Воины Кровавого Солнца. Часть I

*** MUCC — Futashin No Koe Andou Daisuke Они спустились в подвалы по уже привычному маршруту и вновь очутились в тесном помещении, наполненном удушающими парами крови. Ивагами остановился в центре, с отвращением глядя на, свернувшееся в позу эмбриона, тело. Казалось, что по прошествии тех двух часов, что он его не видел, на коже не прибавилось ни единого пореза или ссадины, однако, хриплое дыхание с тяжелыми сгустками крови выдавало истинное плачевное состояние жертвы. Та часть ребер, которая еще оставалась целой, ходила ходуном при каждом вздохе, а тело содрогалось на выдохе. Бледное тело, напоминающее труп, выловленный из реки, светящееся в зеленоватом скудном свете лампы, было покрыто бурыми пятнами уже засыхающей крови. Впрочем, это лишь некоторые пятна, один бок был полностью в густой черноватой жидкости, будто измазанный неаккуратно разлитыми чернилами, потому что лежал в луже собственной крови. Дай обошел Ивагами и рывком поднял безвольное тело, без труда поставив на колени, словно тряпичную куклу. Впрочем, в подобии горизонтального положения человек простоял недолго, тут же упав лицом в грязь, даже не поставив руки вперед для смягчения падения. У Дайске на лице не выражалось ничего. Он наклонился и вновь дернул тело на себя. — Он может говорить и лежа, — голос Ивагами гулким эхом разнесся по тесному пространству, растворившись в коридоре. Андо его будто не услышал. За волосы грубо оттянул голову жертвы и нажал на какую-то точку на шее. Раздался глухой вскрик и заплывшие глаза распахнулись. — Говори, — коротко бросил он. — Да, — с придыханием выговорил помощник, зайдясь диким кашлем и отплевываясь собственной кровью. — Что "да"? — поинтересовался Татсуро, сложив руки на груди. Когда приступ кашля закончился, Аки смог выговорить: — Это я... Ивагами-сан, — тело мелко сотрясалось от постоянной боли. — Они заставили меня... Обещали убить. — Кто? — только и спросил кумитё. — Те, кого вы решили убить завтра. Они узнали... — Откуда они могли узнать? — Они... Они угрожали мне... — казалось, что он плачет от нестерпимой боли или от осознания собственного предательства, а может это были просто неконтролируемые конвульсии. Каждое слово давалось с трудом и произносилось очень непонятно. Ивагами подошел поближе к жертве, склоняясь над изуродованным лицом, чувствуя хриплое дыхание на своей коже. Он не стал касаться кровавого месива, чтобы не испачкать рук. — Аки, ты должен был понимать, что я все равно узнаю правду. Ты же не настолько глуп, чтобы надеяться на то, что меня может задеть шальная пуля. Так чего же ты хотел? — без эмоций произнес он. — Боялся, — только и смог выговорить помощник, после чего глаза его закатились. Он перестал бороться с уплывающим сознанием. — Аки... Ответа Ивагами не получил. Выпрямившись, он снова отошел на середину комнаты. — Кончай с ним, — брезгливо бросил он, больше не глядя на человека, который столько лет служил ему верой и правдой, а потом, испугавшись за свою никчемную жизнь, продал первым попавшимся, в итоге, все равно оказавшись в проигрыше. Дай отпустил волосы жертвы, и тело вновь рухнуло на пол, к ногам своего босса. Липкой от крови рукой убийца достал пистолет. Оглушительный выстрел смертельным ураганом пронесся по холодным коридорам, разбившись об илистые стены. Тело дернулось, последний выдох растворился в ледяном воздухе. — На сегодня можешь быть свободен. Завтра вам сообщат ваше новое убежище, — с этими словами Татсуро скрылся в коридоре, черной птицей пролетев по полутемным коридорам, стремясь оказаться подальше от этой обители смерти, желая стряхнуть с себя пепел предательства, смыть зловонное дыхание покойника под горячим душем. Дай еще раз посмотрел на распластавшееся на полу тело и тоже вышел. Nightmare — Suna Через полчаса он был уже дома. Быстро приняв душ, уже собирался провалиться в очередное забвение, которое заменяло ему сон последние двадцать лет, но назойливая трель телефона заставила вновь разлепить веки. На дисплее высветился незнакомый номер. Игнорировать звонки, даже столь поздние, было не в его натуре. Ему могли позвонить в любое время, сообщая о новом задании. У него всегда было два телефона — один для работы, другой для всех остальных. И сейчас разрывался именно второй, но Дай все равно нажал на кнопку ответа. — Да, — устало протянул он. — Я вас не разбудил? — поинтересовался знакомый голос. Глаза распахнулись, а сонная пелена мгновенно слетела. — Нет, я только ложился, — уже более бодрым голосом ответил Дай. Он отчетливо расслышал выдох облегчения. Повисло молчание. Андо попросту не знал что сказать, потому что даже не догадывался о цели звонка, учитывая, как они расстались в их первую и последнюю в жизни встречу. А его собеседник молчал, просто не зная, с чего начать. Он вообще не понимал, зачем позвонил и сейчас уже жалел об этом. — Откуда у вас мой номер? — поинтересовался Дайске. Ему было все равно, откуда у этого человека его номер, но отчаянно хотелось услышать голос еще раз. — Вы же оставили мне визитку. Я позвонил в редакцию и поинтересовался. В журнале испугались, что что-то не так, и я собираюсь на вас жаловаться. Пришлось их разубеждать и соврать, что вы просто забыли свои очки в ресторане, — в трубке раздался нервный смешок. Дай не мог не улыбнуться от этого. Вся насыщенность этого дня как-то неожиданно растворилась в новом приливе необъяснимой легкости. Ему было уже неважно, зачем на самом деле позвонил Каору, главное, что они вновь общаются. Даже немного напряженное молчание не смущало его, и тот факт, что они, почему-то, вновь перешли на "вы". — А зачем же ты тогда позвонил? — Дайске решил исправить эту ошибку и снова перейти на "ты". Его слуха коснулся судорожный выдох и вновь эта немного неловкая пауза. Видимо, Каору собирался с мыслями, решаясь на что-то. — Я думал о тебе... — наконец выдал он и втянул воздух через зубы, видимо, курил. — Черт, да, я думаю о тебе постоянно! Мы не виделись полдня, а я не могу ни на чем сосредоточиться. Мне вставать в семь утра, а я не могу уснуть, потому что перед глазами ты. Казалось, что он сам злился на себя за подобную слабость. А Даю захотелось рассмеяться. Вот так просто взять и рассмеяться. Смех без причины — признак сумасшествия. А ему было плевать. — Сам не могу понять, что в тебе такого особенного, что ты за такой короткий срок смог забить все мое сознание, — продолжал между тем вещать Каору, делая перерывы на короткие затяжки. — Где ты сейчас? — поинтересовался Андо, бездумно сжимая край простыни. Он был готов прям сейчас вскочить с постели и, несмотря на дикую усталость, рвануть куда угодно, хоть в Америку, лишь бы увидеть снова его лицо. — Дома, но утром уезжаю в Нагой. У нас очередной небольшой тур по городам. Всего шесть концертов, я вернусь к концу недели, — как скороговорку выпалил Каору и снова затянулся. Дай промолчал, передумав ехать. Он был уверен, окажись он через двадцать минут на пороге дома Ниикуры, тот и не подумает выставить его за дверь. Но он прекрасно осознавал, что музыканту нужно выспаться перед концертом и перелетом. — Я... Мы можем увидеться в конце недели? — робко поинтересовался Каору, будто школьник, приглашавший девушку на первое свидание. — Не могу обещать со стопроцентной уверенностью, — протянул Дайске. Он никогда не мог сказать, где окажется завтра, потому что босс мог сорвать их в любой момент и послать в другой конец Японии на задание. А давать ложных обещаний не привык. — Я смогу тебе это сказать только к твоему приезду. Мои планы зависят не от меня... — Хорошо, — быстро согласился Каору. Дай не мог видеть, но почувствовал, что его собеседник неуверенно улыбнулся. — Тогда... До связи? — Погоди, — поспешно выпалил Андо. — Что ты сейчас делаешь? Гитарист был определенно удивлен подобному вопросу, он уже был готов положить трубку, с чувством полного идиота, что нашел номер, позвонил и практически назначил свидание. Предрассудков по поводу ориентации он не имел никогда, но тот факт, что Дайске целый день не выходил из головы, ставил его в некий ступор и приводил в легкое раздражение. Подобного он не испытывал никогда. Как никогда он не звонил абсолютно незнакомому человеку, не предлагал увидеться всего через неделю. Хотя, появись Дай в его доме прям сейчас, Каору был уверен, что через пять минут они бы оказались в кровати, сгорая от желания. От одной мысли о подобной близости внизу живота начинало сладко ныть и разливалось приятное тепло. И, несмотря на то, что Дай согласился на встречу, Ниикура все равно чувствовал себя полнейшим идиотом, который буквально навязывает свое общество человеку, которого он, надо признать, слегка побаивается. Все-таки, Дайске был буквально опутан загадками и вопросами без ответов. Каору чувствовал некую отстраненность этого человека от всего мира, то, как равнодушно и безразлично он вел себя в машине, абсолютно не вязалось с его открытой, такой умалишающей улыбкой в ресторане. Это спокойствие — будто привычная маска, уже давно ставшая вторым лицом. У него повадки не журналиста, а... А кого, даже подумать было страшно. И ему хотелось понять, каков же именно настоящий Дайске Андо. Было боязно лезть в эту липкую паутину, но любопытство брало верх. Именно поэтому он позвонил, вопреки здравому смыслу. И сейчас он облегченно ответил на вопрос, чувствуя, что позвонил, все же, не зря. Значит, Даю тоже он интересен. Впрочем, этот интерес он заметил еще в тот момент, когда мужчина предложил подвезти его до дома. И это тоже было необычно. Когда журналисты предлагали подвезти его до дома? Они проболтали еще час. Ни о чем, обсуждая всякие пространственные темы. И говорили бы еще долго, если бы в комнату Дая не зашел Шинья. — Дай, ты можешь смеяться тише, — абсолютно равнодушно попросил он. И, не дождавшись ответа, пошел на кухню, выпить чего-нибудь прохладного. В принципе, ему было все равно. Он проснулся от очередного кошмара, а не от смеха мужчины. Но сейчас его крайне раздражало все подряд. Кричать и бить посуду не в его стиле. У него даже тон никогда не менялся, оставаясь хладнокровно спокойным. — Ты не один? — вмиг напрягшись, спросил Каору. — Да, я живу с другом, — тихо ответил Дай, прекрасно понимая причину плохого настроения Шиньи. — Мы его разбудили, — сокрушенно вздохнул гитарист. — Нет, не мы, но проснулся он в плохом настроении, — ответил Андо. — Я все слышу, — буркнул проходящий обратно в свою комнату Терачи. — Строгий у тебя друг, — протянул собеседник. — Нет, он просто уставший. У нас с ним сегодня был очень тяжелый день, — вздохнул Дай. — Тогда сейчас мы прощаемся, и ты ложишься спать, — неожиданно приказным тоном выдал Каору. — Ты прям как воспитатель, — хмыкнул Андо. — Примерно то же самое мне говорит Ке, — в ответ рассмеялся музыкант. — Тогда... Оясуми насаи, — продолжая улыбаться, попрощался Дайске. — Оясуми... — сказал Каору. И они отключились на такой теплой ноте, абсолютно противоположной их сегодняшнему разговору в машине. Каору так и не задал повторно своего вопроса о том, кто же такой Дайске Андо, и тот был ему за это безгранично благодарен. Укладываясь поудобнее на подушках, он все не мог перестать улыбаться, старательно отогнав все тревожные мысли. *** Dir en Grey — Gyakujou Tannou Keloid Milk Terachi Shinya Прохладные капли пота стекали по разгоряченному телу, прочерчивая соленые дорожки на рельефе мышц. Светлые волосы мокрыми прядями липли к лицу. Легкие обжигало раскаленным кислородом при каждом вздохе, срывающемся с губ хриплыми стонами, опаляющими нежную кожу. Сильная загорелая рука скользила по бледному животу, в отчаянной попытке прижать чужое тело ближе, глубже, сильнее. Врываясь короткими толчками в податливое тело, сходя с ума от тесноты и всепоглощающего жара. Судорожно втягивая пряный от пота воздух и аромат его мерцающей в темноте кожи. До дрожи чувствуя его, такого далекого и непонятного, так близко, когда он отдается тебе полностью, стеная во весь голос и прося еще, бесконечно долго. Скользя по влажному шелку простыней, не отпуская его тело, доводить обоих до экстаза. Его темные короткие волосы, липнувшие к чужим плечам. Вкус его губ, как дорогого коньяка, которые от нетерпения и возбуждения искусаны и алеют в бледноватом оттенке ночи. Второй рукой, скользнув по мокрому бедру от колена вверх, сжимая его член и опускаясь по нему в такт собственному ритму. Испустив последний развратно-долгий стон, два обнаженных мокрых тела упали на кровать, отгоняя искры в глазах и ловя губами горячий воздух. Время не властно над ними и не имеет значения сейчас. Медленно, будто специально, протекали минуты, остужая влажные тела, прогоняя удушливую страсть из темной комнаты. Шинья с трудом заставил себя сесть на постели, стараясь не смотреть на обнаженное тело рядом с собой. Буря эмоций выплеснулась вместе с белесой жидкостью, и теперь снова главенствующим чувством стало равнодушие. Встав, Терачи прошел на кухню, вернувшись со стаканом виски, который тут же отобрал у него Тошия, расслабленно растянувшись на темных простынях. — Зачем ты спишь со мной, Тоши? — спокойно спросил Шинья, снова ложась рядом. Тошия не спешил отвечать. Достав сигарету, он обхватил ее губами, прикуривая и сильно затягиваясь. — Мне нравится, — пожал он плечами, глядя в белоснежный потолок. — Нравится что? Не думаю, что я в постели лучше Ивагами-сана. — Я никогда не сравнивал, — белесый пар легкими завитками поднялся вверх, растворившись в лунном сиянии. — Мне нравится это чувство. — Какое? — ему доставляли удовольствие разговоры с Тошией, у которого был приятный бархатный тембр. Он не был похож на жеманную девицу, глупо не хихикал и не ломался. Обыкновенный мужчина, не привыкший разбрасываться лишними словами, возможно, с виду слишком женственный, но с твердым характером и силой воли. — Принадлежности кому-то, — пространственно ответил Тошия, легко улыбнувшись — редкое и завораживающее зрелище. — Кто я? Оружие в руках хозяина, такое же холодное и бездушное. Иногда хочется чувствовать что-то большее. Хочется гореть, сходить с ума, отдаваться, принадлежать, чувствовать себя нужным не только для убийства. Горькая усмешка исказила красивую линию губ. Шинья не ответил. Он прекрасно понимал эти чувства, наверное, поэтому и позволял Тошии переступать порог его дома снова и снова. Иногда действительно хотелось большего, лишь на краткий миг чувствовать себя человеком обычным, с привычными радостями жизни. Это только кажется, что нажать на курок просто. Однако, это вереница кошмаров в будущем, постоянно преследующие тени жертв. Невозможно жить такой жизнью и не испытывать мук совести. Пусть внешне они и не проявляли эмоций, однако, внутри, сквозь глыбу льда вместо сердца, проскальзывали отголоски боли не физической, а душевной. И чтобы хоть как-то выплеснуть эти эмоции, которые положено скрывать, Терачи отдавался этому человеку. Они сжигали боль друг друга, буквально испепеляли дотла, давая место для новой порции этого сумасшедшего одиночества. Если не спасаться хоть так, то, рано или поздно, мрак поглотит тебя, забирая в свой мир, где нет ничего. Перекатившись по кровати, Тошия положил голову на живот Шинье, не отрываясь от сигареты. — Где Дайске? — спросил он, выпуская очередную струю дыма в потолок. — На задании, — ответил Шинья, закидывая руку за голову. — Расскажи что-нибудь о нем, — тихо попросил Тошия, пряча глаза за густыми ресницами. От неожиданности Терачи перестал дышать и удивленно взглянул на любовника. Тот никак не отреагировал на вполне ожидаемые действия, продолжая флегматично затягиваться. — А не проще пообщаться с ним самим и узнать его ближе? — поинтересовался Шинья, отпивая виски. — Расскажешь? — переспросил Тошия, сделав вид, что последние слова он попросту не услышал. Терачи в ответ лишь пожал плечами. Ему не было дела до отношений двух братьев. — Дай, по-моему, единственный из нас, кто еще не разучился улыбаться, — начал он, говоря первое, что приходило на ум. — Я иногда поражаюсь тому, как он, приходя с очередного задания, умудряется перевязывать почти смертельную рану и при этом шутить, матеря всех и вся. При этом напускном веселье, он всегда собран, хладнокровен, спокоен. В нем будто живут две личности: сломленная, покоренная и та, которая была бы, сложись его жизнь по-другому... Тихий шорох заставил Шинью напрячься, внимательно посмотрев на вход в комнату. Почувствовав это, Тошия устремил взгляд туда же. Шорох повторился через мгновение, отбросив все сомнения, что за входной дверью кто-то есть, и это был не Дайске, привыкший не производить подобного лишнего шума. Одним плавным рывком Тошия оказался на ногах, поспешно надевая свои широкие штаны, туго стягивающие тонкие щиколотки. Терачи последовал его примеру. Не издав ни единого звука, они вытянулись по струнке. В свете луны блеснули сюрикэны в умелых руках владельца, медной сталью отливались пистолеты. Две неясные фигуры растворились в самых темных углах комнаты, слившись с оттенками ночи. Когда щелкнул входной замок, вскрытый рукой мастера, последние сомнения отпали окончательно. Обострившийся слух улавливал каждый шорох, даже легкое дыхание нескольких людей. Стук сердца стал отчетливей и ритмичнее, собственное дыхание будто замедлилось. Главное в такой момент — владеть собой, а это оба убийцы умели превосходно. Секунды текли, как густой деготь, капая раскаленными каплями на оголенные нервы. Напрягшееся зрение уловило размытую тень в проходе, которая имела неосторожность пройти глубже, в следующую минуту осев без единого звука на пол. Эффект неожиданности был потерян, скрываться дальше не имело смысла. Выскользнув из темных укрытий, оба профессионала двинулись к выходу. Дуло глушителя уперлось точно в лоб еще одному нападающему, он даже не успел испугаться, а глухой выстрел порешил его жизнь. Теперь их точно заметили. Грохот выстрелов ударил по барабанным перепонкам, оставляя корявые выбоины в стенах над их головами. Шинья пули попросту не тратил, уже следующая застряла в мягкой плоти, задев сердце. Алая струя, описав красивую траекторию, разлилась безобразными потеками на светлой мебели. Для Терачи каждое его движение и перемещение противника происходили как в замедленной съемке. На самом же деле, безразличное к крови, опасности и смерти время летело нестерпимо быстро. Каждый взмах руки со свистом разрезал густой воздух. Выстрелы глушили, а от слепых пуль, выпущенных наугад, вставали дыбом волосы на затылке. Где-то, совсем рядом, улавливались плавные движения Тошии, но беспокоиться за него было некогда. Нападающих оказалось слишком много, чтобы следить за сохранностью кого-то. Шинья не любил работать в паре, потому что предпочитал заботиться лишь о своей жизни. Лишь Дай устраивал его полностью, потому что вдвоем они были непобедимым целым. Ловко перезарядив пистолеты, Шинья вновь растворился в сиянии ночи, больше не слыша выстрелов. По запястью стекала горячая жидкость, видимо, кровь. Но думать о ранениях было некогда. Если он еще способен крепко сжимать оружие, значит, ничего смертельного. Лишь по прошествии какого-то времени, больше не услышав ни единого звука, Терачи вышел из укрытия. Склонившись над ближайшим трупом, он перевернул его на бок, чтобы увидеть лицо. — Мальчишки, — с отвращением бросил он, выпрямляясь. Совсем рядом, будто появившись из воздуха, возник Тошия, сверху вниз глядя на совсем еще юного парня. — Они послали учеников? — даже в его голосе проскользнуло удивление. — К такому профессионалу как ты послали детей? С расчетом на что? — Не знаю. Как узнали о нашем новом убежище? Мы сами переехали сюда вчера ночью, — практически не разжимая губ, прошептал Шинья. — Следили? — За кем? За нами? За тобой? Больше здесь никого не было. Об этом месте знают человек шесть. — Надо к боссу, — коротко высказал свою мысль Тошия и первым двинулся к выходу. Какой-то странный щелчок тихим эхом отдался в сознании. Было слишком поздно. — Тоши, — рыкнул Шинья, дернув мужчину за рукав на себя. Тот подался назад, падая в сильные объятия. Раздался оглушающий взрыв, смертельным набатом разносясь по всей спящей улице. Стекла, слепящими брызгами, вылетели из крепких рам, накрывая искрящимся покрывалом все поверхности в радиусе нескольких метров. Содрогнулись толстые стены, покрывшись, как кровоточащими ранами, глубокими трещинами. Мебель разлетелась деревянными щепками, тлея в ночной мгле. Полыхающая волна прошлась по всем закоулкам квартиры, слизывая слепящую белизну стен, покрывая их слоем гари. Два тела упали друг на друга, заваливаемые осколками взрыва. Слепящий свет померк так же неожиданно, как и вспыхнул. Все вновь погрузилась в спокойный полумрак. Пространство чудом уцелевшего убежища наполнилось удушающими парами дыма и копоти. Разломанная мебель, битые стекла, вынесенные мощным взрывом двери — все лежало бесформенными грудами, еще тлея и лучась в темноте. Под одним из таких завалов виднелась бледная рука, перемазанная сажей. Пальцы слабо пошевелились, мышцы напряглись. Тихая возня буквально минуту и из-под груды искореженного мусора показался владелец. — Жив? — хрипло спросил Тошия, приподнимая тело Шиньи, лежащее сверху на нем. В ответ раздался болезненный стон, и убийца тоже зашевелился, с трудом вставая на ноги. Одежда на обоих была разорвана и покрыта пятнами крови. Все открытые участки кожи были испещены царапинами и более глубокими кровоточащими ранами. — Это была подстава, — просипел Терачи, трясущейся рукой пряча оружие. — Они будут проверять наличие наших трупов? — поинтересовался Тошия, морщась от боли. — Не знаю, но отсюда лучше убраться, — Шинья первым пошел к выходу, здраво полагая, что больше растяжек не будет. Они быстро выбрались на улицу, направляясь к мотоциклу, надежно спрятанному от посторонних глаз. Он оказался на том же месте, где его прошлой ночью оставил владелец. — Значит, они были уверены, что живыми мы не выберемся, — заключил Шинья, усаживаясь на сиденье. — Это не профессионально, — как-то разочарованно произнес Тошия, усаживаясь сзади и обхватывая мужчину за талию. *** MUCC — Libra Asagi Мужчина медленно выбирался из-под завалов, сплевывая на дымящиеся руины собственную кровь. Постоянно путаясь в полах рваного атласа, бесформенно висящего на бедрах, он внимательно осматривал то, что осталось от некогда шикарного особняка семьи Ивагами-кай. Нападение было внезапным и с такой огневой мощью, что они оказались попросту беззащитны. Дом сравняли с землей. Повсюду виднелись окровавленные трупы, искалеченные тела прислуги и нерадивых воинов, не сумевших защитить собственного кумитё. Завидев издалека Ивагами, Асаги, спотыкаясь, направился к нему. — Ивагами-сан, — выкрикнул он, привлекая к себе внимание. Высокий мужчина обернулся, махнув рукой своему телохранителю. — Вы целы? — спросил Асаги, оглядывая его на наличие видимых ран. — Да, просто царапины, — отмахнулся Татсуро, что-то высматривая в завалах. Тут он заметил пробирающегося к ним Руку. — Как ты? — в голосе старшего брата сквозило беспокойство. — Нормально. Асаги меня закрыл собой, — кивнул Карино, подходя ближе. — Есть живые? — Я не вижу, — пожал плечами Татсуро, вновь оглядывая руины. — Нам повезло, что мы в этот момент находились в подвалах. Тот, кто это сделал, не догадывался о их наличии. — Либо у него не было времени, чтобы спуститься туда, — вставил Асаги и тут же замолчал под пристальными взглядами обоих братьев. Встревать в разговоры он не имел права, но в сложившейся ситуации упрекать в подобной вольности его никто не стал. — Снова надежда на авось, — недовольно рыкнул Ивагами. — Не нравится мне эта игра. — А где Тошия? — неожиданно спросил Рука, только сейчас осознав, что не видит второго телохранителя возле своего брата. У него до сих пор в ушах гремели выстрелы, а в голове стоял невообразимый гул. — С ним все в порядке, — уверенно сказал Асаги, прекрасно зная, куда отправился его напарник сегодня ночью. Будто в подтверждение его слов издалека послышался рев мотора. Дальний свет пробивался через дым и туман, стоящий над развалами, как маяк в шторм. Он быстро приближался, летя, словно мотылек на огонь, еще полыхающих кое-где небольших очагов пожара. Уже через пару минут к ним, балансируя на неровных гранях рухнувших стен, целенаправленно пробирались две фигуры. При виде более высокой у Асаги перехватило дыхание, он сразу почувствовал неладное. Когда двое убийц подобрались совсем близко, он разглядел в пляшущих бликах пожара изодранную одежду и измазанные гарью тела с чистыми потеками крови, алыми рубинами светившейся на коже. — Ивагами-сан, — оба склонили головы перед своим кумитё. — А с вами что случилось? — вздернул бровь Татсуро, недовольно хмурясь. — На нас напали, — быстро сказал Шинья. — С вами все в порядке? — Я стою на остатках дома, где прожил всю жизнь. Конечно, со мной не все в порядке! — раздраженно рявкнул Ивагами. Его голос прогремел над равниной, подобно раскату грома. Все притихли, опустив головы. Даже с лица Руки стекло привычное равнодушие. — Позвони Даю, — приказным тоном распорядился оябун. — Он не отвечает, — коротко ответил Шинья, который уже не раз набирал номер напарника, но в ответ слышал одно и то же: «Номер абонента выключен…» Татсуро, было отвернувшийся от своих исполнителей, резко развернулся. Глаза его полыхнули в отсветах пожарищ. Казалось, что и без того высокая фигура увеличилась в росте еще больше. Как черная тень он навис над Шиньей и грозно прошипел голосом, от которого кровь стыла в жилах. — Что значит не отвечает? — его самого прошиб холодный пот при одной только мысли, что и с Даем могло случиться то же самое. Он один из здесь присутствующих знал, где именно, а точнее с кем, находится сейчас Андо. Сам отправил его туда буквально сегодня ранним утром. Шинья не ответил, попросту не зная, что сказать. — Осталась целой хоть одна машина? — спросил он у всех сразу. — Нет, — покачал головой Рука. — Гараж тоже разнесли. — Есть второй гараж, — неожиданно встрял Тошия, молчавший до этого. — Он в километре отсюда. — Чтоб через десять минут передо мной стояла машина, — рявкнул Ивагами и первым зашагал в ту сторону, где еще час назад располагалась вымощенная кирпичом дорожка от дома. Перегнав его, Тошия с Шиньей растворились в темноте. Через пару секунд вновь взревел двигатель мотоцикла, и они унеслись в сторону запасного гаража. — Куда мы едем, Ивагами-сан? — поинтересовался сидящий за рулем джипа Шинья, когда за Асаги захлопнулась задняя дверь. — В Мацудо, — коротко ответил Татсуро, устраиваясь на переднее сиденье под неодобрительные взгляды его телохранителей, которые, в случае повторного нападения не смогут его прикрыть, потому что располагаются сзади. Но возразить не посмели, чувствуя, как от кумитё волнами расходятся испепеляющие эмоции. У него на лице читалось, что он разорвет любого, кто сунется к нему с лишним словом. Даже Карино сидел молча, косясь на брата. Джип выскочил на главную дорогу и понесся на запредельной скорости по пустынной трассе, игнорируя все ограничения скорости. Путь предстоял долгий, далеко за пределы родного Токио в обитель семьи Фукуно-кай, которого и должен был охранять Дай по прямому приказу Ивагами. В салоне царило напряженное молчание, все боялись лишний раз нарушить тишину даже случайным движением. Татсуро был погружен в свои размышления, ничего вокруг не замечая. Тошия и Шинья обменивались мрачными взглядами в зеркале заднего вида. Рука отстукивал нервную дробь по колену, пока у него не затекло запястье. Асаги равнодушно наблюдал за стремительно проплывающими пейзажами за окном. Каждый втайне надеялся, что дом Фукуно-сан не постигла та же участь, что и их собственный. Когда они ворвались в незримые границы Мацудо, только-только зачинался рассвет. Первые робкие лучи коснулись темнеющего неба, озаряя его пока еще неяркими красками нового дня. Город постепенно просыпался, и трудящиеся японцы спешили на заработки. Никто не обращал внимания на пролетающую по улицам машину. Никому не было дела до насущных проблем одного из глав японской мафии. А он, от нетерпения и плохого предчувствия, уже не мог найти себе места. Несмотря на то, что спидометр зашкаливал, ему казалось, будто автомобиль двигается непомерно медленно. Хотелось выпрыгнуть и побежать самому по знакомому маршруту. Еще издалека их взору предстал, золотящийся в лучах рассвета, шикарный особняк семьи Юске. Он был цел, не видно ни единой трещинки или выбитого стекла. Впервые за несколько часов Ивагами позволил себе облегченно выдохнуть, стараясь не обращать внимания на не покидающее предчувствие чего-то плохого. Значит, до него они не добрались, а может и не собирались. И пусть ему показалось странным, что на въезде их не встретила привычная охрана, он постарался не обратить на это никакого внимания. Выпрыгнув из еще не остановившегося Мерседеса, он в три широких шага взлетел по мраморным ступеням и ворвался в приветливо распахнутые двери, которые всегда были наглухо закрыты. Тошия и Асаги выпрыгнули следом, мысленно ругая кумитё за подобное безрассудство. Они нагнали его на входе и замерли, оттеснив мужчину к себе за спины. Картина, представшая их взорам, выглядела устрашающе и напоминала кадр из боевика про разборки якудза. Зря они предполагали, что этот дом беда обошла стороной. Привычные пастельные оттенки интерьера кардинально поменяли цвета на кроваво-алые. Весь просторный холл был завален бездыханными телами, лежащими в океане собственной крови. Этот запах, оставляющий на языке металлический привкус и тяжелыми парами оседающий в легких, витал повсюду. Ошметки внутренностей застилали некогда сверкающие чистотой полы и белоснежные ковры. Рубиновые брызги, неаккуратно разлитые, будто рукой неумелого художника, искрились повсюду. Только от вида всего этого тошнота подкатывалась к горлу. Делая мелкие вздохи, Татсуро вновь вырвался вперед, но был тут же пойман за рукава плаща. — Ивагами-сан, даже не вздумайте идти первым, — холодно произнес Тошия. Боссу хватило одного взгляда в бездонные глаза, полные решимости, чтобы не спорить и покорно отступить за спины телохранителей. Показывать свой характер в такие мгновения было бесполезно. Вперед вышел Шинья с излюбленным оружием наперевес. Он не смотрел себе под ноги, идя вперед, но, при этом, умудряясь ловко огибать выпотрошенные тела. Быстро они поднялись на верхний этаж, заглядывая в каждую комнату, все ближе подбираясь к личным апартаментам Фукуно-сан. В каждом помещении картина была примерно одинаковая: куча тел в кровавых лужах. Они вплотную подошли к конечной цели их "похода", у порога трупов было гораздо больше. Не было видно привычных даймон на одежде, как знак принадлежности к семье Фукуно-кай. Шинья уверенно толкнул тяжелую дверь в комнату Юске. Ивагами задержал дыхание и прикрыл на мгновение глаза, набираясь сил и молясь всем богам, чтобы он не увидел там искалеченный труп столь важного и любимого им человека. Но когда он вновь открыл глаза, не смог сдержать удивленного выдоха. Спиной к нему все так же стоял Шинья, а лицом, за порогом, Дайске. Оба держали пистолеты, нацеленными в лоб друг другу. Прошло пару мгновений, прежде, чем щелкнули предохранители и оружие опустилось. Увидев Ивагами, Дай низко поклонился, но тот грубо оттолкнул его, ворвавшись в комнату. Испуганный взгляд тут же упал на широкую кровать, застеленную алыми простынями, такими же, как разводы крови, которые они видели до этого, на которых лежал Юккэ. Выглядел он далеко не лучшим образом. Лицо было в ссадинах и кровоподтеках, привычное кимоно изодрано во всевозможных местах. Просторный рукав задран, а все предплечье перевязано тем же алым материалом, отчего казалось, что он был насквозь пропитан кровью. Содрогнувшись всем телом, Татсуро подлетел к нему, аккуратно опускаясь на край кровати. — Юккэ, — тихо позвал он дрожащим голосом. Ответа не последовало — Юске был без сознания. Грудь его тяжело вздымалась, а веки нервно подергивались. — Что с ним? — спросил Ивагами, не отводя взгляда от бледного лица, покрытого испариной. — Он давно без сознания, — тихо ответил Дай привычным безэмоциональным тоном. Подобное равнодушие взбесило кумитё. Подорвавшись с кровати, он в два шага оказался лицом к лицу с Даем, с которым они были почти одного роста. — Я просил тебя следить за ним, — прошипел он. — Простите, Ивагами-сан, я приехал, когда на дом уже совершили нападение, — быстро проговорил Андо, снова склоняя голову. Не успел он выпрямиться, как тяжелый кулак проехался по его скуле с такой мощью, что Дай еле удержался на ногах. — Я просил тебя следить! — выпалил Ивагами, ударяя с новой силой. — Что ты за профессионал, если не можешь выполнить подобного?! Вопль перерос в мощный крик, а удары продолжались. В какой-то момент Дайске не выдержал напора, упав на колени. Но оябун и не думал останавливаться, пиная несопротивляющегося мужчину ногами и продолжая что-то выкрикивать. Если бы Дай хотел, он бы давно уже уложил босса на лопатки, но просто не имел на это права, действительно считая себя виноватым, потому что не успел. Хотя просто физически не мог оказаться здесь раньше. Если кумитё утверждает, что виноват он, значит нет смысла оспаривать эту точку зрения. Он — солдат, для которого слово его главы — закон! Дай уже не чувствовал ничего, кроме привычной боли, а в глазах начинало темнеть, когда вмешался Рука. — Тато! — воскликнул он, растолкав молчаливых Тошию и Асаги. — Тато! Прекрати! — выкрикнул он, перехватывая брата за рукав и с трудом оттаскивая от Дайске. — Он ни в чем не виноват! Дай спас Юккэ! Ивагами развернулся, испепеляя Карино взглядом. В его черных глазах плясало неконтролируемое сумасшествие. Длинные растрепавшиеся волосы придавали ему сходство с умалишенным. Рука встретил взгляд брата стальной стеной ледяного равнодушия, об которое разбилось, разлетелось на осколки, пылкое безумие. Татсуро остыл так же быстро, как и вспылил, отойдя еще на пару шагов от лежащего Дая, сплевывающего собственную кровь. Когда он вновь вернулся к постели Юккэ, Рука поднял с пола Дая, закрыв его собой, благо высокий рост позволял это сделать, чтобы не провоцировать лишний раз старшего брата. Андо еле стоял, опустив голову и не чувствуя ровным счетом ничего. Он вздрогнул, когда его руки коснулись прохладные пальцы. Повернув голову, с удивлением обнаружил совсем рядом Тошию, который ободряюще кивнул ему, будто говоря, что он ни в чем не виноват. Это было столь неожиданно, что Дай в первые секунды растерялся, не зная, как реагировать на подобное. — Мы увезем его домой, — произнес Татсуро уже абсолютно спокойным тоном, ласково убирая влажные пряди с лица Юккэ. — Ему нужна помощь врачей. — Куда ты предлагаешь поехать? — поинтересовался Рука, с дрожью ощущая хриплое дыхание Дая на своем плече. — Туда, где нас будет достать гораздо труднее, чем в особняках, наполненных охраной, — ответил Ивагами, посмотрев в глаза брату. Тот понимающе кивнул. Сложнее всего найти то, что лежит у тебя под носом. *** Dir en Grey — Ware Yami Tote (unplugged) Mitsuo Ikari — Сатору-сан, что случилось? — чуть дрогнувшим голосом поинтересовался коренастый блондин, пристально глядя на своего босса. Рука не спешил отвечать. Достав пачку сигарет, он закурил, выпуская сизый дым в голубое небо. Его личный убийца, которого младший брат главы клана отобрал из десятков других профессионалов, стоял совсем рядом, в нетерпении ожидая ответа. Поторопить он не имел права, но внутреннее беспокойство достигло мыслимых пределов. В дом, где теперь скрывались все, кто выжил в этой череде необъяснимых нападений, он прибыл буквально полчаса назад по приказу Карино. Они сами-то успели только смыть с себя гарь, копоть и кровь. И сейчас Хитсуги с замиранием сердца осматривал глубокие порезы на руках и лице своего босса, которые тот не стал скрывать бинтами. Конечно, весть о нападении на два дома глав семей якудза разлетелась с молниеносной скоростью, и сейчас тысячи подчиненных ждали приговора от выживших. Ни Ивагами, ни Рука, ни Юккэ не могли попросту проигнорировать подобную вопиющую жестокость по отношению не только к себе, но и ко всем остальным якудза, погибшим этой ночью. Но Татсуро пока бездействовал, находясь у кровати так и не пришедшего в себя Юске. Он отложил принятие судьбоносных решений на второй план, ожидая, когда очнется Фукуно. Все внутри уже клокотало от еле сдерживаемого гнева. Каждый, видевший кумитё в таком состоянии, мог с уверенностью сказать, что сейчас он может сровнять город с землей одним взглядом. Все четверо выживших убийц старались обходить комнату стороной, дабы не попасть под горячую руку. Асаги и Тошия не стояли на привычных местах у входа, потому что лишь один взгляд кумитё заставил их покорно отступить, растворившись в недрах небольшого дома. Даже Рука решил какое-то время не трогать брата. Вместо этого он, по приезде сюда, сразу позвонил Хитсуги, который в этот момент был в Иокогама, выполняя приказ своего босса. Уже через пару часов, немного запыхавшийся, он стоял на пороге их убежища. — Не задавай глупых вопросов, Хитсуги, — поморщился Рука, затягиваясь. — Ты сам все прекрасно знаешь. — Я не доверяю слухам, — категорично произнес Икари, глядя в пол. — Да, на наш дом, на квартиру Дая и Шиньи и на дом Фукуно-сан было совершенно нападение, — раздраженно сказал босс, краем глаза взглянув на своего исполнителя. — Кто это был? — Не знаю. — Почему вы скрываетесь, Сатору-сан? — спокойно поинтересовался Хитсуги. — Потому что для принятия решений нужен Тато, а он сидит у кровати Юккэ, — равнодушно ответил Рука. Митсуо промолчал, откинув прядь светлых волос с лица. — Что ты думаешь по этому поводу? — неожиданно спросил Карино, без интереса осматривая дом напротив. — Что сейчас нужно действовать решительно, а вместо этого мы сидим здесь. От вашего решения зависят судьбы тысяч людей, и они в нетерпении ждут ваших указаний... — Ты же слышал, что Тато сидит у Юске, — недовольно перебил Рука. — Это ваша семья, Сатору-сан. Вы ее законный глава...— начал было Хитсуги. Рука резко оттолкнулся от парапета, на который все это время опирался, и навис над невысоким Икари, злобно сверкнув взглядом: — Никогда при мне не говори подобного, — прошипел он. Хитсуги отступил на шаг, отводя взгляд. — Я всего лишь высказал свое мнение. И вы прекрасно знаете, кто должен быть на месте Ивагами-сан... В тишине раздался звук хлесткого удара. Тяжелая ладонь Руки оставила пылающий след на щеке подчиненного. — Не смей, я сказал! — гаркнул Карино. — Твое мнение здесь никого не интересует. Хитсуги прикусил язык, молча поклонившись в знак извинения. Рука не обладал такой жестокостью и твердостью, которой пылал его брат, поэтому он позволял своему убийце несколько больше. Если Дай и Шинья не имели права лишний раз вздохнуть в присутствии кумитё, то Хитсуги было разрешено вести диалог со своим боссом. Но переходить границы, не смел даже он. И прекрасно знал об этом. Только вот ему сильно не нравилось положение Сатору-сан при брате, он был лишь его тенью, не лучше убийц, чей голос не имел веса. Так виделась ситуация Хитсуги. Рука же никогда не страдал из-за своего положения, занимаемого в семье. Он всегда мог влиять на Ивагами, но редко пользовался подобными привилегиями. Собственно, поэтому Татсуро и занял лидирующий пост, потому что его младшему брату попросту не было дела до судеб тысяч вверенных ему людей. Его-то и собственная жизнь не особо заботила. А ходившие слухи о том, будто Ивагами вообще приемный ребенок и захватил власть в семье, практически поработив клан, являлись полнейшим бредом. Татсуро приходился кровным братом Карино по матери и был усыновлен Сатору-сан, который на тот момент был кумитё. А пост главы, после смерти отца, Рука уступил ему добровольно. И не было у них вражды, даже разногласия появлялись редко. — Что мне делать дальше? — тихо спросил Хитсуги, не смея поднять глаза. — Все твои задания отменяются, — после непродолжительной паузы произнес Рука, возвращаясь к перилам балкона и снова опираясь на них. — Сейчас нам самим нужна охрана, а то все эти сопляки, охраняющие дом, даже в элементарной ситуации оказались неспособны что-либо сделать. Теперь будешь постоянно рядом со мной. Пока можешь быть свободен, иди. Икари покорно поклонился и вошел обратно в дом, столкнувшись на пороге с Даем, вид которого оставлял желать лучшего. Они молча кивнули друг другу, разойдясь в проходе. — Сатору-сан, вы меня звали, — донеслось до Хитсуги. Он остановился, замерев в тени тяжелых портьер. — Заходи, — отозвался Рука, закуривая новую сигарету. — Как ты себя чувствуешь? Хитсуги передернуло от оттенка заботы в голосе босса. — Я привык к боли и практически не замечаю ее, — холодно ответил Дай. — Вечно ты разговариваешь, как робот, — пробурчал Карино, выпуская дым. — Хоть бы раз улыбнулся. Андо предпочел промолчать, отстраненно глядя на цветок в окне соседнего дома. Рука, которого выводило из себя подобное равнодушие, подошел вплотную, грубо сжимая плечи Дая и притягивая его к себе. Губы прошлись по изгибу шеи, и он ощутимо прикусил кожу, оставляя заметные следы своих зубов. Широкие ладони проскользнули под рубашку, сминая ткань и скользя по спине. — Сатору-сан, нас может увидеть ваш брат, — все тем же спокойным тоном произнес Дайске, податливо прогибаясь под напором ласк. — Не важно, — неразборчиво прошептал мужчина, накрывая приоткрытые губы своими и жадно проникая в горячий рот. Дай отвечал не менее страстно, казалось, что он уже сдался настойчивости Карино. Но стоило тому оторваться на миг, как смуглая ладонь уперлась в его грудь, обтянутую тканью свитера. — Сатору-сан, не здесь, — упрямо настаивал на своем Андо, оставаясь все также видимо спокойным. — Будь ты проклят, Дай! — рыкнул Рука, отступая. — Ты становишься покорным только в постели и только ночью! Как запрограммированная машина! С Татсуро ты так же холоден? — Я не сплю с Ивагами-сан, и ты об этом прекрасно знаешь, — Дай одарил мужчину равнодушным взглядом. В кармане его джинсов разлилась тихая мелодия сотового. — Ты же потерял свой мобильный, когда пробирался к Юске, — подозрительно прищурился Рука. — Это для второй работы, — ответил Андо, доставая телефон. — Это не твоя работа, — в который уже раз повторил Карино. — И все же мне надо ответить, Сатору-сан, — сказал Дайске, глядя на имя, высветившееся на экране. Он не ждал этого звонка. — А если я не отпущу тебя сейчас? — поинтересовался Рука, в очередной раз затягиваясь. — Тогда этой ночью будешь спать с подушкой, — не задумываясь, выдал убийца. Карино испепелил его взглядом. — Сволочь, — бросил он уже в спину выходящему Даю. Тот не стал далеко уходить, присев на кресло в углу комнаты. — Привет, — тихо произнес он в трубку. — Привет, — раздался в ответ приятный мужской голос, от которого дрожь прокатилась по телу. — Не отвлекаю? — Пока нет, — улыбнулся Дайске. — Как проходят концерты? — Они отменены, — с сожалением произнес Каору. — У Ке проблемы с голосом и концерты перенесли. Мы сегодня утром прилетели обратно в Токио. — Я тоже только сегодня появился здесь. — А где ты был? — В Мацудо. Ездил по делам, — Дай пересел поудобнее и тут же почувствовал в комнате присутствие кого-то еще. Это был не Рука — его шаги он бы услышал. Бегло оглядев небольшое помещение, он уловил еле заметную тень в широких складках портьер. — Извини, я должен идти, мы можем созвониться позже? — Хорошо, я просто хотел уточнить, можем ли мы сегодня увидеться? Вот сейчас Андо пожалел, что пообещал Руке придти. С другой стороны, Ивагами выпустит их лишь по острой необходимости, поэтому встреча в любом случае бы не состоялась. — Нет, не сможем. У меня аврал на работе. Босс не отпустит. — Коротко, но ясно, — с горькой усмешкой констатировал Каору. — Прости, я не могу по-другому... — Я уже давно понял, что ты не просто журналист. — И не испугался? — Дайске улыбнулся, пристально глядя на то место, где стоял человек. Хитсуги не настолько глуп, чтобы надеяться на то, что Дай мог его не заметить. — Как видишь, — хмыкнул Ниикура. — Я позвоню, когда освобожусь, — коротко ответил Андо. — Пока. Он отключился первым, едва дождавшись ответного прощания, и быстро поднялся из кресла. Не имело смысла подходить к Хитсуги, тот и так понял, что его заметили. Возможно, он действовал по приказу Руки, подобная слежка была вполне в его стиле.