ВНИМАНИЕ: В данной главе содержатся сцены, превышающие заявленный в шапке работы рейтинг (NC-17!). Пожалуйста, не подводите меня под статью, пройдите мимо, если вы не достигли положенного возраста. Ну, или родителей позовите... Может, им даже понравится =]
SØNDAG 05:48
Исак никогда не славился чуткостью сна. Но продолжать свое путешествие по царству Морфея, когда рядом кое-кто беспрестанно ворочается и пихает тебя локтем под ребра, не представлялось возможным. – Исааак, – особенно, когда этот кто-то, теряя терпение, начинает будить тебя более настойчиво, слишком громкими для шести утра воскресенья поцелуями осыпая твои скулы и виски, звонкими причмокиваниями в самое ухо разрушая иллюзорную дымку нереального мира. – Мхм, – недовольно нахмурившись и вытянув вперед губы, промычал школьник, пытаясь в подушке спрятать лицо от любвеобильного полуночника. Но Эвен, улыбнувшись, лишь навалился на него сильнее, расслабленное тело едва уже спящего мальчика подминая под себя и зарываясь в его волосы носом. – Спи, – под свистящий звук втянутого Нæсхаймом в легкие воздуха, прохрипел Исак, из последних сил сопротивляясь попыткам своего парня выдернуть его из красочных сновидений. И в ответ получил несильный укус хрящика уха, первым уколом приятной боли, причиненной острым клыком Эвена, сообщивший Вальтерсену о том, что бойфренд его был не менее упрям. А еще немного возбужден – Исак понял это, когда, перевернув сонного мальчика на спину, Нæсхайм накрыл его собой, сталкивая две грудные клетки и разделяя тепло кожи поровну, более горячим участком тела многозначительно потираясь о медленно растущий бугорок в трусах школьника и взаимно твердея. Проворные пальцы Эвена пересчитали ребра тихо хмыкнувшего на щекотку Вальтерсена, поднимаясь выше, и, мазнув подушечками по острым ключицам, обтянутым бледной кожей, поспешили к Исаку на шею, вдавленными в матрац локтями блокируя потянувшемуся к Нæсхайму за поцелуем мальчику любые возможности к движению. В комнате было темно, но, второкурсник был уверен, Эвен ему улыбался, и, ответив бойфренду взаимностью и растянув губы в ответной улыбке, Вальтерсен подался навстречу горячему дыханию, надеясь получить награду за покорность и достойную плату за принесенный в жертву сладкий сон. – Пошли гулять? – вот только вместо долгожданного поцелуя Исак от Нæсхайма получил неожиданное предложение, с разочарованным стоном роняя голову обратно на подушку и гулко вздыхая. – Что? – удивленно прохрипел он, пытаясь в темноте найти взглядом пару любимых серо-голубых глаз. – Гулять, – повторил Эвен, пробежавшись кончиками пальцев по острым скулам парня к вискам, поглаживая кромку мягких кудрявых волос и щекоча его уши. – Ты спятил? – вздернул брови на лоб Вальтерсен, убедившись, что ему это не послышалось. – Сколько времени вообще? – и, беглым взглядом скользнув до темного окна и вернувшись обратно, поинтересовался. – Почти шесть, – с готовностью отозвался Нæсхайм, нежно прикусывая подбородок бойфренда. – Если выйдем прямо сейчас, успеем встретить рассвет, – на полном серьезе поделился своими планами с Исаком он и, обняв голову мальчика ладонями, потерся о его нос своим, призывая к согласию. – Рассвет? – вот только Вальтерсен его воодушевления ранним утренним прогулкам не разделял. И, тихо фыркнув на истинную причину неожиданной побудки (нет, он готов был бы смириться с подъемом в шесть утра, но только для совершенно других занятий!), поспешил от предложения отказаться: – Давай как-нибудь в следующий раз? Спать хочется, – тут же объясняя причины неуверенного «нет» хроническим недосыпом. Эвен на услышанное лишь негромко вздохнул, разочарованно кусая губы и отталкиваясь от кровати, с тихим шорохом мятой простыни падая на спину рядом с виновато покосившимся на звук Исаком. Его парень был абсолютно антиромантичным. – Хей, – повернувшись на бок, осторожно позвал Вальтерсен, извиняясь за свой отказ нежным прикосновением ладони к мягкой коже щеки поникшего Эвена. – Мы обязательно сходим, просто не сегодня, ладно? – пообещал он Нæсхайму, по памяти рисуя пальцами тонкие мостики от одной родинки на лице того к другой. – Скоро каникулы, мы будем гулять хоть целую ночь, – шепотом расписал будущие перспективы Исак, не получив в ответ на предложение ни звука от продолжающего молча слушать его парня. – А в этот выходной давай лучше выспимся? – и, подавшись навстречу лежавшему рядом Эвену, сменил холодные пальцы губами, легкими мазками по теплой коже лица бойфренда закрепляя свои слова. Самому себе давая обещание встретить с Нæсхаймом рассвет и проводить закатное солнце за горизонт однажды. Возможно, даже не раз. Но только не сегодня, нет. Они и так улеглись далеко за полночь, а новая учебная неделя на будущее не радовала надеждой на крепкий и продолжительный сон. Выцеловывая на щеках и скулах Нæсхайма свои извинения и забираясь на него сверху, Вальтерсен тихо шептал в мягкую кожу просьбы еще немного поспать, обволакивающим сознание запахом любимого человека наполняя легкие и убаюкивая тело, давно облюбованным пристанищем для своего носа вновь выбирая ямку у основания шеи Эвена, постепенно затихая и выравнивая сердечный ритм. А третьекурсник, смирившись с тем, что вместо желаемой прогулки на свежем воздухе раннее утро воскресенья он будет вынужден провести под весом взгромоздившегося на него мальчика, согласно обнял его за талию, в отличие от безвольно опустившихся век, спрятавших серые глаза уснувшего Исака от реального мира, свои вновь не смыкая. Спать Нæсхайму не хотелось совершенно. Но, сжимая в своих руках Вальтерсена и чувствуя кожей каждый его вдох, Эвен готов был просто лежать и считать удары сердца напротив, на ровной поверхности потолка мысленно рисуя картинки их совместного будущего, представляя себе все рассветы и закаты, что они встретят рука об руку. Хм, может, им начать бегать по утрам? – Исааак...MANDAG 12:02
Из-за одолевшей Нæсхайма бессонницы, навязчивой компанией двум полуголым телам в исаковской кровати испортившей ночь и с воскресенья на понедельник, Вальтерсен себя теперь чувствовал заметно помятым и нисколь не отдохнувшим, едва сумев отсидеть утренние занятия и дожить до большой перемены. Медленно продвигаясь в очереди в столовой, второкурсник буквально засыпал на ходу, подолгу залипая на буквах и цифрах ценников, подобно серому зайчику из рекламы батареек постепенно теряя заряд и отключаясь. А его личный «энерджайзер», слишком бодрой для человека, не видевшего сна две ночи подряд, походкой резво подскочил к нему, крепкими объятиями со спины приветствуя Исака и проворачивая того в своих руках, уверенным наклоном головы вперед потянувшись к его губам за поцелуем. И только благодаря последним крупицам энергии изнеможенного тела Вальтерсен вовремя успел отклониться. – Эм..? – сглотнув сухую слюну, отшатнулся от Эвена второкурсник, красноречивым взглядом обводя лица окружающих пару учеников, как-то подозрительно быстро затихших и совершенно не скрываясь теперь пялившихся на них. А Нæсхайм лишь усмехнулся на движение бойфренда и, знакомо качнув бровями, ущипнул того за бок, прежде чем убрать руки с талии до-сих-пор-не-гея Исака и занять место в очереди рядом. – Ты чего такой хмурый? – кажется, не придав особого значения тому, что Вальтерсен продолжал стесняться их отношений, поинтересовался Эвен, двигаясь ближе. И сам же и не дал ответить Исаку, открывшего было рот парня перебив громким восторгом: – О, смотри! – тыча пальцем в прозрачную витрину, широко улыбнулся Нæсхайм, – бутерброды с сыром, – с энтузиазмом маленького ребенка, получившего в подарок заветную игрушку или долгожданную конфету за прилежное поведение, обрадовался он, царапая стекло ногтем. – Давай возьмем? – и с точно таким же озорством и непосредственностью во взгляде вытянул вперед губы, медленно краснеющего от смущения Вальтерсена, как строгую мамку, упрашивая купить заветный гостинец. – Хорошо, – и вряд ли самый жестокий родитель смог бы устоять перед этими голубыми глазами. И Исак в себе сил для отказа тоже не нашел – дождавшись, когда последний перед ними ученик заберет свой заказ, Вальтерсен попросил кассира подогреть для них с Эвеном пару бутербродов, в угоду нетерпеливо перетоптывающемуся рядом парню сменяя запланированный перекус свежими вафлями на приятное воспоминание с вечера их первого свидания?, и, поблагодарив девушку за две тарелки, полез в карман за кошельком, чтобы расплатиться. – А можно еще пару кексов с шоколадом? – но двинувший его бедром Нæсхайм решил дополнить заказ. – И салат с ветчиной, пожалуйста, – упаковавшую сладости кассиршу вновь отправляя к витрине. – Нет, давайте, три кекса, – возвращая обратно через несколько секунд, – и два салата! – и опять попросив прогуляться до холодильника. – Хм, – оценив выбранный к перекусу перечень продуктов взглядом, на мгновение задумался Нæсхайм. – А картошка фри еще горячая? Исак аж воздухом поперхнулся. Хмурясь на постепенно заполнившийся едой поднос, пытаясь найти хоть сантиметр свободного пространства, Вальтерсен бегал взглядом от лица своего парня к заметно уже раздраженной девушке-кассиру, тихо вздыхая на все новые заказы Эвена, и, облегченно выдохнув, когда третьекурсник под мысленные овации всей очереди все же решил расплатиться, направившемуся к столу с тяжелой ношей парню в спину крикнул: – Ты серьезно собираешься все это съесть? И уже через несколько минут убедился в том, что да, Нæсхайм не просто собирался, а, действительно, со скоростью электрической мясорубки умял добрую половину всего купленного, непрожеванными до конца кусками солено-сладких блюд набивая свой желудок, попутно рассказывая Исаку о том, что случилось с ним за проведенное порознь время. Вальтерсен же просто молча изумлялся, неторопливо жуя свой сырный бутерброд, полным растерянности взглядом провожая исчезающие во рту Эвена кексы и ломтики жареной в масле картошки, и пытался вспомнить, замечал ли он раньше за своим бойфрендом подобные гастрономические эксперименты. К концу обеда приходя к выводу, что молотящий все без разбора Нæсхайм сегодня был, пиздец, каким странным. А еще (что немного рассеивало внимание Исака) очень любвеобильным. Настояв на том, чтобы проводить второкурсника до соседнего корпуса, где у Вальтерсена намечался сдвоенный урок матанализа, Эвен на середине пути вдруг решил сменить направление движения, не успевшего ничего даже пискнуть в ответ Исака заталкивая в ближайший пустой класс, окончательно растерявшегося школьника поднимая над полом и усаживая на одну из парт. – Ты такой горячий, Исак, – прохрипел Нæсхайм, в приоткрытые на выдохе губы, мешая второкурснику сделать новый глоток кислорода тут же скользнувшим меж них языком. И подтянул Вальтерсена к себе ближе, небольшим шагом навстречу разводя бедра парня шире, чтобы прижаться к его паху своим. Показать своему мальчику, насколько правдивы были его слова и заметно твердо в его присутствии становилось там. Сминая толстовку Исака пальцами и скользя в его рот языком глубже, Эвен тихо прорычал в неожиданный для Вальтерсена поцелуй и, спустившись руками ниже, буквально вдавил простонавшего в ответ парня в себя, первым толчком вперед, обеспечившим необходимое трение, поделившись с тем своим возбуждением. Они были в школе, целовались в незапертом классе, но вряд ли Нæсхайма сейчас это сколь-нибудь волновало. Кусая губы Вальтерсена и извиняясь за причиненную боль языком, Эвен мял его задницу в ладонях, продолжая тереться о тихо поскуливающего в его рот Исака и жаться ближе, потерявшегося в его руках и столь неожиданном моменте интимности мальчику не оставляя ничего, кроме покорного повиновения. А не привыкший к столь откровенному проявлению своих чувств и желаний Вальтерсен лишь выгибался перед ним и искал рукам опору, цепляясь пальцами за куски ткани разной плотности, пытаясь дотянуться до горячей кожи. И не мог вдохнуть. Слишком много в его легких в тот момент было Эвена, липким сиропом запаха и вкуса любимого человека стекающего по трахее, лишая школьника необходимого кислорода, а его затуманенное возбуждением сознание – способности адекватно мыслить. Единственное, о чем в тот момент мог думать Исак – быть к Нæсхайму как можно ближе. Чувствовать тепло его тела и влагу рта, слышать биение сердца и глохнуть от ударов собственного о ребра, полностью довериться его сильным рукам и раствориться в нем без остатка. Отдаться. И Эвен, кажется, его мысли воспринял слишком буквально. Потому что следующим звуком, составившим компанию влажно причмокивающим, тихо шуршащим и сдавленно стонущим, стал обратный отсчет разошедшихся в стороны звеньев молнии ширинки, щелчок расстегнутой ранее пуговицы чуть выше оставляя незаметным для увлекшегося поцелуем Вальтерсена. Зато первое прикосновение длинных пальцев Нæсхайма к налитой кровью головке его члена через всего один тонкий слой ткани – нет. Мальчик среагировал мгновенно – резко напрягшись всем телом и распахнув глаза, он оттолкнул прихватившего его нижнюю губу зубами Эвена от себя, морщась от боли укуса и хрипло дыша, под животно-голодным взглядом пары потемневших голубых глаз напротив спеша свести свои колени вместе и прикрыть вибрирующий возбуждением пах ладонью. – Исак, – буквально алея лицом, когда осознавший, насколько сильно они увлеклись, Нæсхайм его неуверенно позвал. А потом подошел ближе. Но не принудил к продолжению, нет. Извинился. Погладил по раскрасневшейся щеке тыльной стороной ладони и стер свою слюну с губ большим пальцем, искренним раскаянием, медленно загасившим пылающий в голубых глазах огонь желания, сообщая Вальтерсену, что все понимает. Пустой класс за пять минут до звонка на урок и возможность быть пойманными – не лучший антураж к первому разу. – Как-нибудь в следующий раз, да? – а чувства, что он испытывал к этому мальчику – веская причина сказать себе «нет». Исак достоин только самого лучшего. И Эвен сделает это таким для него.ONSDAG 15:30
Нæсхайм, определенно, был немного странным в последние дни. Покорно следуя по узким проходам меж стеллажей небольшого супермаркета с уже заметно пополневшей будущими покупками тележкой, Исак вновь и вновь ловил себя на мысли, что безостановочно рассказывающий что-то ему (хотя, в большей степени самому себе) и громко смеющийся над собственными же шутками Эвен выглядел слишком перевозбужденным, а все его движения, обычно плавные и завораживающие взгляд, становились все более рваными и резкими. Скидывая в корзину все подряд коробки и банки, Нæсхайм широко улыбался ярким этикеткам, не обращая внимания на ценники и подозрительный взгляд серых глаз Вальтерсена, незаметно для увлеченного покупками парня возвращающего на полки лишние по его мнению упаковки. Нет, ну зачем им четыре пачки кускуса, если даже одного стакана хватает, чтобы накормить всех жильцов вальтерсеновской коммуналки? А Линн вряд ли обрадуется, если ее любимые рыбные палочки из морозилки будут вытеснены шестью пакетами замороженного картофеля. И, совершенно точно, им ни к чему в квартире иметь сразу пять банок томатной пасты. – Ты собираешься скупить все, что здесь есть? – постепенно теряя терпение и заметно уже подустав от этой игры «положи-вытащи», поинтересовался Исак, громко вздыхая рядом с копошившимся на полке с кашами быстрого приготовления Нæсхаймом, проводив взглядом до тележки уже третью пачку овсянки. И это при условии, что там уже лежало четыре коробки сухого завтрака! – Мне нравится с кусочками клубники, – беззаботно отозвался Эвен, протягивая парню белую упаковку с розовой полосой посредине. – Да, но ты уже взял с клубникой, – а Вальтерсен вернул ее обратно на стеллаж, свободной рукой указывая на почти идентичную, что лежала рядом с медовыми звездочками. Нæсхайм на это лишь тихо фыркнул и, развернувшись на пятках, поспешил дальше, следующей остановкой назначая отдел свежих овощей и фруктов. Едва сохраняющего спокойствие Исака вынуждая следовать за собой, чтобы предотвратить засилье мохнатых киви на узком подоконнике и не дать своему парню утяжелить и так объемные их пакеты лишними килограммами яблок. Впрочем, Вальтерсену это не особо помогло – четыре сумки, доверху набитые едой, и без дополнительного веса пяти блестящих кожурой фруктов были почти неподъемными. А озорной огонек в голубых глазах Нæсхайма, кажется, обещал очередной побег из супермаркета с казенной тележкой. Такими темпами скоро им во все магазины Осло путь будет заказан. Сумев убедить Эвена все же взять такси и без особых рисков покинув парковку супермаркета на машине, Исак облегченно выдохнул, сползая по спинке пассажирского кресла, и, улыбнувшись переплетенным на сидении между двумя парнями пальцам, прикрыл веки, время непродолжительной поездки до дома планируя скоротать за коротким сном. Но оставившая его руку в одиночестве теплая ладонь Нæсхайма возможности вздремнуть не оставила, первым прикосновением к острой коленке мальчика, от неожиданности подскочившего на месте, того возвращая в реальность. Да что с этим парнем не так? Нет, конечно, Вальтерсен тоже испытывал определенного рода желания, находясь рядом с самым красивым и сексуальным парнем из всех, что он когда-либо встречал, но Эвен в последние дни стал уж слишком любвеобильным. А взгляд водителя такси в зеркале заднего вида, определенно, заметившего, как Нæсхайм развернулся к Исаку лицом, пальцами второй руки играясь с торчавшими из-под кепки бойфренда кудрявыми прядками – неприятно холодным и презрительным. – Эм... – двинувшись от Эвена на несколько дюймов по сидению, кивнул на чуть напрягшегося таксиста второкурсник, в очередной раз призывая своего парня быть осторожней с проявлением чувств на людях. Но Нæсхайм лишь привычно усмехнулся на этот жест Исака и, оставив его волосы в покое, перешел с ласками к шее мальчика, мягкими прикосновениями подушечек пальцев к вмиг покрывшейся мурашками коже рассказывая тому, что стесняться им нечего. Вот только водитель его мнения не разделял – резко вывернув руль вправо, он перескочил через ряд, с громким скрипом тормозных колодок останавливая автомобиль у тротуара, и, обернувшись на медленно розовеющего щеками Вальтерсена с по-хозяйски почесывающими его пальцами Эвена на загривке, не терпящим возражений голосом потребовал: – Выходите! А ведь до дома оставалась едва ли пара минут езды. – Почему? – даже не думая подчиниться и попытки Исака потянуться к ручке двери заблокировав своей рукой, поинтересовался Нæсхайм, разворачиваясь лицом к выгоняющему их из салона авто мужчине. – Мы еще не приехали, – и, оценив уличный ландшафт быстрым взглядом через окно, предложил отправиться дальше. – Вы приехали, – но таксист на переговоры настроен особо не был. – Я не собираюсь катать по городу двух... – Пойдем, – поспешил перебить мужчину Вальтерсен, чувствуя, как напряглись пальцы Эвена, обнимающие его запястье, и сильно сжали его руку до боли, выдавая эмоции медленно закипающего третьекурсника. – Двух кого? – только Нæсхайм, кажется, его не услышал – двинувшись чуть вперед, он отпустил руку Исака, сжимая ладонь в кулак, и с не пойми откуда взявшейся злостью во взгляде всегда улыбающихся голубых глаз потребовал от таксиста окончания фразы. – Эвен, давай просто уйдем, – и Вальтерсен не на шутку испугался – таким Эвена он еще никогда не видел. Осторожно, но достаточно быстро, пока мужчина на водительском кресле не успел ответить, он ухватился за куртку третьекурсника пальцами, второй рукой спеша открыть дверь машины, и, потянув Нæсхайма за собой, выбрался наружу, буквально выволакивая Эвена из салона авто на улицу следом. – Ты хотел погулять, давай, – пытаясь успокоить своего парня интонацией голоса и усмирить крепким хватом руки на локте, предложил Исак, медленно отводя того в сторону, и, удостоверившись в том, что Нæсхайм с кулаками на оставшегося сидеть внутри машины гомофоба не кинется, забрал из багажника их сумки, пренебрежительным взглядом следившего за ним таксиста отправляя в путь без оплаты проезда и возможного чая. – Пошли, – дождавшись, когда авто отъедет, протянул пару пакетов Эвену он и, улыбнувшись постепенно исчезающему с лица любимого человека выражению злости и раздражения, развернулся на пятках. Но сделать и шага вниз по улице не успел – тихая мелодия из кармане отвлекла его от необходимого движения, а попытка достать вибрирующий телефон и ответить неустановленному номеру предотвратила желание Нæсхайма ему что-то сказать, вынуждая третьекурсника забрать у Исака еще один пакет и позволить тому принять вызов. – Алло? – недоверчиво покосившись на экран смартфона с непривычным «Неопределен», проговорил Вальтерсен в динамик, хмуря брови. – Привет, Исак, это Соня, – и еще больше напрягся, когда вызвавший его на диалог абонент с приятным женским голосом представился. – Соня? – уточнил парень, адресуя вопрос больше Эвену, нежели девушке на том конце линии. А Нæсхайм, скинув на асфальт махом все сумки, поспешил выхватить у него телефон. – Не звони, блять, Исаку, – и, с необычной для себя агрессией в голосе угрожающе прорычав в динамик свое требование подруге, тут же сбросил вызов, блокируя трубку. – Зачем ты это сделал? – удивленно распахнув глаза на неожиданную реакцию своего парня на звонок, поинтересовался Вальтерсен, протягивая руку к мобильному. – Не говори с ней, – но плескающееся в голубых глазах напротив пламя раздражения и злости на ответ рассчитывать не позволило, заменяя его приказом, телефон Исака одновременно с тем пряча в кармане джинсов его парня. – Почему? – второй вопрос Вальтерсена также оставляя без ответа – подхватив брошенные на землю пакеты и забрав тот, что сжимал в руке школьник, Эвен молча развернулся и, не дожидаясь, пока тот двинется за ним следом, зашагал вниз по улице. А Исак, на несколько секунд зависнув в пространстве, абсолютно растерянным взглядом провожая удаляющуюся спину своего парня, вновь поймал себя на мысли, что Нæсхайм в последнее время был просто пиздец каким странным. И подумал о том, что позвонить Лоре, наверное, ему все же нужно. Вот только прижимаясь к теплому боку Эвена, лежа на кровати в своей комнате спустя час и играясь с завязками давно любимой серой толстовки на его груди, Вальтерсен о своих планах забыл.FREDAG 15:15–23:23
И до самой пятницы Исак о них не вспомнил. Повода не было – Эвен был абсолютно нормальным. Немного задумчивым и загадочным, да, но привычно спокойным и не таким дерганным, как в начале этой странной недели. Договорившись со своим парнем встретиться после школы в кафе (преподаватель английского неожиданно слег с высокой температурой, группу Нæсхайма освобождая от последнего урока), Исак сидел на высоком стуле у стойки напротив большого окна, развлекая себя любимой игрушкой на телефоне и попивая свой кофе, редкими взглядами через прозрачное стекло ища знакомый силуэт в толпе прохожих. Они договорились встретиться в три, и Эвен немного опаздывал, но Вальтерсен, получив от него сообщение с извинениями за небольшую задержку, не особо волновался. Зарабатывая очки и разменивая золотые монеты на новые защитные тотемы, Исак преодолевал уровень за уровнем, медленно теряя интерес к чуть остывшему горьковатому напитку и происходящему вокруг. И поэтому заметно вздрогнул, когда, дернувшись в руках сосредоточенного на игре парня, мобильный, оповестил того о пришествии нового сообщения, всплывающим окном на экране выводя незнакомый номер и небольшой текст послания. *** (15:14) Привет, Исак, это Соня Пожалуйста, позвони мне, когда ты будешь без Эвена Это важно Просила Вальтерсена девушка в своем сообщении, трижды перечитавшего ее послание школьника вызывая на диалог. Вот только напечатать что-то в ответ или перезвонить Исак не успел – тихий стук в окно отвлек его внимание от смартфона, вынуждая поднять голову и перевести взгляд на источник звука, за прозрачным стеклом находя знакомую клыкастую улыбку и блестящие задором любимые серо-голубые глаза. А еще пару бровей, узнаваемо подпрыгнувших на лоб перед тем, как стоявший на улице Эвен подул на стекло, рождая небольшой островок парового осадка, и, нарисовав в центре того сердечко с маленькой «i» внутри, ему подмигнул, расплывшегося в улыбке мальчика вызывая к себе. И медлить, конечно, Вальтерсен не стал – соскочив со стула и со скоростью пули (или по уши влюбленного мальчишки, не важно) выскочив на улицу, Исак остановился напротив улыбающегося ему Нæсхайма, приветственный поцелуй того на глазах редких прохожих встречая с заметным смущением, но не отшатываясь, как бывало обычно. Наверное, однажды Исак к этому сможет привыкнуть. Эвен приучит – Вальтерсен знал. – Пойдем ко мне? – но пока парня это немного смущало, и, стараясь отвлечь усмехнувшегося его реакции Нæсхайма от своих розовых щек, он у того негромко поинтересовался. – Нет, не хочу, – но Эвен отказался. – Окей. А чего тогда ты хочешь? – вынуждая Вальтерсена придумать еще один вопрос. – Я хочу снять охуенный номер в отеле, – и покраснеть сильнее, встречая ответное предложение от Нæсхайма под обещающее новое приключение движение бровей. – В отеле? – удивленно распахнул глаза второкурсник. – Ага, – а Эвен, быстро кивнув и улыбнувшись шире, поспешил перейти дорогу, вновь оставляя Исака одного посреди улицы и заставляя чуть ли не бежать за ним. – Почему ты всегда так уходишь? – сорвавшись вдогонку широко шагавшему впереди Нæсхайму, прокричал в его спину школьник. – Потому что ты всегда идешь следом, – обернувшись через плечо, рассмеялся Эвен, чуть замедляясь, и, дождавшись, когда Вальтерсен с ним поравняется, закинул руку тому на плечо, любому стороннему наблюдателю сообщая, что с этим парнем они вместе. Эвен очень хотел бы взять его за руку, да. Но Исак пока к столь публичному проявлению их отношений готов не был. А еще так забавно краснел, когда Нæсхайм, с неприкрытой гордостью в голосе и безоглядной влюбленностью во взгляде осыпал его комплиментами, рассказывая приветливой блондинке за стойкой ресепшн в «Рэдиссон Блю Плаза» о том, что этот красавец по правую руку от него – его парень. – Мой, – обнимая Вальтерсена за талию и притягивая к себе ближе, повторил Эвен, довольно улыбаясь, протянутой администратором парням ключ-карте придавая дополнительного смысла, стеснительно прячущего взгляд в гладкой поверхности стойки Исака смущая сильнее. И, поблагодарив девушку за проявленное радушие, повел своего мальчика к лифтам, выбирая тот, что скользил в прозрачном цилиндре, открывая прекрасный вид на город. Красивейший пейзаж в урбанистическом стиле завораживал взгляд, взволнованно сглатывающего второкурсника отвлекая от наполнивших голову мыслей и фантазий приятной картинкой, стоявшему рядом с ним Эвену почти минуту поездки на последний этаж позволяя любоваться острым профилем любимого лица. И целовать его скулы, медленно спускаясь по родинкам к губам, нежным поцелуем обещая Исаку сделать этот вечер для него незабываемым, а крепким объятием до открытия дверей лифта признаваясь в том, что рядом с ним и для Нæсхайма каждая минута становилась особенной. Боже, как же Эвен влюблен в этого мальчишку! Неуверенно застывшего на пороге шикарного номера, обошедшегося Нæсхайму в баснословную сумму, растерянным взглядом бегающего по интерьеру, спотыкаясь о бутылки шампанского и вазы с фруктами. Буквально захлебнувшегося новым вдохом, когда серые глаза его через настежь распахнутую дверь во вторую комнату скользнули к огромной мягкой кровати с громоздкими подушками в изголовье. – Исак? – осторожно позвал Вальтерсена Эвен, возвращаясь к входным дверям, чтобы взять его за руку. Неужели, он ошибся? Поспешил? Перестарался? – Здесь так круто, – нет, Нæсхайм все сделал правильно. И теперь оба дышали свободно. Не оглядывались по сторонам, опасаясь лишних взглядов, и не пытались быть тише – они льнули и тянулись друг к другу открыто, шурша верхней одеждой и срастаясь губами, легкими смешками, наполненными смущением и взаимной влюбленностью, подпевая нежной мелодии из колонок музыкального центра. Но, несмотря на уединение, все равно негромко шептали. Рассказывали друг другу о том, как вместе тепло и комфортно, насколько каждый из двоих был важен и просто жизненно необходим другому рядом. Делили взаимное чувство поровну и наслаждались этим мгновением. Целовались, смеялись и много говорили. Опустившиеся на город сумерки встречая переплетением ног на одеяле и пальцев рук – между сердцами. – Ты такой красивый, – отсчитав семнадцать общих ударов, тихо выдохнул Эвен, завороженно смотревшим на него серым глазам признаваясь в любви голубыми. И, не требуя ответа, потянулся к Вальтерсену за поцелуем, доверчиво раскрытые для него губы накрывая своими, небольшой глоток кислорода разделяя на двоих и нарекая его последним. Если бы Нæсхайм мог, он бы провел операцию на легких, добровольно сменяя необходимый для жизни газ Исаком, чтобы никогда больше не отпускать от себя этого мальчика и задыхаться без него рядом. А Вальтерсен, кажется, уже побывал на приеме у доктора и теперь глотал Эвена жадно, скользя в его рот языком глубже, наслаждаясь его вкусом, и прижимался бездыханной грудью ближе. Руки школьника дрожали, трясущиеся пальцы выпутывая из длинных теплых пальцев Нæсхайма, извилистой дорожкой следуя по предплечью к ключице, через несколько мучительно долгих секунд достигая гладкой поверхности шеи, царапая кожу и оставляя розовые следы. Они лежали друг против друга, сплетая ноги на матраце и языки в общем пространстве двух ртов, увеличившим скорость и глубину поцелуем разогревая измученные желанием тела и воздух в просторной спальне. Исак тихо поскуливал в губы Нæсхайма, впиваясь в его шею ногтями, а Эвен мял его бока освобожденной ладонью. И тянул к себе ближе. Настолько, что сложно было бы найти хоть миллиметр свободного пространства между ними, осторожное движение Эвена вперед отражая падением Вальтерсена на спину, сменяя положение тел на кровати и увеличивая давление на громко простонавшего Исака. Нæсхайм старался удержать свой вес на ходившем ходуном локте, но с каждым новым скольжением языка мальчика в его рту силы Эвена покидали, новой точкой опоры назначая пару трущихся друг о друга пахов и обездвиженную грудь Вальтерсена. Поцелуй набирал обороты стремительно, тихим хрипом и сдавленными стонами сплетаясь с влажными звуками оральной ласки, редкими ударами зубов о зубы оповещая молодых людей о чрезмерной их увлеченности. Прикусив губу Исака и особенно откровенно двинувшись бедрами вперед и вверх, Нæсхайм выгнулся в спине, отталкиваясь от матраца и разрывая контакт двух пар губ, с таким восхищением и неприкрытым желанием смотря на потянувшегося за ним следом возбужденного мальчика, что Вальтерсен едва не испачкал трусы от одного только этого взгляда. Но Эвен для достижения этой цели планировал нечто другое. И, резко выпрямившись, оседлав бедра школьника, потянул его футболку вверх, оголяя новые участки горячей кожи для поцелуев, пока Исак не успел опомниться, наклоняясь обратно и тут же осуществляя задуманное. Острые ключицы и выпирающие из-под кожи ребра впитали в себя вкус Нæсхайма, влажными дорожками слюны на груди заново учившегося дышать Вальтерсена отмечая каждое прикосновение к ней мягких губ, заминающего затылком подушку Исака выгибая под Эвеном и заставляя требовать больше. И третьекурсник с радостью исполнял желания своего мальчика, медленно скользя языком по межреберной впадине, наполняя своим дыханием кратер солнечного сплетения и спеша вниз, первым прикосновением губ к нижним кубикам напряженного пресса вырывая из груди того громкий стон. В этот раз Вальтерсену тише быть не приходилось. Запрокидывая голову назад и выгибаясь мостиком на кровати, Исак впутал ладонь в растрепанные волосы Нæсхайма, пропуская мягкие прядки сквозь пальцы и несильно сжимая, тихо прорычавшему на это действие Эвену позволяя наспех расстегнуть пуговицу и молнию на его джинсах и чуть приспустить их на бедра. Освободить острые тазобедренные косточки, давно ставшие для Нæсхайма излюбленной местностью для прогулок горячего языка, и припасть к ним губами, чувствуя, как пальцы в его волосах царапают кожу. А Исак под его кадыком становится еще более твердым. И в такие моменты очень требовательным мальчиком. Прозрачным намеком сообщив о своих желаниях Эвену, второкурсник сжал его волосы сильнее, толчком бедер вверх прося освободить себя от сковывающей возбуждение одежды, и, громко выдохнув в темноту комнаты благодарность поднявшемуся на колени Нæсхайму за повиновение, позволил стянуть с себя лишнюю ткань. На мгновение появившееся на лице смущение тут же гася сдавленным вскриком, когда Эвен, вновь наклонившись к нему, обнял головку его перевозбужденного члена через трусы губами. – Агрх! – прохрипел в потолок Вальтерсен, воспламеняясь под обжигающим чувствительностью первым прикосновением, и, вернув руки на голову своего бойфренда, самостоятельно увеличил долгожданное давление, улыбнувшегося его настойчивости Нæсхайма буквально вдавливая в себя. Но Эвену это, кажется, даже понравилось, и, осторожно прикусив твердый ствол через мягкую ткань зубами, он потянул и трусы Исака вниз, требовательно подрагивающий между бедер мальчика член обхватывая пальцами и чуть для себя его приподнимая. – Пожалуйста, – умоляюще простонал Вальтерсен, за несколько секунд зачем-то взятой Эвеном паузы мысленно успев уже кончить. И уже в следующее мгновение понял, что никакая фантазия не сравнится с прошибающим каждое нервное окончание импульсом эйфорического экстаза, когда Нæсхайм, голодно облизнувшись на выступившую из небольшой дырочки маленькую прозрачную капельку, обхватил головку его члена губами. Слишком возбуждающе реально. Кажется, Исака даже подбросило над кроватью, потому что протяжно прокричавший в воздух мальчик никакой опоры под собой сейчас точно больше не ощущал. Он чувствовал лишь тепло и влагу рта вокруг головки своего члена и крепкий хват пальцев Эвена у его основания. Пальцев, медленно расслабившихся и отпустивших его, когда голова Нæсхайма нырнула вниз. – Аааа, – долгим скольжением по стволу Вальтерсена мягких губ и давлением языка Эвена на вздыбившуюся венку окончательно лишая Исака рассудка. Неосознанно вскидывая бедра и толкаясь в рот любимого глубже, второкурсник громко хрипел и цеплялся за его волосы сильнее, начинающего плавно подниматься и опускаться по всей длине его члена Нæсхайма направляя своими руками, постепенно увеличивая скорость хода влажных губ по горячей плоти и глубину проникновения головки в его глотку. До чего же было хорошо. Исаку, стесывающему горло хриплыми стонами, подаваясь навстречу горячему мокрому рту, и втягивающему щеки для дополнительного давления на твердый орган Нæсхайму. Слишком хорошо и настолько долгожданно, что контролировать себя и терпеть хотя бы несколько минут Вальтерсену не представлялось возможным. Вцепившись в волосы Эвена уже обеими руками, он, поддавшись какому-то незнакомому ранее желанию и выворачивающей суставы необходимости освободиться от напряжения, насаживал его голову на себя, чувствуя, как мягкая головка скользит в его расслабленное горло, а волоски лобка встречают кончик носа. И, почти выгнувшись мостиком перед высасывающим из него последние капли терпения и самоконтроля Нæсхаймом, резко потянул его за волосы вверх одной рукой, протестующе дернувшийся на потерю давления член обхватывая собственными пальцами, чтобы успеть поймать горячую сперму вспотевшей ладонью. Но Эвен, не оценив попыток своего мальчика оставить его без «десерта», настойчиво освободил дрожащий в предоргазменных судорогах ствол от его руки, и, вновь вернув тот в свой рот, последним скольжением вниз наполнил свою глотку вязкой терпкой влагой. – Эвээа-а-а, – не смог предупредить своего любимого Исак, сотрясаясь в сильном оргазме, и, закатив глаза под веки, лишь невнятно что-то хрипел, небольшими капельками продолжающей выстреливать из головки спермы пачкая язык и небо Нæсхайма. А Эвен, дождавшись, пока его мальчик полностью освободится, с редко подергивающимся членом во рту поспешил рукой в собственные трусы, через несколько торопливых скольжений ладони по своему стволу также приходя к необходимой разрядке. Падая на вибрирующего на матраце Исака без сил и глубоко вдыхая, обожженные недостатком кислорода легкие наполняя запахом своего бойфренда, теперь совершенно новым, но еще более вкусным и наркотическим. Боже, как же Эвен любил этого мальчишку! Подобно маленькой гусеничке, на глазах Нæсхайма превращающейся в прекрасную бабочку, замотавшегося в кокон из одеяла на голое тело, когда, выйдя из общего душа, Эвен потащил довольного Вальтерсена в большую комнату немного перекусить. Накормить, напоить и вновь целовать его мягкие губы, горячий ужин, заказанный в номер, разделяя на двоих поровну. – Ммм, попробуй, – прихватив большой кусок мини-бургера зубами, предложил Вальтерсену угоститься Эвен, едва прожеванную булку роняя на дно желудка мягким комком. – Охуеть, как вкусно, – и, махом запихнув в рот оставшееся после первого укуса, довольно улыбнулся, наблюдая за тем, как Исак поднимает свой бутерброд и осторожно от того немного откусывает. – М-гу, – согласно кивнул своему парню Вальтерсен, медленно пережевывая булку и стирая с губ лишний соус. – У нас на свадьбе будут только мини-бургеры, – и едва не подавился, когда Эвен, переключив внимание на кусочки жареного картофеля, поделился с ним далеко идущими планами. – На нашей свадьбе? – чудом сумев дожевать и проглотить бургер, изумленно вскинул брови Исак, на лице торопливо закидывающего в рот картошку Нæсхайма рождая еще более широкую улыбку. –Думаешь, мы не поженимся? – и еще больше смутивший Вальтерсена вопрос. – Мы точно поженимся! – ответа на который Эвен дожидаться не стал, самостоятельно за двоих решая их дальнейшую судьбу. – Огромная, блять, свадьба будет, – изумленно хлопающему напротив глазами Исаку расписывая подробности будущей церемонии. – Мы нарядимся в костюмы Бога и Юлия Цезаря... С таким упоением и восторгом начиная рассказывать о своих планах, что перебить его Вальтерсен просто бы не осмелился. – Нет. Знаешь, что? Мы появимся абсолютно голыми! – но не отметить странности идей Нæсхайма тоже не мог. – Вообще без одежды, – на секунду вспоминая того Эвена, что беспокоил его мысли в начале этой недели. – С этого момента все будем делать голыми, да, – немного дерганного и слишком шумного по ночам. – И я сделаю тебе предложение с балкона, – говорившего с самим собой и смеющегося тоже. – Окей, – попытался вставить свое слово Вальтерсен, вытирая руки о мягкую салфетку. – Просто представь, как я подъезжаю к тебе на белом лимузине Тесла, – но Нæсхайм его даже не думал слушать. – Подъеду и буду кричать: «принцесса Вивиан!» – Вивиан? – и Исак медленно терялся в его странных фантазиях. – Черт, это будет гениально! – а Эвен все продолжал и продолжал говорить. – Ты будешь думать, что это отсылка к «Ромео и Джульетте», но когда ты выйдешь на балкон и увидишь меня голого в одном галстуке, ты поймешь отсылку. Вальтерсен не на шутку напрягся – казалось, Нæсхайм говорит на полном серьезе. – И тогда я заберусь к тебе на балкон, – реально собираясь исполнить все задуманное однажды. – И спрошу, – обматывая свою шею атласной синей лентой с горлышка уже пустой бутылки шампанского, изображая некое подобие галстука на голой груди, заметно тише проговорил Эвен. – «Что будет после того, как я тебя спасу?» – и наконец затих, позволяя Исаку ответить. Но в голове второкурсника сейчас вряд ли нашлось бы нужное воспоминание. – «Я спасу тебя в ответ», – подсказал ему Нæсхайм, сминая коробочку из-под картошки, и, опустошив свой бокал шампанского, громко рассмеялся. А Исак лишь молча хлопал глазами напротив, в так восторженно улыбающемся лице Эвена пытаясь найти хоть один намек на шутку. – Ты чего так напрягся? – и, кажется, Нæсхайм это заметил. – Это всего лишь идея, Исак, – следующей фразой чуть успокоив взволнованного парня. – Было бы весело, – привычной клыкастой улыбкой давая надежду на то, что все это только разговоры. Что Эвен сейчас просто шутит. Немного увлекшись, правда, и чуть перегнув палку, но говорит он несерьезно. Развлекает Исака и сам громко смеется, вступившую в свои права ночь превращая для мальчика в волшебную сказку. Полную любви и жаркой страсти, вновь вернувшиеся в постель обнаженные тела переплетая на матраце. Обнимая Вальтерсена и вжимая в себя сильнее, Эвен целовал его губы, мягкими мазками кончиков пальцев по горячей коже собирая со спины того родинки, нависшего над ним мальчика нежной лаской заставляя дрожать и терять рукам опору. – Мой, – шептал Нæсхайм в его губы, скользя ладонями ниже, удобно устроившегося на его животе обнаженного Исака подхватывая под ребра, и, резко качнув того в воздухе, уронил любимого на спину, теперь накрывая его тело собой наполовину и лаская более откровенно. Вальтерсен был возбужден и заметно потерян вниманием, первое прикосновение ладони Эвена к твердому члену встречая тихим похныкивающим стоном, дрожавшие бедра разводя шире, внимая просьбе его руки, и позволяя той двинуться дальше. Дотронуться пальцем до плотно сжатого колечка заднего прохода и сорвать с приоткрытых на выдохе губ громкий стон. Бережно и так заботливо подготовить задыхающегося в желании большего подростка к первому разу, липкими каплями захваченной из рюкзака смазки снимая возможную боль, а мазками губ по губам Исака – любые его страхи. Вальтерсен доверял своему парню и изо всех сил старался расслабиться, выцеловывающего на его щеках, скулах и шее признания Нæсхайма награждая покорностью, позволяя Эвену растягивать себя и добавлять новые пальцы. – Мгхрф, – чувствуя в себе уже третий, пробормотал неразборчиво что-то Исак, подаваясь бедрами вверх и насаживаясь на ладонь любимого самостоятельно, горевшее в голубых глазах Нæсхайма пламя желания разжигая ярче, позволяя Эвену провернуть запястье и надавить на горячие стенки сильнее. Понять, что его мальчик готов и хочет большего, когда, поцеловав в предвкушении искусанные красные губы, Исак потянул Нæсхайма на себя. И доверчиво развел под ним бедра, мучительно медленно, но так чертовски возбуждающе поднимая над кроватью свои ноги, обхватывая ими тонкую талию Эвена и сцепляя замком из лодыжек за его спиной. Буквально крича ему этим: «Я твой!» Такой хрупкий и безумно любимый Исак, позволивший Нæсхайму устроиться на нем максимально удобно, сильное давление на плотное колечко мышц головки наспех укрытого презервативом члена встречая протяжным и громким стоном. Лишь несколько секунд попросивший у своего партнера для того, чтобы привыкнуть, раскачивающемуся на границе терпения Эвену разрешая вновь двигаться нежным поцелуем. Медленно выскальзывая из постепенно раскрывающегося перед ним Исака и вновь подаваясь навстречу, Нæсхайм кусал его губы, тихие стоны вперемешку с рваным дыханием глотая вместо кислорода, теряющегося в чувствительности и удовольствии Вальтерсена вжимая в матрац сильнее. В Исаке было очень жарко и чертовски узко, неторопливо двигающегося в нем Эвена на прочность проверяя сильным давлением смазанных стенок на пульсирующий в требовании ускориться член. Но комфорт и безопасность партнера не позволяли Нæсхайму идти на поводу у своих желаний, медленные скольжения вглубь тихо похныкивающего парня делая максимально безболезненными и заботливо осторожными, лишь когда Вальтерсен чуть расслабился и улыбнулся в губы Эвена, сообщая, что боль ушла, позволяя тому двигаться глубже и быстрее. Подхватить теперь громко стонущего под ним Исака под ягодицы ладонями и самому чуть пройтись вперед по кровати коленями, почти прокричавшего от неожиданной стимуляции ранее нетронутой точки где-то глубоко внутри Вальтерсена буквально сгибая пополам. И бить в чувствительный бугорок снова и снова. Срывать с губ вспотевшего и покрасневшего мальчишки громкие крики, смешивая их с собственным хрипом и звуком шлепков кожи о кожу, размашистыми движениями вглубь истекающего смазкой колечка вбивать напряженный до передела член в Исака. Вальтерсен цеплялся за Эвена пальцами, без разбора хватая и царапая кожу, широко раскрытыми губами пытаясь дотянуться до тяжело дышащего над ним Нæсхайма, но, ртом ловя лишь его утробный рык, вновь вдавливал затылок в подушку, вскидывая зад партнеру навстречу. И оглушительно стонал, получая все новые удары головки члена по воспаленной желанием железе, постепенно приближаясь к краю и теряя себя. А Эвен уже почти задыхался – толкаясь в Исака и выскальзывая обратно, он до крови кусал губы, вибрирующие от каждого движения яйца свои мысленно умоляя продержаться еще хоть мгновение, но, чувствуя, как вокруг его члена неожиданно и так сильно сжались мышцы, контролировать себя перестал. – Фаааак, – протянул он, запрокидывая голову к потолку, в содрогающегося в сильнейшем оргазме Вальтерсена вбиваясь хаотично и сразу на всю длину, и, с размаху вогнав в сжимающееся вокруг него кольцо член до самого основания, сталкивая две пары бедер с громким шлепком, наполнил презерватив горячей спермой, медленным скольжением наружу и снова вглубь выдавливая из себя все до последней капли. А небольшая лужица точно такой же белесой влаги медленно поползла к Исаку в пупок, подрагивающего в судорогах экстаза мальчика щекоча и расслабляя. Почти убаюкивая, как нежные прикосновения пальцев Эвена к его гладкой коже, осторожными мазками по щекам и скулам Вальтерсена признающегося тому в своих чувствах, просто разрывающие изнутри голову мысли не имея сил больше держать в себе. – Как думаешь, сколько Исаков и Эвенов лежат вот так прямо сейчас? – накручивая кудрявую прядку мягких светлых волос на палец, прошептал Нæсхайм, с надеждой заглядывая в серые глаза лежавшего напротив Исака. Чувствуя, как переполняющая каждую клеточку его тела любовь сочится через поры. – Бесконечность, – едва слышно и немного хрипло отозвался Вальтерсен, улыбаясь приятной ласке и голубым глазам напротив. – Навсегда? – а Эвен, нежно погладив его ухо, задал новый вопрос. С легко читающейся во взгляде надеждой. – Да, – не медля с ответом, шепнул Исак, лениво моргнув, под движением продолжающих осторожно поглаживать его лицо и путаться в волосах пальцев Нæсхайма почти засыпая. И едва не упустил что-то очень важное. – Знаешь, единственный способ иметь кого-то навсегда – это потерять их, – выдохнул Эвен через минуту очень тихо, скользя ладонью по щеке задержавшего дыхание Вальтерсена. Понимая, что с таким, как он, это «навсегда» невозможно. – Не говори так, – тут же поспешил попросить его Исак, в подаренной ему в ответ улыбке не находя и намека на искренность. Волнуясь только сильнее. – Я не серьезно, – тяжело сглотнув, откликнулся на его просьбу Нæсхайм, мягко погладив пальцами его губы в попытке успокоить. Вот только в этот раз Вальтерсен не поверил.Tbc…