Имя его - бессилие

Лео задумчиво грызанул карандаш и сам себе усмехнулся: дурацкая привычка, и еще более по-дурацки она была приобретена. Это ж надо было! Проверить, для чего Майки с Доном это делают ему, видите ли, приспичило. Проверил. Теперь сам грызет… В голове роились, сменяя одна другую, метафоры, пальцы сами собой отстукивали по столешнице слоги, но Лео сознательно себя тормозил, заставляя разум очиститься, как при медитации. Танка – поэзия момента. Нельзя вот так вот, как он сейчас, корпеть над каждой строчкой, потеряется ее воздушность и красота. Зайдем с другой стороны. Хонкадори*… Что же взять для хонкадори? «Быть или не быть?» – Да, Лео, очень смешно. Раф точно оценит. И Донни его поддержит. А что, если и правда?.. Перестав жевать карандаш, Лео четким, летящим почерком вывел: Над Псино тучи Бедой клубятся. Снегу Быть или не быть? И понял, что застрял. Ну что ж… значит, будет хайку. Ужас, учитель за такой подход его точно не похвалит. Да и самому стыдно… Нужно прерваться. Ничего хорошего из такого настроя точно не выйдет. Лео подкатил кресло к стене, в которую Раф недавно по его просьбе вбил перекладины «шведской стенки» и, ухватившись как можно выше, легко выдернул тело в воздух, повиснув на руках. Спина вяло отозвалась болью, но Лео, игнорируя тревожные сигналы, принялся осторожно подтягиваться. Десяти раз будет достаточно, а то Дон его точно не простит. Или, может, двадцати?.. Или… –Лео! Спаси! Почти выбив плечом дверь и слегка споткнувшись на пороге, в комнату влетел Майки. Несмотря на слегка гротескное выражение ужаса на лице, глаза его смеялись. – Ну скажи ему, что я случайно! Я же только посмотреть хотел! – От кого спасать? – меланхолично отозвался Лео, не прерывая своего занятия. – Рафа или Донни? – Лео! Ну я же просил! В голосе бесшумно вошедшего следом Донни сквозила такая обида, что Лео стало стыдно. Осторожно перетащив себя на руках обратно в кресло, он виновато пожал плечами, про себя с удовольствием отметив, как божественно-приятно растекается по мышцам усталость. Как ему этого не хватало!.. – Лео… Ну ты же понимаешь, что можешь сделать себе хуже? Ну неужели нельзя чуть-чуть подождать? – Дон с укоризной покачал головой. – Прости, Дон… Я просто боюсь потерять форму… Очень хотелось прибавить в конце нечто в духе: «Хуже-то все равно уже не будет», но Донни от подобных шуток (которые для Лео в последнее время стали действительно просто шутками, а не завуалированным криком о помощи) каждый раз так расстраивался, что Лео запретил себе лишний раз необдуманно раскрывать рот. Подкатившись обратно к столу, на который рассеянно облокотился Дон, Лео осторожно тронул того за плечо и, постаравшись смотреть прямо, а не снизу вверх, тихо спросил: – Донни… Тебе точно не надоело со мной возиться? Я просто… не совсем понимаю этого. Дон вздохнул и, обойдя кресло Лео, встал позади, положив теплые ладони ему на плечи. – Брат, – он мазнул губами по виску Лео и уперся лбом ему в затылок, – невозможно дышать лишь частью воздуха: это мне нравится, это – нет, а это я пожую и выплюну… Воздух нам просто нужен – такой, какой есть: горький, сладкий, разреженный. Любой. Никто не будет думать: «Ох, что-то надоело мне, устал я от этого…» Потому что устать дышать невозможно. Потому что иначе задохнешься. Ты нам необходим. Таким, какой есть. Другое дело, – Дон порывисто притянул брата к себе, прижав к пластрону, – нужны ли тебе мы. И – самое главное – нужен ли тебе ты сам. Лео промолчал, задумавшись. Действительно, нужен ли он себе? Хочет ли он, чтобы все это прекратилось раз и навсегда? Беспомощность, бессилие. Теплые руки и беззаботный смех, понимающая улыбка и дружеский тычок под ребра. Будет ли ему без этого лучше? – Жизнь не закончилась, Лео. Когда-нибудь ты это поймешь… – Донни бросил случайный взгляд на оставленный Лео листок с недописанным стихом и улыбнулся: – Хайку? – Вообще-то, планировалось танка, – Лео провел пальцем по ровным строчкам, – но я никак не мог его закончить. Вот, решил переключиться… – Тогда я не буду тебе мешать, – Дон разогнулся, сжав напоследок плечо Лео, и заторопился к выходу. Так и не дождавшись щелчка закрываемой двери, Лео улыбнулся, устраивая подбородок на сцепленных пальцах, и стал ждать. Ждать, впрочем, пришлось недолго. – Этот поганец тебя снова достает? – кулаки Рафа тяжелыми булыжниками легли на стол по обеим сторонам от рук Лео, но жест этот выглядел не угрожающим, а скорее наоборот, полным защиты и уверенного спокойствия. То, чего сейчас Лео и было нужно. – Нет, что ты, совсем не достает. Ну… Насколько этого вообще можно ожидать от Майки. Раф фыркнул Лео в макушку и потерся об нее носом. – А это че? Опять писульки свои разводишь? Я тебе чего говорил делать? Я кому турник прикручивал? Тараканам? Совсем задохликом станешь, хуже Дона! Лео не выдержал и рассмеялся. – Я могу делать и то, и другое. Не веришь – спроси у Дона, который меня только что с этого твоего турника сгонял… – С твоего турника! – веско поправил Рафаэль. – Ладно, с моего, – легко согласился Лео. Почему-то осознание того, что это был действительно его турник, которым Лео может – и будет! – пользоваться, запалило внутри, под пластроном, ровный светлый огонек, тепло от которого волнами разливалось по всему телу. Да. Он по-прежнему жив. И будет управляться со своим новым телом так, как этого пожелает. – Ну пиши тогда, чего теперь… – милостиво, но при этом слегка смущенно, разрешил Раф. – Не буду тебе мешать. Я ж не Майки убогий… – Ты не помешал. Наоборот… – шепнул-улыбнулся Лео в спину удаляющемуся брату, но тот его не услышал. «Наоборот…», – продолжая улыбаться, Лео пробежал глазами строчки и аккуратно приписал ниже: Неколебимо небо. И с ним, предвечным, я – есть. Все-таки танка.