Вестник Силейз

      Жозефина знает, что не сможет уснуть этой ночью. Завтра Фарель – Инквизитор – Вестник Андрасте – отправится сражаться с Корифеем. Если все будет хорошо (а все население Скайхолда уверяло, что так и будет), то древний магистр не переживет эту схватку. Но что, если… Антиванка не сомневается в Инквизиторе, но не переживать за него не может.       События происходят все чаще и чаще, Инквизиция постоянно должна что-то делать, все с надеждой смотрят в рот Вестнику Андрасте… Жозефина пыталась молиться Создателю и его Пророчице, чтобы Ее Вестник хоть немного смог отдохнуть – но эти молитвы, очевидно, не учитывались.       «А что, если… нет-нет. Что за дурацкая мысль. Сейчас это просто недопустимо».       Антиванка встает с постели, кутается в мягкую шаль и подходит к окну. На фоне черно-серого неба – яркое пятно заново открытой Бреши. Леди Монтилье боится, что больше не сможет представить себе небо без чудовищной зеленой дыры в Тень. Вдруг Брешь будет то и дело возрождаться вместе со всеми разрывами и демонами?..       «Создатель, смилуйся над нами, пожалуйста. Только… только Тебе известно, сколько мы еще продержимся. Сколько продержится Фарель. Будь же справедлив и милосерден ко всем Своим детям…»       Хотя сквозняки в Скайхолде больше не гуляют, Жозефина все равно зябко кутается в шаль. Страх, и без того часто дающий о себе знать, почти парализует ее.       В нескольких комнатах от нее – Инквизитор, который скоро даст бой бессмертному Корифею. Если антиванка – да чего там, весь Скайхолд, даже те, кто не говорит этого вслух – переживает за него, то каково же должно быть ему…       - Благословенны те, кто встает против зла и скверны и не отступает, - шепчет леди Монтилье, почти вжавшись носом в стекло. – Благословенны хранители мира, защитники справедливости…       «Благословенны хранители мира. Должен же он когда-нибудь наконец восторжествовать…»       - Благословенны праведные, свет во тьме. В их крови начертана воля Создателя…       «Создатель, пожалуйста, не забирай его у меня… у всех нас».       Жозефина пытается поправиться в мыслях, но уже поздно. Она уже не может думать о Тедасе, об Инквизиции, даже о себе – только об Инквизиторе. И это пугает ее не меньше, чем бледно-зеленое магическое пятно на небе.       «Это так глупо с моей стороны. Лучше просто выбросить все из головы, спокойно помолиться, уснуть и встретить завтрашний день… Андрасте, какая же я дура!»       Закусив губу, антиванка всхлипывает.       «Если ему суждено погибнуть, пусть завтрашний день вообще не наступает!»       Сердиться бесполезно, плакать – тоже. Леди Монтилье утирает непрошеную слезу, но успокоиться все равно не может.       «Вот бы Коул был рядом… он же появляется рядом, когда кому-то плохо и тяжело! Почему его нет?»       Коул не появляется, даже когда Жозефина силится подумать о нем. Видимо, без неожиданности сострадание получается уже не то.       Антиванка снова закусывает губу и кутается в шаль.       «Лучше умереть опозоренной, чем не успеть с ним проститься. Завтра я, наверное, и дышать не смогу – тем более если с ним что-то случится…»       Обув синие домашние туфли и кое-как поправив спутанные волосы, леди Монтилье осторожно выходит из комнаты и делает шаг в темный коридор. Озирается по сторонам, боясь натолкнуться на кого-нибудь мучимого бессонницей.       И вздрагивает, увидев слегка светящиеся в темноте светло-зеленые глаза.       - Жозефина?..       Обладатель знакомого шепота делает шаг вперед, к окну, и в лунно-брешном свете антиванка может разглядеть Инквизитора. Точнее, его удивленно-смущенное лицо со сверкающими глазами.       - Фарель… - выдыхает леди Монтилье.       Она еще не знает, что сказать, но эльф соображает быстрее. Сделав ей знак, он осторожно подхватывает Жозефину под руку и ведет в свои покои. Там он зажигает свечу, коснувшись фитиля пальцем, и их озаряет мягкий свет.       Смущенный, растрепанный, в слегка сбившейся набок ночной рубашке и босой, Фарель сейчас меньше всего похож на легендарного Инквизитора – грозу демонов и закрывателя Брешей: впрочем, в таком виде он не менее очарователен. Леди Монтилье невольно любуется эльфом, жалея, что никогда не видела его во всем долийском великолепии. Все же скромные костюмчики из хайеверского полотна смотрелись на нем уныло… Наверняка ему больше пошло бы что-то более оригинальное, близкое к эльфийскому стилю, открывающее не только кисти рук, но и красивые ступни. Если бы только кто-то взялся за особый заказ эффектного парадного костюма…       Пытаясь отвлечься от совершенно неуместных мыслей о смене штата портных, Жозефина смотрит Инквизитору в глаза и радуется, что при свете они наконец-то перестали по-кошачьи сиять.       - Все хорошо? – с беспокойством спрашивает Фарель.       - Я… нет. Определенно нет, - бормочет антиванка, отворачиваясь. – Я поступила очень глупо.       - Почему? Что-то случилось?       - Завтра что-то случится! – Неожиданно для самой себя леди Монтилье всхлипывает, и эльф мягко обнимает ее за плечи. – Стоит мне только представить, как ты едва ли не в одиночку будешь сражаться с Корифеем… Я… нет, я не могу. Пусть завтрашний день лучше вообще не наступит, чем с тобой что-то случится…       Жозефина знает, что нарушает данное самой себе слово. Они с Инквизитором не должны были оказываться наедине ни при каких обстоятельствах, пока помолвка с лордом Отранто не будет окончательно расторгнута. О чем она только думала, идя ему навстречу в темноту…       - Не плачь, пожалуйста. – Его голос мягок, успокаивает и убаюкивает, словно шелест прибоя. – Я не достоин твоих слез. Завтра все будет…       Вдруг он замолкает.       - Ты… шла ко мне? – тихо спрашивает Фарель, пораженный внезапной догадкой. Антиванка мелко кивает, тычется заплаканным лицом ему в плечо – и вдруг слышит его тихий смех.       - Да, это было очень глупо с моей стороны…       - Не казнись, я совершил ту же ошибку. Я шел к тебе.       Леди Монтилье удивленно заглядывает ему в глаза.       - Это правда?       Эльф отводит взгляд.       - Знаю, ты говорила о том, что нам даже разговаривать наедине не стоит до расторжения твоей помолвки, - бормочет он. – Я просто… я хотел убедиться, что с тобой все в порядке, что… – Шмыгнув носом, он решительно говорит: - Нет, это все глупо и недопустимо, ты права. Я не должен был рисковать твоей репутацией.       Жозефина соглашается, понимает, что лучше всего для них обоих было бы разойтись по комнатам, надеясь, что слуги ничего не заметили – но продолжает стоять на месте и поглаживать Метку на ладони Инквизитора.       - Недопустимее всего, что такая глупость пришла в голову нам обоим, да еще одновременно, - говорит она, пытаясь улыбнуться. Радоваться тут, впрочем, нечему.       Фарель тоже улыбается и снова прижимает ее к себе.       - Это правда было глупо, - тихо говорит он. – Я… я ставлю тебя в такую неловкую ситуацию.       - Насчет лорда Отранто? Думаю, об этом уже можно не волноваться… Надеюсь, нас никто не заметил. Может, разве что Коул.       Да, надо уходить, надо сделать вид, что ничего не было – но если бы только у нее были силы уйти…       - Боюсь представить, что ты думаешь обо мне, - вздыхает антиванка, украдкой заглядывая в светлые глаза. – Наверное, я кажусь девушкой… очень легкого поведения.       - Вовсе нет, - с готовностью отрицает эльф.       - А кем же еще! Я ведь… пришла к тебе. Андрасте, о чем я только думала, я же…       - Наверняка была бы разочарована.       Ответ удивляет леди Монтилье, и она не может не спросить:       - Разочарована? Почему?       Помолчав, Инквизитор признается:       - Я никогда не спал с женщиной. И вообще с кем бы то ни было.       Жозефина удивленно поднимает голову.       - Что?       - У нас… у долийцев не принято заниматься сексом до брака, - отвечает Фарель, опустив глаза. – Я знаю, у людей такого запрета нет… и не только у людей, мне Варрик много чего рассказывал. Я просто боюсь… разочаровать тебя.       Антиванка от неожиданности даже не знает, что сказать. Признание, которое она совсем не ожидала услышать, изумляет и обезоруживает ее. Еще никто, кроме членов семьи, не говорил с леди Монтилье с такой откровенностью…       Инквизитор стоит, понурив голову и сгорая от стыда – совсем как Жозефина несколько минут назад. Подумать только: он открылся ей; он шел к ней; перед самым страшным сражением в своей жизни он беспокоился не о себе, а о ней… и боялся, похоже, только одного – хоть в чем-то ее разочаровать.       Глаза антиванки снова наливаются слезами. Подумать только: он ее действительно любит…       Ее никогда такому не учили, но леди Монтилье на такую обезоруживающую откровенность может ответить только откровенностью. Она снимает туфли, становится босыми ногами на ковер: почему-то думает, что так будет легче. И несмело признается:       - Я тоже девица, Фарель. Не все люди… разнузданно ведут себя до брака.       Эльф изумленно смотрит на нее – должно быть, он не смел надеяться, что Жозефина не уйдет после его слов. Он окидывает взглядом ее ступни, фигуру, волны спутанных волос – и вдруг смущенно улыбается.       - Вот это действительно неловкая ситуация.       Они смотрят друг на друга и тихо смеются. Да, все это, должно быть, так наивно, так глупо… и все же антиванке становится легче дышать.       - И правда. Кажется, мы уже скомпрометировали друг друга этими признаниями, - замечает она, посмеиваясь. Инквизитор с нежностью берет ее руки в свои и прикасается к ним губами.       - По крайней мере, мне не за что осудить лорда Отранто, - говорит он с улыбкой. – Я бы тоже хотел жениться на такой необыкновенной… замечательной женщине.       Леди Монтилье возмущенно ахает:       - Еще одно признание, Фарель, и я умру от переизбытка чувств!       Эльф смеется и легко целует ее в губы.       - Больше не буду, обещаю.       Жозефину действительно еле держат ноги: она не думала, что ночь перед грандиозным сражением окажется столь волнительной. Погладив Инквизитора по щеке, она улыбается.       - Ты – лучшее, что есть в моей жизни, querido, - говорит антиванка, ничуть не лукавя. – Мне страшно от одной мысли, что ты можешь из нее исчезнуть…       Фарель накрывает ее ладонь своей.       - Останься со мной, пожалуйста, - шепчет он. – Одно твое присутствие придает мне сил. – Посмотрев ей в глаза, он прибавляет без тени улыбки: - Обещаю, твоя честь не пострадает.       Леди Монтилье согласилась бы, даже если бы ее честь пострадала, даже если бы лорд Отранто стоял рядом и наблюдал за ними. Скинув шаль, она ложится в постель Инквизитора, скромную даже по сравнению с ее собственной. Эльф деликатно уступает ей большую часть одеяла и кровати, но вскоре все же придвигается поближе к антиванке и обнимает ее рукой.       - Обещай, что я вижу тебя не в последний раз, - просит Жозефина, глядя в его глаза: свеча погасла, и в темноте снова появляется хризолитовое мерцание.       - Обещаю.       Антиванка верит этому обещанию – и наконец засыпает.