Вестник Силейз

      Жозефина только дважды видела Каллена таким нервным.       Один раз она случайно подсмотрела, как он хватается за стол в ставке командования – его терзали муки отвыкания от лириума. Тогда Инквизитор помог, поддержал его, вовремя сказал нужные слова – и командир Инквизиции снова бодр, свеж и готов к подвигам.       Но сейчас опять нервничает, как ученик на экзамене.       - Что-то случилось, командир? – игриво осведомляется Лелиана, подходя к нему. – Дориан опять отпустил в ваш адрес скабрезную шутку?       - Нет, - выдыхает Каллен и показывает ей письмо, которое держит в руках. Орлесианка пробегает его глазами. Лицо ее темнеет.       - Надо было сделать так, как я советовала, - цедит она сквозь зубы. – Глядишь, и обошлось бы без потерь…       Командир не отвечает, только опускает глаза в пол.       - Можно и мне взглянуть? – осторожно интересуется антиванка, протягивая руку. Каллен – теперь уже явно нехотя – дает ей письмо, и леди посол читает чей-то рапорт.       Ей кажется, что откуда-то повеяло гарью.       Тяжелые бои в Викоме, многие горожане погибли, Инквизиции необходимо покинуть регион… Жозефина проглатывает эти горькие вести, но одно проглотить не может.       Все эльфы клана Лавеллан убиты.       - Андрасте помилуй, - с ужасом выдыхает леди Монтилье.       Она пытается представить, что с ней стало бы, если бы погиб Антуан, или Иветта, или отец с матерью… Представлять страшно. Семья для Жозефины – нечто настолько же неотъемлемое, как воздух или перо в руке. Случись что-то страшное хоть с одним ее близким родственником, антиванка грызла бы себя до конца дней своих.       У Инквизитора погиб целый клан.       - Хуже и быть не могло, - констатирует Лелиана.       В ее голосе чуть больше досады от провала, чем скорби. Для леди тайного канцлера Фарель – всего лишь неплохой начальник, которому Лелиана лично ничем не обязана. Но для Каллена и Жозефины он уже не просто начальник. Каллену Инквизитор помог, когда командир искал в себе силы завязать с лириумом; антиванка же теперь вовсе не представляет своей жизни без очаровательного и заботливого долийца, которого им – и лично ей – воистину послала Андрасте… Фарель делал для Инквизиции, своих советников и соратников так много, но сам обращался к ним за помощью очень редко. Советников он только и попросил, что помочь спасти его клан. И вот какой черной неблагодарностью они ему отплатили…       - Вы были правы, - тихо отвечает командир. – Может, действуй мы по вашему плану, эльфов удалось бы спасти. Мы… я подвел Инквизитора.       Каллен честен и прямодушен, как все ферелденцы: он чувствует свою вину. Жозефина эмоциональна, как все антиванцы: она чувствует охвативший ее необъятный ужас.       «Только бы он не сошел с ума от горя…»       - Доброе утро.       От радостного голоса долийца все трое вздрагивают. Фарель в хорошем настроении – и впервые леди Монтилье этому не рада. Тем тяжелее будет ему услышать страшные вести.       - Каковы наши успехи? – деловито осведомляется Инквизитор, подходя к карте. Лелиана выручает всех, спокойно отчитываясь о проведенных операциях. Долиец кивает и удовлетворенно улыбается. Дела Инквизиции на тевинтерской границе отменно хороши, и это не может не радовать.       Жозефина наивно надеется, что Фарель удовлетворится этими хорошими вестями. Но он не может не спросить, полуобернувшись к Каллену:       - А как дела у моего клана? Есть новости из Викома?       Впервые на памяти антиванки командир Инквизиции боится посмотреть кому-то в глаза. Он протягивает рапорт и тихо говорит:       - Простите.       Долиец пробегает глазами рапорт один раз, другой, третий…       - Инквизитор? – В голосе Лелианы слышно непривычное беспокойство.       Дрожащей рукой Фарель протягивает бумагу обратно. Каллен стыдливо забирает ее, по-прежнему не решаясь поднять взгляд.       Лицо Инквизитора искажено мукой. Хризолитовые глаза словно сочатся ядом разрывов.       - Простите, - еще раз виновато выдыхает командир.       В воздухе висит страшная тишина.       Долиец молча берет со стола несколько фишек – черных, красных и золотистых. Ими советники для удобства обозначали на карте задания для своих агентов, ставя их вместе с маленькими записочками. Фарель методично расставляет фишки, приказывая советникам продолжать их последние начатые дела: Лелиане – рассылать агентов по церковным делам в Шюрно, Жозефине – заключать союзы с семейством Монфор, а Каллену – разведывать обстановку в цитадели Теринфаль.       Все это без единого слова.       Последняя красная фишка падает из дрожащей руки Инквизитора на стол, и он машинально отодвигает ее куда-то в район диких земель Коркари.       После этого он уходит – даже почти убегает, сжав рукой воротник. Советники смотрят на оставшуюся раскрытой тяжелую дверь. Жозефина видит ее очень смутно, будто сквозь пелену.       - А ведь сегодня, кажется, Инквизитора хотел повидать какой-то ферелденский банн, - задумчиво произносит Лелиана.       - Гоните его в шею, - сквозь зубы цедит Каллен.       - Это будет чревато проблемами с Ферелденом, знаете ли, а у нас и так с ними сложные отношения.       - Да Лавеллану сейчас наплевать на эти сложные отношения!       - А Ферелдену наплевать на Лавеллана, - отрезает леди тайный канцлер. – Они недовольны даже тогда, когда мы пытаемся им помочь, а уж если мы решим встать в позу… Жози?       По носу антиванки стекает соленая капля и падает на пюпитр.       - Мы его подвели, - обреченно шепчет Жозефина.       - Жози…       Дослушивать подругу у нее нет ни сил, ни желания. Леди Монтилье кладет свой пюпитр на стол и выходит из ставки командования, тихо всхлипывая.       И слышит доносящийся сзади строгий голос Лелианы:       - Услышите хоть одно лишнее слово по поводу состояния Инквизитора – скажите мне. Я лично разберусь с каждым.       Прикрыв лицо рукой, антиванка поднимается наверх, в комнаты. Долго смотрит на дверь в покои Инквизитора. Оттуда доносится тихий плач и еще более тихий голос, настойчиво что-то говорящий. Жозефина не смеет войти – ей все еще нечего сказать в утешение, слова путаются в голове. Может, хоть загадочный собеседник сможет помочь ему больше, чем антиванка…       Внезапно все замолкает, и через мгновение перед леди Монтилье появляется Коул.       - Ты… помог ему? – Жозефина судорожно цепляется за ниточку, понимая, что как бы странен ни был Коул, его методы сейчас будут кстати.       Юноша-дух в огромной шляпе качает головой.       - Я предложил ему забрать боль, - говорит он. – Чтобы он не маялся, не мучился, не винил себя в том, чего не мог предвидеть. Он отказался. Сказал, что это его вина. "Ар'дин халани". Не сохранил, не сберег, не спас. "Ма'арлат, да'венан". Ее больше нет. Никого больше нет.       - Коул… я ничего не поняла, - всхлипывает антиванка. – Но, пожалуйста, скажи ему… что он не виноват, что все это… я…       Не делая ни одного шага, дух оказывается чуть позади леди Монтилье. Его шепот отдает чем-то потусторонним:       - Ты делишь его боль. Хорошо. Но ты не сможешь ее забрать. Они не признавали его, но были его семьей. У нее не было детей, но она была его матерью. "Дарет ширал, да'лен. Я буду молиться о твоем возвращении".       До Жозефины наконец доходит: Коул говорит о Хранительнице Дешанне. Фарель всегда отзывался о ней с большим теплом, словно она и правда была его матерью. И вот теперь она погибла…       Антиванка прячет лицо в ладонях, и юноша-дух мягко уводит ее в сторону ее комнаты.       - Ты сможешь ему помочь, - обещает он. – Но не сейчас.       Бессильно кивнув, Жозефина заходит в свою комнату, падает на кровать и плачет. Когда она поднимает голову и оглядывается, Коула рядом уже нет.       В нескольких комнатах от нее плачет Инквизитор.       «Создатель, за что Ты с ним так? За что Ты так со всеми ними?..»