О, величайший гендер или Не делай зла другому

      О том, что случилось дальше, «Маюми» помнила плохо. Кажется, она вообще была в полу-обмороке, когда Исами ворвался в помещение, где она закрылась от всего мира просто потому, что не хотела никого видеть. Одно девушка запомнила очень хорошо: то, как Тае и неведомо откуда, но очень вовремя появившаяся в нужное время и в нужном месте Хитоми, уговаривали разъярённого полковника не трогать перепуганную девушку, и то, как они обе обещали, что разберутся с ней сами.       Полковнику, по всей видимости, надоело спорить с женщинами, к тому же он сообразил, что теряет время, которого у него из-за того, что случилось, и так было не слишком много, а потому он рискует опоздать на службу и получить за опоздание нагоняй от генерала. Чертыхнувшись, Исами ушёл вниз, на первый этаж, очевидно, направляясь в туалет, расположенный в гостевой половине особняка, о котором он как-то не сразу вспомнил из-за внезапного и не самого приятного пробуждения и теперь мысленно ругал себя за недогадливость.       Что до «Маюми», то Хитоми велела Тае отвести девушку вниз, в её комнату. Что же, Сугимура не преминула выполнить приказ старшей служанки. При этом она не переставала по дороге распекать «Маюми» и ругать её, на чём только свет стоит.       — Вот дурында! И какого чёрта тебя понесло на их половину дома? — возмущалась Тае, ведя «Маюми» вниз по лестнице. — Знаешь же прекрасно, как все они к нам относятся! Тебе что, в нашей пристройке туалета нет, что ли? Или он был занят, а тебе так туда понадобилось, что хоть ложись да помирай?       «Маюми» ничего не отвечала. Она только время от времени невпопад то кивала, то мотала головой, всё ещё пребывая в состоянии полу-шока. Наконец, Тае дотащила младшую подругу до двери её комнаты и, открыв эту самую дверь, чуть ли не силой втолкнула туда несчастную.       — Тебе нужно переодеться, вот что! — строгим тоном заметила Сугимура, закрывая дверь. — И побыстрее: у тебя же ещё работы — край непочатый, знаешь ли. Так что давай, шевелись, а то Хитоми на тебя окончательно разозлится.       «Маюми» принялась искать во что бы ей переодеться. Искомые предметы одежды, а именно форменное платье служанки, белый фартук, чепец с оборочками, а также комплект белья, состоявший из панталон, сорочки, довольно свободного и невысокого корсета, а также нитяных чулок и подвязок вскоре обнаружились на стуле, куда, очевидно, были уложены ещё с вечера.       «Маюми» посмотрела на все эти предметы, показавшиеся за некоторым исключением странными и непривычными для неё, и вздохнула. Она решительно не знала, как следует всё это надевать. Когда она была парнем, с этим дело обстояло как-то попроще. И уж во всяком случае, корсета и чулок с подвязками младшему из братьев носить прежде как-то не приходилось. И теперь он… то есть, конечно же, в данное время она, беспомощно пялилась на эти предметы, не представляя даже, как их и надевать-то. Нет, что делать с панталонами экс-Масаши, конечно же, знал: он брюки и подштанники и прежде-то, будучи парнем, на голову не надевал никогда, а вот что делать со всем остальным…       — Ну чего это ты там застыла на месте, как соляной столб? — сокрушённо вздохнув, покачала головой Тае. — Маюми, ты что, совсем что ли того… из ума выжила? Давай же, одевайся, да поскорее! Если, конечно, не хочешь, чтобы тебя уволили из-за того, что у тебя, судя по всему, явно начались проблемы с головой!       «Маюми» отвела взгляд в сторону и испустила горестный вздох.       — Я… я не умею, — произнесла она каким-то показавшимся ей чужим, лишённым всяких эмоций голосом, в котором прозвучало неподдельное отчаяние.       — Чего это ты не умеешь?! — опешила Сугимура. — Ну-ка, живо говори, что ещё с тобой случилось?!       Её младшая подруга и напарница только покачала головой. Ну не могла же она в самом деле сказать, что на самом деле она никакая не служанка, и даже вовсе и не девушка, а парень и к тому же — один из сыновей хозяина поместья?! За такие речи её ведь и вправду могли отправить в психиатрическую лечебницу как особу, спятившую с ума.       — Я… того… — протянула «Маюми». — Забыла, как нужно надевать на себя всё это… Наверное, это потому, что вчера господин Хироши на мне своё очередное изобретение испытывал, а оно очень сильно меня по голове стукнуло, — ляпнула она первое, что пришло в голову.       — Блин… — Тае просто не знала, что и сказать. — Маюми, если это действительно так и если ты ударилась головой… ну, или если господин Хироши тебя так сильно ударил, пусть даже он и не хотел этого, то, может быть, тебе лучше отправиться к доктору в больницу? Только учти, — добавила она. — Если у тебя и в самом деле из-за этого удара память отшибло или, хуже того, крыша поехала, то тебя тут никто держать не станет. Сразу же уволят, так и знай!       «Маюми», сама не зная почему, очень испугалась. Она не помнила, почему она должна оставаться в поместье и работать во что бы то ни стало, но знала, что увольнение будет для неё крахом всех надежд, правда, опять же, неизвестно каких. А ещё девушка отчего-то вдруг вспомнила, что в случае её увольнения кто-то из её никогда не виденных родственников по «этой» жизни очень сильно расстроится.       Неожиданно в памяти «Маюми» возникли лица этих людей, которых она никогда не видела, но которых почему-то теперь считала своими родственниками. Уже немолодой мужчина с измождённым недавней болезнью лицом и натруженными руками. Рано постаревшая женщина, выглядевшая очень усталой: ведь во время болезни мужа ей приходилось не только заботиться о родных и хлопотать о доме, как обычно, но и к тому же работать за двоих, чтобы прокормить семью. Две маленькие девочки, которые в силу своего возраста не понимали тяжести обрушившихся на них испытаний, такие же шумные и непоседливые, как и раньше. Отец… мать… сестрёнки…       «Да что за чёрт?! — мысленно выругался экс-Масаши. — Какие они мне родственники?! Я их в глаза-то никогда не видел! Мои родственники здесь, то есть, я хочу сказать, мои настоящие родственники… ну, правда, есть ещё та женщина в Киото, она мне тоже как бы родственница… А эти… Да почему вообще меня должно волновать, что случится с этими… с этими отребьями?!»       «Маюми», задумавшись о том, кто, всё-таки, теперь должен считаться её родственниками: клан Мияномори или же те люди, которых она мысленно сейчас увидела, сидела сейчас на кровати с каким-то отстранённым видом и с полузакрытыми глазами, а потому со стороны, наверное, могло показаться, что ей сейчас не очень хорошо.       — Ладно, — наконец смилостивилась над несчастной Сугимура. — Сегодня я помогу тебе одеться, но впредь, будь любезна, обходись сама. А пока запоминай, что и куда нужно надевать, в каком порядке, ну и так далее. В общем, для начала берёшь панталоны и просовываешь ноги в две дырки. Сделала? Теперь тяни их вверх до упора и завязывай тесёмки на поясе. Фух, кажется, с этим всё. Теперь сорочка. Снимай ночную рубашку, что на тебе, после этого просовывай голову в ту дырку на сорочке, что посредине, а руки — в две боковые дырки. Далее тяни остальное вниз и расправляй, чтобы не было складок. Ну, после этого корсет. Просовывай руки вот сюда, так, чтобы застёжка оказалась спереди. Ну, а потом зашнуровывай тесёмки, да потуже, чтобы фигура казалась красивой, и чтобы ты не выглядела, как корова на пастбище. Ну вот, осталось совсем немного: надевай вот этот пояс поверх корсета, потом натягивай чулки на ноги, и пристёгивай их подвязками к поясу… Платье и фартук, надеюсь, сама наденешь, не забыла ещё, как их носят?       «Маюми» не очень решительно кивнула.       — Ну вот и чудненько… Тогда одевайся полностью и выходи в коридор, Хитоми сказала, что она хотела поговорить с тобой кое о чём. Как я поняла, речь идёт о каком-то очень важном деле, которое она намерена тебе поручить.       Сказав так, Тае ободряюще помахала подруге рукой и вышла из комнаты. Что же до «Маюми», то ей, конечно, пришлось повозиться с оставшейся одеждой, но в конце концов кое-как удалось относительно нормально натянуть на себя платье и фартук. Правда, пару раз во время этого процесса девушка даже подумывала о том, а не позвать ли на помощь Тае, но гордость и некоторое высокомерие оставшееся ещё с той поры, когда она была младшим из блистательной семейки помешали ей это сделать.       — Ну вот и всё, — произнесла «Маюми», слегка набекрень надевая чепец и неумело завязывая бант под подбородком чуть ли не на десять кривых узлов. — Было бы чего бояться… Как там говорится? «Глаза боятся, а руки делают»? Ну, вот и я больше боялась…       Сказав так, девушка вышла из комнаты и отправилась разыскивать остальных слуг, которые, должно быть, уже получили обычные ежеутренние наставления от Хитоми и разошлись кто куда по своим делам. Во всяком случае, в коридоре их пристройки никого из слуг, кроме Хидео Оноды не было, а разговаривать с ним «Маюми» отчего-то не захотелось. Чуть не шарахнувшись от парня, ничего не понимающего в её нынешнем поведении, но очень хотевшего узнать причины того, почему это она вдруг начала вести себя так странно, девушка поспешила на господскую половину дома.       Как она и предполагала, Хитоми и Тае были там, на первом этаже.       — Хвала богам, ну, наконец-то… — начала было, Сугимура, но, увидев то, как криво надет на её напарнице чепец и как задрался подол платья «Маюми», Тае только губу закусила от досады.       — Позорище… — процедила она сквозь зубы. — Да, Маюми, если ты будешь и дальше так продолжать, то тебя точно уволят. Так и знай — у-во-лят!       Хитоми тоже не пришла в восторг при виде кое-как одетой младшей служанки. Тем не менее, она удержалась от едких замечаний в адрес несчастной девушки, по словам Сугимуры, ушибленной очередным изобретением Хироши. Старшая служанка только мысленно сделала в воображаемой записной книге заметку о том, что не мешало бы через Кагано-сана как-то намекнуть господину Гэньитиро, чтобы тот как-то повлиял на своего шестого сына и запретил ему испытывать на слугах, работающих в поместье, свои изобретения, которые к слову становились всё опаснее и опаснее.       — Тае, пожалуйста, помоги Маюми привести себя в порядок, — сказала она. — Скоро господа на работу и на учёбу отправятся. Нехорошо будет, если они Маюми в таком растрёпанном виде заметят.       — Ладно уж, — поморщившись, как от зубной боли, протянула Сугимура. — Раз ты, Хитоми, просишь, я помогу ей привести себя в нормальный вид. Но только сегодня.       Сказав так, девушка подошла к младшей подруге и буквально за несколько секунд устранила все недостатки в её манере одеваться.       — Ну, вот и всё, — сказала она «Маюми». — А теперь, если ни у кого нет возражений, я побегу, а то у меня дел сегодня — выше головы. Что же до тебя, Маюми, то ты как и прежде, несмотря на травму, должна во всём слушаться Хитоми и выполнять всё, что она велит тебе сделать. Уяснила?       «Маюми» не слишком уверенно кивнула. Она понятия не имела о том, что ей нужно будет делать, но догадывалась, что ей едва ли поручат лёгкую работу. В конце концов она была всего лишь младшей служанкой, а потому…       — Маюми, мне жаль, что так получилось, — между тем, дождавшись, пока Тае уйдёт, произнесла Хитоми. — Мне давно, наверное, следовало поговорить с господином Гэньитиро, но из-за того, что у меня так много дел, я забывала это сделать. Надеюсь, он как следует отругает Хироши за то, что тот мало того, что изобретает опасные вещи, которые могут ненароком кого-нибудь покалечить, так ещё и испытывает их на людях, случайно подвернувшихся ему под руку… Пока же, будь любезна, приступай к своим ежедневным обязанностям. Для начала протри перила лестницы в холле, потом, когда господа уйдут, вымой пол на втором этаже в коридоре. Потом тебе предстоит перестирать всё бельё, что скопилось в прачечной за те три дня, пока шли дожди. Ну, а когда ты его развесишь во дворе на шестах, то займись приготовлением обеда, да поспеши, чтобы обед был готов до трёх часов дня. В четыре младшие господа вернутся из университета и к их приходу еда должна немного остыть.       «Маюми» немного растерянно кивнула, когда Хитоми начала перечислять ей все дела, которые девушка должна была переделать в первой половине дня. Но по мере того, как старшая служанка перечислила примерно половину этих самых дел, глаза девушки начали как-то странно округляться. А услышав о том, что ей предстоит перестирать всё бельё, скопившееся в прачечной за три дня и потом ещё готовить обед, «Маюми» чуть не упала в обморок от ужаса. Она с трудом представляла, как это всё вообще делается. Ещё бы: в «прошлой» жизни о таких прозаических и будничных вещах ей… то есть, конечно, ему, учитывая, что тогда она ещё была парнем, задумываться как-то не приходилось. Грязная одежда и постельное бельё менялись на чистые как бы сами по себе, а обед, завтрак и ужин появлялись на столе как по расписанию и тоже как будто бы сами… А теперь бывшему избалованному отпрыску главы блистательного семейства вдруг открылась ужасная тайна: оказывается, грязное бельё чистым по мановению волшебной палочки не становится, да и обед тоже не сам себя готовит. Всем этим занимаются те люди, которых Масаши всегда презирал и считал бездельниками и дармоедами, только получающими жалование и ничего не делающими. А вот теперь после внезапного превращения в девушку, он и сам стал таким же, как они… И теперь не кому-то другому, а ему самому, на собственной лощёной шкурке, предстоит прочувствовать как это приятно: стирать бельё в ледяной воде, после чего развешивать его на улице на холодном ещё ветру, а потом ещё и несколько часов хлопотать возле плиты, готовя обед на всю ораву.       — Ужас… — прошептала «Маюми», когда Хитоми ушла по своим делам на второй этаж. — Подумать только, получается, что я была… то есть, хочу сказать, был, несколько несправедлив к Хару, да и к остальным. Но я и подумать не мог, что у слуг действительно столько работы. Ведь когда я приходил из школы, а потом и из университета, они просто стояли в коридоре и ничего не делали. И я, дурак, думал, что они весь день только и делают, что подпирают стены и чешут языками, перемывая все кости нам же, своим господам… Ой… — Внезапно замотала головой девушка. — Какую чушь я несу?! Кто такая эта Хару?! Когда это я училась в школе, не говоря об университете?! Блин… Всё-таки, наверное, мне и вправду не хило вчера досталось от господина Хироши с его очередным изобретением…       «Маюми» так запуталась в своих размышлениях, что уже и сама поверила в собственную ложь по поводу мнимой травмы. Но на её месте, наверное, с любым было бы то же самое: когда ты уже и сам не знаешь, кто ты такой и кем ты был… или же была прежде, то невольно начинаешь верить во что угодно.       В это время послышались поспешные шаги по лестнице, а через минуту в холл влетел ни кто иной, как Хироши собственной персоной. Вот уж точно, не зря говорят, что вспомнил солнце — вот и лучик…       — Ой, Маюми-тян! — обрадованно воскликнул парень, подскакивая к девушке. — Смотри, смотри, что у меня есть!       Он слегка задрал правый рукав форменного университетского кителя, демонстрируя девушке что-то вроде браслета с приделанной к нему миниатюрной, но довольно угрожающе выглядевшей копией гирьки от боевого цепа. Затем парень поднёс эту штуковину к самому лицу девушки и нажал какую-то кнопку и…       Только чудом «Маюми» успела отскочить в сторону, так, что довольно тяжёлый металлический шар, унизанный вполне себе острыми шипами, прошёл по касательной, только слегка оцарапав ей щёку. Если бы попадание было прямым, то в лучшем случае девушка получила бы несколько серьёзных ссадин на лице, плюс к тому же не хилый такой фингал, а может и не один, а в худшем… «Маюми» даже представлять побоялась, что бы с ней могло случиться, если бы ей достался полновесный удар этой милой «игрушкой». Да, Хитоми была права: изобретения Хироши с каждым днём становились всё более опасными и из разряда игрушек уже переходили в разряд оружия наподобие кастетов. Впрочем, сам изобретатель, по-видимому, всё ещё не понимал того, что его «игрушками» можно вполне серьёзно кого-нибудь поранить, он-то сам продолжал считать их безобидными развлечениями. Да и, говоря по-правде, вреда он никому не собирался причинять, а потому, увидев появившуюся на щеке девушки царапину, по-настоящему огорчился.       — Ой… Маюми-тян, извини-извини, я совсем не хотел этого! — произнёс парень с явным раскаянием в голосе. — Наверное, я снова что-то недоработал… Ладно, вернусь из университета, доведу это изобретение до ума, тогда покажу тебе, на что оно будет способно. А пока мне нужно спешить, а то на занятия опоздаю… А, и кстати, — добавил Хироши, вспомнив кое о чём важном в самым последний момент. — Маюми-тян, мы же с парнями сегодня из-за всей этой утренней суматохи даже позавтракать не успели… Ты же принесёшь нам с Хикару в университет бенто где-то часика так через четыре?       «Маюми» вытерла рукой капельку крови, выступившую на месте пореза и с неприязнью подумала о том, что должно быть, когда её бывший братец доработает своё изобретение и доведёт его до ума, им, этим изобретением, с одного удара слона убить можно будет, не то что человека. Но вслух, конечно же, она не стала ничего говорить. А уж просьба принести бенто в университет и вовсе чуть окончательно не добила её морально. Получается, что теперь ей не только мыть полы, стирать чёртову кучу белья и готовить обед предстоит, но ещё и тащиться на другой конец города для того, чтобы отнести этим двум раздолбаям бенто в университет?! И хорошо ещё, если Шигеру согласится подвезти её на машине, пусть даже его стиль вождения и способен убить наповал не хуже, чем изобретения Хироши… Хотя, нет, скорее всего, ей точно придётся тащиться пешком через весь город. Ведь Шигеру сказал, что не выспался, а значит он проваляется в постели до вечера как минимум. Если вообще сегодня выползет из своей спальни, что вряд ли…       В это время на лестнице снова послышался звук приближающихся шагов, а через мгновение «Маюми» увидела парня, смутно показавшегося ей знакомым. Невысокого роста, стройного телосложения, с чёрными волосами длиной чуть не достигающими плеч, и с тёмно-серыми, скорее даже антрацитового оттенка глазами. Он не шёл, а шествовал с таким видом, как если бы не спускался по лестнице своего родного дома, а, как минимум, шёл на приём к императору. На физиономии парня, показавшегося «Маюми» смутно знакомым, застыло скучающе-презрительное выражение, делавшее его почти прекрасное лицо чуть ли не отталкивающим.       И неожиданно экс-Масаши понял: должно быть, в «прошлой» жизни он и сам выглядел примерно так же, как этот парень. Таким же зазнавшимся снобом, с презрением взирающим на всех, кто ниже него по социальному статусу и считающим себя центром Вселенной. И, наверное, он тоже казался людям таким же чванливым, эгоистичным, занудливым, и в общем-то очень неприятным человеком. Он вспомнил, как в школе и в университете перед ним все лебезили, а он, как король, снисходительно поглядывал на «мышиную возню» своих одноклассников, а потом и одногруппников, разумеется, не ставя при этом их самых ни в грош.       «Чёрт… — невольно подумал бывший парень, а ныне девушка. — Подумать только, до чего же мерзко со стороны выглядит, когда кто-то смотрит на всех, как на грязь у себя под ногами! И ведь я тоже был когда-то таким… Ужас!.. Нет, если мне суждено снова стать парнем, я исправлюсь, обещаю, нет, клянусь всеми богами, я стану другим… Добрым, внимательным к другим людям, заботливым… И я никогда… никогда в жизни больше не назову никого из слуг мусором или отребьем… И вообще, первое, что я сделаю, когда снова стану сам собой — это попрошу прощения у всех слуг, которых когда-то обижал… То есть, конечно, у тех из них, кто ещё пока не уволился.»       *****       Фея, сидевшая на ветке сакуры и нежащаяся под яркими весенними лучами солнца, удовлетворённо кивнула.       — Смотри-ка! — с усмешкой покачала она головой. — А урок-то, похоже, идёт впрок! Этот мальчишка уже что-то уже успел понять и даже надавал сам себе обещаний исправиться и стать лучше… Что же, посмотрим, выполнит ли он их или нет. Но, клянусь, что если я ещё раз увижу, как он кого-то третирует, то точно награжу его ослиными ушами. Или свиным пятачком. Или и тем и другим одновременно. В любом случае, человек, если он таковым выглядит, должен и вести себя по-человечески. А если он ведёт себя по-скотски, то пускай и выглядит как животное… Ну, ладно, не будем отвлекаться, посмотрим, что же там будет дальше…       Фея перелетела на нижнюю ветку, откуда было лучше видно то, что происходит на первом этаже особняка и приготовилась в продолжению созерцания этой комедии абсурда.       *****       Между тем посмотреть и правда было на что.       Прошествовав чинной походкой вниз по лестнице, «Хикару» внезапно чуть не налетел на «Маюми», стоявшую прямо перед лестницей и взирающей на него так, как если бы она увидела перед собой, как минимум, привидение. И именно это, этот её пристальный и до крайности заинтересованный взгляд, буквально выбесил парня.       — Чего-о?! — произнёс «Хикару», глядя при этом на «Маюми» так, как если бы он смотрел на какое-нибудь мерзкое насекомое — с презрением и брезгливостью. — Да как ты, куча мусора, смеешь так на меня смотреть?! Забыло, отребье, кто я и кто ты?! Ну, так я тебе об этом мигом сейчас напомню!       С этими словами парень размахнулся и залепил девушке такую пощёчину, что несчастная на ногах с трудом устояла. Наверное, «Маюми» вообще свалилась бы с лестницы, не схватись она вовремя за перила, да не подхвати её за руку Сусуму, как нельзя вовремя оказавшийся рядом.       — Маюми, будь, пожалуйста, аккуратнее, — произнёс он, поправляя сбившуюся набок форменную фуражку полицейского. — А ты, Хикару… Сколько раз я говорил, чтобы ты и пальцем не смел трогать слуг? Ладно, то, что ты на них постоянно ворчишь и злишься — с этим ещё можно смириться. Но вот то, что ты сейчас поднял на девушку руку, это, знаешь ли, уже не в какие ворота не лезет. Ещё раз ты так сделаешь, и, видят боги, я лично тебя самого побью.       «Хикару» показал старшему брату язык, после чего с сожалением посмотрел на свои перчатки из тончайшей кожи, которые были у него на руках.       — Ну и дела-а… — сокрушённо покачал головой парень. — Теперь эти перчатки остаётся только выбросить. Стирать их бесполезно, раз я прикасался в них к этому отребью… Ну и ладно. У меня пар перчаток ещё много. Одной больше, одной меньше — разница невелика.       Сказав так, он стянул с рук перчатки и небрежно забросил их в самый дальний угол холла.       — Эй, вы там, отребья, — добавил он, обернувшись в сторону стоявших чуть поодаль слуг в лице Хидео, прибежавшего полюбопытствовать, что там ещё за шум, и новой служанки — молодой девушки, только пару дней назад как приехавшей в столицу из Киото. — Убрать и сжечь это, ясно? И ещё: узнаю, что вместо этого кто-то из вас эти перчатки к рукам прибрать вздумал — скажу отцу, чтобы он у вас их стоимость из жалованья вычел. А стоят они, кстати говоря, столько, что вам, ничтожествам, и за год за них не расплатиться.       После этого он подошёл к стоявшему возле двери Хироши и потянул того на улицу.       — Идём, мы опаздываем. Эти отребья… Да на что они вообще способны, кроме как создавать нам лишние проблемы?!       Только вот шестой из братьев не был согласен с младшеньким, сиречь, с седьмым.       — Но, Хикару, — попытался было возразить Хироши, когда тот тянул его во двор поместья. — Я понимаю, что ты не любишь Маюми. Но зачем же ты её ударил, позволь тебя спросить?       — Затем, что я её ненавижу больше всех на свете, — совершенно спокойным, даже немного скучающим тоном, произнёс Хикару. — Была бы моя воля — эта паршивка уже давно бы вылетела отсюда на улицу. Но Хитоми и отец почему-то её защищают, а потому я не могу ничего с этим поделать. Кстати, а ты не в курсе, почему папенька и Хитоми за неё горой стоят? Чем она их так уж покорила? Тем, что неуклюжая, как корова, и тупая, как овца?..       Хироши что-то принялся возражать, но «Маюми», да и все, кто был в холле, уже не слышали, что именно он сказал, так как «Хикару» чуть не силой вытолкал брата во двор и с грохотом захлопнул входную дверь.       — Да уж… — только и покачал головой Сусуму, глядя на всё это. — Ладно, Маюми, — добавил он. — Мне уже пора бежать, а то на службу опоздаю. Что же до тебя, то ты тут крепись, ладно?       С этими словами он махнул девушке рукой в знак прощания и поспешно выбежал на улицу.       «Маюми» очень хотела спросить у него почему это ей нужно крепиться, ведь, вроде бы, «Хикару» ушёл на занятия, да и Исами, который утром напугал её до полусмерти, по словам Хитоми, тоже отправился на службу, причём уже давно, а, значит, в доме не осталось никого, кто мог бы ей сделать хоть что-то плохое. Но в это самое время…       — С дороги, — прозвучал прямо над ухом девушки спокойный, можно сказать, ледяной голос старшего из братьев.       — А?! — «Маюми» даже подскочила от неожиданности. — Господин Тадаши?! Я думала, вы уже ушли на работу, я и предположить на могла, что вы…       Глаза банкира сузились от гнева.       — Я сказал — прочь с дороги, — повторил он. — Долго мне одно и то же повторять?!       Девушка шарахнулась в сторону.       — Ой, извините, — залепетала она. — Я… я не хотела. Я не знаю, как это получились…       — Проклятье, да уйдёшь ты или нет?! — уже не сказал, но прорычал Тадаши. — Или мне тебя тоже ударить по примеру Хикару, может быть, хоть это заставит тебя побыстрей шевелить ногами?       — Нет-нет, не нужно меня бить, пожалуйста! — «Маюми» уже начинало трясти от ужаса. — Я… я больше не буду так делать, честно-честно! А, кстати, — вдруг вспомнила она кое о чём важном. — А почему вы сегодня так задержались дома, господин Тадаши? Не боитесь, что на работу опоздаете?       Банкир смерил её презрительно-сочувственным взглядом.       — Что я слышу! — покачал он головой. — Тряпка заговорила! Не припоминаю, чтобы я разрешал тебе спрашивать меня о чём-либо. А теперь, прочь с дороги. Нет, даже не просто уйди, а сгинь, исчезни, растворись в воздухе, но уберись уже отсюда, наконец!       «Маюми» внезапно почувствовала, как ноги перестали ей повиноваться и она, внезапно обессилев из-за переизбытка негативных чувств и эмоций, повалилась прямо на Тадаши, буквально оцепеневшего от подобной наглости.       — Что… что вообще происходит?! — с трудом произнёс старший из братьев. — Ты хоть помнишь, на кого ты упала?!       К счастью, в это время в холле появилась Хитоми, привлечённая шумом. Она поспешно отлепила «Маюми» от банкира, в плечи которого та с перепугу вцепилась мёртвой хваткой, и в двух словах объяснила Тадаши, что младшая служанка с самого утра себя не очень хорошо чувствует отчего она, очевидно, и чуть не упала сейчас в обморок. После этого домоправительница велела Тае и Хидео проводить старшего из братьев до машины, а сама поспешно увела насмерть перепуганную «Маюми» в столовую, расположенную в пристройке для слуг.       Там Хитоми чуть не насильно напоила несчастную горячим крепким чаем с шоколадными конфетами, невесть как завалявшимися в буфете в столовой для прислуги. Расспрашивать «Маюми» она ни о чём не стала, так как видела, что девушка пребывает в состоянии шока, но зато, когда та немного пришла в себя, строгим голосом напомнила ей о том, что у неё есть ещё дела, которые необходимо выполнить до обеда.       «Маюми» вспомнила, какие именно дела ей предстоят, и ей стало уже по-настоящему грустно и тоскливо. Но вместе с нем она понимала, что раз уж попала в этот странный мир, где всё перевёрнуто с ног на голову, где она сама из парня превратилась в девушку, да ещё и в служанку, то есть в существо, презираемое ей же самой в той, в «прошлой» жизни, то и играть следует по местным правилам. Возможно, если удастся выдержать все испытания, то Судьба смилостивится над ней и вернёт её в родной и привычный мир…       И тут…       Внезапно «Маюми» поняла ещё кое-что очень для неё важное, как она решила. Разрозненные мысли и воспоминания внезапно сложились в её голове воедино так же, как из отдельных пазликов вдруг складывается чёткая и ясная картинка. И эта картинка была настолько чёткой и ясной, что даже затмила собой все те благие обещания, которые девушка успела себе надавать.       — Чёр-рт! Я… я всё вспомнила… то есть, вспомнил!!! — завопила «Маюми» так, что было слышно, наверное, в другом конце особняка.       — Чего ты ещё вспомнила? — вздохнув, спросила Хитоми, которую уже не на шутку тревожило душевное здоровье младшей служанки.       — Вспомнила, кто он такой, этот ваш так называемый Хикару, вот что!       — Да-а?! — вопросительно подняла бровь Эгава. — Ну, и кто же он такой, а? Видишь ли, я всегда полагала, что господин Хикару — младший из сыновей нашего хозяина. И уж поверь мне, я знаю его лучше, чем кого бы там ни было из братьев, потому что с рождения его растила… Но мне очень интересно послушать, что ещё ты там придумала, Маюми.       — И ничего я там не придумала! — нахмурилась та, скрещивая на груди руки, отчего со стороны, если, конечно, не слишком сильно приглядываться, очень напомнила теперь себя прежнего. — Ваш Хикару — самозванец, вот что! А настоящий младший сын Гэньитиро — это я, а вовсе даже не он!       Хитоми, услышав подобное, чуть в обморок от неожиданности не упала, хотя, вообще-то, за долгие годы работы в этом особняке успела повидать и услышать очень и очень многое.       — Маюми, — очень тихим голосом произнесла она. — Ты говори, да не заговаривайся. Никакой Хикару не самозванец, я это тебе точно могу сказать, так как я его с самого его рождения знаю. Но, хорошо, если ты утверждаешь, что ты — настоящий младший ребёнок господина Гэньитиро, а не Хикару, то как ты объяснишь тот факт, что ты — девушка, а дочери у хозяина никогда не рождались?       — А кто вам сказал, что я — девчонка? — пожала плечами «Маюми». — Да, я сейчас выгляжу как девушка, но на самом-то деле я — парень и, более того, я — один из ваших господ. Просто либо меня заколдовали, что вряд ли, так как волшебства в мире не существует, либо же кто-то загипнотизировал в этом доме буквально всех и каждого, отчего вы все меня просто перестали узнавать.       Хитоми только покачала головой.       — Гляжу я, Маюми, что тебя и вправду придётся уволить, — сказала она. — То, что ты говоришь, очень похоже на бред сумасшедшего… Но, хорошо, — добавила она. — Если предположить, что ты говоришь правду или вернее, то, что ты считаешь правдой, то скажи пожалуйста, кто такой господин Хикару по твоему мнению. И, ради бога, назови уже своё, так сказать, «настоящее» имя.       — Моё имя?! — переспросила девушка. — Что же, я скажу. Моё имя — Мияномори Масаши и, как я говорил, я на самом деле настоящий младший сын главы этой семьи. Что же до Хикару, то я узнал его. Он — это тоже не он, если уж говорить по-правде. Это переодетая девка, её зовут Асаги Хару и она тут работает служанкой… Ну, как работает… Он неё-то и раньше-то было больше вреда, чем пользы. А сейчас она вдруг превратилась в парня и заняла моё законное место…       Хитоми внезапно рассмеялась, но смех её не был весёлым.       — Нет, Маюми, — отсмеявшись, сказала она наконец. — Тебе бы не прислугой работать, а авантюрные романы сочинять, в этом, я уверена, ты бы составила достойную конкуренцию даже нашему господину Мамору… А сейчас, раз ты уже пришла в себя настолько, что начинаешь всякие глупости придумывать, будь любезна, ступай лучше займись делом. Для начала протри перила лестницы, а потом займись мытьём пола на втором этаже, стиркой и готовкой обеда. Глядишь, во время работы тебе и не захочется всякий вздор сочинять… И вот что ещё, — добавила домоправительница строгим голосом. — Маюми, твоя история меня очень позабавила, но ради всего святого, не вздумай никому больше её рассказать. Иначе, боюсь, тебя не только уволят, но и отправят в дом для умалишённых. А потому, если не хочешь оказаться в палате, оббитой войлоком, то никому ни слова о том, что ты там насочиняла про себя и про господина Хикару… И, ах, да, — вдруг вспомнила кое о чём старшая служанка. — Маюми, я вчера разговаривала с господином Гэньитиро. Так вот, он считает, что господин Хикару совсем от рук отбился, и что дальше так уже продолжаться более не может. Хозяин сказал мне, что он намерен приставить к своему младшему сыну личную служанку, чтобы та постоянно находилась рядом с ним и следила за тем, чтобы он вёл себя с людьми должным образом. Ну или, если говорить другими словами, чтобы она служила чем-то вроде громоотвода, на который изливался бы весь гнев господина Хикару. Я понимаю, это непростое задание и всё же… Посоветовавшись с господином Гэньитиро по поводу наиболее подходящей кандидатуры на эту роль, я пришла к выводу, что если кто и способен позаботиться о господине Хикару должным образом, так это ты, Маюми. Так что, с этого дня к твоим обычным обязанностям добавляется ещё одна: быть личной служанкой господина Хикару и всегда, когда он не в университете или не в отъезде по каким-либо делам, находиться рядом с ним. Надеюсь, ты понимаешь, что это значит?       «Маюми» нерешительно кивнула.       — Ну, вроде бы, понимаю… Это значит, что я отныне буду получать от него в два раза больше негативных эмоций, чем это бывало обычно?       Хитоми вздохнула.       — И да, и нет. То, что господин Хикару будет сгонять на тебе гнев, это, конечно, само собой разумеется. Но ты не должна поддаваться эмоциям, в отличие от него ты должна сохранять спокойствие и здравый смысл. А ещё, Маюми, ты только подумай, какая это великая честь и какое доверие к тебе со стороны самого хозяина!.. Ну, а теперь иди. Тебе предстоит ещё так много дел сегодня. И не забывай о том, что отныне жизнь и судьба господина Хикару как бы находится в твоих руках.       «Маюми» с самым скорбным видом кивнула. В отличие от Хитоми, которая, очевидно, видела в её назначении в основном только хорошее, она отлично понимала, что с сегодняшнего дня её жизнь превратится в самый настоящий ад. Хикару ненавидит её, ему омерзительно само её присутствие, а потому это назначение не приведет ни к чему, кроме его гнева и желания избавиться от неё любой ценой.       Девушка слезла со стула и с самым обречённым видом побрела к выходу из столовой. Впереди её ждал целый день утомительной работы и не менее утомительного общения с тем, кого она предпочла бы обходить не то что десятой, но и сотой дорогой.       И отчего-то «Маюми» более уже не хотелось играть по правилам этого мира, пусть даже это и была единственная для неё надежда на возвращение в свой родной мир…