Между небом и небом

— Боги… За что?! Что я мог натворить? Совсем ничего не помню. Себя еле вспомнил. Бес веселился: трагично заламывал руки и хлюпал носом. — Вы расскажете мне правду?   Изобразив на лице вселенскую скорбь, Максим с мольбой глянул на толстяка. Чтобы не заржать, он схватил с полочки первую попавшуюся емкость и принялся терзать крышку. — Вы помните меня, Рене? — Вы служили отцу, и он любил вас, — неуверенно ответил Макс и смущенно сказал: — Я забыл ваше имя. — Джузеппе Индзаги, милорд, — мужчина поклонился и грустно добавил: — Вы называли меня Пепе. Он скинул камзол и отобрал у Беса пузырек. Плеснув пахучей жидкости, начал умело мыть Максу голову. Но майор поймал его за руку, не давая увильнуть. — Расскажите мне все. Не жалейте меня, говорите правду, какой бы она ни была. Толстяк покачал головой и сдался: — Даже если не вспоминать прошлое, ваших подвигов за полгода с лихвой хватило бы лет на двадцать рудников, но вы член королевской семьи… Макс удивленно открыл рот. — Вы убили человека, милорд. Но, несмотря на строжайший запрет дуэлей, вас признали невиновным. Этим ваши деяния не ограничились — безобразные выходки следовали одна за другой! Вы прилюдно оскорбили королевского интенданта: обвинили в воровстве и, измазав ему лицо, заставили есть червивый хлеб. Макс хмыкнул. «Видимо, армейские снабженцы во всех мирах одинаковы. А хлебушек точно был из солдатской пайки». Макс и сам не раз разбирался с подобным дерьмом и всегда сталкивался с «непониманием» начальства. — И чем я его измазал? — хрюкнул развеселившийся Макс. — Дегтем, милорд. Ваш проныра-слуга притащил. А разукрасили господина Мело вы собственноручно. Квачем по разжиревшей морде, — Колобок грустно улыбнулся.— Совет лютовал, требовали вас наказать. Но король назначил финансовую проверку всему ведомству. Вас пожурили и пообещали быстро выдать замуж. После этого вы, как с цепи сорвались: пьянки, драки, бордели. Мало вам было шлюх?! Зачем вы соблазнили фрейлину? И так глупо попались: выпрыгнули из ее окна прямо в объятья патрульных! Еще и руки ее попросили в ответ на претензии. Как вам, младшему, да еще и полукровке, вообще такое взбрело в голову?! Конечно, вам отказали. Тогда, заявив, что подумаете насчет мужской любви, вы тут же оказались в постели наследника! Я не знаю, зачем, но вы постоянно искали неприятностей: хамили уважаемым вельможам, критиковали придворные порядки. Самое ужасное то, что осмелились оспаривать право короля выдать вас замуж в качестве младшего мужа! Пообещав жениться и никого не спрашивать. «Вот тебе и Рене, фиалка трепетная. Что там дядюшка про Флорентийских львов говорил? Парнишка был настоящим бойцом, до последнего держался. Кретины не поняли, что таким поведением он отстаивал право быть мужиком. Ничего, малыш, мы еще повоюем». Макс искренне жалел парня — в несчастный случай, после услышанного, не верилось даже с трудом. Толстяк оказался настоящим кладезем информации. По всему выходило, что здешний правитель не глуп и довольно либерален, но против традиций не пойдет. «Выходит, друг мой, Рене, заигрался ты до смерти, устои попрал, наступил обществу на больной мозоль, а всего-то хотел в своей жизни что-то сам решать». — Ах, Рене, — горевал Колобок, — мы надеялись, что Академия научит вас дисциплине, ответственности перед семьей. Король любит вас, вы его крестник. А вы спите с его сыном. Едва не сорвали важный для королевства брак. Ваше упрямство может стоить вам жизни! Вы избалованы вниманием и не признаете авторитетов. Ну зачем вы полезли на лошадь? Знаете же, что они не выносят воздушников… Макс смущенно пожал плечами: — Может, я забыл об этом? Толстяк замолк. Что-то напряженно обдумывая, он скрутил волосы Макса в тугой узел и, закрепив на затылке, начал бережно массировать парню шею и плечи. — Милорд, шутки кончились. Чаша терпения переполнена. Вас все равно выдадут за барона. Вы уже чуть не лишились разума. Смиритесь. Брака вам не избежать, но еще можно сохранить жизнь. «Твою мать, — мысленно выругался майор, — Колобок прав — король не станет рисковать авторитетом ради капризов вздорного мальчишки». Макс слепил несчастную мордочку, но, исподтишка глянув в зеркало, едва не вскрикнул — синяк исчез, он прекрасно видел обоими глазами. Толстяк, ничего не заметив, продолжал его воспитывать: — Вас хотели сделать послушным и сговорчивым, потому и опоили. Но по незнанию перестарались. Ваш организм плохо переносит магические зелья. И знают об этом только близкие. Однажды вы уже забывали все. Тогда вас даже языку пришлось учить заново. Когда вам было восемь, вы сильно ушиблись и вас напоили каким-то настоем. Вы потеряли сознание и трое суток не приходили в себя. Никто уже и не надеялся, что вы выживете. Но вы очнулись и заговорили на чужом языке. Местный инквизитор, заподозрив подмену души, забил тревогу и потребовал отправить вас в храм. Но ваш батюшка пообещал повесить его на воротах. Он объяснил, что говорите вы на эльфийском — языке вашей матушки. Сердце дрогнуло, сжалось от тоски, и Макс увидел...