мне, сурово сдвинув брови к переносице. — И, тем не менее, это так, — мне на помощь поспешил Вальх, возникнув у входа. Он зашел внутрь, встав подле меня. — Охотники могут доказать, что видели это чудо. Он оборотень. — Оборотень, значит? — отцовский взгляд вновь обратился в сторону Анвина. Тот, окончательно придя в себя, не остался в долгу, гневно блестя фосфоресцирующими в темноте голубыми глазами. — Действительно, этот взгляд далек от человеческого. Поздравляю, дочь. Я хотел, чтобы ты убила монстра, а ты смогла его приручить. Я даже не смел мечтать о таком! Как? Как ты сделала это? — Ритуал крови, — прошептала я убито. — Он сказал, что в благодарность за свой человеческий облик будет служить мне. — Вот как? — отец недоуменно приподнял брови. — Это очень хорошо. Просто отлично! Сегодня же вечером ты покажешь нам во всей красе истинную мощь Севера! — Отец, неужели это все, что ты хочешь сказать Ольсаре? — лицо Вальха исказилось гримасой гнева. — А что, я что-то забыл? — искренне удивился Тарс, заставив Вальха побагроветь. Первый сын еле сдерживал гнев, явно потешая взор отца. — Ты отправил Ольсару на верную смерть! А если бы она погибла? Если бы я не нашел ее? — разразился гневной речью брат. — Значит, так бы и было, — неожиданно жестко оборвал Вальха Тарс. Вождь подошел ко мне, продолжив: — Рождение мага было целью всей моей жизни, Вальх. Ради этого я пять лет бороздил просторы морей, чуть не замерз заживо, ценой своей жизни нашел и влюбил в себя снежную деву, ждал еще около двадцати лет… Ты действительно считаешь, что после пережитого мне есть дело до ее жизни? Ответ отца не сильно ранил мои дочерние чувства, в отличие от чувств Вальха. Нет, он тоже никогда не питал иллюзий насчет отца. Пост вождя просто не мог оставить его таким же пылким юнцом, каким он был лет сорок назад. Однако первый сын явно не ожидал, что отец признается в открытую о своем безразличии. Такой поворот событий удивил даже меня. — Я понял ход ваших мыслей, отец, — холодно бросил Вальх, успокаиваясь. Хоть внутренне он и негодовал от такого ответа, но был не на столько глуп, чтобы в открытую высказывать недовольство. — Понял — отлично. А теперь иди, готовься к празднику, — отослал его Тарс. - И вели передать всем, что сегодня нас ждет удивительная ночь. Вальху не осталось ничего, кроме как подчиниться и уйти прочь. Меня же поспешили увести появившиеся служанки. Они ловко стащили с меня оборванные лохмотья, помогая залезть в чан с горячей водой. Такое расточительство меня поначалу даже удивило. Склавары редко дозволяли себе мыться. Тем более осенью или зимой. В долгие холодные месяцы племя вообще предпочитало держаться подальше от водных процедур. Однако очень скоро я все-таки догадалась, почему на меня так расщедрились. Отец хотел проверить, действительно ли я сумела пробудить свою магию окончательно. Увы, но его ждало очередное разочарование. Я была несказанно рада опуститься в горячую воду, с блаженством прикрыв глаза, не испытывая никакого дискомфорта. Ожидавшие совсем другой реакции служанки поначалу даже растерялись. Кто-то побежал докладывать отцу, а кто-то вежливо поинтересовался, действительно ли мне удобно. После меня долго натирали маслами, душистыми мазями, подыскивали подходящую моему новому статусу одежду, плели ритуальные косы, вплетая в волосы нити жемчуга и драгоценных камней. Под их весом мне приходилось тратить довольно много усилий, чтобы попросту держать голову ровно. Затем последовало наложение ритуальной краски синего и черного цветов, символизирующих Хурту. Ловкие служанки быстро привели меня в подобающий званию живого божества вид и удалились, стоило только отцу зайти на женскую половину. Он был необычайно зол в тот вечер. Доклад служанок явно не вписывался в его планы. Отец быстро пересек расстояние, разделявшее нас, и схватил меня за руку, вынуждая подойти. Его пальцы с силой сжали мое оголенное запястье, я шикнула, пытаясь отстраниться. — Теплая, совсем человеческая, — прошептал отец, недобро сверкнув глазами. — И что бы это значило, а? Он подался вперед, вынуждая меня отступить, прижавшись к стенке шатра. Тарс хохотнул, заметив мое смятение, и отстранился. — Боишься меня, да? И правильно боишься, — пророкотал он, еще крепче стиснув руку. — Но ничего, я всегда добиваюсь поставленной цели! Всегда, поняла! Приготовься к своему выходу, наш народ ждет явления богини! С этими словами он наконец отпустил мою руку, чеканным шагом выйдя прочь. Я же рухнула на расстеленные служанками шкуры. После странного разговора с отцом ноги отказывались меня держать. Он никогда раньше не говорил так со мной, не смотрел так на меня. А теперь, оглядываясь на прожитые годы, я искренне радовалась, что в детстве он меня не замечал. Лучше бы вождь и дальше продолжал игнорировать меня. Наверное, любая другая на моем месте задумалась бы о бунте. Но тогда в мою голову не закралось и мысли о протесте. Тарс мог собой гордиться. Он воспитал действительно покорное оружие. Оружие, что не посмело бы и пикнуть против слова воспитателя. С уходом отца меня вновь потревожили вошедшие служанки, заявив, что пора выходить. Мне пришлось призвать все свои душевные силы, чтобы придать лицу как можно более расслабленное выражение. Гордо выпрямив спину, я шагнула на улицу, где меня уже ожидало племя. Даже летом на севере не существовало долгих дней. С приходом осени склавары вообще довольно редко видели солнце. Потому я нисколечко не удивилась, когда, выйдя, обнаружила приходящие в мир сумерки и алую кровь заката, разлившуюся по небосклону. Ветер утих, потрескивал мороз, загадочно полыхало пламя факелов, высвечивая в наступающих потемках сосредоточенные лица племени. Вот неизменная старуха Ламб со своей свитой музыкантов и сказителей, а вот мой брат Вальх со своим отрядом, а вот и сам отец, обряженный в свою любимую шкуру из голубого меха, ожидающий меня. Стоило отметить, что время не пожалело удивительный мех: он потускнел, кое-где появились проплешины и даже небольшие дырки. Впрочем, в сумраке увидеть это мог только очень внимательный наблюдатель, который имеет достаточно храбрости, чтобы рискнуть взглянуть на вождя. Отец молча подал мне руку. Я же склонилась в церемониальном поклоне и, выпрямившись, смело взглянула в отцовские очи, с достоинством выдержав его мрачный, пронзительный взгляд. Довольно бояться! Сегодня я не просто седьмая дочь седьмого сына, я земное воплощение богини Хурты! . — Богиня, ваш верный слуга ожидает вас! Покажите же вашим детям истинную силу Севера! - с этими словами вождь жестом приказал вывести тихого и покорного Анвина. Склавары охнули, расходясь в стороны, с интересом рассматривая моего слугу. Думаю, отряд Вальха уже всем успел разнести чудесную весть. И народ ожидал, с нетерпением поглядывая на меня. - Явись, мадван! - прошептала я тихо. Тело Анвина окутало уже знакомым мне светом, заставившим племя расступиться в разные стороны. Когда же свечение угасло, в прощальных лучах заходящего солнца народ увидел чудо - громадного монстра, склонившего передо мной голову. Невозможно передать словами те эмоции, что охватили души моих соплеменников. Это была гремучая смесь ужаса, трепета и надежды. Веры в безграничную силу земного воплощения богини-покровительницы. - О, Великая! - шептала патетично Ламб, обращая свой взор к племени. - Истинное воплощение Хурты! Древняя сила Севера пробудилась! Трепещите, склавары! Падите ниц перед своей истинной хозяйкой! У племени даже не возникло мысли возразить речам старухи-шаманки. Все как один, они синхронно попадали на колени передо мной. А мадван, проникшись атмосферой, вдруг предложил: «Забирайся мне на спину, госпожа. Пора тебе увидеть истинное лицо Севера!» Я кивнула, задорно улыбнувшись. Солнце зашло, и настало наше время, наша ночь. Остались далеко позади мои страхи и смущение, мои сомнения. Не раздумывая ни минуты, я с заливистым хохотом взобралась на спину мадвана, крепко ухватившись за его длинные рога. Змей же, словно того и ожидая, приподнялся, зашипев. Народ приветствовал его боевым кличем, гулкими ударами литавр и звоном бубенцов на ритуальном бубне шаманки Ламб. «Прокатимся, госпожа!» - донеслись до меня полные предвкушения мысли мадвана. Я не могла отказать. Сидя на его спине, прижимаясь к его ледяному, мощному телу, я словно бы сросталась с ним. Наши сердца бились в унисон, его и мое сознание слились воедино. Я видела мир его глазами, он ощущал мои эмоции как свои. Мне даже не потребовалось ничего говорить. Он чувствовал меня, как часть себя самого, ринувшись прочь из селения под заливистый смех и крики соплеменников. Ветер свистел у меня в волосах, хлестал по щекам ледяными плетьми, заставляя глаза слезиться, а губы растягиваться в счастливой улыбке. Впервые за все эти годы я чувствовала себя по-настоящему живой, свободной. А мы все ползли и ползли прочь. Спутниками нам стали игриво подмигивающие с небосвода звезды и вспыхнувшее лазурью северное сияние. От него стало светло как днем, на многие километры, явив нам, казалось бы, неживую, спящую пустошь. Но, глядя на мир глазами Анвина, я видела то, чего ранее не замечала. Незримые, духи Севера прятались от людского глаза. Они жили в каждой снежинке, наполняли энергией задувающие ветра, их дыханьем поддерживалась жизнь на нашей земле. Они были везде, они были истинными хранителями Севера. При нашем появлении они не прятались, а поднимались ввысь, дабы поприветствовать меня. Они давно не видели людей, способных «видеть». Разноцветными всполохами они вспыхивали в небе, кружась вокруг меня, нашептывая свои древние, непроизносимые для человека имена. Мы долго бороздили просторы снежной пустыни, и когда пришло время возвращаться, я еще долго оглядывалась назад, в снежные чертоги… А затем было возвращение и восторг на лицах соплеменников. - Пойдемте, богиня. Сегодня славим вашу честь! — воскликнул Тарс, помогая мне спуститься с мадвана. - Вернись, Анвин, - приказала я, следя, как быстро змей возвращается в новое людское обличье. К нему тут же подбежали служанки, укрыв его обнаженное тело теплой длинной шубой, поведя куда-то к шатрам. Оборотень не сопротивлялся, позволив увести себя прочь. Этой ночью он уже показал себя во всей красе, и ему требовался отдых. Тем временем Тарс уверенно повел меня через собравшуюся у ворот людскую толпу к площади, где и должна была состояться церемония моего рождения как богини. Народ почтительно расступался перед нами. Со всех сторон ко мне тянулись десятки рук, в надежде прикоснуться к живому божеству. Глядя на их одухотворенные, восторженные лица, я не смела разочаровывать их, не смела предаваться грусти. Пусть считают меня вторым воплощением Хурты, пусть у них будет эта надежда. Пусть я никогда не обрету свободы, стану орудием в руках отца, но я послужу на благо своему народу.