Престол иллюзий.

ГЛАВУ ЧИТАТЬ СТРОГО ПОД ПЕСНЮ Gossling Hazard OST American Horror Story Первые две недели казались Василисе самыми тяжёлыми. Слово сон ей казалось бессмысленным, то, что у неё было «сном», смешило. Раз в два, три дня она вырубалась на пять, шесть часов кошмаров. Василиса отчётливо слышала неторопливые шаги за дверью, каждую ночь кто-то приходил, но не осмеливался сделать даже шаг в комнату. Порой Василисе казалось, что она окончательно сошла с ума, и что длинная тёмная тень за дверью выдумки её больного подсознания. Глаза её портрета, что весел над камином, напротив кровати, иногда будто меняли цвет, и Василиса знала, что даже в своей комнате она не в безопасности, даже здесь слуги её отца за ней следят, прячась в узких потайных коридорчиках дворца. Темнота вновь вошла в полу-разгромленную комнату Василисы. Стоило тишине окутать дворец, как за дверью вновь появились неторопливые шаги. Василиса медленно перевела воспалённые глаза на щель между полом и дверью; неизвестный плод воображения остановился, упираясь носками в дверь. Василиса отметила, что она слишком равнодушна к своим страхам. Она устала буквально от всего, и эти вечные шаги за дверью больше не пугали её, ей было интересно кто это и почему каждую ночь он приходит к ней. Она не удивится, если открыв дверь обнаружит звенящую пустоту, и скорее испугается, если там будет некто, ведь это будет означать, что пока она в сознании и вынуждена вернуться в мир кошмаров, от которого прячется уже две недели. Неслышно, босиком, порой наступая на хрустальные сколки, она медленно двигалась к двери. Комната освещалась тусклым желтым светом, что давала единственная уцелевшая свеча. Рыжеволосая уверенно взялась за ручку двери, а неизвестный даже не подозревал, что она так близка к разгадке его личности. На громком выдохе Василиса дернула ручку на себя. — Решил развить у меня паранойю? — Наплевав на все статусы, прямо сказала девушка. Впервые за две недели её сердце отнеслось хоть к чему-то неравнодушно. Фэш глубоко вздохнул, равнодушно осматривая возлюбленную. Он не был смущён тем, что его поймали, как мальчишку. Ему было до жути странно видеть её, слышать её голос, чувствовать на себе взгляд её глаз. — С каких пор ты сала трусишкой, Огнева? — Парень мягко усмехнулся. — Что ты хочешь? — Василиса опасливо прищурилась, ища подвох. — Ничего. — Просто ответил парень. — Прогуляемся? — Что с тобой не так? — Василиса слабо улыбнулась. — Забыл старые обиды? — Можно и так сказать. — Тогда подожди. — Девушка скрылась в полумраке. Через пару минут она вновь вышла к нему, только платье уже не было таким потрёпанным, волосы были расчёсаны и даже немного прибраны лёгкой заколкой, но непослушные пряди всё так же вились у лица. — Может сходим в сад? — Хорошо. — Прикрыв дверь в свою комнату, Василиса с сомнением взялась за предложный локоть Фэша. Пара шла в глухом молчании вплоть до сада. На улице белыми крупными хлопьями валил снег. Свежесть бодрила Василису; из-за обильного снега на небе виднелась только луна. В гуще облысевших деревьев пара укрылась от мира. Снег приятно хрустел под ногами, глаза Василисы болели, всё было слишком ярким, белым и неживым, будто искусственным. Снег сверкал под серебристой луной. Все волосы Василисы были завалены им. Голубые глаза Фэша равнодушно сверкали, его алебастровая кожа казалась ещё белее. Василиса чувствовала на себе его тяжёлый взгляд, но ответить так же холодно и равнодушно не могла. — Когда вижу тебя, вспоминаю наш последний разговор. — Тихо сказал парень и опёрся спиной к дереву. — Ненавидишь меня? — Усмехнулась Василиса, поймав рукой снежинку. — Даже не представляешь как. — Ответил брюнет. В его голосе Василиса услышала грусть, дикую и смехотворную, самую странную в её жизни. — Вот и хорошо. — Чего же в этом хорошего? — Разве тебе не легче от этого? Больше нет этой неопределённости. — Василиса усмехнулась. — Ты, я, наши страны, Астрагор, мой отец. Больше нет вечных пряток и безумных игр со смертельными договорами, разве это не хорошо? Намного легче без вечного риска. Я предпочту холодную, размеренную ненависть, нежели страстную любовь с необычайными поворотами судьбы. — Не ври сама себе, Огнева, ты ведь любишь меня. — Даже если так, я ведь всё так же ненавижу тебя. — Мило. — Глаза Фэша сощурились в попытке прочитать эмоции Василисы. — А ты, как я слышала, всё-таки поборол свои чувства. Фэш азартно улыбнулся своим мыслям, вспоминая всех женщин с которыми был этот год, вспоминая все виды алкоголя, от самого элитного, до удела бедняков и пиратов, даже дорогой серебристый порошок со сладким привкусом. — Лишь на время. — Что ты от меня хочешь? — Правду. — Я рассказала тебе всё, и ты это знаешь. Фэш медленно подошёл к Василисе и взял её холодное лицо в свои руки, приблизив его максимально к своему. — Ты меня ненавидишь? — Он смотрел в её синие глаза и сходил с ума, но сердце его билось всё также спокойно и равномерно. — Да. — Тогда почему не оттолкнёшь? — Может я затеяла ещё какую-нибудь интересную игру. Например, охмурить тебя и присвоить твои земли? — Тогда, прошу, играй со мной подольше. Так долго, как только сможешь, вводи меня в заблуждение. Притворись, что любишь или полюби по-настоящему. Снег пошёл ещё сильнее, окончательно осыпая всё в округе. Каблуки Василисы провалились в белоснежную холодную грязь этого мира, а она проваливалась в бездонные синие глаза. На фоне ослепительно белого покрова, лежавшего на кровлях, и даже не столь белоснежного — лежавшего на земле, стены дворца казались сумрачными, а окна — и того еще сумрачнее и темнее. Тяжелые колеса экипажей оставляли в снегу глубокие колеи. Улицы тонули в пепельногрязной мгле, похожей не то на изморозь, не то на пар, и оседавшей на землю темной, как сажа, росой. Ложь Василисы обжигала, как огонь, и сразу таяла на языке. —《…И ненависть мучительна и нежность. И ненависть и нежность - тот же пыл Слепых, из ничего возникших сил, Пустая тягость, тяжкая забава, Нестройное собранье стройных форм, Холодный жар, смертельное здоровье, Бессонный сон, который глубже сна. Вот какова, и хуже льда и камня, Моя любовь, которая тяжка мне.》 — Фэш шептал прямо в пухлые губы Василисы. — С каких пор ты цитируешь Шекспира? — С тех, как понял, почему я так реагирую на тебя. В развалинах внутреннего мира Василисы загорелись мириады звёзд, они начали взрываться и разлетаться, окончательно руша то, что осталось. Рёбра её трещали под этим небывалым гнётом, она задыхалась в собственных мыслях, последним ударом стали его губы на её губах. Поцелуй отличался от прошлых, пара вложила в него всю ненависть, злость и грусть, что терзала их так долго. Он грубо, с нежностью, сминал её губы, кусая и терзая девушку, а она отвечала тем же, зарываясь тонкими пальцами в густых тёмных волосах, впиваясь ногтями в затылок и шею, притягивая его ближе, чтобы почувствовать ещё больше жизни внутри его, чтобы вспомнить какого это - любить. — Ненавидь меня, сколько хочешь, ведь это будет означать, что ты ко мне что-то чувствуешь… — Фэш аккуратно провёл подушечками пальцев по костяшкам Василисы, после чего, медленно, словно кот, удалился во мраке, оставляя девушку в холодном смятении умирать от собственной лжи в густой белой грязи, аккуратно сотканной серебристым снегом. 《Любовь и ненависть граничат друг с другом, что значит, искренне полюбив, ты возненавидишь.》— Bella_Woortman.