Возвращение Кровавого Короля...

      Нанами осторожно сняла длинный стебель все еще влажной водоросли со своего рукава и положила его на светлую бумажку перед собой. Заметив на столе стоящую рядом чернильницу, она снова взяла водоросль, обмакнула её в чернила, изобразила нечто на бумаге. И, завершив свое произведение искусства грубым словцом, девушка прислонила его к полке с отделениями для бумаг позади себя. Нанами слегка отступила, полюбовалась эффектом и огляделась в поисках других возможных действий, которые отвлекли бы её от ожидания предстоящего явления хозяина этого «милого» места, в котором ей пришлось оказаться. Нет, все было не так уж и плохо для личного кабинета Господина Такехая, думалось Нанами, пока она рассматривала картины на стенах, серебряный письменный прибор на столе и толстый ковер на полу. Одежда на ней до сих пор была еще мокрая, хоть выжимай.       Тот молодой человек, который оказался столь любезен, что помог Нанами выбраться из ледяного ручья, оказался одним из слуг высшего Божества Войны. Конечно, не удивительно, что столь внезапное её появление в мире людей, после достаточно долго отсутствия, не обошло в первую очень вниманием его, особенно, если еще брать во внимание и возвращение главного врага — Акуры-оу. Выброс божественной силы Нанами, в течении довольно длительно периода времени, пока она отправляла сообщения друзьям, все же не смог остаться не замеченным, видимо об этом и предупреждал её Акура, а она опять его не послушала и вот теперь оказалась здесь.       Девушка открыла маленький шкафчик позади письменного стола, увидела оправленное в серебро зеркало и разложенные перед ним в полном порядке щетки и черепаховый гребень. Теперь Нанами сидела за письменным столом с гребнем в руке и изучала свое отражение в зеркале, пытаясь себя хоть немного привести в порядок, когда вдруг дверь наконец отворилась и вошел Такехая. Он сразу же устремил на гостью свой пренебреженный и тяжелый взгляд, вобравший её неприглядный облик, обысканный шкафчик и разрисованный листок с какой-то кляксой на полке позади Нанами. Глазом не моргнув, мужчина придвинул стул и уселся наискосок от девушки, лениво развалившись и положив ногу на ногу. Нанами бросила быстрый взгляд на окно. Солнца видно не было, возможно, уже прошла первая половина дня. Сколько могло бы понадобиться времени Акуре, чтобы обнаружить её отсутствие? И сколько времени ему надо, чтобы отыскать её следы, ведущие к ручью, — и, возможно, там потерять их. Нанами напряженно вздохнула.       Такехая смотрел на нее весьма неодобрительно — и на её испорченное водой кимоно, и на нечесаные волосы, и вообще на весь непрезентабельный облик в котором девушка его встретила.       — Черт меня побери, но если я правильно понимаю зачем Вы ему нужны, — начал он без предисловий. — Если вы оказались столь интересны для него, то какого дьявола он вообще позволяет Вам бродить одной по лесу? Я полагаю, что даже дикари лучше заботятся о своих игрушках, чем Акура-оу о вас. Хотя, это вполне в его стиле.       — О чем Вы говорите? — Опешила Нанами от такой прямоты и наглости.       — Слухами мир полнится, полно Вам строить из себя актрису, у Вас бездарно выходит.       — Послушайте, — Нанами постаралась улыбнуться со всем доступным ей очарованием. — Я не очень понимаю о чем Вы говорите и мне хотелось бы поскорее покончить с предварительными церемониями, поблагодарить за оказанный прием и договориться с Вами о моем скором возвращении в мир людей. Я и так уже задержалась здесь надолго и…       — Ваши игривые манеры не помогут вам, Нанами Момодзоно, — резко перебил он девушку, прищурив глаза.       — Но я не вижу причин по которым Вы бы могли против этого возражать.       Такехая посмотрел на неё, крепко стиснув губы.       — Вот как? Не видите? Прекрасно. Однако, поставьте себя на мое место, Человеческая Богиняи, возможно, скрытые причины сделаются для вас более ясными. — Было видно, как ему не хватало возмущения, ярости - эмоции так и кипели так и бурлили в нем. Такие тягучие, столь обнаженные. Мужчина сделал глубокий вдох, стараясь хоть немного успокоиться. — Около года назад мне стало известно об удавшейся попытке вернуть свое неуязвимое тело одному крайне опасному убийце. А вскоре, вслед за этой новостью мне пришла и вторая, о пропаже Человеческой Богини Земли. Той самой, у которой служит хранителем дикий лис, являвшийся раньше единомышленником и соратником того самого убийцы, на поиски которого уже была отправлена половина моей армии.       — Томое — не дикий лис! — Все же не удержалась от своего замечания Нанами.       Повисла пауза. Господин Такехая тяжело задышал. Такое с ним случалось крайне редко. Лишь когда что-то в край выводило его из себя, или происходило событие, сродни форс-мажору. Как сегодняшнее. Но, он снова сдержался.       — Однако, в разгар всего происходящего, — продолжил Такехая, — Мне докладывают, что видели вас неспешно прогуливающуюся в компании красно-волосого ёкая, по кварталу красных фонаре и, как подметили мои «источники, находились вы в прекрасном состоянии и с довольной улыбкой на лице. Чего бы просто не имело место быть, если бы вас удерживали силой и против вашей воли.        — Вот как, — только и смогла выговорить Нанами, опустив голову. Кажется, теперь она начинала его понимать.       — Да, вот так. После этого я, разумеется, отправился в ваш храм, с целью лично осведомиться о ваших действиях перед вашим похищением. Расспрашивал хранителей и господина Микаге. — Такехея скалился, едва растягивая уголки губ. — И тут оказывается, что накануне Вы целых три раза подряд путешествовали в прошлое, в котором даже успели повстречаться как с лисом, так и с самим Кровавым Королем.       — К чему вы клоните? — Несмело спросила Нанами. Но, Такехая продолжил в том же требовательном тоне, как будто говорил сам с собой.       — И вот теперь, госпожа Нанами, вы вновь появляетесь в поле моего зрения живая и здоровая, без каких-либо физических увечий. Я считаю вас пособницей в возвращении бессмертного тела Акуре-оу!       — Но, ведь это не так…       Такехая откинулся на спинку своего стула. Улыбнулся. Глаза его, такие проницательные, смотрели, впивались в нее.       — Вы знаете, что я отвечаю за безопасность мира людей и мира богов и, как таковой, я уполномочен предпринимать определенные шаги для того, чтобы обезопасить этот округ от предателей, шпионов и любых других внушающих подозрение и опасность личностей. И, есть определенные меры, которые я намереваюсь предпринять к Вам.       — И что же это за меры, нельзя ли и мне узнать их? — Поинтересовалась Нанами совершенно искренне.       Такехая встал, посмотрел на Девушку сверху вниз в некоем раздумье, обошел вокруг стола и, протянув руку, вынудил её жестом подняться со стула. Сердце её екнуло в этот момент. Нанами близко видела его глаза, когда он оказался возле нее. Пронзительные, холодные, жрущие ее кожу словно кислота. На короткое мгновение что-то промелькнуло в синеве этих глаз. Всего только вспышка, не более, но девушка точно не хотела бы увидеть это еще хоть раз в своей жизни. Нанами замерла в ожидании худшего. Но сильный удар в грудь раскаленного шара сшиб Такехаю с ног, заставив того с хрустом впечататься в стену. Нанами вскрикнула, тут же зажав рот ладонью. Воздух точно застрял её в глотке. Но она все же сцепила зубы повернув голову, чтобы онеметь.        Акура-оу.       Ну конечно же, это мог быть только он. Её спаситель. Акура откинул Такехаю от нее, как мешок картошки, заставив тело Бога пропахать вперед по полу несколько метров. Удар огненным шаром оставил цветущую отметину на его лице, лишив нескольких зубов и сознания. Нанами с глухим свистом втягивает воздух ртом. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Ей нужно успокоиться. Но Акура на этом не останавливается. Он зол. Чертовски зол. Нанами видит, как что-то дикое, такое болезненное и страшное кривит его губы. Не улыбка, не оскал. Больше. Сильнее. Страшнее.       — Он мертв? — Тихо спрашивает Нанами, когда Акура ровняется с ней.       — Скоро будет.       Акура не церемонится. Не ждет, пока Бог Войны придет в себя, пока Такехая очухается, чтобы вызвать того на честный поединок. Он просто хватает его за волосы, оттягивая голову. Чувствует, как ест нутро такая ярость. Уже знакомое чувство бьется в груди. Ядовитое, гадкое, обдающее таким жаром, что черти, улюлюкая, пляшут в глазах. Это все из-за нее. Из-за Нанами. Дура с херовыми мозгами. А он, видимо, гребаная мать Тереза. Постоянно спасающая ее шкуру. И нож из-под пояса к самому горлу. Акура надавливает на натянутую кожу, готовый лишить Такехаю жизни.       — Не надо, — хрипло, глухо, но мужчина её слышит. Оборачивается, поднимая глаза на девушку.       — Ты совсем с ума сошла? Он бы убил тебя!       Но она лишь мотает головой.       — Не правда, — выдает Нанами слабо, не в силах нормально говорить. — Прошу. Не становись монстром.       Акура теряет дар речи. Тупо смотрит на девушку несколько секунд и не может понять. Ее слова для него всегда так дики и несуразны, просто абсурдны.       — Пожалуйста, — просит Нанами, снова смотрит прямо на его лицо. И выглядит такой разбитой. У нее трясутся руки. Акура видит это даже отсюда. — Пожалуйста, — слабо повторяет она, закусывает губу и тонко всхлипывает.       Акура молчит. Его фаланги скользят по ручке ножа.       — Тебе определенно повезло, — шипит он Такехаи на ухо и бросает его на пол. Тот бьется головой, падая, словно мешок с костями.       — Акура, — Нанами размазывает слезы по лицу, когда он бесцеремонно дергает ее за руку. Кажется, она и сама не может понять, откуда в ней взялись такие эмоции. То ли от шока, то ли от едва не случившейся смерти на её глазах, то ли от всего сразу. — Пожалуйста, не будь таким.       — Таким? — Почти выкрикнул он не сдержавшись. Да так, что девушка перед ним практически подпрыгнула. — Каким «таким», Нанами? Поверь, я призываю на помощь все свое самообладание, чтобы не встряхнуть тебя так, что бы у тебя не застучали все зубы, а ты просишь, чтобы я перестал «быть таким»?!       — Да что с тобой? — Спросила Нанами негодующе, попытавшись высвободиться из его хватки, но его пальцы словно впились ей в руку, точно зубья капкана. — Ничего же не случилось.       — Что со мной? Хорошо, я скажу тебе, если ты так хочешь знать! — Процедил он сквозь стиснутые зубы. — Я не могу следить за тобой каждую минуту, что бы ты не учинила очередную глупость! Поверь, мне это не доставляет удовольствия!       — А ты полагаешь, что мне это доставляет удовольствие? — Завопила она на взводе. — Ты считаешь, что это моя вина, что я оказалась здесь? Думаешь я хотела?!       На этих словах Акура ощутимо тряхнул её прижав к стене. Теперь уже нависая над девушкой.       — Да, это твоя вина, Нанами. Если бы ты сегодня утром оставалась рядом со мной, если бы ты слушала меня, ничего этого не случилось бы! Но куда там, ты ни разу не слушала моих слов, как бы я не старался тебя вразумить! Ты будто вбила себе в голову, что можешь вести себя как тебе нравится. И вот теперь я нахожу тебя в компании этого психопата!       — Единственный психопат здесь - это ты!       — Уж поверь мне на слово, Нанами, я знаю его куда лучше чем ты.       Они стояли нос к носу, крича друг другу в лицо. Акура был весь красный от гнева, да и у Нанами кровь прилила к лицу.       — Нет, это твоя вина, Акура-оу, потому что ты не уважаешь моего мнения! И не желаешь ко мне прислушаться! Разумеется! Ведь я всего лишь неумелая Человеческая Богиня, ни к чему обращать внимание на мои слова! Я только и должна делать целыми днями то, что ты мне говоришь, выполнять твои распоряжения, сидеть тихонько со сложенными ручками и ждать, пока ты наконец то появишься.       Акура снова тряхнул её, не в силах совладать с собой.       — Если бы ты вела себя именно так, то мне бы сейчас не пришлось карабкаться в это окно по стене, как какой-то трус, опасаясь за тебя! Ведь ты же ужасно расстроишься, если я зайду с парадного входа, поджарив всех местных обитателей у тебя на глазах. Нанами, я не знаю, следует ли мне придушить тебя сейчас или оставить здесь в распоряжении этого изверга подольше, но клянусь, что-то мне точно хотелось бы сделать с тобой!       Тут она попыталась дать ему тычка коленкой по паху, но он втолкнул свое колено ей между ног быстрее, предотвратив тем самым любые дальнейшие попытки.       — Только попробуй и получишь так, что в ушах зазвенит!       — Жестокая скотина и дурак! — Задыхаясь, выговорила девушка, стараясь высвободить из его хватки свои руки. — Ты вообще считаешь, что я просто твоя собственность! — Уже не могла остановиться Нанами, заведенная всем происходящим.       — Ты и в самом деле принадлежишь только мне! — Проревел он вонзая свои когти в её плечи, точно гвозди. — Ты моя, только моя, нравится тебе это или нет!       — Нет, не нравится! Нисколько не нравится! Тебе нет дела до того, о чем я думаю и что чувствую!       При этих словах глаза Акуры загорелись точно, как огни, и он тряхнул её всерьез. Голова Нанами сильно дернулась, зубы клацнули, больно прикусив язык.       — Да отпусти ты меня! — Крикнула Нанами, дав ему сильный толчок в грудь руками, — Отпусти, ты… ты… бесчувственное чудовище!       Акура сцепив зубы отпустил её и отступил на шаг, глаза у него так и сверкали.       — Дура, неспособная ни на что! Не смей со мной так разговаривать! — Его палец с длинным, темным ногтем оказался прямо перед её носом.       — Я буду разговаривать с тобой так, как хочу! Не тебе мной командовать!       — Ясное дело, что не мне! Ты ведешь себя, как тебе угодно, плевать тебе на то, что мне приходится каждый раз спасать тебя, упрямая эгоистка! Слышал я из вашего разговора, что Такехая и весь мир богов теперь считает тебя изменщицей, да? А ведь твоя честь не была бы не задета, если бы ты дала мне завершить вопрос с теми хранителями в Красном квартале! Мертвым он бы уже никому и ничего не сказал.       — Это все твоя проклятая гордость! — Крикнула Нанами нисколько ему не уступая.       Акура стоял и смотрел на нее, обуреваемый эмоциями. Глаза его на мгновение застыли на ее шее. Он наконец заметил то, как сильно колотилось её сердце в груди, как большие карие глаза уже вовсю слезились от эмоций и напряжения. Мужчина трудно сглотнул опустив голову. А когда снова заговорил, то голос у Акуры был уже негромкий и неровный.       — Ты права, Нанами, моя гордость тогда была задета твоей выходкой. Но сегодня, ты просто вывернула меня наизнанку. — Гнева в нем уже не осталось, Акура говорил таким тоном, какого она у него ни разу прежде не замечала. — Ты не знаешь, но, если у Такехаи появляются причины и цель, то со своими пленниками он обращается хуже, чем любое дикое животное. Заставить сознаться во всех его обвинениях, было бы самое меньшее, что тебя ожидало.       Нечто похожее произошло и с ней. Нанами подошла к Акуре опустив глаза, обвила его руками за пояс. Прижалась щекой к тяжело вздымающейся груди, слыша тяжелые удары его сердца.       — Прости меня, — сказала она тихо всхлипнув. — Прости, пожалуйста. Я очень виновата.       Нанами всегда знала, доброты в Акуре мало. Он словно искоренял ее в себе, гнал, травил годами. И что многие зовут его бездушной машиной, дьяволом, убийцей. Но для нее в его черством сердце есть отголосок света. Пусть и такой далекий, хорошо запрятанный. Его человечность всегда просыпается в его чувствах к ней.       — Прошу, забудь мои слова, я наговорил лишнего, — пробормотал Акура, прижавшись губами к её волосам, крепко обняв руками. — И не плачь, дура ты этакая, — из его уст это звучало даже ласково. — Неужели жалеешь Такехаю? Правда что ли? — он фыркает. — Твоей святости хватит на всех грешных. Может, даже и мои грехи замолишь.       Нанами тихо улыбнулась, она кивнула и покрепче прижалась к нему. В спокойном молчании они простояли не больше минуты. Рядом с Акурой она всегда она чувствовала себя в полной безопасности. Хоть, между ними все еще смутно ощущались та недавняя боль и обида.       Отпустив её Акура подошел к выбитому окну, повернулся к девушке спиной. Оглядел окрестности, удостоверившись, что никто не заметил его проникновения.       — Давай, Нанами. Здесь ни высоко, ни больше семи — восьми метров, я помогу тебе спуститься.       — А разве, ты не можешь нас просто перенести от сюда?       Мужчина усмехнулся привычной косой улыбкой.       — Если бы я мог, то пришел бы за тобой намного раньше. Но, это земля Богов. — Он все еще стоял к ней спиной, изучая происходящее снаружи. — Ну же, Нанами, чего медлишь? — Не оглядываясь, он протянул ей руку, — Нанами?       И тут она точно вскрикивает, как-то приглушенно. И Акура резко оборачивается. Словно в замедленной съемке. Видит, Нанами стоит и смотрит на него такими огромными глазищами. Чужие пальцы крепко сжимают рот девушки, а острая сталь холодит нежную кожу шеи.       — Ну надо же, какая драма тут для меня развернулась, — ухмыляется Такехая. — Так значит, я все же оказался прав? — Тонкое, холодное лезвие скользнуло за ухом, и острый кончик уперся в шею под нижней челюстью.       О! Это неведомое, удивительное чувство страха, так мало знакомое Акуре — он привык дарить его, а не быть той самой принимающей стороной. Но этот страх за нее уже схватывает каждую жилу в его теле, ползет, словно чума по коже, впивается, въедается, прожигает, оставляет отметки, холодит и давит. Мужчина передергивает плечами. Желая от него избавиться. Но липкий, словно паутина, словно кровь меж пальцев, страх остается сидеть в самом хребте. И это чувство настолько человеческое, что даже становится странно. Плохой расклад. И странная дрожь пробегает по женскому телу, считает позвонки на вытянутой спине.        — Экая невидаль, демон убийца и Человеческая Богиня, — все происходящее Бога лишь забавляло. Кончик ножа прижался к коже сильнее. — Так что же мне с вами делать? Есть предложения?       Акура опустил глаза, измеряя расстояние.       — Не делайте этого. — Сдержанный голос сделался вкрадчивым. — Она будет мертва прежде, чем ты сделаешь первый шаг. Пытаться сопротивляться было явно бессмысленно, но Нанами все же наступила Такехаю на ногу со всей доступной ей силой, главным образом для того, чтобы просто дать выход хотя бы эмоциям. Такехая громко охнул, но сразу дал ей не слабого пинка, после которого пискнула уже она.       — Должен признать, что Вы не трусливы. Вполне под пару ему. — Такехая кивнул в сторону демона. — Лучшего комплимента я Вам сделать не могу. — Он свободной рукой отодвинул расстегнутый воротник, под которым виднелся край рваного глубокого шрама. — Взгляните, Богиня. Это Акура-оу мне оставил при нашей последней встрече. И, с прискорбием должен заметить, что он тогда почти преуспел. Однако, я оказался быстрее.       — Как недальновидно с его стороны, было дать Вам тогда уйти. — Огрызнулась Нанами.       — Возможно, — согласился Икусагами. — Но и как я только мог подумать, чтобы и Вы оказались настолько неучтивой, что не оставили бы мне на память хотя бы синяка. Впрочем, шанс был невелик… хотя…       И тогда во всем этом абсурде Акуре хочется улыбнуться глядя на нее. Нанами сильная, непреклонная, вольная, прекрасная для него во всем. Он восхищается ею. И эта эмоция никогда не покинет его, как и чувство за грудиной. Они слабы и зависимы друг от друга. Но ему не жаль. Не жаль и ей за эту связь. Нанами знает, что будь он один, давно бы покончил со всем. Не остановился и рука бы его не дрогнула. Но здесь есть она. И это меняет все. Его осторожность — ради нее. Акура смотрит на Нанами, и его взгляд, ласковый, теплый, такой тревожный, выдает его с головой.        — Она дорога тебе, — слова слетают с искривленных губ Такехаи легко и просто, а по спине Акуры от них бежит совсем незнакомый озноб. — Не думал, что тебе могут быть доступны людские чувства.       — Отпустите ее.       — Почему я должен это сделать?        Можно было бы считать, что на лице у Акуры появилась улыбка, во всяком случае он оголил свои острые зубы.       — У Богов нет права угрожать людям, — попытался схитрить он. — Да и не ты помог ей выбраться из ручья, а значит, есть еще один, кто видел её невредимой.       — Угрожать? Ах, это? — наклоном головы Такехая указал на приставленный к шее клинок. — Несчастный случай мог произойти, когда в мой кабинет ворвался демон. И в любом случае, это место она не покинет, впереди госпожу Нанами ждет суд богов.       Акура медленно покачал головой, как бы оценивая ситуацию. Блеф его, как и ожидалось, не сработал.       — Думаешь, все будет так просто? — Ехидный смешок Такехаи прокатился по комнате. — Ты, конечно, можешь идти. Выход совсем рядом — прямо за твоей спиной. Но, тем самым, ты обречешь её исключительно на моё общество. — В воздухе повисла напряженная пауза. — Итак, мы зашли в тупик, — небрежно произнес Такехая. — Однако, может быть, у тебя есть какое-то предложение для меня?       — Я разорву тебе глотку в один миг, если с ней хоть что-то сделаешь.       Говорили, что Такехая любил насилие, что был жаден до чужой крови, боли, что ему доставляло удовольствие придумывать новые пытки. Даже его прислужники шептались об этом у него за спиной. Стратег до мозга костей. И он всегда хотел большего, хотел власти над теми, кто был достоин его. Это пьянило Бога Войны. Новые победы. Свершения. Он чувствовал себя завоевателем, но слабые ёкаи, которых он мог легко убить, недостаточно тешили его самолюбие, не ровня ему, всего лишь расходный материал. Запах подчинения, власти и покорности будоражил Такехаю. Что-то огромное, бескрайнее. Бессмертный и неуязвимый Акура-оу. Мысль о нем волновала кровь уже не первое столетие. Это ощущалось чем-то большим.       — Есть ли у тебя какое-то предложение? — Повторяет Такехая настойчиво и недвусмысленно.       Он медленно наклонил голову. Лезвие сдвинулось, больно оцарапав ей скулу, Нанами шикнула, ощутив на шее теплую струйку крови. Он хочет победы. И Акура уверен — его непокорность отразиться на ней. А этого он не хочет.       — Есть. Я знаю что тебе нужно. — Акура произнес это холодно. — Ты же не отстанешь от нее, пока не получишь замену, да? — На пергаментно-белом лице Икусагами глаза горели, как два синих огня. — Сможешь делать со мной все, что только захочешь, я не стану сопротивляться.        — Нет, Акура. Ты не можешь так поступить! — Нанами было бросилась вперед, но сильная рука в момент схватила её за шкирку притянув обратно будто котенка.       Лицо у Икусагами было мечтательное в этот момент, глаза полны сладкого тумана, губы растянулись в улыбку.       — Пойдет, демоненок!       — Не делай так, — шептала она. — Не надо. Пожалуйста, Акура, не надо… Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… — слова, как слабое поскуливание.       Нанами подняла глаза, но Акура не опускал на нее взгляд. Он знал, что её лицо и без того уже излишне бледное, знает, что лоб ее прочертили морщины, а в глазах застыло то самое чувство, которое он так боится увидеть. Он ведь просил её остаться с ним, а значит, должен дать защиту, безопасность. Подвел. Оплошал. Просто дурак. Слушал её, хоть и знал что все слова её одна большая ошибка. Но ведь, если бы он поступал по своему, разве она была бы с ним?        — Но, приходи ко мне часто, я, знаешь ли, не люблю одиночество, — и от чего-то даже смеется. Вот теперь наконец Акура ловит глазами её взгляд, с теплой улыбкой, такой спокойный. Она не должна пачкаться с этой грязью. Ему плевать что будет с ним самим, лишь пусть она живет.       Но Нанами ведь не бросит. Это сейчас она скована оцепенением, страхом, таким черным, отравляющим чувством, но ведь морок падет. И тогда она очнется от забытья, от страшной картины, впивающейся в ее глаза, отпечатывающейся силуэтами фигур. И плечи её трясутся. Полное осознание приходит постепенно, её бьет мелкой дрожью. Слезы сбегали к уголкам рта, спазм за спазмом схватывает глотку, не в силах протолкнуть воздух, она и не поняла, когда начала плакать. Яркая вспышка освещает комнату вокруг, слепит, обжигает кожу. Золотые глаза Акуры закрываются и тело его падает, казалось лишенное всей жизни.       — НЕТ! — почти визг.        — Да оттащите ее кто-нибудь! — Голос Такехаи из другого мира и верная стража, ворвавшаяся в комнату уже схватила ее за руки.       — Акура! — Потом глухие всхлипы, истерика такая сильная, что в ней не остается и доли сопротивления, ярости. Лишь боль и просьба. Пальцами стирая воду с глаз. Сейчас Нанами его уже не видит, она снаружи, они все там же. — Акура!       — Эй, тихо… — Нанами снова дергается, рвется обратно, хватает пальцами воздух, пока чьи-то уверенные и сильные руки уже сжимают ее запястья, разворачивают так, что женское лицо упирается в какую-то мягкую ткань. Девушку бьет крупная дрожь. — Нанами, тише — шепчет ей на ухо знакомый голос, а она пальцами с такой силой сжимает материю чьей-то одежды, что та может пойти трещинами, разорваться по швам. — Безмозглый идиот! — Орет мужской голос, и в нем такая ярость. —Она не должна была все это видеть!