Передружба

И гайки не в ту сторону крутились, и мотор хрипел чуть громче нужного, да и мысли не в ту степь постоянно уходили. Юнги сидел у своего гаража рядом с мотоциклом, весь день что-то подкручивая, да ремонтируя, но особого толку это не приносило. Его тигр всё также заводился только с третьего раза, а голова была забита всякой фигнёй. И то и другое не слишком нравилось парню и, отказавшись от бесполезных попыток, он направился немного прогуляться. Бродил по деревне, разглядывая каждый угол и почему-то тоскливо пожимая плечами и хмурясь. Возможно, единственный свой шанс на то будущее, о котором можно лишь мечтать, он отдал Чонгуку. Нет, вовсе не жалел о, пусть и спонтанном, но всё же правильно принятом решении. Беспокоило другое — среди всей этой суеты и пафоса вокруг, он никак не мог разглядеть хоть что-то, способное обеспечить ему достойную жизнь. Как ни крути, сам Юнги остаётся не у дел. Конечно, это не единственный клуб гонщиков в стране, но хотел он именно туда. Свернув на узкую соседнюю улицу, парень чуть поёжился от внезапного ветра, а когда услышал рёв мотора, почему-то испугался. Он не был трусом, но каждый из тех, кто проводит сутками с мотоциклом на пару, знает, что любой из них имеет свой собственный звук, узнать который можно уже издалека. И Мин узнал его. Узнал бы из тысячи, ведь именно этот рёв чаще всего сопровождает их с Чонгуком на гонке. Парень, который так же сильно рвётся к победе и, порой, не совсем честными путями. Он подрезает гонщиков на трассе и даже калечит их перед выездом, но, так как гонка не официальная, запретить участвовать ему никто не может. — Ну, здравствуй, победитель. Слышал, тебе место предложили в Кентавре, — хриплый голос раздался издалека, но Мин без труда смог его услышать даже сквозь рычание мотора. Рядом затормозил внушительных размеров байк, хозяином которого был не менее огромный парень, так гадко усмехающийся сейчас. Без помощи, без мотоцикла, в полном одиночестве против такого врага у Юнги не было шансов, поэтому и дерзить в этот раз он не торопился. — Зачем спрашиваешь об этом? — Да вот, решил, что ты добровольно уступишь его мне. Уж с Тиджеем я договорюсь как-нибудь. Хан, а именно так звали парня, медленно слез с байка, приближаясь к Юнги, и вскоре оказался в шаге от него. — Поздно, место уже занято, и уступать его тебе я не буду, — Юнги не стал говорить, кем именно оно занято и, возможно, именно этим навлёк на себя беду. Скажи он правду, смог бы избежать этой участи, перекинув её на Чонгука. — Что же, это плохо, — парень задумчиво почесал подбородок, а затем последовал резкий удар с ноги в грудь. — Тогда решим всё иначе. Не думаю, что мотоцикл тебе ещё хоть раз понадобится. Посыпался град ударов, и Юнги из последних сил лишь прикрывал голову руками, иногда сплёвывая кровь. Чувствовал себя слишком беспомощным, но ведь не ожидал такого, да и вряд ли смог бы противостоять ему, даже зная о нападении. — Я помогу тебе решиться на этот шаг. Тиджею ведь не нужен гонщик-инвалид, верно? — хруст собственных костей и тёплая солёная кровь на лице и во рту. Юнги казалось, что боль разрывает его тело на части, но стоило противнику достать нож, поднося его к лицу Мина, и предыдущие пытки показались детским лепетом. По мере того, как враг приближался к лежащему на земле парню, Юнги начал замечать странности в его поведении. Слишком жестокий взгляд с расширенными зрачками, немного трясущиеся руки, чуть дрожащий голос. — На твоём месте должен быть я, — истерически усмехаясь, произнёс Хан и протянул вперёд руку с ножом, отбивая последние, слабые сопротивления. — Хватит, Хватит... Юнги потерял сознание сразу же, едва лезвие проделало полосу на щеке и, уже закрывая глаза от оглушающей боли, услышал вдалеке чьи-то громкие голоса. Спасение совсем рядом, но даже считанные секунды в такой ситуации решают слишком многое.

***

Коряво выписывая очередной рецепт из бабушкиной книги, Чеён пританцовывала в такт играющей песни и при этом успевала присматривать за жарящимися на плите блинчиками. Готовить она любила всегда, да и пора было уже как-то отвлечься от мыслей, поэтому пришлось взяться за лопатку и ложку, выискивая новые блюда, приготовить которые не составило бы труда. Таких нашлось целых три, поэтому планы на вечер у девушки появились мгновенно, а пугающие размышления из разряда «Что делать, если Юнги в меня всё же не влюбится? И как скоро я это пойму?» перешли в более приятное русло, а вскоре исчезли совсем. Пак настолько увлеклась процессом готовки, что даже на ходившую рядом и ворчащую бабулю не обращала внимания. Та была не слишком-то рада резкой смене настроения внучки, уж что-то слишком редко к ним стала заходить Дженни, да и сама девушка больше никуда каждый вечер не рвалась, как это случалось ранее. — У тебя точно ничего не случилось, птенчик? — спросила женщина, наконец, усаживаясь на стул. — Нет, бабуль, всё хорошо, — качнула головой та и тут же начала подпевать сменившейся композиции из радио. Это был единственный шанс избежать ненужных расспросов и, хоть Чеён и было немного стыдно за такой поступок, свои собственные нервные клетки и спокойствие пожилой женщины были намного важнее. — Не передашь мне соль? — спросила Чеён, не оборачиваясь. Пыталась запомнить очередную пропорцию продуктов, которые необходимо было добавить. Сзади послышались чересчур быстрые шаги и вскоре глаза девушки накрыли чьи-то ладошки. Вздохнув, Пак осторожно отложила ложку и резко обернулась. За спиной, как и предполагалось, стояла Дженни, а бабуля позади неё довольно улыбалась, похоже, подыграв внезапному появлению подруги. — Привет, — первой улыбнулась Дженни. — Привет, Джен, — кивнула Пак и постаралась улыбнуться в ответ. Получилось даже немного похоже на её повседневное выражение лица, так что Ким почти ничего не заметила, только слегка нахмурилась. — Госпожа, я, надеюсь, вы не будете против, если я украду у вас Чеён на пару часиков? — вежливо поинтересовалась Дженни и, получив положительный кивок и разрешение на вечернюю прогулку, потащила Пак к выходу. — Ты была сегодня у Чона? Как он? — едва девушки вышли из дома, Джен оживилась. Делала вид, что никакого недопонимания между ними не было и, похоже, это было самое разумное решение для обоих. Незачем копошиться в этом, чтобы не вытащить лишнее наружу. — Нет, как-то не получилось. Я схожу к нему завтра, — Пак неловко улыбнулась и даже немного застыдилась. Даже если отбросить ложь о том, что она его девушка, остаётся не менее важный факт — Чеён его подруга, и должна хоть немного беспокоится о его состоянии. Но девушка краснела и дрожала всякий раз, когда вспоминала мимолётный поцелуй и, честно говоря, пока была не готова вновь посмотреть ему в глаза. — Мы с Юнги тоже завтра собирались, — Дженни как-то смущённо улыбнулась и тут же опустила взгляд. Пришлось перевести тему и всё оставшееся время до поздней ночи бродить по улице и болтать о ерунде, лишь изредка перескакивая на действительно важные в их жизни темы. Впрочем, этот вечер смог привнести в жизнь обоих девушек некое постоянство — их общение постепенно возобновлялось, и след от былой скованности и недоразумений потихоньку таял.

***

Чонгуку в своём небольшом одноместном мирке с капельницей и прочими процедурами было не слишком комфортно. Он не любил пышные тусовки и гулкие обсуждения, но любил компанию своих друзей, что сейчас больше походила на добровольных смертников. Каждый из них укрывал много тайн от других и, будь они безопасны, он бы не переживал, но, всего несколько лишних фраз, и крепкая дружба может дать очередную трещину. Именно в такие минуты Чонгук думал, что, возможно, не столь и прочной она была, как это казалось раньше. Развалившись на собственной кровати, он целый день смотрел в потолок или болтал с приходящими медсёстрами, с опасным рвением ожидая выписки. Как сказал врач, осталось ему два-три дня и, при условии, что будут хорошие анализы, доктор с радостью к выходным подпишет справку о выписке. — Как себя чувствуешь? — негромко поинтересовался вошедший медицинский брат и подмигнул «больному». — Как кузнечик сломанный, — отмахнулся Чон и чуть усмехнулся. Весёлый парень, заходящий с регулярной периодичностью, уже успел поднять ему настроение и теперь лишь поддерживал его на том же уровне, не давая заскучать. — Это ты ещё легко отделался. Говорят, только что парнишку привезли, тоже в гонках участвует, выигрывает всё время, так на нём живого места нет. Всё лицо и тело в порезах и гематомах, — парень поморщился и сжал плечи. Всего нескольких предложений Чону хватило, чтобы резко вскочить с места и, придерживая рукой капельницу, направиться к посту. Сзади слышалось недовольство медицинского работника, но Чона сейчас это мало волновало. Он просто молился о том, чтобы поступивший парень был ещё одним гонщиком-лидером в их деревне, о котором Чонгук просто случайно ранее не слышал. — Простите, я могу спросить имя недавно поступившего парня. Говорят, его сильно избили, — Чонгук очень волновался и путался в словах, но, сердобольная медсестра, поинтересовавшись, кем он ему приходится, всё же назвала имя поступившего. — Мин Юнги. Его сразу в реанимацию увезли. Даже полицию не пускают, так что и тебя не пустят, — женщина с жалостью взглянула на Чона и мягко попросила его вернуться в палату. Скорее машинально кивнув в ответ, Чон нашёл в себе силы лишь развернуться и, опёршись спиной о стойку, медленно съехал на пол, закрывая лицо руками и судорожно всхлипывая. Впервые в жизни он плакал из-за друга, и почему-то хотелось верить, что этот момент лишь преувеличен и сам парень не так сильно пострадал, как ему сообщили.

***

Внутри хорошо освещённой стерильной комнаты собралось несколько врачей и медсестёр. Каждый из них пытался помочь парнишке, что сейчас лежал на кушетке. Нет, он дышал, и его сердце билось, но травмы, поражающие своей жестокостью и многочисленностью, оказались намного серьёзнее, чем они рассчитывали. — Сестра, двухпроцентный раствор новокаина, быстро, — тихим, но, в то же время очень волнующимся голосом произносит врач, ожидая последующих действий. Паренёк приходил в сознание лишь один раз, постоянно шепча «Хватит». Вздрагивал и морщился, а после и вовсе отключился, едва его доставили в операционную. Врачам предстояла задача, выполнять которую выпадало уж слишком редко в их небольшой деревеньке. Конечно, даже в такой глуши не обходилось без драк, но столь жестоких побоев ещё не было. Всё тело в ссадинах, синяках, ушибах и гематомах, на плече красуется глубокий порез, несколько рёбер сломаны, а про лицо и говорить не стоит. Докторам не приходится выбирать, какие свои обязанности выполнять, а какие нет, но зашивать длинный порез на щеке совсем молодого парня и в это же время понимать, что подобная рана принесёт ему ещё много страданий, без эмоций нельзя. — Режьте, — мужчина кивает в сторону торчащей нитки, указывая отрезать лишнее, и моментально переводит взгляд на монитор. Показатели намного ниже нормы, но они постоянны и это радует. Даже в подобном нужно искать плюсы, чтобы не расстроиться окончательно. Операция завершена. Все раны зашиты, а кровотечение, вызванное сломанными рёбрами, остановлено, и доктор передаёт парнишку в руки помощников. Те уверенно выполняют свои обязанности, размещая Юнги в реанимационной палате. Первое время, пока не будут видны улучшения, его оставят здесь, под круглосуточным присмотром, а после уже можно будет и в обычную палату перевести. Мужчина обессиленно вздыхает, за его спиной закрываются автоматические двери операционной. С трудом снимает стерильную одежду, перчатки, нарукавники и шагает в сторону своего кабинета. Едва оказавшись в нём, садится на диван и закрывает лицо руками. Он знает сегодняшнего пациента, но даже эти мелочи не столь важны. Сейчас, в теле двадцатилетнего парня столько обезболивающего, что чувствовать боль даже без сознания он не может. Зато, едва очнувшись, сможет ощутить другую, стоит только взглянуть в зеркало. Отражение в нём не скроет шрам, тянущийся через всю щеку и вряд ли способный исчезнуть самостоятельно, без вмешательства пластического хирурга.

***

В себя Чонгук пришёл только спустя несколько часов. До этого хоть и был в сознании, но ни чувствовать, ни слышать никого не мог. Просто смотрел перед собой и что-то шептал. Рядом суетились медсёстры, то меняя капельницы, то вовсе убирая их, а парень продолжал медленно сходить с ума. Временное помешательство, так сказать. В случившемся не было его вины, да и сам Чон так не думал, но одна лишь мысль о том, что Юнги сейчас находится в реанимации, буквально борется за жизнь, вызывали в нём очередной приступ. Парень дрожал и всё время закрывал ладонями лицо, а, когда услышал новость об удачно проведённой операции, наконец, смог более спокойно вздохнуть. — Я могу навестить его? Могу ведь? — Чон с надеждой смотрел в глаза того самого медбрата, что ещё несколько часов назад поведал ему о происшествии и мысленно молился. — Не пустят тебя в реанимацию. Уймись уже. Как переведут в обычную палату, так и навестишь, — парень качнул головой и присел рядом на кровать. Чонгук опустил голову, сжимая руки в кулаки и уже жалея о том, что сейчас заперт в этих стенах. Будь всё иначе, он все силы приложил бы, чтобы найти ту тварь, что чуть не лишила его друга жизни. — Он в порядке? — тихо спросил Чон, не поднимая головы. — Жить будет, — отозвался тот. — Ты скажи, у него девушка-то есть? Странный вопрос. Гуку даже показалось не совсем уместным о подобном спрашивать, но ответ он всё же дал: — Есть. А зачем спрашиваешь об этом, — поднял удивлённые глаза на резко вставшего парня и уже заподозрил что-то неладное. Тот тяжело вздохнул, опустил голову и едва слышно прошептал: — Вот и проверит, так ли сильно она его любит. За парнем захлопнулась дверь, а Чонгук, всё же расслышав странную фразу, нервно сжал челюсть. Этот день, определённо, можно занести в список худших его дней. На первое место.