The Clash – Should I Stay Or Should I Go
– Ребят, давайте уже пойдем, сейчас приедет пикап с почтой, – заканючил Супервосемь, ошиваясь по песочному берегу цвета подгоревшей жареной тыквы. – Чувак, у нас выдалась свободная минутка, успеешь ты забрать свою почту, вот же, мамкин сосунок, – выразился в своей манере Дикий, за раз скидывая с себя грязную потную майку и шорты цвета хаки. Кенма и остальные мальчишки толпились на длинном дощатом мостике, который играл роль причала или же трамплина, потому что в самом конце была приделана криво лестница, уходившая под воду. Выгоревшие от солнца доски скрипели от возни мальчишек. У столба покачивалась привязанная моторная лодка, маленькие волны, подгоняемые ветерком, с невнятным бормотанием бились о ее зеленоватый от озерного налета борт, в высоких камышах жужжали огромные лиловые стрекозы и их прозрачные крылышки изредка сверкали от игры света и воды. Самое настоящее лето. – Ну, кто первый? – спросил Кагеяма и нетерпеливо погнал по мостику, а потом сорвался и прыгнул в искрящееся озеро. Шоё начал раздеваться вслед за Диким, отчего Кенма непроизвольно скривил лицо, будто одному ему было тут жарко. Солнце уже напекло его черную макушку, он обливался горячим потом, даже глаза спеклись от очков. Нет, все это замечательно, но он не был готов купаться. Во-первых, вода в озере была далеко не теплой, оно же горное: снег, что таял с верхушек склонов, стекал в ложбину; а во-вторых, это само озеро… точнее, его дно. Какое оно? Внутри у Кенмы все поджимало хвост от одного представления, как нечто скользкое коснется его ноги, стоит ему только оказаться в воде. Правило номер один – всегда плавай на верхушке толщи воды. Правило номер два – старайся поджимать ноги! Его пугала вода как стихия, на фоне которой человек по сути – это беспомощный кусок мяса. И само по себе озеро было для него незнакомым и неизученным, вдруг на дне что-то водится? Только он успел подумать об этом, как мимо него пронесся в одних трусах Шоё. Вот кто по-настоящему любил веселиться. – Ловите бомбу! – выкрикнул Рыжий, соскакивая, как кузнечик, с мостика и плюхаясь в воду. Брызги с характерным звуком полетели во все стороны. Тут повернулся Дикий со своим гонором. – Бокуто, ну какого черта ты там стоишь, иди сюда, – позвал он, выпрыгивая из бедных кед. Кенма с облегчением выдохнул, он обращался не к нему. Слава боженьке Сэлинджеру, он просто тут постоит или вообще пойдет в тень, а то печет страшно. Кенма посмотрел еще раз на Шоё, тот, кажись, уже забыл про него. Они веселились с Кагеямой как те полоумные придурки, что купались впервые: брызгались и топили друг друга. «Когда они успели сдружиться?» – А ты что медлишь, айда с нами, – внезапно передумавший Супервосемь уже шел по мостику и на ходу раздевался. Шмотья на Бокуто было как на бедуине в арабской пустыне, от него остался забавный след из разбросанных вещей, словно слизь от гигантской улитки. «Это такая сила убеждения у Дикого?» – подумалось вскользь Кенме. – Я пас, – ответил он. – Ты же не девчонка, – манерно заговорил с ним Дикий. – Причем тут это… – Они ведь неженки, то им вода холодная, то у них волосы намокнут, а тебе что, слабо? Кенма напрягся, его чувство достоинства задели. Но кто он такой, чтобы доказывать что-то Дикому? Как-нибудь в другой раз. – Водичка отличная, хватит там стоять, прыгай сюда, Кенма! – из воды ему прокричал воодушевленно Шоё. – Я не люблю закрытые водоемы, – пробурчал Кенма, начиная ретироваться с мостика. – Ты трус что ли? – усмехнулся Дикий. Как ему играла на руку заминка Кенмы. – Отстань от меня. Пока Бокуто сползал с кривых перекладин в воду, он успел раза три произнести слово «мамочки», его выдающийся животик покрылся мурашками, от чего Шоё залился идиотским смехом, словно ребенок. Потом они с Тобио забрызгали его водой, и он сдался. – Очкарик, – смакует кличку Дикий. Кенма замечает, как он к нему настойчиво приближается, и только в последние секунды понимает, что надо переключать скорость и бежать, иначе он что-нибудь сотворит с ним. У него скручивает живот от мимолетного страха, когда Дикий оказывается в двух шагах от него. Куроо сгребает пацана и перекидывает через плечо. Кенме не очень приятно, кость, на которой он повис, давит в самый пупок, и ему кажется, как от напекшей жары его начинает тошнить. Внизу мелькают дощечки и пятки Дикого. – Ты что?! Поставь меня! – Не-а. Это было грубо. Дикий грубый. Грубиян. Грязер! Не раздумывая, он сбрасывает Кенму в озеро под гогот ребят, а потом сам бросается следом в прохладную воду с каким-то непонятным кличем, какой был у черепашек-ниндзя. Кенма с закрытыми глазами проваливается в неизведанное, вода его засасывает. Потом он всплывает на поверхность с криком беспомощности, в глазах скачет берег, лес и синеющие горы. Вода в озере обжигает разгоряченное тело, забирается под одежду, облепливает целиком, Кенме сначала очень холодно, будто его хватает судорога, потом он привыкает и понимает, что парит над самым омутом озера, его ноги болтаются внизу. И сквозь накатывающую панику он слышит галдящих ребят, а немного погодя замечает, что с переносицы исчезли очки. – Нет, где они? – он в панике вертит головой, всматриваясь в мутно-голубоватую воду. До дна далеко, и там силуэты колышущихся коричневых водорослей напоминают нечто страшное. – Я же сказал, что вода классная, – обращается к нему Шоё. Кенма чувствует себя ущербно, ему стыдно и неприятно. Его бесит смех Хинаты, как же он легко его предает, занимая сторону бриолинщиков! Он не находит что сказать, а буквально в голосину визжит, как девчонка с третьего отряда с курчавыми темными волосами, которую все прозвали «Сиреной». Его что-то хватает за кроссовок и утягивает под воду. Гам пропадает и уши закладывает, как будто в вакууме. В глазах расплывается толща воды, сквозь которую проскальзывают причудливые солнечные копья-лучи. Голубое, поддетое жарким июньским маревом, небо становится очень далеким. Его утаскивает чудовище? Может, русалка? Почему его никто не бросается спасать? В груди трепещет холодок, пальцы на руках немеют, ему не хватает воздуха, а он все глубже опускается, оставляя после себя столп прозрачных пузырьков. Когда хватка пропадает, Кенма как перепуганный утопающий кот рвется на поверхность, начиная задыхаться. «Ненавижу» Отплевываясь озерной водой, та на вкус была как илистые заросли, Кенма продирает глаза от водяной пленки и ненавистническим взглядом ищет Дикого. А тот в ус не дует. Какой же он мастер отравлять Кенме Козуме жизнь! – Гляди, сейчас сальтуха будет, – на полном серьезе сказал Кагеяма и приготовился прыгать. – А может, не надо? – побеспокоился Бокуто, держась за перекладины лесенки. Да, он плохо плавал, поэтому ни на сантиметр не отлипал от причала. И почему-то над ним Дикий ни разу не посмеялся. Несправедливость везде. – Если бы я не мог, то не делал бы, – гордо заявил Кагеяма, набирая разгон. Кенма удручающе вздохнул, когда наконец восстановил сердцебиение. Но погодите, в глазах так мутно не из-за попавшей воды. У него дурное зрение, без очков ему фигово. – Я просрал их! – воскликнул он как раз в тот момент, когда поднял крик Кагеяма с причала. – Неудачник, ты это ищешь? – слева от Кенмы подал голос Дикий. Пена и пузырьки поднялись из воды, после сальто Кагеямы, которое совсем не интересовало Кенму. Он оглянулся через плечо, продолжая барахтаться в озере как неумелый щенок. Какой же гнев его пронзил! На голове Дикого, будто трофей, красовались его очки. – Так не делается, знаешь ли, – Кенма с трудом сдержал в себе смачную ругань, грязные слова так и просились сорваться с губ. – О, кто заговорил. Да если бы не я, ты бы спекся как картошка в золе. – Не твое это дело, отдай мне очки, – как можно спокойнее произнес Кенма, – из-за тебя моя одежда промокла, мои кроссовки не высохнут до завтра. – Если хорошо попросишь, ты понимаешь? Надо сказать мне спасибо. Вот же пес! Терпение заканчивалось. – Пожалуйста, – с натяжкой протянул Козуме. – Вот вылезешь из воды, отдам, – самодовольно произнес Дикий, нарезая круги, лежа на спине. Кенма надулся, ему проще делать то, что говорит Дикий, а то мало ли, что ему еще в голову взбредет. Когда он подплыл к лестнице, около которой сидел в воде Бокуто, на берег прибежал Акинори и сообщил, что пикап с письмами только что подъехал. Они начали вылезать из воды. Конечно первым стартанул Супервосемь, он ждал пикап две недели. Потом из озера выпрыгнул Шоё, подхватывая подмышку кроссы и по дороге набрасывая на мокрые трусы шорты. Кенма взобрался последним на мостик, он почувствовал, как его вес моментально увеличился в несколько раз от тяжести мокрых кроссовок и прилипшей к телу одежды. Вода водопадом хлынула с него. Недовольно выхватив очки из рук Дикого, он нацепил их на переносицу и побрел, словно зомби-мальчик, за двумя бриолинщиками, при этом смачно хлюпая обувью и оставляя позади себя лужи-следы. В лучах июньского солнца Дикий показался Кенме совсем другим, простаком-дурачком, веселым заводилой и старшим в отряде. Дикий пытался привести свои волосы в привычный агрессивный вид, но они только и делали, что уныло ложились ему на глаза и прикрывали уши, отчего Кагеяма не переставал ржать над ним. Когда Кенма случайно скользнул по его спине взглядом, он заметил на смуглой коже несколько грубых широких шрамов чуть ниже лопаток. Да, шрамы есть у каждого, но у Дикого они были какими-то неправильными, будто он получил их не случайно. Шрамы выглядели как очень болезненное напоминание. И это лишь на мгновение заставило Кенму задуматься об их предыстории. А когда он ушел с берега и оказался в тени сосен, то решил сразу отправиться в домик, а то это чавканье кроссовок напоминало ему ползучую тварь, которая жрала его пятки. Он знал, что не получит письмо. Ему никто не напишет. Ему и Дикому. Сегодня Дикий его больше не замечал.***
Sleep In Sundays – July
Последняя неделя июня превратилась в душегубку, было так жарко, что даже напитки из захудалого автомата в столовой не спасали – электричество попросту не тянуло. Кенма проклинал нынешний день, потому что по графику отработки сегодня они выкапывали яму для искусственного водоема. И не только они с Куроо. Все остальные ребята занимались тем же, но только в разных местах. Сухая серая земля кое-как поддавалась тяжелой лопате, у Кенмы страшно болели руки, мозоли на ладонях напоминали ему какие-то уродливые потемневшие наросты-бородавки. С хриплым вздохом он вывернул еще одну порцию земли лопатой. С него сошло сто потов, пока он докапывал свою часть, струйки лились по засаленному запачканному лицу, оставляя светлые дорожки. Над головой кружили мошки и слепни. Дикий справился с ямой на раз-два, и лежал себе в теньке под кустами, наблюдая за своим напарником по работе, как тот неуклюже корячится и тужится. Огненный шар – солнце, перешло на запад, скрывшись за высокими зелеными соснами, это дало небольшое облегчение Кенме. Вода на двоих в металлической фляжке постепенно заканчивалась, сил у Кенмы оставалось на поход к колонке у домика вожатых. Представив дорогу туда и обратно, мальчишка рухнул на колени с обессиленным стоном. Яма скорее напоминала неглубокую могилу, чем будущий искусственный водоем, для орошения грядок. – Мне тебя там закопать? – как ни в чем небывало спросил Дикий. – Отвали, я серьезно больше не могу. – Ты отрабатываешь школьные косяки. У «Мидллбери» свои законы. Кенма слегка злился на такие законы. Эксплуатация детского труда цвела и пахла. Он протер грязные очки краем испачканной футболки, затем снял вымокшую кепку от пота и обмахнулся ей. Тут настоящая школа жизни, Дикий прав. Но ему ничего не оставалось, кроме как просить у него помощи. Когда он решил встать на ноги, под коленями заскрипела пыльная земля. Из сердца леса подул душный летний воздух, принося с собой пыль и хвойные остинки, отчего Кенма закашлялся. – Ты должен мне помочь, – сказал он. Дикий офигел. На его загоревшем, таком любимом солнцем лице, промелькнула толика увлеченности. Кенма от безысходности посмотрел на бриолинщика, сглатывая вязкую слюну. Рот был сухим, будто под языком жаба сдохла. – Ты хочешь, чтобы я тебе помог? – Очевидно! Ты копаешь как какой-то человек-экскаватор, – потом Кенма перешел на другую манеру общения, – слушай, а кто тебя научил так копать? – вот он, лучший подход. – Да никто меня не учил, я сам всему учился, – он отмахнулся рукой и приподнялся. – Я здесь не первый раз. – А какой? – Не твое дело. – Ну, может, и меня тогда научишь? – Чему? – Как копать. Дикий немного помолчал, будто подбирал у себя в голове слова. Ему, кажется, это льстило. – Ага, как же, буду я снова за двоих работать. У Кенмы иссякали идея за идеей, но он не отступал. – Но я правда хочу научиться копать, чтобы в дальнейшем самому справляться и не причинять тебе неудобства, – голос пацана чуть ли не лопался. Кенма перешагивал через себя, широко и наплевательски. Выбора у него не было. Дикий вдруг хмуро на него взглянул. – И на кой черт мне выпала твоя фамилия, Козуме-мальчик-с-серебряной-ложкой-во-рту. Он сразу встал, шагнул в яму к Кенме и как бы замахнулся на него, будто собирался втащить этому мямле по лицу. Кенма весь съежился и втянул голову в плечи. А потом у него выхватили лопату. Быть не может. Сработало? К ужину они управились. Было достаточно сложно, но Тетсуро Куроо, необузданный хулиган из «Мидллбери», научил его копать, по-настоящему копать, а не ковыряться краем лопаты, как это делали дети в песочнице. После этой взаимовыручки (а взаимная она, потому что ему и Дикому могли сделать выговор за невыполнение нормы работы) Кенма перестал реагировать на Дикого и его дружка стервятника за их столиком в столовой. Бриолинщики приходили первыми и занимали места. Супервосемь обычно подсаживался последним к ребятам с подносом забитым доверху едой и начинал в своей манере «гипер-экстраверта» рассказывать им о каких-то героях комиксов, о которых Кенма раньше не слышал и поэтому был в пролете темы. Потом Бокуто обращался к нему и просил что-нибудь рассказать, но у Кенмы не оставалось в запасе ни капли желания. В такие моменты его даже воротило от рукописи, вот насколько он был вымотан. Кенма поклевывал на вид аппетитный ужин, не отрывая глаз от своего подноса. В небольшой столовой стоял галдеж, бряцали ложки, вилки, трещали банки с соком и минералкой, ребятня бузила за соседними столиками, и очень громко смеялись вожатые около окна, особенно девушки. Запахи еды, пота и табака смешались в этом помещении. Кенма подумал, что хотел бы доесть где-нибудь на улице. – Слушайте, а что если Джейсон на самом деле существует? – Бокуто, твою мать, это просто рассказ Очкарика, – закатил глаза Дикий, проглатывая кусок вареной моркови. «То Неудачник, то Очкарик, определись» – Но ты только представь, что есть малая вероятность правды. Можно найти его следы, заснять на камеру доказательства! Бриолинщик фыркнул и какими-то пьяными глазами посмотрел на Супервосемь. – Вот, взгляни на этих парней, – Дикий кивнул в центр столовой, – знаешь, почему они крутые, а ты нет? – Нет, – Бокуто не понимал, о чем шла речь. – Потому что они не ждут маменькино письмо каждый день и не гоняются за несуществующими маньяками. Сечешь? Шоё пинал Тобио под столом, и тот ему отвечал тем же, отчего подносы ребят дребезжали. – Я крутой уже потому, что у меня есть видеокамера, – парировал Супервосемь. – Перестань, его не существует. – А давайте проверим? – бездумно сказал Рыжий. И тут Кенма подавился кукурузой. – Вы как малышня, – сказал Тобио, – лучше сходить на другую сторону берега. – По мне, так это весело, пойти в лес по темноте, – ответил Супервосемь, – вот ты не веришь в него, а у меня есть чуйка. – Какая там чуйка? Ты моя покойная бабка? – с усмешкой Дикий растолок замызганной вилкой котлету, и та напомнила своим видом плоскую пшеничную лепешку, – поискать на очко приключений куда лучше, чем выдумывать маньяка. – С чего тогда дети пропадают? Джейсон – дух, это он их забирает, скажи, Кенма? Кенма молча пережевывал ужин. Ему было в принципе все равно, куда они пойдут и зачем. Выпадает шанс самому проверить подлинность истории про Джейсона, только на этот раз без пива, пожалуй. Поэтому еще перед отбоем он решил, что пойдет с Шоё и остальными в лес. Но никто из них еще не подозревал, что или кто ждал их там в темноте.Чертовщина
– Нет ничего лучше, чем выкурить сижку после еды, – заметил Дикий и зачесал волосы назад. – Бля, это точно, – кивнул Тобио, глубоко затягиваясь. Рыжий немного сморщился от клуба дыма вокруг себя. Они ждали Супервосемь и Очкарика-Неудачника. Те ползли со скоростью нерасторопных гусей, перемещаясь от домика к домику, оставаясь незамеченными. Мимоходом Дикий завидел четверых девчонок неподалеку, которые занимались перебежкой в темноте (значит, не они одни сбегали по ночам). Правда ни ему, ни девушкам сегодня было не по пути. – Вот же тормоза, – загундел Тобио. – Шоё, какого черта? Мог и меня подождать, – Кенма добрался до этих троих. – Ну, извини, меня заговорили, – простодушно пожал плечами Рыжий. Не трудно догадаться, кто его так заговорил, блин. – А ранец-то нахрена потащил с собой? – недовольно спросил Дикий, выбрасывая скуренный до фильтра окурок. – Ты что, забыл? В нем камера и все самое необходимое. Ребята потоптались, и с какой-то неохотой двинулись в лес, оставив позади себя готовившийся ко сну лагерь.Crywank – Deep Down I'm American Werewolf
Окрасившееся в ночной темно-сиреневый цвет небо почему-то нагнало на Кенму тоску, а также принесло и успокоение. Все его тело болело, каждая мышца, каждый нерв страдальчески ныли, было ощущение, что невидимые силы ему выкручивали пальцы на руках, последний раз он себя так чувствовал после суровой сдачи нормативов по физкультуре. Ночь стремительно надвигалась на лагерь «Бирюзовое озеро», но было нисколечко не холодно. Прохлада, спускавшаяся понемногу с гор, смешивалась с теплыми испарениями, что исходили от нагретой земли, камней и деревьев, и, когда они шли по тропе, меж раскидистых кустарников, Кенма чувствовал движение парного воздуха. И наоборот, когда сосны редели, то лесное пространство продувала свежесть, отчего на руках проступали мурашки. Очки не давали Кенме толком никакого преимущества, он сосредоточенно смотрел под ноги и ступал по пятам за Кагеямой, который неожиданно занервничал и забубнил, что ему не особо-то и хочется возиться с малышней, и что у Дикого дурацкая затея идти в одной связке с лузерами. А когда Дикий предложил парням закурить, то тот и вовсе оскалился. – Да пусть покурят, чего ты, – с каким-то поддельным дружелюбием сказал Дикий, доставая белую пачку «Лаки Страйк» и передавая вперед по связке сигареты. – Это были мои последние центы, ты хоть понимаешь? – Сопляки скинутся, когда вернутся в город. Да, парни? – Без проблем, ты ж знаешь. Кенма услышал поддакивание Бокуто и Шоё. Он не стал брать сигарету, и на свой отказ получил от Дикого подстеб (он шел в самом конце). Кенма даже ничего не сказал Шоё, раньше ему не доводилось видеть своего друга с сигаретой в зубах. Наверное, Шоё это делал за компанию. Первым в связке шагал смелый Супервосемь, размахивая из стороны в сторону ручным фонариком, световой поток которого бил на метра три. Рваные тени от кустарников и деревьев порой пугали Кенму, было в них что-то такое мистическое; иногда казалось, что вдалеке стоит фигура, но как только они доходили до этого места, незнакомец, выдуманный бурной фантазией, испарялся в воздухе. И все это на фоне сверчков. В лесу пахло летом, травами, зеленой хвоей и табаком «Лаки Страйк», мальчишки шли в горку на восток, а раскрытое от облаков небо и яркая луна на нем, уходившая на убыль, не давала тьме поглотить их. Они без конца трещали. Это была обычная болтовня мальчишек, еще не достигших шестнадцати лет, после чего единственной темой разговоров становятся девчонки. Они обсуждали летние каникулы, нелюбимые уроки, самокрутки с травой, ненавистных учителей и лучшие заведения, которые только были в Олдхиллз. Джейсона не забывал только Бокуто, словно его целью в этой прогулке было напугать всех остальных. Кенма пытался влиться в разговор, выходило у него скверно, поэтому он предпочел диалогу молчание. И потом совсем приуныл, а ведь недавно, за костром, у него так хорошо получалось говорить! Кстати, он до сих пор думал, что самостоятельно добрался до домика в тот раз. Ну не мог же его Хината потащить, ему не по зубам. А Дикий уж тем более не стал бы. Хотя, у грязера полно сил, вон, он в легкую поднял и бросил его в воду. Кенма вспомнил дурачество на озере, точнее то, каким был Дикий. Как-как говорите? В «теле»? Ну… вот, приехали. Идет тут рядом с ним и думает о том, какой же он крутой ублюдок. Вскоре Кенме показалось странным то, что позади него стало как-то пустовато. Он не слышал привычного шороха кед. Кенма резко обернулся и увидел распростертый мрак. Дикого не было. В нескольких метрах от себя он заметил тлеющий на земле окурок. – Эй, парни, – окликнул Кенма, – куда он делся? Шоё посмеялся о чем-то с Бокуто и замолчал, оборачиваясь вслед за Кагеямой. – В смысле? – Он шел за нами. – Пф, дурачится он, – отмахнулся Кагеяма, затаптывая докуренную сигарету. Бокуто мобильно стянул свой ранец и вытащил камеру, а фонарик передал Хинате. – Свети вперед. – Ты придурок, выходи давай, – сказал негромко Кагеяма. В ответ тишина. Кенма напряженно всматривался в череду деревьев, здесь они стояли ближе друг к другу, их нижние корни прикрывали огромные пучки папоротников. Рифленые листья слегка покачивались от ветра, и казалось, что в них кто-то шевелится. Неуютно, вот совсем. – Ай, короче, идем дальше. – Подождите, мы его тут оставим? – спросил Кенма. – Он балду попинает и ему скоро надоест. – Стойте! Не может быть! – схватился за голову Бокуто, – а если его забрал Джейсон?! – К черту Джейсона, Очкарик сказал, что он так не нападает, – заерепенился бриолинщик. – Куроо отстал, закурил, и его схватил Джейсон, который преследовал нас еще от самого лагеря. Посмотри, там его окурок! – от своих собственных слов Бокуто встрепенулся. – Господи Иисусе, – залепетал Шоё, будто эта идея ему не казалась сумасшедшей. – Чего ты городишь? Кагеяма заспорил с Бокуто, нет, они уже начали ругаться. Кенма взглянул на побледневшего Шоё. Паника Бокуто передалась им всем по воздуху. Если представить на какой-то один процент, что это возможно! Тогда они трупы. До лагеря не два шага, они попросту не успеют добежать целыми. От быстрого мельтешения фонариком теней становилось все больше, кусты папоротников бесконечно трепыхались на ветру, и в нем проснулся первобытный страх. Он готов был поверить в дух Джейсона, в то, что маньяк где-то поблизости, и он успел забрать Дикого. – Почему тогда сейчас не нападает? Эй, ты, призрак или кто там, иди сюда, – загорланил Кагеяма. Он пригляделся в поисках палки, но вместо нее нашел на земле пару камешков и поднял их. – Вообще-то маньяк, – вставил словечко Бокуто. – Насрать. – Давайте вернемся, – Шоё сглотнул комок в горле. Он стоял примерно в центре их круга, обхватив обеими руками фонарик. – Лучше его поискать… – предложил Кенма. – Придурок, это уже не смешно. Мы уходим! – Тихо, я что-то слышал, – сказал на одном дыхании Бокуто и приготовил камеру. – Гонишь что ли? – Тихо! – зашипел он, – вслушайтесь. – Это кабан? – Тут лагерная зона, дикие животные здесь не водятся. – Тогда кто? – Не знаю я. Какая-нибудь чупакабра. Темно, хоть глаз выколи. Черт разглядишь, что там. Но потом послышалось далекое хрюканье. Или это было рычание? Замерев в ожидании, мальчишки неотрывно вглядывались в лесные потемки. Рычание нарастало, к ним приближался какой-то зверь. Они буквально были прикованы страхом к земле. У Кенмы на лбу выступила испарина, он сделал шаг назад, поближе к ребятам. И тут раздался вопль. Мальчишки подпрыгнули на месте. Кусты спешно зашевелились, и из них выскочило что-то непонятное на четвереньках, с громогласным рыком. – А-а-а-а! Кто с руганью, кто с молитвой – парни бросились врассыпную. Если бы Кенма вовремя не закрыл рот ладонью, то выплюнул бы свое сердце к чертям собачьим. Он бежал куда глаза глядели. Ветки царапали его ноги, цеплялись за гольфы и бермуды. До него доносились крики отчаяния. Кенму прошиб холодный пот, он не мог понять, что за черная хреновина на них только что выскочила. Сердце упало в пятки и не спешило возвращаться обратно. Затем Кенма остановился, больные мышцы подали сигнал. Он обхватил некрупный ствол дерева и оперся на него, пыхтя как паровоз. Крики замолкли, и на лес опустилась привычная умиротворенная тишина. Над ухом прожужжал комар, и Кенма тряхнул головой, отмахиваясь от насекомых. Как далеко он отбежал от тропы? Господи, не хватало сейчас заблудиться. Кенма подождал, пока его пульс придет в норму. Поднабравшись неважнецкой храбрости, Кенма решил вернуться в обратном направлении. Он не чувствовал себя в безопасности и ему хотелось найти Шоё. А что, если их уже не осталось в живых? Джейсон убивает поодиночке подростков, а перед этим разделяет их. Что если на них выбежал простой олень, но они так разволновались, что подумали о чем-то страшном? И в итоге это сыграет на руку Вурхизу. Под кроссовками ломались высушенные от жары ветки, скрипели мелкие камни и песок, буквально каждый шаг отдавался где-то в его сердце тревожными нотками. Когда он обошел толстые сосны, то заметил свет от фонарика где-то в двух метрах от земли, светил он тускло и сквозь листья, как сигнальный огонек. Честно обрадовавшись, Кенма ускорился, но оступился на кочке и едва не упал. – Шоё? – шепотом промолвил Кенма, шебурша впотьмах. – Это ты? Пучок тусклого света зашевелился. Облегченно выдохнув, Кенма зашел под дерево и посмотрел наверх. Видели бы вы его лицо, когда он обнаружил на верхних ветках Хинату с Кагеямой, те сидели как громадные люди-совы. Глаза у них были размером с блюдца, Кенма чуть не расхохотался. – Вы что там делаете? – все еще шепотом спрашивал он. – О, Кенма, слава богу, это ты, – ответил ему в такой же манере Шоё, – залезай сюда, оно где-то рядом. – Что рядом? – Не знаю, оно погналось за Бокуто, и я слышал, как он закричал. Пожалуйста, забирайся наверх. Кагеяма, как полудурок таращился на Кенму сверху и ни один его мускул на лице не дрогнул. Они что, всерьез так сильно испугались? – Мы не можем бросить Бокуто, вдруг ему нужна помощь, – Кенма с опаской огляделся в поисках подозрительного силуэта. – Слезайте. – Нет, я не слезу, ты дурак? Я останусь тут до утра. – Нет, это ты дурак, ты самый быстрый из нас, чего тебе бояться? – у Кенмы начинали сдавать нервы, – случись что – убежишь первым. Мальчишки шептались и пререкались, но в итоге победу взяла сторона Кенмы. Хината и Кагеяма спустились на землю. У бриолинщика была разодрана куртка на рукаве, видимо зацепился за ветку. Шоё же счесал себе колено. Выглядела эта парочка так помято, что Кенме почему-то стало их немножечко жаль. – Вы видели ту штуку? – спустя время заговорил Шоё. – Я так и не понял, что это было, но оно было огромным… – Может... обычный олень? – Не похоже на оленя… Переведя дух, Козуме спросил: – Откуда вы бежали? – Я тебе что, компас? – Так мы ни за что не найдем Бокуто. – Думаю с северо-востока, – ответил Кагеяма, держа ухо востро. Теперь они шли под горку, полагаясь на зрительную память, хотя какая тут может быть память, одно дерево похоже на второе, а то, в свою очередь, походило на десятое, и тут таких деревьев сотни! Поплутав от силы минут пять, им казалось, что они вертелись на одном месте. Но тут Кенма увидел повисший на ветке ранец Супервосемь. Он был пустым. – Это же его сумка! – с испугом выпалил Шоё. – Ищите его, он должен быть где-то поблизости, – сказал Кенма, начиная водить фонариком по кустам папоротника. Пойти в лес ночью было самой идиотской идеей, если с Бокуто и Диким что-то случилось, то как они объяснят все вожатым? Да и остались ли парни в живых? Прости Господи, но они в самой настоящей заднице! – Сюда, он здесь, – позвал Кагеяма из-за камня-валуна. Кенма и Шоё сразу к нему подбежали. Бокуто по-детски постанывал, лежа в кустах. В руках он держал камеру. – Друг, что стряслось? – к Бокуто подлетел Шоё. – Ты не ранен? – Он… существует. – Чего? Ты о чем, Бокуто, не начинай, а, – Кагеяма чертыхнулся. – Я… видел его. Супервосемь говорил так, словно отыгрывал свою же смерть. – Что это было за животное? – Кенма направил свет фонарика на испачканное землей лицо Бокуто. – Куда оно ушло? – Вон… там, – он дрожащей рукой указал в сторону лагеря, – Джейсон… Когда Кенма обернулся, он не поверил своим глазам. Меж кривых деревьев, около сгнившей выкорчи стоял человек. У Кенмы в груди все похолодело, он даже не успел сдвинуться с места. – А-а-а-а-а-а! Вся его жизнь пролетела перед глазами. С криком ужаса смешался неконтролируемый и истерический ржач Бокуто. Боже, как же он хохотал. – Черт бы тебя подрал, ты все испортил! – страшная фигура вдруг обрела голос и перестала выглядеть враждебно. В голове Кенмы сработал щелчок. Их разыграли. Обвели вокруг пальца! – Видели бы вы свои морды. Это был Дикий, сейчас он смеялся вместе с Супервосемь. – Блять, так это ты выбежал из кустов? – спросил Кагеяма и облокотился на валун, признавая свое поражение. – Ага, – кивнул Дикий, стягивая с себя кучу лохмотьев. – Гениально, не правда ли? – захвалился Бокуто, развалившись на земле. – Пошли в жопу, – Кенма наконец-то отмер. – Вы посмотрите на Хинату, – он посветил на друга фонариком. Рыжий сидел на земле и смотрел пустыми глазами на крапиву, словно потерял связь с нынешним миром. От этого зрелища Супервосемь и бриолинщики рассмеялись как сумасшедшие. – Чего смешного?! Парня заикой оставить хотите? Ты сам, между прочим, на дереве сидел, еще и слезать не хотел, – он обратился к Кагеяме, бросая на бриолинщика злопыхательский взгляд. Пускай все знают. – Ха, именно. Он бежал за мной, как угорелый, – решил подать признаки жизни Шоё. – Это я первый приметил то дерево. – Но залез последний. – Чувак, так ты обосрался, – Дикий не сдержал смеха в адрес друга, – будет, что рассказать в Олдхиллз. – Тут все обосрались, – заметил Супервосемь, вытирая слезы с глаз. Мальчишки насмеялись вдоволь и еще немного поваляли дурака, меряясь у кого дальше всех струя (Кенма в этой идиотской затее не участвовал), а потом решили возвращаться в лагерь. Время было позднее, и пока они спускались под горку, уже успели устать. Всю обратную дорогу парни молчали, иногда раздавались хлопки – комары просто зверствовали. После такого насыщенного представления Дикого, никакой посторонний звук, доносившийся из глубины леса, их больше не пугал. Пару раз кричала ночная птица, и это напоминало стоны женщины в агонии, но никто из них не обращал на это внимание. Им хотелось спать. Кенме в первую очередь хотелось забыть произошедший с ним конфуз, он ведь и вправду испугался до смерти. И как сам Дикий не боялся бродить один средь деревьев по ночи, так еще и воображать себя не пойми кем в лохмотьях. Вдобавок Бокуто блефовал… а он казался Кенме наивным дурачком. Кто из них теперь дурачок, ха-ха… Возвращение в лагерь оказалось долгим. Мальчишки зашли с абсолютно другой стороны. Дикий первым увидел вдалеке сигнальные огоньки при въезде в лагерь, а дальше показались домики. Уставшие и вымотанные работой днем и дуракавалянием в лесу, они напомнили Кенме путников из фэнтези, но комедийного, скорее всего. На мгновение его окатило приятной волной вдохновения, благодаря шутке Дикого, он самостоятельно узнал каково это испытывать страх от неизвестного «чего-то там» в условиях, где тебя сжирает пустота и одиночество. Кенма заулыбался. Но как бы долго не длилась эта улыбка, она вскоре потухла, когда все ребята вдруг остановились перед высокими густыми кустами. Они что-то увидели. В очередной раз фигуру, как будто ситуация повторялась. – Нихрена, что этот чувак делает? – Бокуто быстро достал камеру, нажимая на кнопку. – Это твои шутки опять? – вскипел на ровном месте Кагеяма. – Замолчи, я без понятия, кто это. Выключите фонарик и пригнитесь. Сторона, с которой они зашли, была девичьей, то есть здесь на холме стояли кампусы, куда заселяли обычно девушек. Человек, который стоял у самого крайнего и одинокого домика, что был ближе всех к стене из кустов дерна, жадно смотрел в окно, он практически не двигался. Издалека лица было не разобрать, но теплый блеклый свет из окошка лепил его мужские черты. Больше всех из ребят насторожился Дикий, и Кенму это очень сильно удивило, потому что он каким-то необъяснимым образом прочувствовал атмосферу, разливавшуюся вокруг него. Дикий буквально сверлил взглядом незнакомца. Какого хрена тут происходит? – Мне это не нравится. – Ну… он похож на извращенца? – Может, это сторож? – Нет тут таких сторожей. Этот кто-то точно не из вожатых или водителей автобусов. – И что будем тогда делать? – Оставайтесь тут, никуда не дергайтесь и сидите молчком, вам понятно? – сказал Дикий со всей серьезностью. И как можно тише вышел из кустов. – Эй-эй, ты куда?! – Заткнитесь! Дикий как спецназовец в кино, которое недавно смотрел Кенма, подбирался к крайнему домику чуть ли не на кортах. Парень замялся на мгновение у крыльца, в потемках пытаясь что-то ухватить. Кенма даже позавидовал его зрению, он бы на его месте уже раз десять увалялся в земле с криками о помощи, или напоролся бы на что-то сослепу. Дикий взял лопату и зашел с того края, где стоял незнакомец. Бриолинщик замахнулся. Хрясь! Ребята дрогнули от глухого звука лопатой и удушливого стона мужика. Послышался шелест кустов. – Он его ушатал. Первым не удержался Бокуто: сорвался с места и напролом двинулся к другу, не выпуская камеру из рук. Потом за ним побежал Кагеяма. Кенма и Шоё добежали последними, лица у них были такие, словно они свершили что-то невероятное в своей жизни. Кенма по большей части растерялся. Сначала одно, теперь другое. Разве у них так принято? Бить лопатой по голове. – Бля, брат, ты его грохнул? – за голову схватился Кагеяма. – Вроде бы силу я рассчитал, – беспечным голосом пробубнил Дикий, бросая лопату в сторону. Мужик лежал в кустах ничком и был без сознания. – Твою мать, а что, если ты его убил? – запричитал Бокуто. – О, боже, ты убил человека. – Отойдите от окна, – шикнул Дикий, – идите сюда. Кенму как кипятком ошпарило. Что за ночь-то сегодня такая?! На кой ляд он вообще пошел с этими идиотами. А что, если этот мужик как раз-таки какой-нибудь местный водитель-извращенец, а Дикий его убил, завтра найдут тело девочки, поднимут панику в лагере, приедет полиция, детективы, и они с Шоё окажутся соучастниками убийства. О, господи-боже. Во что его втянули? – Надо позвать вожатых, срочно, – засуетился Шоё. Кагеяма дал ему пинка. – Да какие вожатые?! Он убил человека, ты можешь это понять? Что они подумают, когда увидят нас? – Не убивал я никого, – зарычал Дикий, – просто хорошенько приложил. – Он не шевелится! – в панике заверещал Бокуто. – Тише будь, сейчас девок на ноги поднимешь. Вдруг в кустах послышалось шевеление и неразборчивое кряхтение. – Он дышит! Прямо как камень с души упал. Эта ночка Кенме запомнится на всю жизнь. – Зачем ты его так? – спросил он напрямую у Дикого. – Я терпеть не могу извращенцев, по-твоему это нормально? И кто этот хер, я тоже не знаю. Вдруг беглый преступник. – Тогда надо звать вожатых, – настаивал Кенма. – Никаких вожатых, – возразил Кагеяма. – Закопаем его, – усмехнулся Дикий. Бокуто начал истерично посмеиваться, прикрывая рот ладошкой. – Закопать еще живого человека, а-а-а, лучший момент в моей жизни. – А что тогда с ним делать, блять? Он нас видел. Меня, по крайней мере. – Говорите тише, парни! – Закопаем тело в лесу, делов-то. – Я не стану соучастником этой безумной идеи. Дикий фыркнул, доставая из внутреннего кармана жилетки пачку с сигаретами. – Валяться его тут оставим? Пока они спорили о том, закапывать ли сталкера живьем или сдать вожатым, они не заметили, как он пропал из кустов и уже удирал вглубь леса на север. Бокуто на секунду отошел от пацанов к кустам, а потом удрученно вздохнул: – Эм, парни, сталкер смылся… И все разом воскликнули: «Куда?»***
В день отъезда из лагеря «Бирюзовое озеро» на меня навалился груз своих собственных мыслей. Они не несли негатива, просто заставляли чувствовать меня странно, будто я что-то натворил. Последние пару дней ничего не происходило, мы толком не общались друг с другом, было видно, как каждый из нас думал о чем-то своем и тщательно пережевывал произошедшее. Мы не рассказали ни вожатым, ни тем девчонкам из домика о случившемся, о том мужчине, которого едва не убил Дикий по чистой случайности. Не то чтобы это был приказ Дикого Тетсуро, мы сами так решили. Парни посчитали нужным забыть этот случай. Сидя в автобусе на последних местах, я прильнул к окну и смотрел в сторону удаляющегося леса, тот плавно редел, вздымался и опускался, а потом и вовсе исчез из моего поля зрения. Все мои мысли были о том, что у каждого действия есть свои последствия. Какой бы выбор ты не сделал – тебя будет ждать эффект бабочки в скором будущем. Черный «Мустанг» уже был в этих краях, разъезжал по полям и проселочным дорогам, оставляя позади себя столп дорожной пыли и одни сплошные неприятности. Вскоре «Мустанг» принесет с собой смерть. Череда неудач и нечаянных трагедий накроет провинциальный городок Олдхиллз. И я, как все остальные, окажемся в центре этого вихря. Монстры существуют, и они живые.