Coffee love

— Хей, Ива-чан, — как и в последние дни, Ойкава поприветствовал бариста его новым прозвищем, и, как и в последние дни, он получал всё тот же нервный ответ: — Не беси меня, Дерьмокава, делай свой заказ. На какой-то момент маска Ойкавы исчезала, и очаровательная улыбка тухла. Как клиент, он не мог смириться с оскорблением. И если быть честным, какой клиент смирится с этим? Но наиболее оскорбительным для Ойкавы было то, что спустя две недели он по-прежнему не получил положительной реакции от Иваизуми, и вот этого Тоору точно не мог принять. — Один шокочино, — вновь вернулся к своему изящному виду Ойкава, получив в ответ лёгкий кивок. Иваизуми отвернулся, приступая к приготовлению. — Дерьмокава, — гаркнул Иваизуми, как только напиток был готов. Ещё одной причиной, почему Ойкава так обижался на эту кличку, было то, что каждый в кофейне мог прекрасно слышать, как его называет бариста, и более того, Ханамаки и Матсукава со смехом всё чаще аналогично окликали Ойкаву. Но в этот раз Тоору сохранял спокойствие, сейчас он должен был сыграть на этом. Так что Ойкава говорил привычным соблазнительным тоном: — Я должен перед тобой извиниться, Ива-чан. — Серьёзно? Самое время, — удивлённо посмотрел на парня Иваизуми. — Да, я тоже так думаю, — усмехнулся Ойкава. — Я хотел бы извиниться, что тебе пришлось сегодня так много чихать, но я не могу перестать думать о тебе каждую секунду. — Можно подумать, ты мог бы сказать что-то адекватное, — вздохнул Иваизуми. — Вместо этого, подумай о чём-то более полезном. Например, забрать свой кофе. Бариста привычно передал Ойкаве его стакан, не терпя возражений, так что Тоору оставалось только молча сесть рядом с хихикающими друзьями. За следующую пару дней ситуация совершенно не изменилась: — Ива-чан, ты настолько красив, что я испытываю почти физическую боль. — Тем не менее, ты всё равно каждый день стоишь передо мной, тормозя. Забери уже свой кофе. — Я каждый день представляю, как бы выглядели наши дети, которые могли бы у нас быть, Ива-чан. — Я не переживу, если у них будут твои гены. Так что перестань заниматься хернёй и сядь уже за стол, Дерьмокава. — Ива-чан, я надеюсь, ты умеешь оказывать первую помощь, потому что из-за тебя мне катастрофически не хватает воздуха. — Когда я смотрю на тебя, то понимаю, что тебе уже ничего не поможет. Так что постарайся просто не захлебнуться своим кофе. Всё было тщётно. Он мог сколько угодно флиртовать взглядом или говорить соблазнительным голосом, но эти дурацкие пикап-фразы оставались всё ещё невероятно дурацкими пикап-фразами. Любой нормальный человек реагировал бы отрицательно, а учитывая характер Иваизуми — это был провал. — Ого, — воскликнул Ханамаки, когда они с Матсукавой встретили Ойкаву у входа. — Что с тобой случилось? — Я его уже спрашивал, — ответил Матсукава, пока Ханамаки тщательно осматривал друга с головы до пят. На нём были новые джинсы, которые выгодно подчёркивали его зад, и любимая рубашка, которую он надевает на особо крутые вечеринки. Его волосы лежали идеально. Не просто каждодневное «идеально», они были идеальнее, чем идеально. Каждая отдельная прядь лежала на своём месте, это было почти зловеще. — Ах, Макки, не повторяйся, — сказал Ойкава Ханамаки, замечая, что тот его разглядывает. — Ты сейчас серьёзно? — спросил Ханамаки. Ойкава расплылся в самодовольной ухмылке: — Знаете, — игриво начал он, — если я не могу флиртовать вербально, я буду делать это своим видом, — Ойкава сделал маленькую паузу. — Мимикой и жестами, понимаете? Он действительно был серьёзно настроен, поняли Ханамаки и Матсукава. После короткой тишины они подняли большие пальцы вверх. — Ну тогда удачи тебе, — сказали парни, заходя в кофейню, крикнув напоследок: — Не забудь про пикап-фразы! Ойкава последний раз кинул взгляд на своё отражение, прежде чем зайти в кофейню следом. Буквально через секунду все взгляды, по большей части девушек, были устремлены на него. У некоторых тут же выступал румянец, другие буквально пожирали его глазами. Уверенная в победе улыбка коснулась губ Ойкавы, когда он шёл к стойке. Прошло совсем немного времени, прежде чем Тоору уже стоял перед бариста. Грубый, недружелюбный «заказ» снова встретил его вместо приветствия, но Ойкава только оперся предплечьями на стойку. Флиртуя, он смотрел Иваизуми в глаза, улыбка была буквально выдолблена на лице, когда он дымным голосом произнес: — Приветик, Ива-чан, как твои дела сегодня? — Теперь, к сожалению, плохо, так что, делай заказ, — последовал ответ от невпечатлённого бариста. Но и Ойкава был не так прост — обычным сварливым видом его было не отпугнуть, так что он продолжал: — С огромным удовольствием, — он приподнялся, огибая стойку, и подался вперед, приблизившись к Иваизуми так близко, что тот мог чувствовать дыхание Ойкавы на своем лице. — Холодный латте и много, очень много сливок, пожалуйста. Иваизуми пристально смотрел на Ойкаву, прежде чем раздражённо прошипеть: — Если ты собираешься продолжать наседать на меня, то отвали. И не проронив больше ни слова, он начал готовить напиток. Тоору прислонился к стойке таким образом, чтобы Иваизуми мог его видеть, подавая стакан кофе c всё той же надписью: «Дерьмокава». Сейчас или никогда. Это был его последний шанс, прежде чем ему придётся уйти от стойки. Ойкава пробыл в ванне почти час, доводя свой внешний вид до совершенства, и он ни за что не позволит этому остаться напрасным. Тоору медленно протянул руку за стаканом, намеренно промахиваясь и заводя ладонь чуть дальше, касаясь запястья Иваизуми. Ойкава мягко провёл подушечками пальцев по ладони парня, добираясь до стаканчика и обхватывая его поверх пальцев Иваизуми. Не прерывая зрительный контакт ни на секунду, Ойкава наоборот углублял его, томно произнося: — Скажи, Ива-чан, ты придёшь сегодня вечером на моё свидание с тобой? Хоть это и было опять тупой фразочкой, из-за которой он звучал неубедительно, но спор есть спор. Все же Ойкава специально выбрал ее — эта фраза была лучшим, что он смог найти в интернете, и не совсем неловкой. Иваизуми опустил взгляд на свою руку, мягко обхваченную ладонью Ойкавы, а затем снова поднял его на парня, становясь заметно строже. Тоору начинал нервничать, ожидая реакции, тем не менее он выдерживал взгляд, больше ничего вокруг не замечая. — У меня уже есть планы, например, обслужить других клиентов. И отпусти, придурок, мою руку, — угрожающе прошипел он. Настолько угрожающе, что Ойкава тупо стоял, пока Иваизуми вырвал свою руку из ладони Тоору и с грохотом поставил стакан с кофе на стойку. — А теперь шевели булками. Улыбка Ойкавы потухла и он тупо кивнул, взяв свой латте. У него снова не получилось. Он был сногсшибателен как никогда, его флирт был чертовски хорош, и даже фраза была не настолько дурацкой. Ойкава не понимал. Он просто не мог понять. Он не хотел ничего понимать. Бариста так жалко с ним обошёлся, когда Ойкава приложил грандиозные усилия. Нет, этого просто не может быть. Тоору не может это принять. Поэтому он остаётся на месте. Ойкава поднимает невероятно раздражённый и яростный взгляд. Иваизуми удивлённо смотрит на него, полагая, что как и каждый день до этого, после этого пункта Ойкава уйдёт. Но Тоору всё ещё стоял перед ним. — Вали отс… — начал Иваизуми, но Ойкава разозлённо его перебил: — Я не понимаю. Я не понимаю! — ударил он ладонью по стойке. — Сегодня я выгляжу просто фантастически! Это звучит надменно, но я знаю, как влияю на людей, особенно в такие моменты, как сегодня! И в этой кофейне на меня пускают слюни не только девушки, но и парни, и я могу со стопроцентной уверенностью заявить, что некоторые из них гетеро. И даже если ты гетеро, по меньшей мере ты должен был хоть как-то на меня отреагировать! Ойкава злился всё больше и больше, и Иваизуми только и мог, что уставиться на парня огромными глазами. — Не игнорируй меня, чёрт возьми! Не срывай на мне своё плохое настроение, когда я так, черт возьми, стараюсь! Ты такой хам, хам, хам, хам! — каждый раз, произнося «хам», Ойкава бил ладонью по стойке, пока, наконец, не успокоился. Тяжело дыша, он пристально смотрел на бариста, и только сейчас до него дошло, как много внимания он к себе привлёк. Ойкава обернулся — в кофейне стояла мёртвая тишина, и буквально каждый человек в этом помещении смотрел на него. От стыда Ойкава медленно краснел, и почти неслышно пробормотал «извините» посетителям, прежде чем он снова потянулся к своему стакану. Но прежде чем Тоору его взял, громкий смех вдруг заставил его вздрогнуть. Он осмотрелся, не понимая, кто смеётся, потому что остальные посетители вновь вернулись к своим напиткам, а смех всё не умолкал. Кто так громко смеётся? Ему не кажется? Ойкава снова перевёл взгляд на кассу и увидел нечто совершенно невероятное: бариста, лицо которого с каждым днём становилось всё угрюмее, который никогда не улыбался и в принципе не слышал о таком понятии как приветливость; бариста, которого боялись здесь все, смеялся до слёз, не в силах остановиться. Его обычно напряжённые черты лица выглядели так свободно, как никогда, и привычный строгий взгляд превратился в невероятно мягкий. Ойкаву словно молнией пронзило. Он никогда не отрицал, что бариста удивительно красив, но его совершенно расслабленное лицо с этой искренней улыбкой превосходило всё, что Ойкава видел прежде. Иваизуми смахнул выступившие от смеха слёзы, успокаиваясь, и даже взял этот стакан, чтобы снова передать его Ойкаве. На его лице всё ещё была лёгкая усмешка, когда он сказал: — Расслабься, Дурокава, и забери напиток, ты задерживаешь очередь. В его голосе звучали искорки веселья, и в то же время оставалось что-то из его привычного грубого тона. Ойкава должен был признать, что то, как Иваизуми звучал прямо сейчас, было невероятно сексуально. Это было просто музыкой для его ушей. Тоору буквально не мог отвести от бариста взгляд. Когда он не сдвинулся с места ни на сантиметр, так как был чертовски очарован, к Иваизуми снова вернулся его строгий вид. — Возьми уже кофе и свали. Ойкава издал глупый высокий вскрик и пролепетал одно лишь «да», прежде чем торопливо схватить свой стакан и убежать к Ханамаки и Матсукаве. Они оба уже ждали его с широкими усмешками на лице. — Вот это у тебя бомбануло, — засмеялись они. — Но что интересно, наш бариста умеет смеяться. Не так ли, Дурокава? Ойкава никак не отреагировал и только молча сидел. Ханамаки и Матсукава начинали волноваться: — Хей, что случилось? Обычно ты такой кислый только когда мы называем тебя Дерьмокавой. Они долго и молча пристально смотрели на Ойкаву, пока тот робко не пробормотал: — Я запал на него. Тишина. — Ты запал на него? — ляпнул Матсукава. — С каких пор? — продолжил Ханамаки. Снова тишина. Ойкава несколько громче, но всё же не совсем разборчиво объяснил: — С этого момента. Я имею в виду, мне не хочется это признавать, но вы были правы. Он выглядит потрясающе. А теперь ещё эта улыбка… она просто покорила меня. — Лёгкий румянец украшал его щеки. — Ты реально влюбился? Ойкава не мог ответить на этот вопрос однозначно. Он ещё раз посмотрел на бариста, пока тот принимал заказ. Ойкава долго наблюдал за ним, прежде чем ответить: — Нет… нет. Но…, но я бы хотел узнать его поближе. Особенно когда я знаю, что он может быть таким радостным. Он просто внезапно зацепил меня. Это было редкостью, чтобы Ойкава был настолько серьёзен, и Ханамаки с Матсукавой знали, что если он всё-таки серьёзен, то это действительно важно для него. Так что они без шуток спросили: — Ты уже знаешь, нравятся ли ему парни? Ойкава отрицательно качал головой. — Ты не хочешь спросить его об этом? Ойкава снова качал головой: — Смотрите. Пикап-фразы уже достаточно неловкие, но это не значит, что они не могут быть сказанными всерьёз. Он, наверное, догадался, что это глупый спор. Но если я его прямо спрошу о его ориентации, тогда он сто процентов поймёт, что я в нём заинтересован, и если он окажется гетеро, то может отреагировать с отвращением. И тогда мой кофейный оазис точно будет разрушен. Естественно, Матсун и Макки знали, о чём он говорил. Люди нередко относились к Ойкаве с отвращением из-за его ориентации. Но несмотря на то, что Ойкава не распространялся об этом, он всё ещё был их другом, и даже если бы это было не так, всем подряд необязательно было знать о его предпочтениях. Особенно тем, кем Ойкава интересовался, но не знал, как они бы к этому отнеслись. Внезапно Матсукава и Ханамаки ухмыльнулись друг другу: — Ты забываешь, что мы друзья, Ойкава. — С каких это пор? — саркастично отвечает Тоору. — Вы так часто выставляете меня идиотом. — Именно поэтому мы и друзья, — рассмеялся Матсукава. Ханамаки коротко засмеялся, наклоняясь вперед к Ойкаве. — И именно поэтому мы поможем тебе узнать чуть больше о твоем любимом бариста. Секретно, конечно, просто предоставь это нам. Конечно же парни помогут Ойкаве. Не зря они дружили со средней школы, поэтому счастье в личной жизни Ойкавы было важно и для них. Даже если Тоору был виноват, что ни у Матсуна, ни у Макки не было девушек, на него всегда можно было положиться. Поэтому они всегда были рядом для него. Ойкава поражённо поднял на друзей взгляд. — Вы сделаете это для меня? Вы лучшие! Теперь я вспомнил, почему мы друзья. — Но спор всё ещё в силе, — напомнил Ханамаки, после чего Ойкава всё же зло сверкнул глазами.