Выхода нет

Водитель появляется очень быстро и Дерек даже начинает подозревать, что Гэри проигнорировал приказ возвращаться домой, чтобы находиться поблизости. Этот человек служил Хейлу несколько лет верой и правдой, так что прекрасно разбирался в его нуждах, иногда - лучше чем сам мафиози. Он дремлет всю дорогу домой в машине, а войдя в свою пустую спальню, просто падает на кровать и проваливается в глубокий сон без сновидений. Утро вечера мудренее только в поговорках – оно ничего не меняет. Несмотря на полуночную исповедь Лидии и выводы относительно истинной причины испытанного Дереком дискомфорта, к которым она его подвела, прошедший вечер и все связанное с ним было настоящей катастрофой. И пусть утро прошло по обычной схеме, охарактеризовать положение дел как «нормальное» было довольно трудно. Он вышел на пробежку и гонял себя до седьмого пота, в чем не было ничего необычного на первый взгляд, а вот когда открыл ноутбук и запланировал тысячу дел, но вместо работы либо пялился невидящими глазами на экран, либо наблюдал пейзаж из окна, это было уже совсем другое дело. Ему не свойственно отвлекаться. Опять же, не в правилах Дерека тащить в постель того, с кем его жизнь так крепко связана. Он делил ложе исключительно со случайными знакомыми и проститутками. Положа руку на сердце, такие люди ему практически не отказывали, а если отвергали, то Хейл расходился с ними безболезненно и они ни коим образом не влияли на его жизнь. Но Стайлз… Этого мальчика он уже решил оставить, не взирая на принимаемые парнем решения личного характера, в том числе – касающиеся Дерека. Он теперь семья; на теле парня – метка Хейла. Это напоминание, что тот сам избрал войти во внутренний круг, как и многие другие, которое должно утешать его благодетеля, по идее. На самом деле, от подобной мысли вчерашний отказ только горше. Дерек на мгновение возненавидел символ, въевшийся пареньку под кожу, ведь в нем отчасти была причина его проблем. Ибо мальчишка пришел за ним как за своим лидером, а не за человеком. Так, по словам Лидии, все работало. Поразмыслив над этим немного, Дерек перестает удивляться. Злит на самом деле не это, а то, что для самого Хейла события имели большое значение. Не он сейчас пресытился жизнью и принял частичную жертву. То, что Стайлз был его, и, в то же время, не принадлежал ему. Для человека его положения, привязанность – непозволительная роскошь. Он много раз, на собственном опыте, убедился в правдивости данного утверждения. Но вот с данной ситуацией нужно научиться жить. Он принял решение. А отказ… доведется запретить себе питать подобные иллюзии. Тем не менее, ничто не в силах приготовить его к стуку в дверь, когда он раздается. Мужчина испытывает одновременно желание, гнев, стыд и волнение… На Стайлзе сегодня простой синий костюм и черная рубашка. Его глаза смотрят настороженно, но полны решительности, когда он приближается, засунув руки в карманы. Дерек более чем готов пропустить обсуждение и вернуться к рутине. Он подталкивает папку через стол, намереваясь спрятать свои чувства поглубже и вести дела по обыкновению. Стайлз же, как водится, находит способ перевернуть все с ног на голову, не занимая свое привычное место напротив Хейла, а останавливаясь в полуметре от него и напряженно глядя на папку, не вынимая рук из карманов, облизывая губы и обращая взгляд своих проницательных глаз на благодетеля, прежде чем решиться сказать: - Послушай, по поводу вчерашнего – мне жаль… - Все нормально,- резко обрывает его Дерек, не желая выслушивать банальные отговорки; не собираясь снова муссировать, как он умудрился профукать то, что хотел и не взять его, пока вопрос не перерос в проблему, а потом – не заслужить, решив, что желает большего. Лицо Стайлза искривляется мгновенно, но Хейл уверяет: - Я не стану использовать случившееся против тебя. В конце концов, во многих ситуациях, даже чаще, чем ты думаешь, тебя можно использовать с целью потешить эго. Многие предпочитают ложь как средство удовлетворения потребностей. Мужчина морщится, озвучивая горькую правду, прежде чем взглянуть на Стайлза. Тот прищуривается, выслушивая реплику, но Дерек не позволяет ему перебить себя. - Я – не из таких. Давай на чистоту. В будущем, по любому поводу, говори мне только правду. Не смей врать, особенно – чтобы умаслить мое самолюбие. Дерек произносит это с абсолютной уверенностью. Стайлз, напротив, упрямится и возражает, нахмурившись: - Ладно, приятно это знать. Вот только я не врал. Дерек чувствует, как его лицо напрягается, но Стайлз даже не моргает глазом. - Я был немного… ошарашен,- твердо продолжает он, скрестив руки на груди, словно защищаясь, а затем снова опуская их, сообразив, что делает.- Мой опыт не всегда был… положительным. Это было… Меня… Парень замолкает, раздосадовано сжимая пальцы и смотря в окно. Дерек смотрит на мальчика, потом на свои руки и поджимает губы, хмурясь. На самом деле, он не принял во внимание подобную возможность, хотя в ретроспективе, реакция Стайлза была совершенно очевидной. Чего и следовало ожидать, учитывая статистику. Еще один промах с его стороны. Этот факт не успокаивает жгучую обиду в груди, а лишь немного смещает акценты. Вместо подчиненного, готового солгать в угоду самолюбию своего патрона, он получил несчастного парнишку, пострадавшего от его рук. В любом случае, не стоило ставить Стайлза в подобное положение. Особенно сейчас, сделав его частью семьи. - Понимаю,- произносит он после длительной паузы, потому что в который раз парню удалось выбить почву у Хейла из-под ног. Он тут не один такой, потрясенный признанием. Дерек замечает нервное напряжение сквозь гримасу мрачной решительности. То, как бьется пульс на его горле и краснеют щеки, не смотря на общую бледность кожи… Эти пронзительные сияющие янтарные глаза… Если бы он только поставил себя на место Стайлза… Парня беспокоит реакция Дерека, причем – с гораздо более сомнительной позиции. Его шея была подставлена под удар. Отвратительная правда о социальной иерархии в действии. Это очень сильное разочарование. Он надеялся… Стайлзу следовало ему довериться, учитывая его поступок и развитие событий месяц назад. То, что Дерек повел себя, словно ничего особенного не случилось… Этого должно было хватить. Он должен был понять, что это – семья. А он еще выглядит настороженно. Полон решимости, но все же остерегается. Дереку впору радоваться, что мальчишка просто не сбежал. Будем откровенны: одно тату не удержало бы человека, который решил уйти. Ему бегать не впервой. Это – непреложная истина о любом ребенке, избравшем проводить ночи на улице. - Моя ошибка,- произносит Дерек мягко. Стайлз сглатывает, слегка меняя позу. Дереку не по нутру уязвимость, заметная на лице парня. Неловко за то, что сам испытывает подобные чувства. Мужчина отрывает взгляд от этих янтарных глаз и подходит к окну, предоставляя им обоим возможность собраться с мыслями. Изучает пейзаж за стеклом, лучи послеобеденного солнца, проникающие сквозь завесу облаков и надеется, что Стайлз просто возьмет папку и начнет внимательно изучать ее содержимое, двигаться дальше. Но парень, понятное дело, поступает совершенно не так, как от него ожидают. Медленно подходит к Дереку со спины, останавливаясь у его плеча, молча зависает в личном пространстве мужчины, словно апробируя напряжение между ними, которое никуда не девалось, на самом-то деле, а в непосредственной близости друг к другу лишь разгорается с новой силой, потрясая Дерека своей мощью, когда ладонь Стайлза, после секундной заминки, опускается на его талию. Прикосновения юношеских пальцев сквозь шелковую ткань сильные, жаркие, пока они скользят по изгибу его спины. Он мог бы… - Нет,- голос звучит резко даже для собственного слуха. Дерек уже успел наломать достаточно дров. Рука мальчика замирает и исчезает совсем. Он делает небольшую паузу и отходит назад, надрывно вздыхая. Дерек закрывает глаза и решает вернуть себе самообладание. И, в конце концов, возможно, доверие Стайлза. Может, в один прекрасный день, он станет законной добычей. Подрастет. Преодолеет личных демонов. Станет самим собой. Придет к Дереку, не будучи под влиянием ничего, кроме собственных желаний. Подавить инициативу непросто. Дерек сопротивляется желанию скрестить руки на груди. Он совсем не рад на этому чувству уязвимости. - Возьми отгул сегодня,- распоряжается он, отворачиваясь от парня и приближаясь к столу.- У меня есть дела личного характера, которыми пора заняться. Уверен, ты тоже хочешь что-то сделать в этой области. - Личные дела,- словно попугай, повторяет парень, глядя на благодетеля своими невозможными глазами. Дерек встречается с ним взглядом, но не улыбается, а выжидает в тишине, приподняв брови. Расстояние между ними даст ему возможность все обдумать, восстановить баланс. Кроме того, как бы сильно Дерек не полагался на мнение парня, есть масса решений, которые он должен принять персонально. Парнишка медленно кивает, шмыгая носом. Уголки рта опускаются. Он засовывает руки в карманы, воинственно нахохлившись и уходит из кабинета тем путем, которым пришел. Когда дверь не слишком тихо захлопывается за ним, Дерек сжимает руки в кулаки и бьет по стеклянной столешнице. Реальная проблема не в том, что Стайлз может остаться, лечь в постель Хейла, не разделяя его чувств, как бы отвратительно это ни звучало, а в том, что он может действительно уйти из-за них. Спустя несколько часов безрезультатных попыток сконцентрировать внимание на экране компьютера, Дерек вызывает шофера и уезжает. И пусть, на самом деле, он не останавливается у двери парня, чтобы постучать в нее, но подобный импульс возникает. Это лишь портит отвратительное настроение еще сильнее. Садясь в седан, он несколько минут не может сообразить, почему машина никуда не едет и лишь позже понимает, что все еще не дал Гэри никаких распоряжений на этот счет. Нахмурившись, Хейл включает микрофон и говорит: - Поедем в город, Гэри. Этого вполне достаточно, чтобы достичь условного прогресса, собраться с мыслями. Пролистывая список неотложных дел на телефоне, Дерек ищет подходящую мишень. Список довольно длинный, но, как водится, он другим никогда и не был. Недостаток внимания предполагает, что ему стоит воздержаться от принятия важных решений, но должен много чего предпринять, лишь бы избежать работы как таковой. Горестные раздумья прерывает вибрирующий в ладони телефон. Вверху появляется уведомление о входящем сообщении от Бойда. «Можешь заехать в дом позже?» Дерек вздыхает. Что же, решение пришло само собой. «Когда?» «Примерно в 5» Хейл смотрит на часы. Это даст ему возможность убить время, прежде чем отправиться в город. Как раз хватит разобраться с текущими мелочами, но не достаточно, чтобы взяться за дела посерьезнее. При обычных обстоятельствах, это оттолкнуло бы его, но сегодня вполне сойдет. «Да», отвечает он, внося соответствующую поправку в свой календарь. Они двигаются вдоль одного из самых широких проспектов города, где здания высокие и сияющие не смотря на пасмурное небо и заполненные предметами искусства и модными вещами витрины. Люди здесь ни чем не отличаются. Этот район оставляет его равнодушным. Под красивой оберткой проступают швы, соединяющие их часть города с той, которой владеет он. Тут светская шушера морщит нос с отвращением, завидев бездомного наркомана, словно тот лишь мусор, в то время, как сами отправляются на вечеринку, где обменяют свои грязные деньги на товар у одного из людей Эрики. Здесь же лицемерные политиканы и праведники кричат на всех углах о необходимости запретить древнейшую профессию, а сами - в первых рядах, в одном из заведений Лидии, либо в темных переулках, в которых ютятся потерянные дети. Дерек видит на этих улицах лишь ханжество. По крайней мере, не считая необходимого слоя обмана, помогающего выжить, его часть города гораздо честнее. Вздыхая, он берется за свой список неотложных дел. Одно из них здесь поблизости. Если на чистоту, то остановка у картинной галереи не входит в категорию обязательных и он мог бы не тратить на это собственное время, отправив Стайлза вместо себя, если бы не отпустил его парой часов раньше. Опять же, он наслаждается этим. Автомобиль высаживает Дерека у кромки тротуара, у шикарной витрины, втиснутой в крошечное пространство, едва помещающееся между магазинами и эксклюзивными ресторанами. Художественные галереи имеют преимущество в этом отношении, будучи в состоянии создать заведение практически где угодно. Молодой, красивый мужчина у крохотной стойки регистрации не куратор. Но когда Дерек протягивает ему свою визитную карточку, глаза того расширяются, и он тут же исчезает в подсобных помещениях. Хейл прогуливается по галерее довольно долго, лениво рассматривая картины. Он часто выбирает полотна лично и размещает их во всех своих владениях. Наконец появляется куратор. Она вертится поблизости, стуча каблуками по бетонному полу, следуя за ним по пятам, хоть Дерек умышленно обходит ее стороной. Все идет неплохо до того момента, когда он осознает, что оглядывался в сторону несколько раз, чтобы увидеть реакцию Стайлза. И хоть он проделал путь через всю галерею, на самом деле, не помнит половины картин. Злость на самого себя превращается в настоящий гнев. Непростительно для кого-то из Хейлов отвлекаться посреди работы, так безбожно тратить время ни на что. Нахмурившись, он возвращается к подходящему полотну, которое неплохо впишется в декор его резиденции и мимо которого прошел минимум дважды, произнося ровным тоном: - Вот это. Куратор заметно нервничает: - Мне очень жаль, мистер Хейл, но мистер Питер Хейл уже купил эту картину. Дерек кривится. Дядя мог выбрать ее лишь бы позлить племянника. Он никогда не тяготел к современному искусству в любых проявлениях. Очень похоже на его извращенный юмор. - Хороший вкус у вас в крови, я полагаю,- притворно улыбается она, но тут же замолкает, заметив каменное выражение лица клиента. Он раздосадовано обводит помещение взглядом, но на этот раз сосредоточившись. Приближается к первому же полотну, привлекшему его внимание. Сама картина не особо впечатляет, но это стоящая работа в духе импрессионизма – стиля, который прекрасно вписывается в помещения, где есть полотна в других техниках; предмет искусства, с которым можно работать. Не то, чтобы Дерек пришел в качестве коллекционера. Это лишь второстепенная выгода. Он вопросительно смотрит на женщину и та, прежде чем заговорить, нервно склоняет голову на бок, неловко улыбаясь. - Это произведение доступно,- заверяет она, складывая руки на талии своего приталенного синего костюма.- Желаете внести заявку? Эта конкретная схема отмывания денег на удивление проста, хотя тщательный выбор слов очень важен. Процедура работает, потому что мало чем отличается от реальной торговли искусством, учитывая, что стоимость таких произведений относительна по своей природе. Разница, не заметная для сторонних слушателей – соль всей операции. Он ценит элегантность данной схемы. - 189,000 долларов будет достаточно? Она кивает: - Уверена, что художник оценит столь щедрое предложение. Я свяжусь с вами, как только уточню цену. Он кивает, разворачиваясь, потому что слишком устал от этих расшаркиваний. Дерек выходит в прохладу послеполуденного воздуха, поглядывая на пасмурное небо, прежде чем засунуть руки в карманы и рассмотреть следующий пункт на повестке дня. Есть целый ряд вещей, которые он мог бы сделать, плодотворно поработать, многого достичь, но... Вдруг ему становится все равно. Очевидно, нужно очистить мысли, прежде чем пытаться что-нибудь еще совершить. Мужчина обращает свой взор обратно на проспект, в поисках седана. Когда он видит автомобиль, припаркованный прямо на улице, то замечает Гэри с букетом цветов в руке. Наперстянка*. Уместно, как всегда. Дерек горько смеется, шагая навстречу шоферу. - Ты слишком долго на меня работаешь, старина,- говорит он. Если и есть в городе место, где можно остудить горячие головы, то это – мыс Бикон Поинт*. Губы Гэри изгибаются в профессиональной улыбке, держа букет на нейтральном расстоянии между ними двумя. Он, понятное дело, мог бы сказать, что купил цветы жене, вот только Саша, его супруга, предпочитает розы, а наперстянка – для Лоры. Дерек принимает букет, кивая в знак признательности, садясь в машину. Очевидно, называть следующий пункт назначения нет нужды. Когда они поворачивают за город, капли дождя начинают тихо стучать по капоту. Вода и пасмурное небо составляют резкий контраст с нежно-зеленой ухоженной травой, когда они въезжают сквозь каменную ограду с кованными воротами. Они паркуются и седан замолкает, а Дерек выходит на улицу с нежными колокольчиками, развевающимися на ветру. Он прижимает букет к плечу, защищая от сильных порывов, захлопывает дверцу, прежде чем сойти с чистого гравия на укатанную дорожку из обычной земли, ведущую вверх по склону. Постепенно тиканье двигателя автомобиля тает вдали, оставляя после себя вакуум. Тишина правит здесь, а может не столько она, как отсутствие движения. Только шепот ветра и тихий стук дождя. Щебет птиц, рассевшихся на ветвях аккуратно высаженных деревьев, скрывающих это место от дороги. Лишь неподвижный камень, стриженная трава и безжизненные гектары земли. Так выглядит тишина в понимании Дерека. Она всегда действует успокаивающе, как тихое журчание глубокой реки. Ее могила поодаль, за самой раскидистой ивой, чьи плакучие ветви согбенны вечной печалью над могилами его братьев и сестер – как родных, так и двоюродных. Надгробие Лоры менее пострадало от времени и погоды, но и на нем уже остался их заметный след. Он помнит всех, хоть те по большей части были гораздо старше и слишком увлечены собственными жизнями. Он идет по рядам, читая имена, пытаясь воскресить в памяти их лица. Он был еще ребенком, когда остался без семьи. О Лоре он всегда думал, вспоминая это слово, а теперь и сестры больше нет. Мужчина не продолжает путь к следующему сектору – не может собраться с духом, чтобы взглянуть на могилы племянников и племянниц: с некоторыми из них он даже не был знаком. Вместо этого, поворачивается к последнему указателю перед рядом пустых мест, одно из которых рано или поздно будет его последним пристанищем. Он садится на корточки, возлагая цветы к ее надгробию и вытирая пыль, припорошившую буквы, выбитые на камне. Когда Дерек приходит сюда, он вспоминает своих родственников. Это придает ему сил бороться за то, чтобы их наследие жило и процветало, чтобы труд всей жизни не пошел прахом. Обычно так происходит. Но не сегодня. В этот день он одинок. Вот только символ, нанесенный на их могильные камни напоминает, что это не совсем так. Семья не ограничивается одним Питером. Так никогда не было и не будет. Он поворачивается и смотрит вниз по склону, на город, виднеющийся сквозь промежутки в деревьях, блистающий в лучах заходящего солнца, ожидающий его возвращения домой.