Лёд для двоих

Осеннее солнце уже давно взошло, когда я открыл глаза и обнаружил руку Отабека на своей талии. Я вздрогнул от неожиданности и заорал. Отабек быстро проснулся. - Юра? - спросил он сонно. - Что случилось? Я всё ещё глазел на положение его руки, и он, видимо, проследив мой взгляд, быстро одёрнул руку и кашлянул. - Как это, твою мать, получилось? - орал я, разозлившись. - Ты нарушил мои границы! Отабек виновато опустил глаза, почёсывая затылок. Он был без футболки, так что я мог видеть его тело и великолепный пресс. И как-то случайно я прилип взглядом к нему, а отлипнуть уже не смог. - Я... Я не знаю, как так получилось, - смущённо сказал он. Я не хотел признаваться, но я был не против. Даже немного расстроился, ведь его рука была такой тёплой, а в комнате было так холодно. Но я боялся, что Отабек узнает о моих настоящих чувствах, и этому я точно не был бы рад. Отабек давно перестал смущаться и смотрел куда-то за меня, улыбаясь. Я повернулся и обнаружил, что заснул в обнимку с котиком, которого вчера подарил Отабек. Я заорал и попытался прикрыть игрушку своим телом. Отабек громко рассмеялся, а я покраснел. - Значит, тебе понравился мой подарок? - спросил он, поднимаясь на ноги и доставая из шкафа свою футболку. Я молчал. Я тяжело дышал и смотрел на него. - Понравился, - выдохнул я, повторив действия Бека. Внезапно он взъерошил мои волосы, чему я очень удивился, поэтому я буквально застыл под его ладонью, боясь пошевелиться. - Ты всегда такой милый по утрам? - спросил Алтын, лениво потягиваясь и зевая. - Какого чёрта ты называешь меня милым? - взревел я. - Потому что это правда, - Отабек зажмурился и улыбался, глядя на меня с высоты своего роста. Я был готов зарычать, потому что меня это ужасно бесило. Но только в своих мыслях я понимал, что реагирую так, потому что ещё никто и никогда не называл меня милым. - Это нихуя не правда! - заорал я. - Юрочка! - услышал я голос дедушки из соседней комнаты. - Не выражайся! Я заткнулся, а Отабек засмеялся ещё громче. - Похоже, только дедушка имеет на тебя влияние, - сказал он. - Похоже на то, - подтвердил я тихо. Через полчаса мы позавтракали дедушкиными блинами (у вас может сложиться впечатление, что всё, что мы с дедом едим, это блины и пирожки, но это не так. Иногда он готовит вкусные супы). Отабек остался доволен и потащил меня на улицу. Сегодня было холодно, так что я постоянно кутался в капюшон, как будто это могло спасти меня от холода. Отабек был одет так, словно на улице была весна, а не поздняя осень. - Тебе что, не холодно разве? - спросил я из-под воротника куртки. - Нет, - ответил он спокойно, поглядывая на меня сверху вниз. - Если хочешь, мы можем вернуться домой. - Нет, конечно, нет, - ответил я, стуча зубами. Мы прогуливались по улицам Москвы, как и вчера, только сегодня я молчал. Не знаю, но что-то заставило меня задуматься. Такое со мной редко, но бывает. Вскоре нас поймала толпа фанаток. Оказалось, что у Отабека и в России есть фанатки. Они попросили сфотографироваться с ними. Я отошёл в сторонку, наблюдая за ним. Алтын очень вежливо относился к своим фанатам. Подписывал все блокноты, книги или просто листочки, которые ему подсовывали; радостно улыбался, дарил всем совместные фотографии. Я так не поступал с фанатками. Они бесили меня, эти "Ангелы Юрия". Я старался как можно реже попадаться им на глаза. Их вечные визги заставляли меня схватиться за голову и злиться. Поэтому я даже рад, что закончил карьеру, хоть и не добровольно. Ко мне подошла одна милая девушка в чёрной куртке. Она смотрела на меня так, словно хотела чего-то. В руках она сжимала блокнот с каким-то изображением на обложке. Я пригляделся и узнал себя. - М-м-можно автограф? - попросила она, протянув блокнот мне и закрыв глаза. Я оторопел и дрожащими руками взял в руки блокнот. Затем осторожно взял ручку и, открыв пустую страницу, размашисто расписался. - Как тебя зовут? - спросил я. - Регина, - ответила она, не веря своему счастью. "Прекрасной Регине от Юрия Плисецкого", - написал я и довольно протянул блокнот обратно девушке. - Почему, Регина? - спросил я. Она непонимающе посмотрела на меня. - Потому что ты - мой кумир, - ответила она. - Даже несмотря на то, что на льду ты меня больше не увидишь? - спросил я снова. - Я не верю, что такое вообще возможно, - сказала она. - Ты ведь был рождён, чтобы стать превосходным фигуристом. И какая-то травма не сможет помешать тебе, верно? Всё это время я жалел себя, думал, что жизнь кончена, проклинал дурацкого водителя, лишившего меня будущего, но ещё ни разу я не задумывался, что после всего этого смогу вернуться на лёд и вновь побеждать. Эта девочка подарила мне надежду. Она попросила сфотографироваться с ней, что я с радостью сделал. Она была счастлива, как и я. Вскоре толпа девчонок во главе с Отабеком подбежала ко мне, прося автографы и фотки. Я был рад, что никто не собирается забывать меня, что остался ещё хотя бы один человек, верящий, что я смогу вернуться в один день и поразить всех своим чистым исполнением прыжков и элементов. В этот день я получил горы хорошего настроения и обнимашек от людей, которые ожидали однажды вновь увидеть меня на льду. - Спасибо, - сказал я Регине и обнял, когда мы с Отабеком решили уйти. - За что? - удивилась она. - За то, что вселила в меня надежду, - улыбнулся я. Плохое настроение куда-то улетучилось, и я снова начал чирикать, как и вчера. Отабек радовался таким изменениям во мне. Мы прогуливались по набережной. В такое время и погоду здесь почти не было людей, ведь только настоящие идиоты решатся на прогулку в октябрьское холодное утро. - Когда уезжаешь? - спросил я с тоской в голосе, так как хотел проводить больше времени с Отабеком. - Завтра утром, думаю, - ответил он, шмыгнув носом. - Ладно, - ответил я. Не хотелось отпускать его. Он приехал ради меня, как только я попросил. Он подарил мне самые лучшие два дня в жизни. Все яркие моменты связаны с ним, с его улыбкой. - Что врачи говорят о твоей травме? - спросил Отабек, когда мы остановились, чтобы посмотреть на реку. - Что я безнадёжно потерян для большого спорта, - ответил я. - Даже спустя несколько лет ничего не изменится? - Ничего, - я помотал головой. - Мне делали операцию на колено. Протез просто не выдержит таких нагрузок. Мне вообще советовали ходить только час в день, но я не хочу слушать их. - Я слышал о похожих на твой случаях, когда спортсмены возвращались в спорт после таких серьёзных травм, - произнес Отабек. - Да даже если и произойдёт так, что через какое-то время я смогу кататься вновь, то я точно не смогу стать прежним Юрием. Я потерял часть себя и обрести никогда не смогу. Я уже буду не таким серьёзным соперником для всех. Я уже не смогу кататься в своём стиле. Я просто не смогу видеть разочарование на лицах фанатов, их сочувствие, издёвки других фигуристов. А ещё больше не смогу видеть Никифорова, делящего лёд со мной и своей японской свиньёй. Отабек развернул меня к себе, схватил за плечи и встряхнул. - Слушай меня, Юрий Плисецкий, - сказал он строго, глядя мне в глаза. - То, что ты ушёл из спорта, не делает тебя другим человеком. У тебя всегда была вера в собственную победу и совершенство даже тогда, когда и кататься толком не умел. Ты всегда добавлял в свою программу более сложные элементы, не советуясь со своим тренером, поэтому от тебя и отказывались многие известные тренера. Они просто не могли работать с ребёнком, который в 12 лет уже пытался исполнить четверной тулуп. Ты всегда был для меня примером, Юрий, как бы это ни звучало. Когда у меня что-то не получалось, я всегда представлял, как это сделал бы ты. С самого первого дня нашей встречи я верил, что ты добьёшься своего, так что тебе мешает сейчас взять себя в руки и перестать хандрить? Он закончил свою пламенную речь, и в его глазах я увидел капельку горечи. Я ошеломлённо смотрел на него, не в силах что-либо вымолвить. Я просто заключил его в объятия. Хотел бы я всю жизнь обнимать его и никогда не отпускать от себя... - Спасибо, Бека, - прошептал я, пытаясь выплюнуть свои же волосы изо рта. - Я никогда не думал, что я был примером для тебя всё это время. - У каждого свои идеалы, - сказал Отабек, слабо улыбаясь. - Для тебя им был Виктор, а для меня - ты. - У меня глаза солдата, верно? - усмехнулся я. - И горячее сердце, - закончил фразу Отабек. - Ты - ледяной тигр России, и когда-нибудь я отберу у тебя первое место. - А я и не против, - пожал плечами я. - Не всё же время тебе занимать третьи места. - Ах, ты, - Бека рассмеялся и потрепал меня за волосы, как утром. - Я и забыл, каким гадким ты бываешь. - Гадким? - удивился я. - Да я же просто милашка, не так ли? Отабек рассмеялся, а я подхватил его смех. Я вновь чувствовал себя нужным и незаменимым. - Нам надо чаще вот так вот собираться, - сказал я, пытаясь отдышаться. - Только если ты перестанешь пинаться во сне и стягивать одеяло на себя, - сказал Алтын. - Мне было холодно, ясно? - надулся я и сложил руки на груди. - Просто кто-то слишком большой для такой маленькой кровати! - На самом деле, кто-то просто немного эгоистичен, Юрочка, - заключил Отабек. - С этим я даже не спорю, - сказал я, пожав плечами. Косяки птиц в небе улетали на юг, туда, где теплее, чем в Москве. Туда, где они смогут пережить холодную и суровую зиму. И мы с Отабеком отправились домой, не выдержав негостеприимного холода столицы. Улыбка не слезала с моего довольного лица, и Отабек сравнил меня с котом, которому перепал халявный кусок колбасы. Этой ночью я уже не злился, обнаружив, что Отабек опять прижался ко мне во сне и обвил руками мою талию. Я накрыл его ладонь своей и сладко засопел с улыбкой на лице.