Передружба

Всё ещё чувствуя внутри опустошение от неожиданного высказывания друга, я машинально повернулась к двери и, нарочно громко потоптавшись на месте, жду несколько секунд, а затем открываю. Юнги и Дженни сидят на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга, но с таким безразличным видом, словно мне всё увиденное почудилось. На мгновение я даже поверила в это, но чуть опухшие от поцелуя губы и редкие переглядывания доказывали обратное. — А где Чонгук? — заметив, что я вошла одна, Юнги, наконец, забыл о делах сердечных и забеспокоился из-за пропажи друга. — Ушёл, кажется, — отмахиваюсь, стараясь при этом не смотреть в глаза ни одному из своих друзей. А, впрочем, друзей ли теперь? Вряд ли это слово подходит для описания того кошмара, что творится в сердце каждого из нас. Мы влюбляемся, изменяем, врём, разбиваем сердца — и всё это под прикрытием крепких уз дружбы, в существование которой верится с трудом. — Серьёзно? Совсем что ли ушёл? — удивился Мин, а я зарделась – всё это время он не отрывал от меня взгляда. Смотрел в упор, заставляя сердце чаще биться, а после, когда узнал, что, кажется, только что остался в одиночестве среди девушек, подскочил, намереваясь хотя бы позвонить парню и, в случае чего, вернуть его обратно. Из комнаты он вылетел в ту же секунду, бросив перед этим предупреждающий взгляд на отстранённо наблюдавшую за этим Дженни. — Ну что, выпьем вдвоём, пока мальчишки носятся по дому? — воспользовавшись отсутствием мужской компании, Джен налила в два бокала какой-то алкогольный коктейль, протягивая его мне и весело улыбаясь. Принимаю из её рук напиток, но меньше всего сейчас мне хочется добивать и без того слабый организм очередной порцией выпивки. Но ведь девушку это не особо волнует, подняв вверх руку со стаканчиком, она посмотрела мне в глаза, на мгновение растерявшись, похоже, замечая изменения в привычном безразличном скрытом образе, но вскоре всё же взяла себя в руки, провопив какой-то бредовый тост и чокнувшись со мной, залпом осушила алкоголь. Я повторила действие подруги, сморщившись от неприятного вкуса, но уже спустя несколько глубоких вдохов почувствовала тепло по всему телу. Захотелось ещё и побольше, чтобы расслабиться окончательно, потому следующий тост полетел уже из моих уст, а ещё спустя некоторое время, пока Юнги пытался дозвониться другу, мы успели осушить бутылку крепкого алкоголя. — Что за херня? — удивлённо оглядел наши обнимающиеся тела парень, сжимая в руке телефон и усевшись между нами, скептически хмыкнул, пиная пустую бутылку. — Вы что, всё выпили? — усмехается, замечая, как сильно нас развезло, в то время, когда мы сами, не очень-то считали себя пьяными. Ну так, слегка только. — Да здесь немножко было, — оправдывалась Дженни, дружески хлопнув Юнги по плечу. Тот засмеялся, реагируя на её пьяную моську, а я, сославшись на тошноту, поспешила покинуть эту комнату. Меня и вправду выворачивало, вот только далеко не от выпитого, скорее от причины, по которой я влила в себя столько алкоголя. Кое-как добравшись до туалета, усаживаюсь на пол прямо возле двери и, подтянув к себе ноги, утыкаюсь в них лицом. Глаза закрывать даже не пытаюсь — и без того плохо, а вот уши заткнуть идея неплохая. Возможно, если попытаться атрофировать на время хотя бы одно чувство, то другое будет работать усерднее, а значит, есть шанс, что я перестану строить иллюзии, впиваясь взглядом в жестокую реальность. Закрыв ладонями уши, продолжаю сидеть какое-то время, но тошнота мешает сосредоточиться, потому принимаю решение немного прогуляться, говорят, свежий воздух отрезвляет. Жаль, что от глупой безнадёжной влюблённости он не спасает. Медленными осторожными шагами выхожу во двор, прикрыв за собой входную дверь и, двигаясь по дорожке к калитке, пытаюсь сосчитать количество фонарей в зоне видимости, получается плохо — я даже передвигаюсь с трудом, не то что считаю. — Чёрт! — цепляюсь ногой за другую и, едва не распластавшись на земле, вовремя сохраняю шаткое равновесие. Сгибаюсь пополам, уперевшись руками в колени, и, в тот момент, когда хочу поднять голову, чтобы продолжить путь, замечаю чёрный мотоцикл Юнги. Словно зачарованная двигаюсь в его сторону, изредка спотыкаясь и пошатываясь. Если честно, всегда было интересно, каково это, управлять тем, что с лёгкостью может стать причиной твоей гибели? Пролетает ли вся жизнь перед глазами, когда увеличиваешь скорость в очередной раз и, стоит ли жизни такой риск? — Красавец, — ласково коснувшись железного коня друга, с трудом перекидываю ногу на другую сторону, чудом замечая связку ключей в замке зажигания. Одно то, что Юнги оставил мотоцикл без присмотра уже настораживает, а наличие ключей и вовсе сбивает с толку. Правда ненадолго, удобно устроившись, поворачиваю ключ и в точности пытаюсь повторить движения, которые не раз приходилось видеть и даже несколько раз проделывать самой – когда-то Чонгук загорелся идеей обучить меня езде на мотоцикле, но уже после первого сотрясения отбросил эту затею, а я и не напрашивалась, хоть пожаловаться на то, что мне не были интересны подобные уроки не могла. Тряхнув для уверенности и чуть-чуть трезвости головой, поддаю газу и, резко сдвинувшись с места, едва не падаю. Пытаюсь на пьяную голову вспомнить всё то, что говорил друг и, попробовав ещё раз, уже двигаюсь более плавно. Мне с трудом удаётся сохранять равновесие, но чем ближе я к выезду из двора, тем сильнее растёт желание разогнаться. — Чеён, блять?! — раздаётся за спиной раздражённый голос Юнги и, понимая, что дела плохи, я резко трогаюсь с места, выезжая на главную улицу и оставляя позади пытающегося меня догнать парня. Нещадные порывы ветра в лицо и дикий адреналин в крови — эти чувства я испытывала совсем недолго, ровно до первого поворота, но зато сколько эмоций они привнесли в мою многострадальную жизнь. Уже лёжа под тяжеленным мотоциклом и наблюдая за бегущими ко мне друзьями, я думаю о том, что, пожалуй, авария – едва ли не самое приятное событие за сегодняшний вечер.

***

– Идиотка, кто вообще разрешил тебе садиться за руль, да ещё и в таком состоянии?! — в один миг протрезвевший от страха Юнги размашистыми шагами мерил комнату, в которой я, ойкая и хватаясь за перевязанную голову, ожидала выговора от каждого из друзей. Ради такого даже Чонгук приехал, теперь сидя в углу и рассматривая моё поцарапанное, но довольное лицо. — Прости, я поцарапала его немного, — с видом нашкодившего в тапки кота пытаюсь извиниться за чуть подпорченный транспорт и этим, похоже, только больше раздражаю парня. — Да при чём здесь мотоцикл? Ты погибнуть могла, дура! – разошёлся Мин, но вовремя схватившая его за руку Дженни заставила замолчать. Кое-как сдерживая порывы злости, продолжаю пилить взглядом стену, уже пожалев о том, что ничего кроме ссадин и ушибов не приобрела, даже в больницу ехать не пришлось — врач перевязал небольшую ссадину на голове на месте. — Чеён, правда, чем ты думала, знаешь как мы перепугались, когда рёв мотоцикла услышали? — Дженни подсела ко мне на диван, заставляя незаметно отползти подальше, чтобы ненароком не посмотреть ей прямо в глаза, выдавая себя. — Ну, простите, я ведь извинялась уже, — чуть повышаю голос, сквозь зубы проговаривая несколько фраз. Юнги фыркает, но продолжает молчать, дожидаясь, пока Джен не выест мне весь мозг. — Это мы должны злиться, а не ты, — в свою очередь раздражается от моего тона подруга, вставая на ноги и чуть отходя назад. Поближе к Юнги. — Да что ты? — наигранно удивляюсь, также поднимаясь с дивана. — Да если бы вы не нарушили клятву, которую сами же и придумали, ничего бы этого не было. Чувствую, что на глазах выступили слёзы и уже готовлюсь продолжить свою тираду, но до этого безразлично молчавший Чонгук встревает в разговор. — Хватит. Поехали, я отвезу тебя домой, — хватает за руку, почти силой выводя из дома, где так и остались стоять Юнги и Дженни — каждый по-разному глядя нам вслед. — Я дойду сама, — стараюсь вырвать руку из чужой хватки, но Чон упорно игнорирует мои жалкие попытки, словно на буксире двигая к воротам. — Я сам тебя довезу. Так спокойнее, — отвечает без сомнений и даже маленького шанса не даёт. Громко устало выдыхаю, прекращая бесполезные телодвижения и, когда мы уже оказываемся у мотоцикла, послушно позволяя ему надеть на себя шлем. Чон аккуратно заправляет волосы за ухо, размещая на месте защитный шлем и, едва заметно улыбнувшись уголками губ, продолжает стоять, даже когда всё готово. Смотрит прямо в глаза, похоже, о чём-то задумавшись, чем невольно вгоняет меня в краску. — Ну, что, поехали? — пытаюсь отвлечь его внимание от созерцания своего лица и, уже усевшись сзади, жду, когда он займёт своё место. — Вперёд, — соглашается Чонгук, садясь за руль и позволяя неуверенно обхватить его талию руками. Уцепившись за тёплую кожаную куртку, прижимаюсь к широкой спине лицом и, услышав звуки заведённого мотора, прикрываю глаза. Говорят, если громко-громко кричать, то всё накопившееся обязательно отпустит, но что если я привыкла переживать свою боль по-тихому? Что если не могу рассказать кому-то просто переживая, что помешаю? Тогда остаётся лишь один выход — всё сильнее прижиматься к тяжело вздымающейся от дыхания спине и, пользуясь громкими звуками мотоцикла, в голос рыдать от безысходности. Чонгук тоже чувствует, что далеко не всё в порядке и, затормозив у моего дома, ещё некоторое время сидит неподвижно, позволяя слюнявить и сопливить свою куртку. — Не стоит так убиваться из-за хёна, — тихо произносит парень, всё ещё сжимая руками руль. — Я не из-за него, — отнекиваюсь даже когда всё слишком очевидно, а парень делает вид, что верит. Подыгрывает, положительно кивая головой и, вдруг посмотрев куда-то вверх, предлагает ещё покататься. Я с волнением смотрю в сторону дома бабули, которая наверняка уже спит и видит десятый сон и, нерешительно взглянув на Чонгука, едва заметно качаю головой, соглашаясь. — Держись, теперь я покажу тебе, что такое настоящая скорость. Следующие несколько минут мы колесили по соседним улицам, всматриваясь в витрины магазинов и петляя по всем закоулкам. Мне было так легко и свободно, словно и не существует тех проблем и неразделённой любви, словно нет ничего кроме ветра и глухого рёва мотора.

***

Вдоволь накатавшись, мы притормозили недалеко от моста «Ямсу», подходя к небольшому ограждению и, по-прежнему молча любуясь рекой Хан. Я смотрела на мирную гладь воды, лишь изредка пускающую небольшие волны от порывов ветра и, казалось бы незаметно вытирая со щёк слёзы, думала о произошедшем сегодня. О том, что не успела сказать Юнги до того, как узнала об их отношениях с Дженни; о том, что, наверное, ещё не раз захочу прокатиться на мотоцикле в качестве водителя; и даже о том, что заметив моё дрожащее тело, Чонгук молча стащил с себя куртку, накидывая мне на плечи. — Спасибо, — опускаю голову, тихо кивнув в знак благодарности. — Не хочу, чтобы ты замёрзла насмерть именно под моим присмотром, — шутит парень, заставляя слегка улыбнуться. Кажется, он выпил совсем немного, раз уж успел протрезветь и даже за руль сел, чего в пьяном виде никогда не делал. — Давно ты его любишь? — резко переводит тему, видимо, добиваясь того, чтобы улыбка навсегда покинула пределы моего лица. Теперь приходится вновь опустить голову, чтобы не так быстро спалиться во лжи. — Я не понимаю, о чём ты говоришь, — пожимаю плечами, чувствуя непонятный ком в груди. Неужели и вправду люблю? Или всё ещё можно исправить, пока не так серьёзно? — Всё ты понимаешь, Чеён, — скептически осматривает меня и, чуть качнув головой в знак неодобрительного отношения к такой легкомысленности, разворачивается, направляясь обратно к мотоциклу. — А ты? Давно ты её любишь? — задаю встречный вопрос, застав Гука врасплох. Мне вдруг начинает казаться, что не только Юнги очарован чарами моей подруги — не зря ведь Чон в последние недели сам не свой и всё время избегает совместных прогулок, чего никогда не позволял себе раньше. — Дженни? — вопросительно приподнимает бровь, запихнув в карманы руки и чуть присев на мотоцикл. Утвердительно киваю головой, незаметно приближаясь и, когда до парня остаётся один-два шага, замираю на месте, всё ещё ожидая его ответа. — А кто тебе сказал, что я люблю её? — слегка наклоняет вбок голову, с интересом рассматривая моё лицо. Улыбается, когда я не нахожу, что ответить и, передавая мне шлем, в ожидании садится на мотоцикл. И вновь ночная дорога с тысячами горящих огоньков на пути – они тоже когда-нибудь погаснут, оповещая о новых разбившихся мечтах.