Возвращение Кровавого Короля...

      В пять утра еще едва брезжит рассвет. Полоса девственно-розового света зарождается далеко на востоке и постепенно, словно огромное полотно, накрывает все небо, мешая цвета и палитры, будто смешивая краски. И вот розовое перерастает в сиреневое и лиловое, а потом все синеет, наливается своей голубизной. Акура проводит пальцами по обнаженной спине крепко спящей девушки, фаланги его чертят линию вдоль позвоночника, и теряются в густых каштановых волосах. Наверное, под его взглядом, колючим и жестким, можно проснуться, сесть, резко распахивая глаза, но Нанами лишь едва шевелится во сне.       Слишком юная, слишком неопытная. Она выбивалась из всего, что он знал. Ее доверчивость и тепло, удивление в глазах, когда он толкнулся глубоко в ее теле в первый раз, и радость открытия, когда она дрожала под ним в своем первом оргазме. Акура, конечно, подозревает, что то были лишь отголоски настоящего удовольствия. Вряд ли она получила то, что получают в его постели более опытные женщины. Но ее естественность и обнаженная простота сводят с ума куда больше, чем горячий и знающий язычок любой другой девицы на его члене. И все эти ее разговоры, постоянное беспокойство за него. И невероятная беззащитность образа.       Тонкая и хрупкая девочка, всегда краснеющая от его беспардонных и наглых намеков. Такая правильная, хорошая. Кажется, что их встреча и последующее влечение было просто неизбежно. А любовь стала лишь следствием столкновения двух характеров. Двух координально разных натур. И Акура едва ли не дуреет от мысли о том, что именно он стал её первым мужчиной. Волна горячего самодовольства обдает его изнутри, никто до него не касался этого тела, не ласкал и не вызывал стонов. На ней есть только его запах. Акура-оу — собственник. И он заклеймил её собой. Но люди — такие слабые и недолговечные создания. Жизнь их коротка, а тело хрупко. И Акура не может не задумываться об этом. Ему необходимо найти способ сделать Нанами сильнее. Прикосновение его губ оставляет на желанной коже свой теплый след. Акура склоняется целуя спящую девушку в плечо и почти бесшумно поднимается с кровати. Время слишком быстротечно, чтобы он мог так просто позволить себе терять его.       Проснулась Нанами в одиночестве, щурясь слепящим лучам солнца, пробивающимся сквозь плотные занавески. Она не спеша сползла с кровати и на мягких, едва гнущихся ногах спустилась на нижний этаж в купальню. Тело было слабое, мышцы отзывались странной болью. Низ живота сводило, такое глухое, пустое чувство в самом нутре. И девушка знает, почему. Потому что она впервые в жизни занималась сексом с мужчиной. Это было больно, неприятно, странно, необычно, но тепло и сокровенно. А ещё, именно так, как и должно было быть. Нанами помнит все. То, как они целовались, не в силах оторваться друг от друга, как она жалась к нему всем телом. Страстно, дико, шально, пьяняще. И да, она хочет все повторить.       Девушка улыбается весь день, как дурочка. Сияет своими большими глазами на румяном лице. Но солнце клонится к закату и призраки страха и беспокойства постепенно вновь начинают зарождаться в её душе. Акура-оу по прежнему еще не появлялся. Она не знает куда и в каком часу он ушел, и почему до сих пор не вернулся. Но Нанами старается упорно гнать все мрачные картины, встающие в ее сознании как можно дальше от себя. Ведь никогда не стоит забывать, что нет никого неуязвимее, опаснее и сильнее Короля Демонов. Акура-оу — виртуоз боевого искусства. Он неуязвим. Он совершенен. И он - ее. Но сердце в женской груди упорно продолжает биться все более остервенело. Нанами переживает. И осознает, что просто ждет того момента, как скрипнут петли и как распахнется дверь.       Она засыпает далеко за полночь, подсунув ладонь под щеку, натянув одеяло до самой шеи. Вымотанная и все так же обеспокоенная. И Акура даже факелы не зажигает, когда находит её вновь спящей в постели. Мужчина криво ухмыляется и закрывает дверь. Он проходит вперёд бесшумно, садится на край кровати и золотыми глазами впивается в девичье тело перед собой. У Нанами красивая, тонкая шея, фигурные ключицы. Небольшая, но аккуратная грудь, мягкая и теплая. Аристократически красивые кисти рук. Мужчина довольно хмыкает себе под нос и склоняется к самому ее лицу, слыша, как девушка что-то бормочет во сне, чуть хмурится. А он просто накрывает ее губы своими губами.       Она просыпается тут же. Сначала испуганно дергается, взметает руки, и он ловит ее запястья пальцами, тянет на себя, заставляет положить ладони на широкие плечи. Нанами все еще сонная и расслабленная и рот она приоткрывает больше от удивления, чем от желания, но Акуре хватает. Он целует ее долго, сладко, медленно, заставляя её обхватывать его шею руками, тянуться туда, к нему, наверх. Его руки сжимают ее тело: маленькую грудь, ниже, на бедра. Нанами всхлипывает, жмется к нему, дрожит. Но тут вдруг замирает, резко отстраняясь от мужчины. Одергивает свою руку от Акуры. А глаза ее становятся страшны и дики, практически навыкате.       — Акура, что это? — Тихо выдает она, напуганная и тут же превратившаяся в комок натянутых нервов и мышц. Нанами смотрит на свою ладонь, в момент становясь бледнее мела. Густая, еще теплая, темная масса склеивает фаланги пальцев, затекая под ногтевую пластину. Чувствуется уже знакомый металлический запах в воздухе, заполняющий рот, ударяющий в самую носоглотку. — Это… — Нанами заикается, — Это кровь? Тебя снова ранили?       Акура опускает голову, глядит на ее обеспокоенное лицо, еще хранящее следы разбуженной страсти, но уже покрывающееся маской испуга.       — Со мной все в порядке, — тяжело и почти обреченно произнес он.       — Тогда что случилось?       — Выпей, — без лишних предисловий вдруг начал он, протянув ей небольшой флакон. — Это кровь Деньши, они охраняют врата Западной границы — мир между миром людей и миром духов. Их кровь, конечно, не даст тебе возможность обрести бессмертие, но она может дать мне необходимый запас времени, чтобы я успел решить этот вопрос, не опасаясь скоротечности твоей жизни. — Он говорил жестко и безапелляционно, только в чуть прищуренных красных глазах и морщинках на лбу было видно, как сильно он устал и вымотался. — С ней ты не состаришься и не изменишься внешне, сколько бы лет не прошло.       — Ты убил их?!       Повисло молчание. Брови его сошлись на переносице.        — Нанами, ты меня вообще слушаешь?       А у нее уже ладони дрожат, когда она отталкивает его, её бьет крупная дрожь и вздрагивают плечи. Девушка прижимает руки к лицу. И страшно, и тошно, и такой мандраж, настоящий тремор. Нанами никогда не хотела ничего подобного. Никаких смертей из-за нее. Пролитой крови. Никогда. И сейчас не хочет. Она жмурится, пока перед глазами не начинают порхать яркие точки, похожие на звезды на ночном небе. И тихо всхлипывает.       — Как ты вообще можешь так спокойно говорить обо всем этом? — Вдруг срывается она. — Как ты мог просто придти и убить их?! Вот так легко взять и забрать чужие жизни?! Не все в этом мире принадлежит тебе, слышишь?! — Она говорит, говорит, говорит, просто выплескивает эмоции. — И ты не имеешь никакого право вести себя, как конченный садист! — Акура же молчал, просто всматривался в девушку прищуренными глазами. — Изувер! Ублюдок! — У Нанами срывает дыхание, она захлебывается словами, эмоциями, его спокойствием. Вены на ее шее дыбятся столь сильно, что кажется вот-вот и пойдут трещины. Кровь ударяет в голову, в самые виски.       Акура слушал её молча, без эмоций, не отводя от глаз, и ответил ровным голосом:        —Да, Нанами, ты подобрала самые подходящие слова. А теперь пей, пока она не остыла. — И снова его рука оказывается перед самым её носом.       — Ты… ты ненормальный! — Прошипела она, вновь со злостью оттолкнув его. Девушка скинула с себя одеяло, намереваясь подняться на ноги и уйти как можно дальше и скорее отсюда.        Акура глядя на все это вздохнул с некоторым отчаянием, и только где-то в глубине его золотистых глаз можно было разглядеть еще трепещущий огонек той привычной жестокости и надменности. Ладонь его поймала её запястье, останавливая девушку.       — Нанами.       Он не удивлен её словам. Нет, наоборот, было бы странно, если бы Нанами спокойно согласилась с ним. Но мужчина как-то отстранено подмечает, что ему плевать. Просто плевать. По хуй на все эти её эмоции. Ему куда важнее сохранить и сберечь её жизнь для себя, её тело. А кровь всегда проливается. Из года в год, из века в век. Такова природа его натуры.       — Не трогай меня! — Она настойчиво дернула свою руку из его крепкой хватки.        — Ты никуда не уйдешь, пока не выпьешь. И проверь, если будешь сопротивляться, то устанешь куда скорее, чем я.       — Отпусти!       Как-то негромко ругнувшись, он старался уложить её на кровать лицом вверх, скрутить аккуратно руки не причиняя вреда. Однако, далее все же последовала короткая, но яростная борьба, стоившая ему разбитого локтем в кровь носа, трех великолепных царапин на шее и глубоко укушенного запястья. Неудивительно, что после этого Акура едва не задушил девушку, прижимая к кровати сидя на ней и вливая в нее содержимое склянки.       Эмоции в Нанами клокотали с бешеной силой. Обиженная. Взлохмаченная, в перекосившейся юкате. В окружении целого вороха разодранных пуховых подушек и скинутого с кровати одеяла. Она все еще намереваясь ему сказать что-то еще, что-то очень важное. О его бесчеловечности. Эгоизме. Безмерной жестокости. Но, едва взгляд её опустился на покрасневшие руки, результат его рукоприкладства, как тотчас Нанами изменила свое намерение и, со злостью фыркнув, отвернулась. Ведь слова её так и останутся повисшими в воздухе. Он их попросту не услышит, или не захочет слышать.       Акура усмехнулся глядя на все это, взял её за подбородок, развернув к себе, но девушка тут же куснула его за пальцы — сильно, но не глубоко, и мужчина с шипением резко отдернул руку, улыбнувшись этой выходке.       — Спускайся вниз, слуги все приберут здесь, — с этими словами демон оставил девушку, глядя на следы от её зубов на своем запястье.       У него вполне может быть хорошее настроение, горько подумала Нанами. Если ему и хотелось развлечься, то он удовлетворил свое желание сполна. Слишком обозленная, униженная и не имеющая даже чисто физической возможности уснуть, она так и пролежала без сна, то думая о словах Акуры, то борясь с желанием последовать его предложению.

***

      Неизвестно еще, кто кому из них в итоге оказал большую услугу. Нанами, в конце концов, соблаговолившая присоединиться к этому пиру. Или он, молча смирившийся с тем, как она всем своими видом выражала свое полное пренебрежение к нему, несмотря на все то, что он для нее сделал. Плевать! Ничто так не притупляло его обиду, как колдовская сила вина. Но, к большому разочарованию Акуры, нынешнее вино оказалось довольно слабым, видимо поэтому он решил достичь желаемого эффекта количеством выпитого.       Обведя помутневшим взглядом зал, Акура отметил несколько симпатичных девушек, которые постоянно поглядывали на него с почти не скрываемым интересом. Но, особенно, для него была хороша одна, с большими карими глазами, та, которая сиротливо куксилась рядом с изрядно подвыпившим Ятори, гордо не изъявившая желания присесть рядом с Королем, и теперь дарившая ему свои гневные взгляды. Истеричка За всю ночь он больше не сказал ни слова ей, лишь неотрывно смотрел на свою человеческую Богиню, а она отвечала ему таким же едким взглядом и чувствовала, как все вокруг исчезает и они тонут в бездонной глубине. Словно два огненных характера сплетались в крепкую связь не уступая друг другу. Но вот, одна рыженькая не побоялась подойти, когда начались танцы, и Акура закружил свою очаровательную партнершу под её звонкий смех, даря ей улыбку, демонстративно прижимая к себе, казалось, гораздо сильнее, чем следовало бы. Но, чуть её ловкие пальчики проскользнули к нему под плащ, он сразу отстранился, отпустив её, окончив этот разыгранный для Нанами спектакль. Чувствуя, как его пристальный взгляд прожигает кожу, а к горлу вновь подкатывает запретное дыхание от этой выходки, Нанами с нарочито бодрой улыбкой шагнула из-за стола, невольно отметив, как он напрягся от её решения оставить его, хотя, поторопился тут же скрыть это, а она покинула этот пир, скрывшись за высокой колонной.       Акура несколько долгих минут сидел молча, изучая заумные хитросплетения узора на столе. Все происходящее вокруг давило на мозг, оглушало и сводило с ума. Он пытался услышать только биение собственного сердца, не понимая и, наоборот, понимая слишком четко, что творится в душе. Неожиданно он тоже сорвался с места, бесшумным бегом летя вверх по каменным ступеням лестницы. Акура знал, она не сможет принять его поступка, но все же, в глубине души, он также знал, что только Нанами понимает его, как никто другой и это противоречие злило, терзало и царапало его изнутри, словно когти. Им нужно поговорить. Ему нужно высказаться. Девушка лишь приглушенно ахнула, почувствовав, как вокруг её талии кольцом сомкнулись крепкие руки, возникло тепло его тела за спиной.       — Нанами, почему ты так спокойно воспринимаешь собственную смерть? — Пьяно шептал Акура ей на ухо, крепче сжимая в своих объятиях. — Почему не пытаешься сбежать от нее? Почему ведешь себя так бесстрашно? — И без того опьяненный, он будто тонет в дурмане запаха её волос, вжимается в нее еще сильнее, чтобы вплотную приблизить к себе, и она кладет свои ладони поверх его. — Нанами, я хочу разделить с тобой вечность, не тридцать или сорок лет человеческой жизни… Нет, этого слишком мало… Слишком мало для меня…       Зрачки её в этот момент расширились, от промелькнувшего в них страха. Медленно развернувшись к нему, девушка, через силу, но все же оттолкнула от себя мужчину, и лишь теперь Акура смог увидеть ее покрасневшие от не пролитых слез глаза.        — Я не хочу умирать, Акура… Никто не хочет,— севшим от эмоций голосом прохрипела Нанами. — Ты это хотел услышать?! — Чуть не кричит она разводя руками. — Да, я боюсь смерти, очень. Но я не собираюсь ради этого забирать чью то жизнь взамен… — Нанами замолкает опустив глаза, недосказанные слова рассыпаются и оседают на её языке едкой пылью.       Вместо слов он обнял её снова, бережно опуская руки на хрупкую талию, вновь привлекая к себе. Носом легонько задев и чуть толкнув её щёку. И Нанами подняла на него свой болезненный взгляд, так неосознанно ища то ли поддержки, то ли просто утешения.       — Дурочка, — глухо говорит Акура. — И все-таки ты такая дурочка. — он качает головой. — Не забирай мой грехи себе. Ты ничего не сделала. Успокойся.       Он обхватывает её рукой за шею, пальцами по теплой коже, заставляя поднять голову и Нанами чувствовала настолько странный поцелуй, что едва не отстранилась. В нем мешалась вся терпкость вина, что пил недавно Акура, с привкусом такой болезненной страсти и отчаяния. От такого поцелуя защипало в глазах, но одновременно безумно хотелось целовать его самой, отвечать с тем же диким желанием, что скопилось в её раненой душе. И только где-то далеко, в потемках сознания, что-то выло от боли и бессилия, потому что понимало причины его поступка, а еще безумно желало последовать его цели.       — Как ты себя чувствуешь? — Тихо говорит он, сжимая ладонями ее упругие ягодицы. И у Нанами спирает дыхание. — Ничего не болит?       — Нет, все хорошо, — отозвалась она, сказав почти правду. Мышцы еще немного ныли, но было вполне терпимо.       — У меня бессонница сегодня ночью, — прошептал Акура недвусмысленно, усмехаясь привычной, косой улыбкой. А потом: — Иди сюда. Я хочу кое-что попробовать.       Он тянет ее за собой. Молча. Без слов. Просто смотря в глаза. Ладонь у него широкая, теплая. Мужчина едва улыбается, садясь на матрац, который тут же гнется под его весом. Он расставляет ноги, заставляя девушку встать между ними, и его ловкие, длинные пальцы уже берутся за пояс на её юкате. И что-то в сердце колет. А ведь она и сама не в состоянии развязать оби настолько ловко и быстро. Где он только научился? И в ее затуманенной голове разом промелькнула мысль о всех тех тануки, на которых, вероятно, Акура и оттачивал свои «умения». Но сейчас, когда она сама так дрожит в его руках, когда он смотрит на нее так ласково, когда так нежен, что у нее спирает дыхание. Нанами лишь еще сильнее прижалась к нему вместо того, чтобы с отвращением оттолкнуть от себя демона. И стало так все равно на то, что он кровавый убийца, безжалостный демон, потому что с ней он другой, она с ним другая.       Она прикасается руками к его волосам. Мягким, красивым, ярким, таким приятным на ощупь. Мужские губы касаются ее живота, и девушка тихо вздрагивает. Он оставляет на ней теплый след своего дыхания, вязкую слюну. Нанами хватается за его плечи. Ее шатает от переизбытка чувств. А Акура ухмыляется, смотрит на нее снизу вверх, и в глазах его золотых пляшут черти.       — Я еще только начал, а тебя уже не держат ноги, — подначивает Акура её и Нанами за такую наглость хочется его ударить. Она даже заносит руку, но мужские пальцы ловко ловят ее ладонь. — Нет, милая, — усмехается он, — больше ты не будешь пытаться со мной драться. — И поясом, который только снял, Акура аккуратно обмотал её запястья. Нанами открывает и закрывает рот. — Ты думаешь, я уже все забыл? — Говорит он, сжимая ладонями ее упругие ягодицы, подтягивая едва отстранившееся женское тело ближе к себе. Следя глазами за тем, как соскользнула с плеч и повисла на её руках развязанная юката, открывая его взору ткань белой кружевной материи её лифа.       — Акура, что ты делаешь? — Удивленно пробормотала она, явно не ожидавшая такого.        — Небольшая предосторожность, Богиня. Я еще помню, как недавно ты меня покромсала. — Акура говорил абсолютно серьёзным тоном, пытаясь скрыть улыбку, но мимика, ослабленная опьянением, подводила.       Нанами улыбнулась глядя на него — Акура бывал таким забавным, даже сквозь наигранную маску неудержимо пробивался его весёлый нрав.        — Развяжи, я больше не буду, — Она попыталась освободить руки поерзав ими, избавиться от плена шелкового пояса. Но, попытка была тщетной.        — Не сейчас, — промурлыкал Акура, уже дергая ее на себя, усаживая к себе на колени, так, чтобы ее лицо было близко. — Я хочу, чтобы тебе стало хорошо.— Он костяшками проводит по ее шее, пальцами чуть сжимает ее небольшую грудь. — Ты позволишь мне доставить тебе удовольствие? Я это умею, — улыбается он и тянется к ее губам.       Нанами начинает дрожать тут же, как только мужской рот касается ее рта. Мужские руки сжимают ее крепко, а потом резко бросают на кровать, под себя. Акура вытянул её связанные руки, и закинул узелок ткани петлёй на подвернувшийся выступ у изголовья кровати. Мысли в её голове путались в этот момент, не давая придумать выход из сложившегося положения.       — Акура, — испуганно позвала она. — Что ты собрался делать?        О! Ему много чего хочется с ней сделать. Так, чтобы она извивалась под ним, билась, умоляла, просила, стенала. Ему хочется пробовать ее на вкус, пить и пить её снова, заставлять стонать и кричать, и быть такой мокрой, что его пальцы утонут в этой влаге. Акура отстраняется на мгновение, ловким движением скидывая с себя мешающийся плащ. Нанами даже не успела рассмотреть его тело. Лишь чувствует, как твердые мышцы его груди и живота, уже давят на нее. Ловкие пальцы ныряют в чашечки бюстгальтера и приподнимают девичью плоть, высвобождая ее. И мужчина не медлит: он жадно припадает к женской груди, ласкает её, мнет руками, теребит соски пальцами, берет в рот, заставляя их набухать и так зудеть. Пока ей только и остается, что беспомощно лежать, заламывать пальцы и впитывать каждое его прикосновение. Нанами чувствовала себя странно. Выгибая шею, мечась по мятой простыне и ощущая мужские губы и мужские ладони на своем теле. Она не привыкла. Ей не хватает уверенности в себе, как в женщине. И она совершенно не знает, как надо себя вести, как принимать его нежность и ласку, как принимать то, что он сейчас дает, любя ее тело неспешно и плавно. Ведя губами и лаская, очерчивая каждую неровность кожи и в самый низ, чтобы подхватить ее под бедра и заставить развести ноги. Девушка дергается. Глаза Нанами распахиваются шире. Языком и губами никто не касался ее. Никогда. Господи, он лишит ее невинности окончательно.       — Акура?! — Взволнованно шептала она, дергая руками в тщетной попытке развязать или расслабить прочную ткань, опутавшую ей руки.       — Тебе понравится, — шепчет мужчина и прижимается ртом к ее складкам.       Нанами тут же выгибается дугой с тихим всхлипом. Скорее из опасений, внутреннего напряжения, сковавшего всю ее. Она неосознанно натянула шелк на руках, вновь пытаясь высвободиться, но плотная ткань впилась в кожу, теперь уже причиняя легкую боль. А он все лижет, вылизывает, целует, чуть вбирает в рот. И буквально через пару секунд девушка осознает, что уже и сама насаживается на него, трется, елозит. А жар поднимается с низа ее живота, касается груди, ударяет в самое горло и вырывается наружу хриплым стоном. С ума сойти. Его горячие ладони лежат на ее бедрах, не позволяют дергаться. Одно прикосновение, потом еще одно. Нанами ощущает, как у нее мокро меж ног. Ее смазка, его слюна. Пальцы беспорядочно цепляются за натянутый пояс. Она изгибается, что-то шепчет. И когда кажется, что уже все, и мир перед глазами вот-вот взорвется красками. Акура вдруг резко выпрямляется. Смотрит на нее, такую раскрасневшуюся, такую влажную, с алым румянцем девичьего стыда, с ломкими пальцами. И только тогда, когда она такая разомлевшая, с зудом между ног, именно сейчас.       Акура развязывает женские руки и начинает спешно освобождать себя от одежды. Она помогает ему. Прикасается пальцами к коже и понимает, насколько он горячий. Очертания стоящего члена видны сквозь одежду, и девушка прикасается к нему. Вены на шее Акуры вздуваются тут же. Он быстро облизывает губы и дергает злосчастную материю брюк, рвя, освобождаясь от нее как можно скорее. И валит Нанами обратно на кровать. Упирается руками в матрац под ней. И мыслей нет, стоит лишь ему надавить головкой члена на вход в ее тело, поднять глаза, встретиться с ее мутным взглядом и войти до самого основания, слить их тела в единое целое. Так, что она вцепится в его плечи, запрокинет голову, а он обхватит ее бедро. И начнет двигаться.       Медленно. Заставляя её еще больше сжиматься. Сердце биться под самым горлом. И влага. Смазка ее тела, пот, сбитое дыхание. Нанами теряется в ощущениях, поцелуях и закрывает глаза, потому что зрение становится не нужно, не имеет значения. Акура зарывается носом в ее шею, шепчет что-то нечленораздельное, кусает ее плечо заставляя громко вскрикнуть. И его костяшки по ее лицу, снова глаза в глаза, он прижимается ртом к ее рту, тянет нитку слюны, дыхание друг в друга. Нанами себя не контролирует. Она сдавливает ногами его бедра, как будто подначивает двигаться резче и сильнее. И он начинает. Давя на ее тело, распластанное под ним. Резче. Глубже. Быстрее. Сильнее. И напряжение такое, что кажется, будто вот-вот мышцы лопнут, кожей обтянутые. И туго, и узко, и глубоко, и сладко. Внизу все горит. Его дыхание тревожит ее шею. В голове пусто, тело становится гулким, звенит от удовольствия, и Нанами почти теряет сознание, плавая в чём-то вязком и густом, что-то бессвязно бормочет, просит, чтобы он не останавливался, потому что ей хорошо, удивительно, нереально, как никогда, вот сейчас.       Руки его обхватывают её тонкую талию. Мужчина тянет её к себе ближе и в следующие мгновение они уже меняются местами. Акура нагло улыбается, обнажая свои белые зубы в дьявольской улыбке, наблюдая за её растерянностью.       — Что мне делать, — шепчет Нанами…       — Всему тебя учить надо, — ухмыляется он. И как еще наглости и сил хватает?       — Помоги мне.       У Акуры хриплый смех, глубокий. И Нанами чувствует эту вибрацию воздуха, которую мужчина излучает. Вот он какой. Везде такой. Всегда. Ее это и пугает, и восхищает одновременно. Девушка опускает руки ему на грудь и мужчина помогает ей начать двигаться сидя на нём. Постепенно увеличивая темп, вновь заставляя полностью отдаваться ощущениям. Есть только влажное скольжение между её ног, тёплая тяжесть внизу живота. Акура неотрывно наблюдал за Нанами, пожирая её глазами. Следил за тем, как она гнулась всем телом, выставляя свою бесстыдно торчащую грудь еще откровеннее, еще пошлее. Вот Нанами приоткрывает губы, вот чуть глаза закатывает, вот шею едва вытягивает. Она была идеальна. Она была красива. Она была божественна. Каждое касание отвечало на касание, ни одного лишнего движения, они не сбивались, никто из них.        Её тело сотрясала сладостная дрожь, от ощущения пульсирующей плоти внутри себя. В глазах потемнело. Он притянул её к себе ближе. Без сил пытаясь отдышаться, Нанами лишь краем сознания отметила, как Акура аккуратно опустил её голову на подушку, накрыл одеялом, покрепче прижимая к себе и она уткнулась носом ему в грудь, пока он слизывал засохшие кровоподтёки на её прокушенном плече.       Нанами тихо ерзает на простынях, трет бедра друг о друга и чувствует, как меж ними что-то перекатывается. Она хмыкает себе под нос и вдруг понимает — это остатки его спермы. И девушка тут же мнется: сунуть руку себе меж ног при Акуре и вытереть остатки его семени она не может. Он точно поймет ее не так, как следует. Поэтому она просто подтягивает ноги к груди и чуть поворачивает голову. В физиологии оказывается так много не самых приятных нюансов. Сейчас она это понимает. И все эти восторженные дурочки из её класса, кажутся сейчас Нанами такими глупышками. Секс — это вот это. Это кровь первого раза, это сперма между твоих ног, это пот и слюна на коже, это тянущее чувство внизу живота. И нет никаких дурацких лепестков роз, зажженных свечей и шелка под спиной. Есть еще стоны, сбитое дыхание и простые, незамысловатые движения, от которых гнется дугой все тело. Нанами вдруг вспоминает о том, что они не предохранялись. Да так и застывает.       — Акура, — тихо и обеспокоенно позвала его Нанами. И он пальцами приподнял ее подбородок. — Я ведь могу забеременеть? — Интересно и почему у предложения из ее рта вопросительная, а не утвердительная форма?       А мужчина вдруг хрипло смеется. У него вздрагивает грудь и чуть изгибается массивная шея, когда он опрокидывает голову на подушку и вены проступают под кожей.       — Если ты женщина, — хриплым от смеха голосом отвечает он, — а я - мужчина, то да, ты можешь забеременеть. — И смотрит на нее таким странными, почти лукавыми глазами. Сейчас уже ничто не напоминало о той безумной жажде, что горела в них еще несколько минут ранее.       А Нанами лежит и чувствует себя полной дурой. Конечно, да, она понимает, что может забеременеть. И это было бы естественно. Но почему он смеется? Почему ему опять смешно над ней? Почему, черт возьми?!Девушка сжимает губы в одну линию, вперивает свой недовольный, горящий эмоциями взгляд в мужчину.       — Расслабься, — кидает ей Акура.       Девушка лишь хмурит брови.       — Ты не забеременеешь.       — Что? — Нанами вытягивает рот в форме буквы «О», Она не понимает его.       — По моему приказу тебе в еду добавляли один порошок. Им все куртизанки пользуются, если не хотят разжиться большим животом.       Нанами молчит. Долго. Выразительно. Дышит часто. А потом вдруг быстрой, стремительной тенью кидается к нему. Шипит, как дикая кошка, путается в простыне, обнимающей ее тело. Но, не проходит и пары секунд, как Нанами разгоряченная, злая, тяжело дышащая, с горящими глазами, уже лежит под мужчиной. Его пальцы крепко сдавливают ее запястья, колено давит на ее промежность, не дает возможности свести ноги или ударить в пах. Пока девушка все еще дергается под ним, вновь такая ненавидящая, пышущая ядовитыми эмоциями. Но Акура лишь скалится. Ему нравится. Нет! Вы только посмотрите!       — Хотела бы залететь?       — Дак ты действительно все спланировал.       — А ты чему то удивлена?       — И как давно я его пью?       — Достаточно.       Нанами скапливает слюну во рту, и плюет ему в самые глаза, заставляя его тихо материться сквозь зубы и выпустить ее. Чтобы ей хватило сил и времени вывернуться из-под его крепкого, тренированного тела и отползти в сторону. Снова злая, раздраженная. Но Акура лишь вытирает лицо от ее слюны и улыбается. Снова улыбается! Нанами закрывает глаза. Нет, ей конечно стоит благодарить его. Он обо всем подумал. Это было неизбежно, и глупо притворяться. Тем более теперь. Похоть взяла в них свое, разнузданно и жарко. Вырвалась наружу, овладела разумом и чувствами. Но Нанами всего лишь поправляет подушку и отворачивается на бок, больше не смотрит на Акуру. Она натягивает одеяло до самого подбородка, и впивается глазами в такие знакомые, изученные вдоль и поперек стены, в ровные линии углов.       — Ты невыносимый. Просто отвратительный.       — Спасибо за комплимент, — салютует он и смотрит на нее таким теплым взглядом.       — Ты не исчезнешь опять утром?       — Не исчезну, — вторит мужчина её словам и девушка ощущает тепло его нагого тела своей спиной. Сильная рука мягко обвилась вокруг её талии.       — Если тебя не будет, то это уже я привяжу тебя к кровати.       Акура запрокинул голову и вновь громко расхохотался.       —Ты не сумеешь, —еле выговорил он, продолжая смеяться при мысли о том, что его маленькая, хрупкая человеческая Богиня, сможет связать и удержать его.       Но Нанами лишь хитро улыбнулась, повернувшись к нему за поцелуем.