Coffee love

— Готов, Ойкава? — спрашивает его на следующий день Ханамаки, держа в руке кофе, но в ответ получил лишь неопределённый кивок. — Уже скоро, — ободряет Матсукава. — Ты придумал фразу? Ойкава кивнул, и Ханамаки добавляет: — Он нашёл целый список в интернете. — Вот как. Ну, повеселись, мой хороший. Мы будем сидеть в пределах слышимости. Ойкава видел ухмылки друзей, садящихся за столик. Вот хитрые задницы… Он медленно вдохнул и выдохнул, последний раз кинул взгляд на своё отражение в окне. Надел свою самую харизматичную улыбку, потому что даже если это всего лишь глупый спор, Ойкава не должен терять репутацию, если какая-то прядь его волос лежит неидеально. Когда он наконец достаточно прихорошился, Ойкава уверенно пошёл к стойке, вставая за мужчиной, получавшим свой кофе. — Заказ? — резким голосом спросили Ойкаву, как только мужчина перед ним ушёл. Тот вздрогнул и посмотрел на бариста. Он встретил его строгий взгляд, который мог бы напугать даже самого мощного бодибилдера. Его брови были сдвинуты к переносице, и с каждой секундой взгляд становился все более сердитым, пока он зло не выпалил: — Выбирай уже, ты не единственный здесь. Ойкава снова вздрогнул и засуетился. — Эмм… да, для Ойкавы. Карамельный макиато со сливками, пожалуйста. Бариста кивнул и обернулся, беря нужные ингредиенты, и приступил к готовке. Ойкава повернулся вправо, глядя на Ханамаки и Матсукаву, которые ободряюще подняли вверх большие пальцы, как знак, что он просто должен это сделать. Ойкава нервно моргнул и уставился на объект их спора. У него был хороший обзор на спину бариста, который абсолютно искусно готовил напиток. Ойкава мог бы сколько угодно проклинать своих двух друзей, но они были правы. С самого первого раза, когда Тоору увидел бариста в его первый рабочий день, он не мог оценить его как-то иначе, нежели «дьявольски хорош». И рассматривая его сейчас, Ойкава не мог этого отрицать. Он был немного ниже, но широкие плечи компенсировали это, и высокая причёска, открывавшая затылок, была довольно необычной. Но всё же Тоору определённо отдавал предпочтение его плечам. Он мог видеть натренированные мышцы под рубашкой-поло. Ох, с каким бы удовольствием Ойкава исследовал бы их и чувствовал каждую отдельную жилку кончиками пальцев. Но, к сожалению, Тоору быстро вернулся в реальность, когда бариста буравил его недовольным взглядом. Он громко крикнул «Ойкава», хотя в этом не было необходимости, потому что с момента заказа парень не подвинулся ни на миллиметр. В этот раз Ойкава не дрогнул, когда бариста подал ему стакан кофе, и лишь сглотнул. Сейчас или никогда. Иначе он проиграет спор в самом начале и будет вынужден всю свою жизнь терпеть дурацкие ухмылки Матсукавы и Ханамаки. Нет, он не струсит и не позволит этому позору запятнать остатки своих дней. — Я тебе должен напомнить, чтобы ты взял свою бурду и свалил? — нервно спросил бариста. Ойкава расплылся в соблазнительной улыбке, пропуская его слова мимо ушей. Прежде всего сейчас он должен был выпалить старомодную, но подходящую к данной ситуации ерунду. — Ах, прости, — произнёс Ойкава более дымным голосом. — В какой-то момент я был просто ослеплён твоей красотой. Он сделал это. Он, черт возьми, действительно выпалил эту дурацкую фразу. Сердце бешено билось. Ойкава ещё никогда не делал что-то настолько идиотское, и всё же на его лице всё ещё была улыбка, он не мог ничего с этим поделать. Ему было слишком любопытно, и Тоору абсолютно не знал, какой реакции ему ожидать от бариста, который бесился из-за каждой мелочи. Но её все не было. Лицо брюнета было неизменно строгим, когда он схватил руку Ойкавы и всунул в нее стакан с кофе. Только тогда он заговорил на привычном повышенном тоне: — Но ты явно не был глухим, так что будь добр, когда слышишь своё имя, забери чёртов стакан и освободи, наконец, место для других клиентов. Ойкава потерял дар речи. Что можно было сказать на это? Собственно, ничего больше говорить и не надо было. Он выполнил сегодняшнее условие и не должен был ничего больше. Только завтра. Так что Ойкава, не оглядываясь на бариста, пошел к Ханамаки и Матсукаве. — Ослеплён твоей красотой, — засмеялись они, как только Тоору сел возле них. — Это было круто. — О Господи, я чуть не умер. — Я тоже, я тоже. — Уже можно радоваться насчёт завтра? — Не забывай про остальные дни. Они всё смеялись и смеялись, не в силах успокоиться, пока Ойкава тихо впадал в раздумья, отхлёбывая свой макиато. Это длилось недолго, пока парни не заметили, как притих Тоору, уставившись в одну точку. — Эй, не обижайся, — изумлённо сказал Ханамаки. — Это было грандиозно, и жаль, что он не отреагировал. — Точно, — подметил Матсукава. — Не забывай, что мы всё равно тебе покупаем кофе в течение трех месяцев. Оба пристально смотрели на Ойкаву и начинали волноваться, когда тот промолчал. Тоору стукнул стаканом по столу и поднял разозлённый взгляд на друзей. — Он никак не отреагировал. Ойкава встретил непонимающие взгляды. — В смысле? — Я был мил с ним, я улыбался, моя одежда сидела как влитая, и мои волосы лежали идеально. Ну что я говорю, я всегда выгляжу сногсшибательно, но почему он реагирует так, как будто ничего этого не было?! Ханамаки и Матсукава нахмурились, пытаясь вообще разобрать этот поток слов, и тем не менее попробовали его успокоить: — Но какая-то реакция всё же была, не так ли? — Точно, он тебя отчитал. — Вот именно, — ворчал Ойкава. — Он как обычно меня отчитал, потому что я тормозил очередь. Но он никак не отреагировал на мой флирт. Ни положительно, ни отрицательно. Как он вообще может меня игнорировать? — В этом вся проблема? — не веря спросил Матсукава. — Именно! Покажите мне хоть кого-то, кто мог бы игнорировать такого, как я! — Ты бы радовался, что всё прошло как всегда, а не стало еще хуже, — сказал Ханамаки. — Нет, я не могу с этим смириться, — крикнул Ойкава и ударил ладонью по столу. — Я добьюсь от него реакции, даже если он захочет меня убить после этого, но он должен отреагировать на меня, и это будут не тупые замечания! Ойкава шумно отпил свой кофе, пока остальные двое таращились на него во все глаза. Он же не будет говорить, что…? — Спор есть спор, но я добьюсь от него реакции. Это задевает мою гордость. Всё же, он сказал это. Ханамаки и Матсукава могли только ухмыляться, ведь всё становилось даже интереснее, чем они представляли себе изначально. — Не забывай, что ты всё равно должен использовать дурацкие пикап-фразочки. Не твои уловки. Не важно, что ещё это у тебя там задевает. Ойкава зло сверкнул глазами, коротко выдохнул и вновь вернул себе самодовольный вид, проводя ладонью по волосам. — Без проблем. Всё-таки это спор, — согласился Ойкава, показав пальцами «окей». — А теперь ещё и моя собственная цель. Вот увидите. Ойкава был разозлён, от одного его взгляда по спине пробегал холодок. Тем не менее это совершенно не задевало Ханамаки и Матсукаву. Для них это был знак, что мелкий спор становится чем-то особенно занимательным. В рамках их интересов, конечно же. Поэтому на следующий день эти двое уже были напряжены, глядя на мотивированного Ойкаву возле входа, который ждал, пока друзья закажут кофе и займут стол. И вот они здесь. Ханамаки и Матсукава сделали свой заказ первыми, чтобы спокойно сесть за столик и с удовольствием наблюдать, как Ойкава будет выставлять себя полным идиотом перед бариста. Как только Ойкава стал в очередь, бариста угрожающе кинул на него сверлящий взгляд. И даже когда он резко спросил заказ, Ойкава не дал себя этим запугать. Как и вчера, Тоору сначала заказал напиток, однако так же обворожительно улыбаясь. Так как ему всё равно нужно было произносить дурацкие фразочки, которые явно не способствовали успеху, Ойкава пытался вызвать какую-нибудь реакцию хотя бы своим присутствием. Хоть бариста и был невежлив с ним, Ойкава полностью игнорировал это, просто молча кивал, когда парень принял заказ и приступил к его выполнению. — Ойкава, — наконец привычным резким голосом крикнул бариста, когда стакан с напитком был подан на стойку. Ойкава не медлил и произнес вторую глупую фразу подчёркнуто соблазнительным голосом: — Знаешь, в мире так много чудес, но ты превосходишь каждое из них. Бариста нахмурился так сильно, что на лбу пролегли морщины, и он нервно ответил: — Я надеялся, что в этот раз ты не будешь тормозить очередь, раз так быстро сделал заказ. Видимо, рано радовался. Бери, наконец, свой кофе и не трать попусту время. Вместе с этим он снова сунул стакан Ойкаве в ладонь, глядя на него несколько кисло. Тоору ничего не оставалось, кроме как послушаться и пойти к Ханамаки и Матсукаве, которые изо всех сил пытались сдержать ухмылки. Вместо нормальной реакции Ойкаву снова отчитали. В следующие пару дней дела шли не лучше, ему не удавалось заставить бариста хоть как-то на него среагировать, и каждый раз он был вынужден терпеть издёвки и смех Ханамаки и Матсукавы в свой адрес. Это происходило по одной и той же схеме: — Ты не против сблизиться, чтобы я мог любоваться тобой не с другого конца комнаты? — Ты хочешь снова всех заставить ждать тебя или как? Бери свои помои и вали. — Знаешь, меня уже ничуть не удивляет глобальное потепление, когда я смотрю на тебя… становится так жарко. — Раз ты такой защитник окружающей среды, то просто выпей свой кофе. Природе определённо поможет, если ты не будешь всех задерживать. — Ты выглядишь так, словно всё это время ждал меня. — Конечно. Я жду каждый чёртов день, пока ты не устроишь свою тушу за каким-нибудь столом и не позволишь другим клиентам сделать заказ. А теперь будь любезен, возьми свой кофе. Еще пару дней попытки Ойкавы вызвать реакцию бариста всё так же оставались тщетными. Он напрочь отказывался сдаваться — гордость не позволяла. Так что Тоору неизменно ходил в Старбакс, каждый раз перед входом бросая взгляд на своё отражение в стекле. В этот раз Ойкава не ждал, пока бариста гаркнет «заказ», а решил сразу действовать, чтобы сэкономить как можно больше времени. — Ты так выглядишь, как будто тебе срочно нужно назвать мне своё имя. Так что? С обольстительной улыбкой Ойкава смотрел на тяжело вздыхающего бариста, в привычной манере делающего замечание: — Назови уже свой заказ и перестань бесить меня. — Для Ойкавы, — сдавался парень, понимая, что он всё равно бы его заткнул. К тому же, Тоору совсем не хотел, чтобы его внесли в чёрный список Старбакса. — Шоколадный мокко, пожалуйста. Бариста молча повернулся к кофе-машине, готовя мокко, и с того самого дня, когда этот спор был заключён, точнее, с того самого дня, когда темноволосый бариста начал здесь работать, Ойкава рассматривал его сверху донизу. На самом деле, можно было почти поверить, что Тоору действительно было что-то нужно от бариста. Но точно так же можно было сказать, что глядя на него, Ойкава почти забывал, как дышать. Так или иначе, везде было это маленькое слово «почти». Потому что, несмотря на то, что он выглядел невероятно хорошо и был типажом Ойкавы, с ворчливым характером Тоору не мог смириться ни за что. И если характер человека не соответствовал его красоте, то Ойкава не заходил дальше обычного наблюдения. Но все же он никогда не замечал, что не только Ханамаки и Матсукава наблюдали за ним, смеясь. Коллега бариста изо дня в день обращал внимание на поведение Ойкавы. И сегодня светловолосый коллега не сумел сдержать улыбку, глядя на Тоору. Ему казалось слишком прелестным, как Ойкава старался заполучить внимание бариста снова и снова. Собственно, немного подумав, коллега решил, что этот парень заслуживает получить маленькую подсказку. Так что он немного выждал, а потом достаточно громко обратился к бариста: — Скоро нужно будет принести ещё молока, Иваизуми. — Зачем? Сугавара, нам хватит до конца дня и того, что есть, — в этот раз его тон не был таким резким, даже относительно спокойным. Ответа не последовало, так как Сугавара повернулся к кассе и ободряюще подмигнул Ойкаве. Тоору усмехнулся, показав Сугаваре поднятый большой палец и одними губами прошептал «спасибо», прежде чем он повернулся к бариста, чьё имя наконец-то узнал. — Иваизуми, значит? Тебе подходит. Звучит так сердито, мм… — он поднял взгляд в потолок и задумался. — Как насчёт Ива-чан? Он коротко засмеялся и поднял указательный палец, как будто это была идея столетия. — Да, Ива-чан звучит хорошо. Иваизуми никак не отреагировал, сосредоточенно доделывая кофе. — Мне нравится. Ива-чан. Так прикольно звучит, или не Ива… — он вздрогнул, когда так называемый Ива-чан с грохотом долбанул стаканчиком о стойку. Его глаза сверкали невероятно зло, он сквозь зубы прошипел: — Бери. Свои. Помои. И. Вали. Ойкава вздрогнул чуть ли не несколько раз подряд, но всё же не удержался от «До завтра, Ива-чан», прежде чем быстро удрать к Ханамаки и Матсукаве. — Значит, Иваизуми? — установил Матсукава. — Ты продвигаешься, — ухмыляется Ханамаки. — Даже имя узнал. — Ага, — самодовольно смотрел Ойкава на друзей и как только хотел отпить свой мокко, внезапно замер. Он долго смотрел на свой стаканчик и его губы медленно произнесли имя, написанное на нем: — Дерьмокава. — Что? — непонимающе спросил Ханамаки. — Дерьмокава, — громче повторил Ойкава. — Он написал на стаканчике Дерьмокава! На секунду воцарилась тишина, а потом раздался настолько дикий гогот, что у Тоору заложило уши. Матсукава и Ханамаки уже не смогли бы остановиться. Ойкава разозлённо ударил ладонью по столу. — Что здесь смешного? Прекратите ржать! Матсун! Макки! Ханамаки успокаивался немного быстрее, чем Матсукава, который всё ещё держался за живот и сдавленно отвечал: — Ну, ты же хотел реакции, не важно, положительной или отрицательной, не так ли? Теперь ты её получил. Он вновь захихикал, в то время как Ойкава возмущённо смотрел на него. — Но это не то! Это уже оскорбление. — Да? А Ива-чан - это не оскорбление? — Нет! Это милое прозвище. — Милое? — спросили оба и снова засмеялись. — О, Господи, это пари всё лучше день ото дня. Оно определённо стоит того, чтобы три месяца покупать тебе кофе. Ойкава сердито блеснул глазами. — Говорю вам, я заставлю его отреагировать положительно. Без оскорблений. Она будет положительной. И ничем другим я доволен не буду, — придирчиво объявил Ойкава, хотя смех парней, кажется, всё не умолкал.