И.С.Т.

Большая библиотека, расположенная в соседнем с учебным корпусом здании, отличалась от Малой количеством книг и их востребованностью. В Малой библиотеке находились в основном учебники и материалы, необходимые для обучения, в Большой же располагались отделы как художественной литературы, так и книг, чтение которых было либо под запретом, либо строго контролировалось. Поэтому обычно посетителей в Большой библиотеке было немного, но из-за этого она считалась одним из самых спокойных мест во всем филиале. И, как правило, посещали ее одни и те же студенты. Поэтому не было ничего удивительного в том, что тот, кто хотел пообщаться с таким студентом, ждал его на лавочке у дорожки, ведущей из библиотеки. Зимой, конечно, с этим было сложнее, но кто хочет, тот всегда дождется. — Привет? — Я тебя чувствую и слышу. Можешь не вздыхать, как маленький печальный пони, — Анжей оторвал взгляд от книги и остановился прямехонько напротив мерзлой холодной скамьи, точно позволяя приблизиться к себе. — Я открыт общению. И всему, что ты готов мне рассказать — Не сомневаюсь даже, — Рома появился из темноты с кривой усмешкой. Бледный, нервный — он прятал пальцы в рукавах растянутого свитера, выглядывающего из-под пуховика. — Пойдем где теплее или здесь не против зад поморозить? — Можем вернуться в библиотечный буфет. По крайней мере, там нет кровожадного доктора и его миньонов… — кивнул поляк на темнеющую громаду. — Не уверен, что яркий свет и свидетели — хорошая идея, — хмыкнул Рома. — Как насчет оранжереи? Там в это время точно никого нет. И пока идем, ты расскажешь мне об этом докторе, ибо до меня только слухи долетали. Откуда он взялся? — Какие слухи, Рома… У кого-то просто стихийный всплеск по поводу метатренинга. И этот «кто-то» — очень сильный оператор или материалист, потому что последние три часа Арестов исправляет последствия всплеска. Так что, если не хочешь откушать человеческого ливеру, мозгов или задней части, не ходи сегодня в кафе. Доктор Ганнибал Лектор сегодня за шефа. — Фантом, чье-то превращение или еще что? — терпеливо поинтересовался Рома, неторопливо идя рядом и настороженно поглядывая на изредка попадающихся студентов. Пусть в городке и бедлам творится, на улице для обычных прогулок было все же слишком холодно. — Притянутая вероятность, скорее всего. В нашей реальности это всего лишь персонаж. Так что кто-то сильно психанул. — Анж пожал плечами. — До утра все устаканится. — Устаканят, — Рома толкнул дверь в оранжерею и вошел первым. Здесь было влажно, но тепло, так что снять капюшон и расстегнуть пуховик пришлось. Найдя место посуше и потемнее на тот случай, если кому-нибудь все-таки взбредет в голову зайти, он устроился на узкой скамейке и обнял себя за плечи, уставившись на концы своих зимних ботинок. — Что случилось, Рома? — поляк присел рядом и осторожно сжал сквозь одежду его плечо. — Вы в последнее время выглядите не слишком бодрыми. — Мне не привыкать видеть кошмары, — пожал плечом тот. — А после того, как ты побывал в моей голове, думаю, ты и сам можешь догадаться, что я вижу. Но я хотел поговорить не об этом, — он вздохнул и опустил голову еще ниже, а щеки начал заливать румянец. — Мне… — Говорить ему было явно сложно и неловко, но он упрямо продолжал: — Больше не к кому обратиться. Но мне нужна помощь… личного плана. Очень… личного… интимного почти… Черт… У меня никогда не было опыта с мужчинами… — Вот как, — почти муркнул Сказочник. — Значит, решился-таки на отношения? Думаю, это не будущий корректор и не малыш Аян. Предположу, что это твой Серафим… — Кончиками прохладных пальцев он погладил холодную щеку и развернул лицо Ромы за подбородок. — О-ля-ля… ты решил не призывать на помощь всемогущий Интернет, и обратился ко мне? У Ромы, кажется, полыхнули не только щеки, но и уши, но смотрел он прямо. — Не надо. Предположений. И я вовсе не уверен, что решился на… отношения. Я просто должен знать готов ли я к такому вообще. И теория мне ничем не поможет. Мне… — взгляд вильнул в сторону только сейчас, — нужна практика. — Можно сказать, что ты обратился по адресу, — Анжей не смеялся и не иронизировал. — Я не буду нести пургу по поводу первого раза с любимым человеком. Фигня все это. Такой первый раз запросто может испортить тебе всю дальнейшую жизнь. Секс — это таблетка от всего. От паршивого настроения, проблем, головной боли… удивишься, но в нашем случае секс стабилизирует. И позволяет расслабиться после перенапряжения на планарах… — Слово за словом его губы становились все ближе к губам Ромки, пока не коснулись их в негромком шепоте объяснений. Сказочник говорил в его замерзшие сухие губы, едва заметно очерчивая кромку языком. — Это несложно на самом деле, и со временем привыкаешь быть чистым. Всегда и везде. Рома смотрел на него чуточку зачаровано, испугано, но не сопротивлялся и отодвинуться не пытался. — Думаю, последнее было все же лишним. — Улыбка сломала подрагивающие его губы. — Маленький я еще. Ты… поможешь мне? Пожалуйста. — Ты? Маленький? — негромко рассмеялся Анжей, зарываясь пальцами в его волосы. — Я был младше, когда случился мой первый раз. — Наконец он накрыл губами его губы по-настоящему и поцеловал, языком проникая в глубину рта, плавно, неторопливо, медленно, будто уже разложил Ромку на постели и занимался с ним любовью. Рома на миг замер и ответил. Робко почти, неуверенно, но с каждой секундой, словно поддаваясь напору, отвечал все сильнее, жарче, обнимая в ответ. Прислушиваясь к себе, покусывая наглый язык и пытаясь перехватить инициативу. — Ты хочешь этого прямо сейчас? — чуть отстранившись, Михновский заглянул в его шалые глаза, погладил раскрасневшиеся скулы, подушечкой большого пальца мазнул по губам. В потемневших глазах Ромы полыхнула паника и пропала: — Я… — он судорожно облизнул губы, — не знаю. Там же вроде готовиться надо. Душ там… — Верно. Поэтому давай с тобой договоримся так, — Анж обнял его за талию под пуховиком, скользнул ладонью под свитер, касаясь голой кожи. — Ты еще раз все обдумаешь, взвесишь и решишь. Переспишь с этой мыслью, а завтра вечером подготовишься и придешь. Если все еще будешь этого хотеть. — Мне это нужно, — с каким-то отчаянием выдохнул Рома, пряча глаза. От мимолетной ласки он даже не вздрогнул, словно и не заметил. — Мне снится… разное. Иногда и такое. Я от всего этого уже с ума схожу. Так что время на «подумать» мне не нужно. Но твои… друзья против не будут? — Боюсь, что кое-кого придется за дверь выставить, чтоб не попытался принять самое деятельное участие. Мы очень близки друг с другом. Для некоторых подобная близость является шоком. Это я предупреждаю на всякий случай. Вдруг с визгами сбежать вознамеришься, — улыбнулся Анж. — Что до снов… когда-то мы обнаружили, что занятия любовью — прекрасное снотворное. Надеюсь, тебе оно тоже поможет. — Наверное, я понимаю, — Рома слабо улыбнулся. — Мне самому… Я и сам не знаю, кого бы я хотел видеть не только другом. Так что понимаю. И не сбегу. Главное, чтобы потом кто-нибудь из твоих парней мне зубы не выбил, — он поежился и снова уставился в пол. — Спасибо. — Главное, чтобы твой Серафим мне зубы не выбил, — фыркнул Анжей. — Но если вдруг кто-то зайдет… просто не пугайся… — Я не хочу ему ничего говорить. Он слишком болезненно к этому относится, к таким вот отношениям, — вздохнул Рома. — Главное, чтобы твои смеяться не начали. Над неумехой-первогодкой. А то сам зубы пересчитаю. Сказочник отпустил его и поднялся на ноги. Протянул ему руку, приглашая следовать за собой. — Не будут, мы все с этого начинали… куда выше вероятность, что кто-то просто присоединится к нам. Это не означает, что ты обязан будешь продолжать гм… отношения с нами. Не волнуйся. И ничего не бойся. Никто ничего плохого тебе не сделает. — Я верю тебе, — Рома стиснул его пальцы и поднялся. — И понимаю: пятый в команде будет уже перебором. Анжей пристально вгляделся в его лицо, а потом вдруг спросил: — А хотел бы? Рома опешил, нахмурился. — Я… не знаю. Вы кажетесь монолитом со стороны. Я просто не знаю. — Расслабься, — старший оракул кончиками пальцев разгладил морщинку меж его бровей. — И иди спать. Мне все равно нужно переговорить с Айвеном. Не думаю, что Сан и Матей захотят присутствовать, но с Айвеном все немножко по-другому. Ну что, до завтра? — Пожалуйста, только без свидетелей, — вскинулся Рома. — Если Айвен не разрешит, то… забудь. Спасибо, но забудь. — Тс-с-с… вот сейчас ты впрямь малыш, — Анжей снова с силой обнял его и с чувством поцеловал в губы. — Я запечатлен на него. Он все равно будет чувствовать нас. Но я просто предупрежу их чтоб не мешали. Хорошо? Рома расслабился и даже рискнул погладить его по плечу: — Хорошо. Так — хорошо. И снова мимолетное прикосновение губ, улыбка и легкий шлепок по заднице. — Доброй ночи, Рома. — Доброй, — отвечать ему тем же Рома не стал, но улыбнулся открыто и светло. И, дотянувшись до ворота, застегнул молнию до конца и натянул капюшон на голову. Анжей кивнул и, обняв книгу, побрел к выходу. Странная просьба. Странная ситуация. И достаточно странно, что Ромка обратился именно к нему. И да, ему нужен Ванька. Любимый Сайбер, суровый медвежонок. Эта загадочная русская душа вгоняла его в ступор, да… Знакомый двор, привычный вход, изученная до мельчайшей щербинки лестница. Дверь, которой он касался столько раз, что считать давно стало бесполезным. — Ты еще не спишь? — Когда ты где-то ходишь и не сопишь рядом? Нет, — в мягком рассеянном полумраке и без того глубокий голос Айвена звучал волшебно, почти бархатно, немного сонно. Раздевался Анж по пути к постели. Сбросил обувь, стряхнул джинсы, выпутался из свитера и футболки, и только потом скользнул под гостеприимно откинутое одеяло, прижимаясь к горячему телу. — Это хорошо… есть разговор, который до утра никак не терпит. — Что случилось? — Айвен мгновенно сбросил дрему, обнимая его и переплетая ноги. — Опять лапки холодные… — Много чего, часть ты слышал. Арестов кстати, еще не разобрался? Я в Большой библиотеке просидел… встретил Рому. И тот, похоже, решился на серьезный шаг. Во всяком случае, он попросил меня быть у него… первым. Анжей поерзал, устраиваясь на месте поудобнее и носом зарылся в грудь Айвена, глубоко втягивая в себя его запах. Идеальное окончание безумного дня. Айвен напрягся: — Первым? — В плане секса. Ему нужен опыт в сексе между парнями. Поэтому он пришел ко мне. Я предупредил его, что должен поговорить с тобой. Потому что ты важен мне больше всех… и еще… думаю, что он решился на отношения с кем-то из троих. Аяном, Фреем или своим Серафимом. — Почему он пришел с этим к тебе, а не к куратору? — волну неприятия и ревности Айвен даже не пытался погасить. — Думаю, что он не доверяет куратору так, как в общем привыкли более старшие курсы. К тому же, полагаю, что он доверяет мне после нашего совместного приключения в Заводи, — Анж приподнялся на локте, заглядывая ему в глаза, а потом губами прижался к его губам. — Я люблю тебя. Но и его понимаю тоже. — Значит, ты согласился? — Айвен ответил на его поцелуй, взъерошил волосы. — И когда это событие состоится? — Не смейся над ним, пожалуйста, — поляк с нежностью погладил его лицо. — Это будет завтра. Я… в какой-то мере чувствую ответственность за него. Чувствую, что должен ему помочь. Ему снятся кошмары. Обо всем что он видел в Заводи. О нас. И я хочу, чтобы эти кошмары отступили. Для меня всегда лучшей таблеткой от бессонницы был секс с тобой. Но тебя я ему не дам. — Это я не хочу ему тебя отдавать. Но я был у него в голове, и по-настоящему ревновать его к тебе не могу. Черт… Странно все, слишком странно. Анжей легонько толкнул его в грудь, опрокидывая на спину, и устроился сверху. Скрестил на его груди руки, уперся в сложенные ладони подбородком и улыбнулся. — Я люблю тебя. Остальное — ерунда. — Надеюсь, — Айвен натянул одеяло на них. — Мне нужно с этим переспать. Ты меня удивил. Расскажешь Тею и Сану? — Я попрошу их, — кивнул Анж и снова поерзал. Весьма провокационно. — Я думал, что тебе не с этим переспать надо, а со мной. Но если ты не в духе, тогда ладно. Тогда конечно. Это очень важная причина. — Не дуйся, — Айвен легонько шлепнул его по заду. — Я всего лишь забочусь о нашем малыше. Чтобы ты не ударил в грязь лицом. Возня с девственниками — та еще задачка. — О, ты сомневаешься в моих выдающихся способностях? Между прочим, это я тебя совратил, а не наоборот… наоборот тоже, конечно… — Кстати, ты собираешься сам нашего ангелочка трахнуть или все-таки научить быть сверху, м? И почему мне кажется, что ты мечтал об этом с первой встречи? — Айвен выпад Анжа проигнорировал. — Вань, я не хочу, чтоб у него было так как у меня, у Сана или Тея. Я покажу ему, как нужно. Сверху, снизу, если надо, то и сбоку тоже. Нет, я не думал даже о возможности такого. Ни разу. Я не предвидел этого. Меня просьба озадачила тоже. Но я же та еще блядь… — пан Михновский впился губами в его губы и чувствительно царапнул ногтями его грудь. — Кажется, я знаю почему он обратился именно к тебе, — Айвен стиснул его пальцы, рванулся, фиксируя ноги, и развернулся на бок, прижимая к себе. — Угомонись. Ты не блядь, и я точно знаю, что без перепиха ты сегодня проживешь. И будешь спать, как младенец, потому что выпускать из рук до утра я тебя не намерен. Тебе нужно выспаться, а Тей скоро рычать будет на нас из-за наглого эксплуатирования способностей. И я даже с ним соглашусь: нечего тратить силы. — Эй, я не трачу силы! Мы ж не тратим силы, ну Ваааань, — с негромким смехом возмутился Анжей. — Я люблю тебя, Сайбер. — Сан тратит, растягивая время для нас. Он нас разбаловал, так нельзя, — невозмутимо припечатал тот, взял его лицо в ладони и втянул в долгий томный поцелуй. — Сегодня я хочу простых обнимашек. — Хороших снов, милый, — Анжей прикрыл глаза и довольно вздохнул. Проблемы надо решать по мере их поступления. Об остальном он подумает завтра. *** — Отвечаю на невысказанный вопрос: я выспался, нет, мне не нужен кофе, — мистер Шеннон дочитал страничку учебника и отложил его на край стола. — Я вообще-то не собирался предлагать кофе. И спросить собирался о другом, — фыркнул едва продравший ото сна глаза Тимур. — Как говорит Сима — жги, — старательно выговорил Чед, оборачиваясь к нему. Он был бодр и отвратительно свеж, будто его все эти кошмары, мучающие первогодок, совершенно не касались. Клетчатая пижама, плед на плечах, учебник на столе… он вполне комфортно себя чувствовал. — Тебе ничего плохого не снится? — Нет. То есть я не помню. Даже если снится — это всего лишь сны, — пожал «лорд» плечами. — То есть ты не помнишь совсем ничего? — недоверчиво переспросил Ширинский. — Совсем. Ты кстати собирался м-м-м… не ночевать сегодня в комнате. — Планы поменялись, — покраснел Тимур. — Не переводи стрелки. И после сна ты не чувствуешь себя усталым или разбитым? — Ну как видишь, — британец развел руки в стороны, широко улыбнулся и потянулся. — Со мной правда все в порядке. Честно. И сейчас я собираюсь в душ и на завтрак. — Ладно, последний вопрос. Просьба. Если я попрошу тебя на некоторое время поменяться комнатами, например, с Ромой? — Ты хочешь пожить в одной комнате с Силиверстовым? — удивленно вскинул бровь Чед. — Ты ж вроде как по Арестову сохнешь. — Так надо. В целях эксперимента. Ты давно эту зомбо-парочку видел? Они ж выглядят так, будто месяц нормально не спали. Аян тоже не сияет, но Фрей сам за ним присмотрит. Сначала я проконсультируюсь с куратором, а потом, может быть, если другого выхода не будет… — Я подумаю, — кивнул британец. Тимур уже не следил за тем, как тот подхватил полотенце и убрел из комнаты. Матей оказался прав. Чед бессоннице не подвержен. Вернее, не бессоннице, а кошмарам. А значит, по крайней мере, о нем можно не беспокоиться. Можно было бы хоть сейчас пойти к Ромке и Симе, и разъединить страждущих без сна. Но что-то подсказывало, что движение надо скорректировать в сторону Арестова. По целому ряду причин. Не самой последней из которых были извинения. Так что он заставил себя выбраться из постели, принять душ, одеться, не выглядеть в зеркале побитой собакой и только тогда отчалил в то крыло, где располагались апартаменты преподавателей. Дверь не открывали долго. А когда она наконец распахнулась, человека на пороге трудно было узнать. Посеревший от усталости, бледный — он, тем не менее, даже пытался улыбнуться. — Уже утро? –с силой потер лицо ладонями и посторонился, пропуская в комнату. — Утро, — Тимур помимо воли, совершенно безотчетно коснулся ладонью его щеки. Большим пальцем погладил сухие теплые губы. — Аллах… как ты? Марек прикрыл глаза, бездумно и искренне наслаждаясь этой мимолетной лаской. — Хорошо. Уже хорошо. А ты? — Не знаю, — Тим почувствовал себя виноватым. Снова и остро. — Подозреваю, что я перед тобой виноват. И конкретно так. Меня вчера накрыло. Метатренинг достал и меня тоже. Я ж оператор, мне даже во сне линий касаться нельзя… — Хочешь сказать, что это ты устроил? — Марек иронично вскинул бровь. — Не исключаю такой вероятности, — Тимур обнял его за талию. — Меня в чувство Сима привел. Я вроде спал, или нет, но я был на планаре, там было столько нитей, они оплетали меня, и я рвался наверх, только бы сбежать из этого места, потому что нити были совсем не такие, к каким я привык. Они были разными. Тонкими и грубыми как канаты… так что я боюсь, что это моих рук дело. Марек покачал головой, медленно выдыхая. — И что мне с тобой таким делать? — Взять надо мной опеку? — Тим с нежностью коснулся его губ своими. — И еще я так вчера и не пришел. Хоть безумно хотел. — Я понял. У тебя была уважительная причина, — Марек выдохнул, расслабляясь. — Мне нужно поспать хоть немного. Я пришел минут пятнадцать назад, а впереди еще долгий день. Ты не обидишься? — он провел ладонью по его щеке, слабо улыбаясь. — Ни в коем случае, — покачал головой Тим. — Просто хотел, чтобы ты знал. И вот еще… я говорил с парнями. Они не помнят, что им снится. Но боятся засыпать. Сима специально доводит себя до ручки. Ромка — не знаю. Только Шеннону все равно. Он не помнит, что снилось, но не переживает об этом. Так что я поменяюсь комнатами с Симой и Ромкой. В смысле будем наблюдать за ними на всякий случай. — Не помнят, но боятся? — Арестов нахмурился. — Плохо. — Отошел, зевая и раздеваясь на ходу. — И ты прав. Если им снятся кошмары, велика вероятность, что они смогут рассказать, что именно им снится, либо сразу при пробуждении, либо во сне, если спросить. Вдруг тебе повезет. Или мистеру Шеннону. Возьмешь на себя Рому? В конце концов, он вроде как твой оракул. — Без проблем, — кивнул Тимур. — Отдыхай. И… отдыхай, — он тихонько вышел, прикрыв за собой дверь. Обычная строгая комната. Так странно, в ней не чувствуется хозяин. А жаль. Сразу к себе он возвращаться не стал. Просто в какой-то момент остановился на пересечении коридоров. Надо бы много чем заняться. К примеру, пересечься с Лемешевым, полюбопытствовать о причинах вчерашнего бардака. Может, тот о чем-то знает. Ну и Ромка. Да… Так что домой. Еще один пролет, блок, небольшая гостиная и дверь. Он постучал, а потом просто вошел в комнату, здраво рассудив, что эта парочка пока что до одной постели не договорилась, так что даже если войти сразу, на секс и маты он нарвется вряд ли. — Доброго утра. — Убью… — проворчал Рома, ворочаясь и сильнее закутываясь в одеяло. — Тим, свали, а? — Во-первых, утро. Во-вторых, пора вставать, в-третьих, есть разговор и срочный, — Тимур вытащил на середину комнаты стул и оседлал его, в процессе получив прилетевшей от Симы подушкой. — Для утра ты слишком бодр, — Силиверстов хмыкнул и спрятался под одеялом окончательно. — Решил наконец оформить свои отношения? Учти, свидетель из меня никакой, я на свадьбе ни разу не был. — Думаю, что тебе полезно будет пожить некоторое время со мной, — пропустил мимо ушей его шпильку Тим. — Че? Ты не оборзел ли, Тимурище? — возмутился из своего кокона Бехерович. — А тебе будет полезно пожить с Чедом, — невозмутимо продолжил Ширинский. — Блядь, — от души выматерился по-русски Рома, откидывая одеяло и являя свою бледную физиономию. — Даже помереть спокойно не дадут. Кому и почему полезно, Тимурчик? — Что тебе снится, крейсер «Аврора»? — вопросом на вопрос парировал Тим. — Это была моя фраза, Ширинский, — пробубнил Сима. — Я не помню, что мне снилось, я тебе об этом уже говорил! — Я вообще-то у Ромы спрашиваю. Рома только глаза закатил и опрокинулся обратно на подушку. — И ты туда же. Кошмары мне снятся. Стандартные. Я, мягкие стены и «добрый доктор» с лоботомией. Я уже и запоминать их перестал, все равно ничего нового. — М-м-м… тебя туда насильно упекают? В смысле, это случай, который произошел реально, или просто твой страх? — не сдавался Тимур. Рома сердито посмотрел на него, скользнул взглядом по Симе и отвернулся: — Если это тебя так интересует… это было со мной. Когда-то. В детстве. Я думал, что избавился от этого, забыл, но тут… Для того, чтобы я нормально мог воспринимать ключи, кураторам пришлось… кое-что разблокировать. И теперь это достает меня. Иногда, — он не лгал. Но и не говорил всей правды. Это чувствовалось, слышалось, пело в словно посеревшем голосе. — Паршиво, что я могу сказать, — мрачно протянул Тим. — Сегодня вечером пригоню сюда Чеда. И не дуйтесь. Так надо. Не нравится мне это все. Одно к одному складывается. Некрасиво. — И на хрена козе баян? И сам что? Боишься, что приставать начну? — хмыкнул невесело Рома и принялся выбираться из постели. — Неее, не боюсь, — усмехнулся Ширинский. — Просто рассчитываю на свидание, но поскольку раздваиваться и тянуть время не умею, придется хоть так решать проблему. — Ну ты ж все узнал? Нафига тогда допконтроль? В этом нет смысла, Тим. — Может и нет, — татарин покачался на стуле и задумчиво вздохнул. — Просто поглядим что из этого выйдет. — Так ты у нас за Симой следить будешь? — Рома вскинул бровь. — Не-а, за тобой, но после того как вернусь. — Может, пристать все-таки, м? Тогда сам отвалишь. — Ну, рискни, — фыркнул Тимур. — Слышь, чувак, давай без разврата? — попросил Сима, садясь на постели. Рома кинул на него странный взгляд и отвернулся, криво усмехаясь: — Даже если… обещаю, ты этого не увидишь. Только… Тим, у меня на этот вечер тоже планы. — О как, — синхронно выдохнули Тим с Симой. Правда, если Тимур выглядел скорее озадаченным, то Сима — сконфуженным. И еще напряженным и кажется немного обиженным. — Окей, — наконец кивнул Ширинский. — Надеюсь, твои планы разбудят тебя в случае кошмара. Рома фыркнул: — Я не собираюсь ночевать в библиотеке. Тимур сделал вид что поверил. — Без проблем. В Большой, кстати, можно, они даже пледик принесут если попросишь. Все для студентов. — Заливаешь, — буркнул Сима. — Нифига, — покачал головой Тим. Похоже, после всплеска вся его велеречивость и пафосность речи ушла, оставляя обычного в сущности парня со своими проблемами и «тараканами». — Чувствую, скоро у всех будет повод проверить, — Рома натянул джинсы и остановился перед Тимуром. Коснулся кожи под глазом, покачал головой. — Тебе бы самому пригляд не помешает. Сима говорил, что тебя вчера метатренинг все-таки достал. Это не ты хаос устроил? Планары плющило и морщило, Арестов даже Фрея себе в помощь притянул, так что тот теперь отсыпается. — Что-то мне подсказывает что я, — пожал плечами Тим, — в отличие от вас, сплю нормально. — Ладно, Мишка Тедди, — сказал Сима. — Есть предложение: когда все с делами разделаются, вернее с планами, библиотеками и свиданиями, обосноваться в гостиной блока. Подушек и одеял у нас много, диван сдвинем к стене и устроим лежбище. Так все за всеми приглянут. Идет? — Мне нравится, — Рома заинтересовано повернулся к нему. — Может, сразу так и сделаем? Я даже пожертвую свое любимое одеяло в пользу самого замерзающего. — Вот и чудненько, господа. Шокируем все общежитие! — рассмеялся Тимур, поднимаясь с облюбованного места. — Хорошего дня. В душевой еще вроде никого, имеете шансы быстренько привести себя в чувство. — Спасибо за заботу. Но вали уже, — Рома зевнул. — Больше мы точно не уснем. Тимур взъерошил его волосы и вышел из комнаты. Вроде как неплохой день начинается. Вот бы он еще прекрасно завершился. Но об этом пока приходится только мечтать. *** Анжей опустился перед сидящими на диване Матеем и Санадой на колени и чинно сложил поверх руки. Выглядело все донельзя странно, но черти, пляшущие в его глазах, как-бы намекали, что ничего чинного-благородного Анжей от них не запросит. — Господа… у меня к вам будет огромная просьба. И я даже буду настаивать на том, чтоб вы ее все-таки удовлетворили, ибо то, о чем я вас буду просить, слишком важно для меня и еще одной персоны. Матей хмыкнул, кинул на него взгляд из-под ресниц и глубже зарылся в объятия японца, всем своим видом говоря, что с места не сдвинется. По крайней мере, без объяснений. А потом еще подумает, стоит ли причина такого беспокойства. Санада выразительно выгнул бровь, точно намекая на продолжение. Дескать, раз уж начал — договаривай. — Сегодня вечером мне нужно, чтоб вы оба ни при каких обстоятельствах не вламывались в нашу комнату. Ну и по возможности приютили Ваню. — И с этого места поподробней, — Матей нахмурился, завозившись. — Кого-то собрался приводить? Ванька знает? Анж… Санада с нежностью прижался губами к его виску. — Мне это не нравится, Ангел, вот правда, и это не ревность. — По порядку. Да, Ваня знает, я его предупредил, и мы это обсудили. Меня попросили решить одну маленькую досадную проблемку. И я согласился. — Кто это? — прямо спросил Матей, все больше темнея лицом. Хорошо и весело было шутить на счет «кого-то еще», но до сих пор им хватало друг друга. «Кто-то еще» был той неизвестной, от которой бросало в дрожь. — Анж, не заставляй это из тебя силком вытаскивать. — Ты же знаешь, что я был бы не против и силком, — тонко усмехнулся поляк. — Но только ради тебя, Тей. Меня попросил Роман. Показать и научить. — Рома? — Матей изумленно вскинул брови и подался вперед. — Попросил Рома? Переспать с ним? — Именно так. У него отношений с парнями, как ты понимаешь, никогда не было, — кивнул Анж. — И поэтому он обратился к тому, кому он хотя бы немного доверяет, — задумчиво протянул Санада. — Это логично. О тебе каких только слухов не ходило, к тому же он видел нас… — Он не рвется к нам. Ему просто нужен опыт. И я ему этот опыт дам. — Он видел тебя тогда, в Заводи, — выдохнул Матей, расслабляясь. — Тебя и… твоего учителя. Раз ты все еще жив, Ванька это принял нормально? — Не в восторге, и, кажется, он на меня немного дуется, но в целом вроде принял, — Анж растекся по ковру, расслабляясь и позволяя себе вздохнуть спокойнее. — Думаю, если бы это был не Рома, все было бы гораздо веселее. А к нему даже ревновать не получается. Когда он успел так влиться? — Матей поежился и снова откинулся на Санаду. — Некоторые неприятные приключения сближают? — Санада только крепче обнял его. — Когда? Сегодня вечером? Ты любишь ставить перед фактом. — Да, сегодня, — снова кивнул Анжей. — Вы же не против? Я правда не хочу его слишком смущать. Это мы привыкли друг к другу, а он пока что мальчик непорочный. — Нет, не против, — Матей покачал головой. — Лучше пусть это будет в приятной обстановке и с контролирующим все человеком, чем… — он мотнул головой и вдруг лукаво усмехнулся. — Нам будет чем заняться втроем. Но мы постараемся не очень шуметь. — И это мне вчера Ванька по ушам ездил, что мы совсем бедолажку Санаду заездили… и все-то он нам время тянет… — возмутился Анж. — Конечно, тянет. А как ты еще высыпаться успеваешь, готовиться и книжки еще читать? — вскинулся Матей. — Мы угомонимся быстро. Если вы будете не очень шуметь. Оно, знаешь ли, стоны за стенкой бывают ну очень возбуждающими. И когда нам сваливать, чтобы бедного маленького девственника не стеснять? Кстати, тебе Сима потом глазки не выцарапает? — Полагаю, что он даже не узнает, — фыркнул японец. — Хотя… даже если узнает, они ведь пока не пара. А все что было до — не считается. — Вот, — кивнул Анж. — Что и требовалось доказать. — У него может быть другое мнение, но если что — зови, — хмыкнул Матей. — Так когда? — Сегодня вечером. Думаю, даже через пару часиков. Так что пойду создавать романтичный антураж. И менять постель, — поляк подхватился на ноги, поочередно одарил обоих поцелуями и скрылся в своей комнате. Прибраться и сменить постель. Убрать все лишнее, за что может зацепиться взгляд. Оставить только ароматические свечи, широкое блюдо с шоколадными конфетами и привычную бутылку с водой. Той самой, что ему безумно нравилась, с вытяжкой из суданской розы и соком граната. Все до мелочей… презервативы, смазка, салфетки. Чтоб все под рукой. Чтоб не надо было вскакивать, топать на другой конец комнаты, чтоб не отвлекало ничего. Он сбегал в душ, привычно постоял под ласковыми теплыми струйками, тщательно вымылся и теперь сам благоухал как плитка белого швейцарского шоколада. Правда, чтоб не смущать гостя, все-таки надел мягкие спортивные штаны. Главное — не испугать и не навредить. Сломать неловким словом или резким движением слишком легко. И поступать так, как поступали с ним самим, Анжей не собирался. Никто из них не назначил точного времени, но логика подсказывала, что ждать Рому, если тот все-таки на это решится, раньше десяти вечера, пока все более-менее не разойдутся, не стоило. Ванька уже пришел, было слышно, как парни утащили его к себе. Силиверстов же появился ближе часам к одиннадцати. Долго стоял перед дверью в блок, словно в последний раз что-то для себя решая, но стук входной двери блока был… почти громким. Анж появился спустя какую-то минуту. Открыл дверь, улыбнулся и как-то очень мягко, почти осторожно, втянул его в комнату. Без слов. Босой, чуть встрепанный, в одних только штанах светло-серого цвета, казалось, будто он только-только из постели выбрался. — Решился? — кончиками пальцев он погладил Ромку по щеке. Тот кивнул, слабо улыбнулся. Немного более бледный, ледяной почти. Поежился от пока еще невинной ласки, вспыхнув. — Я хочу. Даже не так… Мне нужно. Спасибо, что не послал меня сразу, — он быстро огляделся, и теперь заалели даже уши. Но напряжение из плеч немного ушло. — Я понимаю, — кивнул Анж, обошел его со спины и принялся аккуратно разминать плечи, шею и спину. — Своих я предупредил. Мешать не станут. Они в общем все поняли, никто распространяться не станет, так что будь спокоен, — он ненавязчиво коснулся губами шеи. Рома выдохнул резко, испуганно. Снова напрягся, а потом расслабился явным усилием воли. Повел головой, словно давая лучший доступ и потянулся к верхней пуговице на рубашке подрагивающими пальцами. — Ты же мне скажешь, если я сделаю что-то не так? Я… много разного читал и смотрел, но это все не то. — Первое, — выдохнул поляк. — Не спеши, — его руки обернулись вокруг плеч Ромки, ладони накрыли его пальцы, не позволяя разделаться с пуговицами. — И не думай. Секс — это удовольствие. Это радость. Сейчас просто расслабься. Чувствуй. И все. Рома послушно замер и вдруг откинул голову назад, на его плечо, прикрыв глаза. — Иногда мне снятся… такие сны. Как в четырнадцать. Только тогда мне снилась одноклассница, теперь все иначе. Я с мужчиной, парнем. И мне хорошо. А когда просыпаюсь, мне кажется, что так не может быть. — Спорим? — тихонько рассмеялся Анж. Легонько шлепнул по его рукам, вынуждая опуститься, и сам принялся аккуратно расстегивать на нем рубашку, то и дело поглаживая теплую кожу. — Не стоит ждать слишком многого, потому что ожидания могут обернуться разочарованием. Но если ты просто позволяешь событиям течь, реальность может оказаться куда ярче. — Я пока могу разделять сны и реальность. Да и с логикой дружу, так что даже сейчас особо ничего не жду, — Рома закинул руку назад и вплел пальцы в мягкие, чуть влажные волосы поляка, отдаваясь на его волю. — Постараюсь не очень тебе мешать. — Не думаю, что ты относишься к категории «бревно в постели», — Анж закончил с пуговками и, выдернув полы рубашки из-за пояса джинсов, ладонью погладил подтянутый живот Ромки, как-то очень походя щелкнул пряжкой ремня, расстегнул пуговицу и осторожно проник под плотную ткань. — Ты не такой, ты у нас натура чувственная. — Легкий поцелуй, губы скользнули вдоль скулы. — Спорю даже, что страстная. — Девушки не жаловались, — Рома выдохнул медленно, почти удивленно, коротко вздрогнув на миг, когда почувствовал чужие пальцы под джинсами. Чуть сильнее сжал волосы Анжея и отпустил, невесомо пригладив потревоженные прядки. Расслабиться до конца не получалось, но напряжение уходило. По капле, но покидало тело, уступая место пока еще даже не возбуждению, а намеку на него. — Вот и чудно, — бог его знает, как всему этому научился Анж. Но в какой-то момент рубашки на Ромке уже не оказалось, а сам пан Михновский вдруг обнаружился перед ним, и каким-то совсем уж волшебным образом на коленях, покрывая поцелуями грудь, живот, и совершенно нахально стаскивая с него джинсы. Рома вздрагивал от каждого касания, но кожа под губами теплела, розовела все сильнее, а грудь вздымалась все чаще, выдавая волнение. Но стащить с себя джинсы он все-таки до конца не дал. Накрыл руки Анжа, отвел их в сторону и вытряхнулся из одежды сам, оставшись в одном белье. Поймал взгляд и вдруг залился румянцем. — Я… подготовился. Надеюсь, что правильно. Ресницы Анжа дрогнули, а на губах нарисовалась тонкая улыбка. Ладони скользнули по бедрам вверх, и Анжей поднялся на ноги, почти втираясь в него всем своим телом. Накрыл губы губами, целуя уже не так нежно, далеко не трепетно, позволяя ощутить собственное желание. Целоваться Ромка определенно умел. И даже изначальная робость, улетучивающаяся на глазах, ничуть ему не мешала. Он то вел, то отдавался, лаская, сминая, оттягивая, еле слышно постанывая от ощущений, судя по которым, его губы были одной из самых эрогенных зон. Вкусно, сладко. Забыв в конце концов, о всех страхах и сомнениях. И шаг за шагом все ближе к постели. Почти незаметно, пока край не коснулся колен. Анжей легонько толкнул Рому, позволяя ему упасть на разобранную постель, благоухающую лавандой. — Ты очень красивый… Тот как-то криво усмехнулся, провел ладонью по постели и сглотнул, враз теряя уверенность. Несколько секунд молчал, словно собираясь с мыслями, и гибко приподнялся, усаживаясь на край матраса. Вскинул взгляд и притянул Анжа за бедра. С силой провел по ногам вниз, поднялся вверх и взялся за резинку штанов, плавно стягивая их к щиколоткам. Заметно волнуясь, облизнул свои еще чуть влажные и припухшие губы, и вдруг уткнулся носом в пах, несильно сжав бугорок под тонким бельем. Почти отчаянным порывом, но на удивление осторожно и деликатно. Анжей судорожно вздохнул, на миг запрокинул голову, жмурясь от накатившего возбуждения. Пятерней зарылся в мягкие Ромкины волосы, массируя затылок. Когда он опустил взгляд вниз, в его глазах точно горел ровный яркий теплый огонь. — Ничего не бойся и доверься мне. Хорошо?.. — Я уже тебе доверился, — Рома вскинул взгляд, улыбнулся, языком провел по влажному пятну на белье и отпрянул, полыхая ушами. — Прости. Я любопытный… — Любопытство — не порок, — Анж вздрогнул всем телом, а потом все-таки повалил Ромку на постель, накрывая собой, и впился в губы жадным, почти голодным поцелуем. — Ты хочешь быть сверху или снизу? Для начала? — Я хочу, чтобы ты научил. И я не знаю, как для этого будет лучше. Но я не хочу сделать тебе больно, — выдохнул Рома, отвечая на поцелуй и перебирая прядки нависшего над ним парня. Поколебался, а потом все-таки позволил себе пуститься в изучение, и заскользил ладонями по тонкому жилистому телу, лаская плечи и спину. — Я готов ко всему. Ко всему, что ты скажешь. — Милый, больно мне ты сделаешь только если… гм… не буду тебя пугать, — тихонько рассмеялся Анж, осыпая его тело мелкими поцелуями, с каждым новым опускаясь все ниже, пока не стащил с него белье, закончив щекотным прикосновением губ к трогательной коленке. В следующий момент он аккуратно вобрал в рот член Ромки, с видимым удовольствием сжал губами напряженную плоть. Рома охнул, вскинулся и снова упал на подушку, запрокидывая голову и выстанывая сквозь зубы. Живот втянулся, грудная клетка заходила ходуном, а пальцы сжали волосы. Такой открытый, такой чувствительный… И вряд ли девушки не делали ему подобного. Но мужская ласка всегда другая. Сильнее, жестче, не нежные девичьи прикосновения. Ромку выгнуло дугой, когда напряженная плоть оказалась слишком глубоко. — Хватит… Анж, пожалуйста… иначе все закончится слишком быстро… — М-м-м, какой ты… — Скользкие от смазки пальцы кружили вокруг сжавшегося входа. Чуть проникали внутрь и тут же выскальзывали. И снова, и снова, мало-помалу проникая глубже, лаская изнутри, расслабляя, растягивая стенки. — Быстро не закончится. — Губы накрыли головку, и снова выпустили из плена. — Даже не надейся. Рома вздрагивал, испугано сжимался и обмякал, подаваясь навстречу. Так много разных ощущений, противоречивых, странных, непривычных. Хотелось уйти от дискомфорта вторжения и глубже погрузиться в горячий влажный рот. А еще внутри словно затягивалась пружина все туже и туже. Словно чего-то не хватало, чего-то, что наполнит до конца. И когда Анж вошел пальцами в его тело чуть глубже, он сам раздвинул бедра шире, сам подался вперед. — Тише, не так быстро… — усмехнулся тот. — Приподнимись на секундочку. Под бедрами оказалась подушка, приподнимая и раскрывая Ромку еще сильней. Небольшая, в сущности, пауза. Ровно чтоб перевести дыхание и унять бешенное биение сердца. В следующий момент Анж подхватил его под колено, устраивая ногу на своем плече, кончиком языка провел по чувствительному местечку под коленом, рукой приласкал напряженный член. Проникновение было очень осторожным. Серией легких толчков и пауз, поглаживанием бедер, лаской и отвлечением внимания. — Смотри на меня… и говори со мной… Ромка замер, дыша часто и поверхностно. Больно. Заискрились мгновенной паникой потемневшие глаза, и пальцы судорожно стиснули запястья Анжея, словно в попытке остановить. — Подожди… — Рома судорожно облизал пересохшие губы. — Чуть-чуть… Тот послушно застыл, глядя ему в глаза. Замер, тяжело дыша ртом, то и дело облизывая пересохшие губы. — Ты в порядке? — Да. Просто подожди, — Рома закрыл глаза, заставляя себя расслабиться и дышать ровно. Несколько долгих мгновений не шевелился, привыкая, прислушиваясь к себе, а потом вдруг тихо попросил: — Поцелуешь? — С удовольствием, моя прелесть, — улыбнулся Анж. Правда выполнил просьбу не сразу. Опускался он медленно. Очень медленно. С каждым вздохом погружаясь в него все глубже, пока не коснулся губами дрогнувших губ. Рома ответил сразу. Жадно, почти голодно. Отпустил простынь и вплел пальцы в волосы, тяня ниже, выстанывая болезненно и сладко в терзающий рот. И наконец выдохнул: — Продолжай. Плавный толчок, упорный взгляд глаза в глаза, еще толчок, более долгий, более уверенный и еще, и еще, движения все размашистей, все сильней и уверенней, и звук, этот безумный, выносящий мозг звук влажных шлепков плоти о плоть, и поцелуев, глубоких, жадных, сдобренных хриплыми стонами. Рома выгибался бесстыдно, отчаянно. Сверкал глазами сквозь влажную челку, покусывал губы, стонал коротко, почти зло, цепляясь то за плечи любовника, то за измочаленную простынь. И больно, и хорошо, и все еще странно — чувствовать в себе что-то. Такое горячее, твердое, таранящее и порождающее такие яркие вспышки удовольствия. От возбуждения, казалось, звенит все тело, пружина скручивается все туже, заставляя подаваться навстречу, надеваться на член, подобно бабочке. И шептать что-то заполошно, умоляя не останавливаться. Анж, похоже, останавливаться и не собирался, перехватил его руки, заводя за голову, удерживая вот так, почти распятым на постели и вбивался, вбивался в него, терзая и без того измученные губы, шепча на ухо непристойности, пересыпая их нежными словечками. Рома шипел, постанывал, силясь вырваться и только больше впуская в себя напряженную плоть. Его собственный член терся меж телами, даря то боль от возбуждения, то удовольствие. Но в конце концов, всех ощущений стало вдруг много. Затянутая пружина замерла, вибрируя, и вдруг распрямилась, словно выворачивая тело. Рома забился, вскрикнул и сорвался в долгий вымученный стон, кончая сильно, почти болезненно. Стискивая всем собой сладко терзающую плоть любовника. Тот задрожал всем телом, зажмурился, закусил губу, но нашел в себе силы опуститься сверху, локтями упираясь в постель. И снова жаркое тяжелое дыхание. Весь мир на периферии. — Как ты? — сорванным шепотом. — Хорошо, — улыбка была еще шальной, но светлой. Рома медленно выдохнул и обнял Анжа, позволив улечься на себя. Коснулся губами виска, лизнул губы. — Спасибо. Кажется, мне даже слишком понравилось. — Это только одна сторона медали. Есть еще одна, как ты понимаешь… и она ничуть не хуже… увы, утром с непривычки у тебя будет чувство, будто по тебе проехались катком… — Анжей хрипловато рассмеялся. — Но все исправляет практика. — Думаю, утро я как-нибудь переживу, — Рома окончательно обмяк, лаская Анжа легко и ненавязчиво, собирая капельки выступившего пота. Потянулся, поцеловал в нос, тихо, счастливо рассмеявшись. — Ты красивый. Особенно сейчас. — Открою тебе тайну… до, во время и после занятий любовью нет некрасивых людей. Страсть делает людей другими. Просто меняет. — Философ, — тепло усмехнулся Рома. — Не зря тебя Сказочником зовут, — он немного поерзал и перекатился на бок. Поморщился, когда уже обмякший член выскользнул из тела, и улыбнулся, с нежностью касаясь припухших губ. — Не боишься, что я теперь от тебя не отстану? — Цинично говоря, становитесь в очередь, молодой человек, — фыркнул Анжей. — А сейчас я, получается, без очереди пролез? — хмыкнул Рома. — Не верю я во все эти слухи о тебе, уж прости. Продолжим, учитель? Или мне в очередь? — Передохнул уже, мой юный падаван? — вернул шпильку поляк. — Я сам выбираю любовников. Но есть те, кем я дорожу и не променяю ни на кого. — Он с нежностью погладил тонкое Ромкино лицо и перевернулся на живот. — В отличие от тебя я готов всегда… — И что, никаких ценных указаний? — в голубых глазах на миг плеснула паника и исчезла. Рома хмыкнул и очень медленно потянулся, сразу следом нависнув над Анжеем. Отвел волосы в сторону и губами прижался к шее, скользнул ниже, лаская дыханием плечо. — Хотя бы скажешь, если я вдруг начну делать что-то не так? — Со мной ты ничего «не так» не сделаешь, — Анж с удовольствием потянулся всем телом. — Нужно помнить только, что первый раз может быть достаточно болезненным и неприятным, так что важно поддерживать возбуждение в любовнике. И быть предельно осторожным. Нужно чувствовать тело партнера. Будешь чувствовать — не ошибешься. — Прописные истины, — хмыкнул Рома и зарылся лицом в его волосы на затылке, прикусил кожу сзади на шее, ладонью проводя по спине вниз. — Перевернись? — Интересно смотреть мне в глаза? — вопреки словам, Анж поднялся на колени, упираясь ладонями в постель и бросил на него взгляд через плечо. — К сведению, так тоже неплохо. Чуть другая чувствительность. А если прогнуться в пояснице вот так, — он опустился грудью на подушку. — То вообще отлично. — Я… — Рома растерянно сморгнул и отвел взгляд, темнея лицом. — Наверное, к такому пока не готов, прости. Анж снова поднялся, развернулся к нему и заключил его лицо в ладони. — Чего ты боишься? Не надо, не бойся… тебе нравится секс ничуть не меньше, чем мне. Ты хочешь, чтобы было хорошо, так сделай хорошо, фантазируй, отпусти себя, делай то, чего тебе хочется… видишь? Я хочу тебя. Уже снова хочу тебя. Ты этого стоишь. Рома несколько долгих секунд вглядывался в его глаза, а потом криво усмехнулся, качая головой. Несильно сжал его запястья и потянул на себя: — Иди ко мне, — обнял за талию, усадив на своих бедрах, поймал взгляд и медленно провел языком по груди. Смял горошинку соска, поцеловал другую. — О моих ванильных желаниях все скажешь потом… — Ванильных, — Анж выдохнул, обнимая его обеими руками за плечи и вжался в губы, чуть прикусывая нижнюю и тут же зализав укус. — Как ты заговорил, милый… — Любишь, когда тебя имеют, уткнув лицом в подушку? — Рома сверкнул глазами, отвечая на поцелуй. — Я так и понял. Как-нибудь в следующий раз. — Провести ладонями по плечам и спине, потянуть за волосы, чтобы откинулась голова, и впиться губами в шею. Два полушария ягодиц легли в руки легко, приятно, идеально. И как тут удержаться? — Говоришь, готов? — Попробуй, — рассмеялся ему в лицо поляк и тут же застонал восторженно, глухо. Да, ему нравилась эта остринка. Ему нравился такой секс. Рома угадал. Интересно каким он станет. Да. Интересно. — Обязательно воспользуюсь приглашением, — шепнул в его губы Рома и, поколебавшись немного, толкнулся кончиком пальца внутрь тела. Влажно, горячо. Действительно готов. Полыхнув глазами, Рома с силой стиснул одной рукой его за талию, а второй принялся двигать сначала медленно, почти осторожно, в ритме собственных поцелуев, которыми он покрывал шею, плечи и ключицы. А когда добрался до темно-розовой ареолы, ритм вдруг изменился. Губы сомкнулись на чувствительном пике, потянули, язык скользнул по вершинке, а пальцы, ходящие в теле, вдруг замерли на миг. Словно Рома хотел, чтобы ощущение не раздваивалось, чтобы любовник чувствовал и горячее дыхание, и влагу, и сладкую боль потревоженного, такого чувствительного комочка. — Хоррошооооо, — протянул Анж, лишь сильней запрокидывая голову. Прогнулся, откидываясь назад, опираясь на постель позади себя руками. Он был похож на чистый холст, по которому можно было писать все что угодно. — Еще! — Чего именно? Говори со мной, — со сломавшей губы кривой от возбуждения усмешкой вернул Рома ему его же слова, отстранившись от своей игрушки, обжигая лишь дыханием. — Всего! — Анж чуть сильнее толкнулся вперед, точно насаживаясь на него, а потом и вовсе обвил его талию ногами. Рома медлить не стал. Потянул на себя, заставив выпрямиться, приподнял и опустил бедрами на свои пальцы так, чтобы те вошли по самое основание. Облизнулся и, не спуская внимательного, тяжелого взгляда с лица поляка, развел их, согнул и снова выпрямил. Только пальцы внутри. Только они двигались, искали, массировали, растягивали. Анжей зажмурился, застонал, кусая губы, задрожал, позволяя удовольствию растекаться по венам, владеть его телом и отпуская сознание. — Надолго… не затягивай… — Как ты хочешь? — Рома остановился, смаргивая с ресниц капельки пота. — Просто трахни меня, Рома, — обняв его за шею, шепнул ему на ухо Анж. — Выбор оставил за мной? — хмыкнул тот, приподнимая его и вытягивая пальцы. Приставил член ко входу и медленно, направляя и чутко прислушиваясь к дыханию, опустил любовника вниз. Надавил на поясницу, прижимая к себе так, чтобы напряженная плоть Анжа зафиксировалась между ними и поддал бедрами. Снова и снова, расходясь, убыстряя темп. Небольшая амплитуда движений, глубокое проникновение, почти резкое. И не двинуться никуда, любое движение делало все только острее в тысячу раз. Поймал в ловушку. Бейся, бабочка… Как в трансе. Чуть закатившиеся глаза. Дрожащие ресницы. Обметанные припухшие губы. Судорожно сжимающиеся пальцы. И вздохи, срывающиеся, дрожащие в жаркой атмосфере комнаты. И дрожь реальности, зыбкое марево, превращающее обычную комнату блока общежития в залу, наполненную дрожащим светом десятка факелов и свечей, бликующем в развевающихся от невидимых ветров алых полотнищах… и снова обычная комната, обычная постель, только витает легкий запах сосновой смолы, и выгибает золотистое тело в остром, почти болезненном оргазме. Рома отстал ненадолго. Застонал сквозь зубы, стиснул пальцы на талии и обмяк, дыша тяжело, часто. Провел ладонью по спине, успокаивая и склонился вдруг, языком лизнув вершинку головки чужого члена, все еще зажатого между ними, то ли пробуя на вкус, то ли стремясь подарить еще одно, острое, жгучее на грани боли для слишком чувствительной кожи, удовольствие. — Спасибо… — Надеюсь, ты для себя уяснил что хотел, — Анж поймал его губы своими. Но мучить не стал. Коснулся с нежностью, стараясь не причинить боли и без того порядком измученной плоти. — Вполне, — Рома снял его с себя и аккуратно уложил на постель, вытягиваясь рядом. — Спасибо. Первый раз не мог быть лучше. Пять минут. И я уйду. — Можно и десять, — усмехнулся Анж. — И кстати, когда будешь топать к себе — посети по дороге душ. Ты не представляешь, как ты сейчас пахнешь… валить и трахать. Сплошной секс. — Тогда, пожалуй, оставлю так до утра. Вдруг появится шанс закрепить материал, — Рома отзеркалил его улыбку и сел. Охнул, поморщился и слабо рассмеялся, сорвавшись на шипение. — Тренировка, говоришь… Придется искать себе парня, — дотянувшись до салфеток, он вытер самые явные следы и осторожно встал. Оглянулся через плечо, светло улыбнулся. — Спасибо. Анжей перекатился на живот, свесив руки с постели и смотрел на него вот так, снизу-вверх. А потом просто погладил голое бедро и легонько шлепнул по заднице. — Надеюсь, вы с Симой быстро придете к консенсусу. В конце концов, думаю, что это он твой оператор. И твой якорь. И еще твой партнер. Со стороны именно так и кажется. — Да, вот только на самом деле у него другой оракул. И ведет его от него, а не от меня. Настолько, что ему даже понравилось с ним целоваться. Но я не хочу об этом говорить, — стараясь делать поменьше резких движений, Рома оделся и склонился к Анжею. Прижался на миг губами к виску и, коротко шепнул: — Я рад, что это был ты. Обещаю не приставать, не скулить под дверью и не закатывать сцен ревности. Спасибо. И спокойной ночи, — взъерошил волосы, поцеловал в плечо и вышел, успев накинуть на теперь уже бывшего любовника тонкое одеяло. — Так быстро меня еще никогда не бросали, — фыркнул Анж и потянулся. Душ, сдернуть перепачканные простыни и спать… черт, когда ж Ванька вернется? …Ванька не вернулся. Ни через десять минут, ни через полчаса. Однако возня за дверью комнаты Матея и Санады говорила сама за себя. И да, голос Айвена там звучал тоже, вплетаясь в вязь из стонов. Анжей успел и принять душ, и навести в комнате порядок, и сменить постель, и даже проветрить помещение так, что теперь в их логове пахло морозом. О том, что здесь занимались любовью, напоминали разве что презервативы и смазка на столе. Не выдержал он еще спустя минут сорок. Без Вани не спалось. Совсем. А тот, похоже, возвращаться совершенно не спешил. Так что повздыхав, поляк все-таки влез в штаны и прошлепал к соседней комнате. Привычно поскребся и только тогда проскользнул внутрь. — Иди сюда, — подал голос Матей. Они сдвинули кровати. Они устроили лежбище из вороха одеяла и подушек. Пахло воском, сексом и чем-то неуловимым, истинно мужским. От ночника тени прятались по углам, но света было достаточно для того, чтобы различить сплетенные на постели тела. Сан, Ваня, Тей, обнимающий его со спины. Поймав его взгляд, Матей коротко кивнул и демонстративно разжал руки, а потом и вовсе встал, уступая место. Анж вздохнул спокойнее и почти нырнул на предложенное место, обнимая любимого медведя. — Боооже, как же хорошо… — У меня предложение: не раздвигать кровати. Можно даже принести еще одну, места хватит, если вынести тумбочку, — Матей обошел кровать, зевая, и лег с другого края, прижимаясь к Санаде. — Мне нравится, — пробурчал сонный Айвен, обнимая поляка в ответ и зарываясь в его объятия. Рассеянно поцеловал местечко, попавшееся под губы, и счастливо вздохнул. — Ты пахнешь собой. — В душ сходил, — так же негромко отозвался Анжей. — Только лучше не надо, разврат это будет… законченный… я не ханжа, но Ледник не одобрит. — Можно подумать, разные комнаты нас когда-то останавливали, — буркнул Матей и, дотянувшись до ночника, выключил его. — И кому какая разница, пока мы никому не мешаем. — Правилам общежития? — ремарка Санады заставила Сказочника негромко рассмеяться. Вообще в этом сонном царстве издавать громкие звуки совершенно не хотелось. — Да… там написано, что студенты живут по двое. А уж если они меняются местами — это их проблемы, — фыркнул Анж. — Предатели, — тут же надулся Матей. — Ну и ладно. Тогда валите к себе, герои-любовники. — Нет, — негромко, но жестко отозвался Айвен. И добавил уже чуть мягче. — Не сегодня. Пожалуйста. Матей приподнялся на локте, дотянулся до него через Санаду. — Ваня, я пошутил, — погладил плечо, и Айвен заметно расслабился. — Да, прости, не понял, — поймал его руку, поцеловал середину ладони и отпустил. — Тебе просто нужно отдохнуть. Спи. — Спи, мой прекрасный ангел, — едва слышно выдохнул Анж. — Как же я тебя люблю.