Это маска твоя или ты?

      POV Катя Пушкарева.       Я стояла в кабинке, боясь даже вздохнуть и молясь, чтобы меня не обнаружили. Иначе, действительно, напоят кофе со стрихнином. Но это бы полбеды. Я так просто не сдамся, теперь уже нет! А вот если меня обнаружат, то мне не удастся узнать о планах Киры и я никак не смогу им помешать. А вот тогда будет, действительно, беда. Так что лучше я подышу пореже, постараюсь себя не обнаружить, и послушаю.       И я услышала все, от «а», до «я». Нет, Кира точно ненормальная. Это же надо, такую аферу задумать. Слава Богу, что я все слышала, теперь я точно пойду на этот маскарад, и я ей помешаю!       — Я спасу вас, Андрей Павлович, обязательно спасу. Вот увидите, — нечаянно сказала я вслух, выскочила из туалета и побежала к лифтам. Мне нужно было поскорее очутиться дома, запереться в своей комнате, остаться одной, чтобы все обдумать и составить план.       Как только Катюша покинула туалет, открылась дверь еще одной кабинки и оттуда вышла красная, как вареный рак Юлиана Виноградова. Первым делом она проверила, что больше никто не застрял в кабинках, затем подошла к умывальнику, включила воду, слегла ополоснула лицо, затем подставила струе свои ладони и задумалась.       «Ну, зараза! Еще и моим именем вздумала прикрыться. Ладно, Кирюша, вспомнишь ты Виноградову, еще не один раз вспомнишь. — думала она. — Я свой сценарий маскарада тебе разыграю, Кирочка, свой. Вот тогда и посмотрим, кто будет смеяться без последствий. Нужно только решить сообщать Андрею обо всем или не сообщать. Пожалуй, не стоит. Этого мачо тоже неплохо бы проучить. Стольких баб несчастными сделал. Нет, точно! Ничего ему рассказывать не стану. Узнаю у него телефон Пушкаревой, и все проверну сама».       Текущая на руки вода, смывала негатив, давала прилив сил и ясность мысли. Юлиана составила свой собственный план легко и непринужденно. План был прост, план был красив, правда его выполнение зависело не только от Юлианы, поэтому она наскоро вытерла руки и отправилась в кабинет президента.       — Андрюша, я тут подумала…       — Юленька, одну секундочку, я только поставлю пару подписей и я весь твой.       Он как-то странно подписывал бумаги, поставит пару закорючек, полюбуется ручкой, улыбнется и еще пару закорючек черкнет, а потом опять любоваться начинает.       — Жданов! Ты что, демонстрируешь мне «Рarker»? Не стоит, и не такие видела. У тебя перо желтого золота, я видела и платиновые.       — Виноградова, эту ручку подарил мне человечек, который в принципе не мог себе позволить даже серебряного пера. Понимаешь? Я думал, что это три ее зарплаты, а оказалось, что гораздо больше.       — Андрей, да что это с тобой? Я впервые вижу тебя вообще взволнованным. А уж чтобы увидеть тебя таким взволнованным, я и помыслить не могла. Ты, прости, но мне казалось, что из всех возможных эмоций тебе ведомы только две.       — Это какие?       — Гнев и страсть. Что тебя может что-то растрогать, я и не подозревала. Что хороша дарительница?       — Вот уж нет. Я никогда не рассматривал сию даму, как женщину, а как человек, и правда, золото.       — Уж не Катенька ли наша?       — Катенька, а как ты догадалась?       — А у вас здесь больше нет не только золота, но и позолоты. Представить же себе, что кто-то из твоих пассий сделал бы тебе такой подарок невозможно вовсе. Они же у тебя все одноклеточно-одноразовые. Для страсти сгодятся, а большего тебе не нужно. Уж скорее твои пассии преподнести бы тебе в дар к Новому году хороший минет, чем хорошую ручку.       — Знаешь что, Виноградова?       — Знаю! — перебила Юлиана. — Ты хотел сказать, что хороший минет, это тоже не так уж плохо. Согласна. Особенно в семнадцать лет. В двадцать уже хочется о чем-то поговорить до и после, а к твоему тридцатнику, у эмоционально-живых мужчин уже появляется желание тепла и родства душ, и не минета им хочется, а любви. Не делать секс, не трахаться, а любить друг друга, дарить друг другу в постели не только тело, но и душу. Впрочем, о чем это я? О беге на длинную дистанцию с безногим? Прости, если обидела.       — Да, нет, не обидела. Ты в чем-то права.       — В чем-то?       — Хорошо, ты во многом права. Ты думаешь, мне не хотелось бы влюбиться? Очень хотелось бы, но пока, увы, не получается.       — Завтра Новый Год, Жданов! Завтра Новый Год! Ночь чудес и возможностей. Я желаю тебе… Нет, не влюбиться, я желаю тебе полюбить. Это труднее и драматичнее. Но и счастья любовь приносит несоразмерно больше, чем влюбленность, не говоря уже о минете. Ладно, мне пора идти. Дай мне телефон Катеньки, нужно по смете кое-что выяснить.       — Юлиана, можно мне кое о чем тебя спросить?       — Спрашивай.       — Понимаешь, я Кате вообще ничего не подарил и уже не успею подарить до Нового года.       — Почему это?       — Она завтра на маскарад не придет.       — Блин! Ну, ты валенок. А что? Дороги идут только в одном направлении? Ты сам не можешь к ней заехать и что-нибудь ей подарить? Это отнимет у тебя двадцать минут времени, так меньше с Кирюшей будешь ругаться.       — Точно! Сегодня же заеду к ней с подарком. Юль, а побудь тогда доброй феей до конца. А?       — Ты что имеешь ввиду?       — Во-первых, подскажи, что ей подарить, а во-вторых, когда будешь ей звонить, постарайся ее уговорить прийти завтра на маскарад. Ну, что она одна будет дома? Я же знаю, что она решила не приходить из-за меня, вернее из-за того, что я всю неделю на нее дулся.       — Феей, значит? Нет, нет, и нет! Она заслужила, чтобы ты сам выбрал ей подарок, это первое. А насчет маскарада я тебе так скажу, сумел отбить у Катюши охоту идти на праздник, сумей и обратное сделать.       — Так я и пытаюсь. Вот, тебя прошу.       — Хитрован, — засмеялась Винградова. — Ничего не обещаю, но поговорить, поговорю. Ладно, давай номер.       Юлиана давно ушла, а Андрей все еще сидел в своем кабинете, все еще не понимал, зачем, но упорно пролистывал сайты интернет-магазинов в надежде наткнуться на то, что ему хотелось бы подарить своей нелепой секретарше. Как ни странно, но ему очень понравилось искать подарок для этой маленькой, трогательной, как слепой кутенок, такой смешной в своих Гарри Поттеровских очках, с косичками и брекетами, с мобильным, обмотанным синей изоляционной лентой.       Стоп! Вот оно. Мобильный телефон, вот что от ей подарит! Самый крутой, самый навороченный, самой-самой последней марки. С фотоаппаратом и всякими аппликациями.       Пока он укладывал документы в дипломат, одевался и спускался к машине, от возбуждения дрожали руки, и только заведя мотор, Андрей вдруг подумал, что он впервые в жизни так рад, что сам выбирал подарок кому-то, что выбрал его, и что теперь едет его покупать. Это было, по крайней мере, странно, подумаешь, подарок для Кати Пушкаревой. Странно-то странно, но когда он представлял себе ее реакцию, представлял, как она обрадуется подарку, то становилось еще и очень приятно, и сладко, и возбуждающе. А вот этого он вообще понять не мог. Поэтому постарался не заморачиваться, а сосредоточиться на покупке и, собственно, самом моменте дарения.       Хочешь рассмешить Бога? Расскажи ему о своих планах! Увидишь, как он посмеется и сделает все по-своему.       В своих представлениях, Андрей приезжал к Катерине, звонил в двери, она открывала, он дарил ей подарок, она от счастья падала в обморок, потом приходила в себя и благодарила Андрея безмерно, приглашала попить чай, но он отказывался и уезжал с сознанием выполненного долга. Выглядела Катюша, как всегда и вела себя, как всегда... В его воображении.       Бог, видно, долго смеялся, подслушивая мысли Андрея, поэтому сюрпризы начались сразу после звонка в дверь.