Передружба

— Он ведь поправится, да? — взволнованно потирая руки, спросила Чеён. Чонгук устало кивнул головой, не имея на большее сил, а Дженни даже не повернулась в сторону говорившей подруги. Пак была единственной, кто за последний час произнесла хоть несколько фраз. То ли все остальные были так напуганы состоянием Юнги, то ли размышляли над тем, кто его до этого состояния довёл. — И всё будет хорошо, да? Это ведь не смертельно… Просто несколько ушибов и синяков, они быстро заживут, — продолжала твердить Чеён, но внимания на её реплики по-прежнему никто не обращал. Вот уже около трёх часов они сидели в палате Чонгука, в то время как Юнги, где-то там, на другом конце крыла больницы, боролся за жизнь. Впрочем, это слишком устрашающе звучит, он скорее пытался прийти в сознание после наркоза. — Врач сказал, что если быстро очнётся, значит и на поправку быстро пойдёт. И мы сможем его навещать, — Пак сделала глубокий выдох, сквозь слёзы грустно улыбнулась и тут же закрыла лицо руками, стараясь плакать беззвучно. Чонгук медленно повернулся к ней, приобнял и прижал к себе, позволяя выплеснуть эмоции на больничную пижаму. Эта дурацкая одежда всё равно ему никогда не нравилась. — Это ведь Хан или кто-то из его дружков, да? Он ещё перед гонкой обещал Юнги ноги переломать. Сказал, что не допустит его победы, — Дженни, всё это время смотревшая в окно, резко развернулась, задавая вопрос, который, по сути, ответа и не требовал. — У нас нет доказательств. Полиция бессильна, пока он без сознания, — Чонгук пожал плечами, но кое-какие предположения уже ютились в его голове. — Чеён, ты будешь кофе? — Чон чуть отстранил от себя девушку, но та не спешила с ответом. Из-за переживаний вообще не очень понимала суть происходящего вокруг. — Будешь, — утвердительно кивнул он, так и не дождавшись ни слова, и медленно встал с кровати. — А тебе? — Кивает в сторону Джен, но та, грустно улыбнувшись, отмахивается. Переводит взгляд на Чеён и, как только за парнем закрывается дверь, подходит ближе к подруге. Усаживается на ту же кровать и протягивает руку к её волосам, заправляя выбившиеся пряди. — Всё будет хорошо, — боль Ким не соизмерима ни с одной другой, что доводилось испытывать, но расплакаться здесь она просто не могла себе позволить. Чеён удивлённо поднимает голову и кивает, потупив взгляд. Стыдно, но именно в этот момент она подумала, что жалеет о своей нерешимости. Она готова была сделать больно Джен, только бы сейчас переживать не как друг. — Держи, нужно успокоиться, — в палату входит хмурый Чонгук и протягивает Пак стаканчик с кофе. — Осторожно, горячий. Сразу же предупреждает и, когда та всё же нечаянно обжигает руку, перехватывает напиток и ставит на прикроватную тумбочку. — Дай сюда, — тянет её ладонь на себя, аккуратно дуя на пальцы. Затем выдвигает ящик тумбочки и достаёт оттуда крем, который ещё в прошлый раз ему оставил медбрат, когда он также неудачно пролил на себя чай. — Вы отличная пара, Чеён, — шепчет Дженни и встаёт с кровати. — Я пойду прогуляюсь. — говорит уже обоим. Ким покидает палату как-то бесшумно и спокойно. Чеён даже удивлена её реакцией на трагедию, но не всё ведь она может заметить. Не видела, как Дженни прислонилась к стене, как только вышла из здания на улицу и, закрыв ладонями лицо, беззвучно зарыдала, опускаясь на корточки. Невыносимо больно смотреть на страдания любимого человека, в то время как свои ты всегда можешь пережить без особого труда.

***

Юнги очнулся. Не через день или два, а почти сразу, спустя всего лишь пару часов после операции. Нервно дёрнул ресницами, моргнул, когда его спросили, слышит ли он врача и, не имея пока сил на большее, устало простонал от боли. Стянутость лица и неприятные ощущения от швов казались чем-то невероятным. Что именно болит и почему он пока не знал, но по грустным выражениям лица ворвавшихся хотя бы на пару минут в палату друзей понял, что эмоции его не подводят и ситуация по-прежнему плачевна. — Слава Богу, — с облегчением вздохнул Чонгук и сел рядом с кроватью. Чеён разместилась на ещё одном стуле, заламывая пальцы и не сводя глаз с Мина. — Ты помнишь, кто это сделал? — Юнги чуть дёрнулся и поправил руку, из которой тянулся катетер к капельнице. Обвёл взглядом каждого из друзей и решительно качнул головой в знак отрицания. Выдавать Хана он пока не стал. Не думал, что необходимо подобное, ведь с этим уродом он хотел поквитаться сам. Да и разборки не нужны. Вряд ли они без свидетелей что-нибудь докажут. — Что-то болит? — напряжение на лице парня, вызванное неприятными воспоминаниями, показалось Чеён болезненной гримасой, и она поспешила поинтересоваться. Юнги вновь качнул головой и посмотрел в сторону двери. Сказать из-за слабости ничего не мог, но, не найдя среди вошедших Дженни, очень испугался. Чон перехватил его взгляд и поспешил успокоить: — Она ещё не знает, что ты очнулся. Вышла куда-то ещё до того, как нам сообщили, что ты пришёл в себя. Парень в ответ закрыл глаза, вздыхая чуть глубже обычного, но распахнул их в ту же секунду, когда послышался скрип открываемой двери. — Ребята, пора. Ему нужно отдыхать, — в палату заглянула медсестра, выпроваживая молодых людей. Оба пожелали Мину поскорее поправляться и пообещали заходить чаще, а тот в ответ лишь слабо улыбнулся, словно подбадривая дорогих ему людей. Кажется, что это они оказались в ужасающем положении — так сильно переживали. Дело ведь в том, что Юнги был слишком сильным, чтобы показывать, как сильно боится посмотреть на себя со стороны, посмотреть на то, что с ним сделал Хан.

***

Прошло около полутора часов с момента, как Юнги навестили друзья. Сказать, что Дженни всё это время не знала о том, что парень очнулся, значит соврать по-крупному. Знала. Сидела возле палаты Чонгука в тот момент, когда в неё вошла медсестра и сообщила, что Мин Юнги очнулся. Ещё сильнее прижалась к стене, откидывая назад голову и думая о чём угодно, кроме самой важной для неё темы. Этот милый парнишка, что всегда казался слишком взрослым и ворчливым стал для неё всем, новый мир подарил и столько безумных ощущений и эмоций в подарок; поддерживал при любой возможности и никогда не отказывал в помощи. Именно он купил для Дженни первую бутылку соджу и пил вместе с ней, чтобы семнадцатилетней подруге досталось меньше, после тащил её на себе домой, но так и не упрекнул ни в чём утром. Впервые дал попробовать сигареты и, лишь когда она выкурила первую, забрал пачку, запретив повторять подобное. На немой вопрос ответил, что теперь она знает, каково это, и терзаться неизвестностью не будет, а вот продолжать употреблять никотин не позволит. Юнги столько раз отпугивал не понравившихся ей ухажёров и вступался, если оскорбили, называя ворчливую обрабатывающую его синяки девушку маленькой горгульей. И всё равно никогда не жаловался. И вот пришло время, когда поддержка нужна ему самому. Да, Юнги этого не покажет; никому не признается, как сильно испугался в тот момент и, натянув привычную маску сдержанности, будет страдать в одиночестве. Глупо, но он не мог иначе. И сейчас главной задачей Дженни было разделить с ним эту боль, так же, как он делил с ней каждую проблему и несчастье. Он не бросал её наедине с собой в депрессии, и она не позволит ему замкнуться в себе сейчас. — Привет, — осторожно распахнув дверь, Джен прошла внутрь палаты и, чувствуя на себе неотрывный взгляд Юнги, присела рядом на кровать. Кое-как, но ей удалось упросить врача на посещение парня, пусть и всего на пять минут. — Волновалась? — тихо и хрипло спросил Юнги. Теперь он мог произнести несколько фраз, но слабость всё равно давала о себе знать, да и резкая боль в щеке не позволяла слишком активничать. Говорить приходилось едва ли не с закрытым ртом. — Ты всегда заставляешь переживать за тебя, — коснувшись ладошкой растрёпанных волос, произнесла Дженни. — Глупая, — Юнги лениво улыбнулся, стараясь прикоснуться кончиками пальцев головы девушки. Рука болела, а слабость не позволяла сдвинуть её в нужное положение, и Дженни быстро заметила это, просто сплетая их пальцы вместе. Стыдно. Вовсе не за то, что он оказался в таком положении. Юнги было неловко за то, что его друзья, любимая девушка — самые дорогие люди видели его беспомощным. — А ты всё такой же дурак, — в тон ему отвечает Джен, стараясь не задерживать взгляд на наложенных швах на правой щеке парня. Юнги инстинктивно дёрнулся, опустив взгляд. Понял, куда она смотрит и, медленно высвободив свою ладонь, перевернул её тыльной стороной вверх. — Зеркало, — тихо растягивал слово, теперь уже в упор разглядывая растерявшуюся Ким. Та хаотично пробежалась взглядом по комнате, а затем, словно оправдываясь, произнесла: — У меня нет, правда. — Джен, — с нажимом произнёс парень, и та потупила взгляд. — Это ведь ничего, Юнги. Это заживёт, — постаралась успокоить Мина. Парень отвёл взгляд в сторону, разглядывая крашенную стену, и сжал ладонь в кулак. Такие слова Дженни не могли значить ничего хорошего, но повторять свою просьбу он не стал. Дождался, когда та с сожалением покинет палату, оставив на лбу парня лёгкий поцелуй, и тихо попросил медсестру задержаться. Несмотря на неловкость и просьбу врача,та протянула маленькое карманное зеркальце, что лежало в косметичке до этого, и тут же отвернулась — не хотела смущать парня своим взглядом. Раздался громкий вздох, а затем звук разбившегося стекла. Медсестра резко обернулась, наткнувшись на растерянный взгляд Юнги, сжимающего кулаки и маленькие осколки стекла на полу рядом с кроватью. В эту минуту он забыл о собственной слабости, а злость и разочарование придали силы.