LØRDAG 16:42
Вечер пятницы и очередная бессонная ночь скользнули сквозь пальцы подобно серому туману, ледяными капельками росы увлажняя одежду вновь мечущегося по городу в поисках любимого человека Исака, точно такой же изморосью, что оседала на растрепанных кудряшках мальчика, покрывая ноющее под ребрами сердце. Он искал Эвена вновь, наматывая километры шагами, сутулясь под гнетом еще свежих воспоминаний событий недельной давности и совершенно новых мыслей. На этот раз все было хуже. Нæсхайм ушел. По собственной воле. И обвинять в случившемся манию было абсурдно. Вина здесь только Исака. Глупого мальчишки, нашедшего себе нехитрую работу и любовь всей жизни следом, но потерявшего его доверие благодаря ей же. Хотя, нет. При чем здесь работа? Все из-за лжи, да, и только. Зря Исак так ею гордился. Рассказывал Эвену, как мастерски врет, отказываясь делиться подробностями, а теперь давился последствиями. Бродил по спящему городу до утра, сдирая кожу с ладоней ногтями, и вновь искал глазами Нæсхайма. Но прятался Эвен не хуже, чем Вальтерсен врал. Домашнего адреса Нæсхаймов Исак не знал, а окна той самой квартиры не загорелись светом и после трех часов дежурства под ними, последним пристанищем надежд вновь одинокого мальчика назначая дом Сони. Но даже известный козырек подъезда не помог вычислить номер квартиры блондинки, забравшегося с ногами на скамейку напротив школьника вынуждая коротать часы и минуты за бесплотным ожиданием движения знакомой тени, надеясь в силуэтах проходящих мимо людей найти тот, что узнает он из миллиона. Вот только ни Эвен, ни Соня из дома не выходили, просидевшего под подъездом девушки почти до полудня субботы Вальтерсена толкая со спинки и отправляя в сервисный центр за телефоном. Разбитый айфон был починен в кротчайшие сроки, не успевшего даже поблагодарить мастера за спасение трубки Исака заставляя дрожать, почти посиневшими уже и изодранными в кровь пальцами пытаясь найти такой нужный сейчас номер. Телефон Нæсхайма был выключен, а Соня звонки сбросила трижды (видимо, девушка уже была в курсе), и, в последний раз простонав мольбы в коротко гудевший динамик, Вальтерсен с повинной пополз к другому контакту из списка. – Исак, – ответ от женщины получив почти сразу. – С тобой все в порядке? – кажется, Лора все уже знала – слишком взволнованным и красноречиво обеспокоенным был ее голос. – Нет, – хрипло отозвался мальчик, замерзший нос от холодного ветра пряча в ладони. – Он дома? – с надеждой прошептал Вальтерсен следом. Если бы мог, он и сердце бы спрятал. – Нет, – возможно, не было бы тогда так холодно-больно. – Я пыталась вчера до тебя дозвониться, когда он вернулся, – и слова Лоры не резали по живому. – Эвен разбил мой телефон, – объяснил свою недоступность Исак одновременно с продолжающей говорить в трубке Нæсхайм: – И когда снова ушел тоже, – чувствуя, как последняя надежда осыпается пеплом, не сумев противостоять ледяным порывам ветра. – Где ты сейчас? Я заезжала... – Я в центре, – ответил Вальтерсен, бездумно оглядываясь по сторонам в бесполезных попытках найти ориентиры. – Можешь приехать к нам? – предложила Лора, не дожидаясь его уточнений. – Думаю, это не телефонный разговор. – Да, конечно, – и Исак с женщиной был полностью согласен. – Спасибо, сейчас пришлю адрес, – поблагодарила Нæсхайм мальчика и, тяжело вздохнув, отключилась, потухший экран смартфона Вальтерсена зажигая вновь через минуту оповещением входящего СМС. Лора РАБОТА (12:36) ... Отличное имя контакту, не так ли? Эвену точно пришлось по вкусу. На пороге дома Нæсхаймов Исака встретили крепкие объятия, понимающий взгляд до боли знакомых серо-голубых глаз и огромная кружка горячего чая. Забравшись с ногами на мягкий диван, мальчик жег губы о сладкий напиток, большими глотками почти кипятка пытаясь согреться, но, чувствуя лишь неприятное жжение на языке и покрасневших стенках горла, продолжал мелко дрожать. Затрясшись сильнее, когда сидевшая рядом женщина с точно такой же кружкой в руках тихо заговорила: – Соня написала, что с ним все в порядке, – пытаясь успокоить Вальтерсена, сообщила Лора, накрывая его коленку ладонью. – Признаков новой волны депрессии нет, – попутно, кажется, и себе что-то внушая. – Если что-то случится, она сообщит, – а так же обещая. Себе и Исаку. Вальтерсен понуро кивнул, соглашаясь. – Ты сам рассказал ему? Или... – поглаживая острую коленку пальцами, располагая Исака к откровенности, поинтересовалась Нæсхайм, отставляя свою чашку на столик. – Или, – выдохнул в свой чай школьник, не делая нового глотка. – Эвен увидел ваши СМС, – и пояснил, самостоятельно сделанные выводы по вчерашним словам Нæсхайма хрипло озвучив. – И, конечно, не стал разбираться? – печально улыбнувшись, воспроизвела в памяти мальчика события вчерашнего дня Лора, прекрасно зная характер сына. – Со мной тоже разговор был коротким, – и поделилась с Вальтерсеном собственными воспоминаниями, непродолжительный спор с ворвавшимся в дом подобно мощному цунами Эвеном уложив в несколько предложений все с тем же печальным итогом – Нæсхайм не хотел видеть ни мать, ни Исака больше. – Я хотел все объяснить, но он ушел, – откликнулся на рассказ женщины Вальтерсен, делая несколько обжигающих горло глотков. – Не думаю, что сейчас он готов нас с тобой слушать, – качнула головой Лора в ответ. – Давай дадим ему время? – и осторожно предложила, за долгие годы воспитания сына прекрасно изучив его и зная, как к Эвену лучше подступиться. Но Исак с ним знаком лишь три месяца, и, испуганно посмотрев на Лору в оба своих серых глаза, мальчик открыл было рот, чтобы поспорить, но, почувствовав, как на коленке его дрогнули женские пальцы, его же захлопнул, вновь подхватившей со стола кружку Нæсхайм позволяя продолжить. – Только самые близкие и дорогие сердцу люди могут сделать очень больно, – благодарно кивнув Вальтерсену за молчание, тихо проговорила Лора, делая небольшой глоток чая. – А такие, как Эвен, чувствуют боль намного острее, – тяжело сглотнув, пояснила она. – Его болезнь... – запнулась женщина на полуслове, – она подрывает самооценку, – и, подобрав нужные слова, заговорила вновь. – Эвен всегда чувствовал себя не достойным любви и пытался защититься от этого чувства, – внимательно слушающему ее мальчику откровенно во всем признаваясь. – В периоды депрессий он не раз пытался отгородиться и от нас с Матиасом, обвиняя себя в том, что мы с его отцом вынуждены заботиться об инвалиде, – рассказывала Вальтерсену Лора, вспоминая попытки сына сбежать из дома в такие дни и гораздо более страшные решения, принятые Эвеном в минуты самоистязаний. Но об этом Исаку знать пока рано. – Он боялся любить сам и не хотел, чтобы любили его, а потом в нем разочаровались, – постепенно приближаясь к главному, проговорила Нæсхайм после небольшой паузы. – Но встретил тебя, – тремя словами буквально влезая Вальтерсену в душу. – Только, к сожалению, мы с тобой встретились раньше, – окончанием фразы эту самую душу выворачивая наизнанку. Сидеть прямо больше Исак не мог – почти роняя свою кружку на стол, мальчик сильно сгорбился и весь подобрался, под осторожными поглаживаниями переместившейся на его спину ладони едва ли не плача. – Сейчас он уверен, что твою любовь мы с его отцом для него купили, и вряд ли захочет узнать, что платили мы вовсе не за это, да и от денег ты давно уже отказался, – продолжала Лора, двигаясь к школьнику ближе. – Пока не захочет, – чувствуя, как под рукой ее Вальтерсен сильно напрягся, поспешила оговориться она. – Но я уверена, он позволит тебе объясниться с ним позже, – и дать задрожавшему всем телом мальчику так необходимую ему надежду. – Потому что он тебя тоже очень любит, – спасая. – Откуда вы знаете? – повернувшись к Лоре резко и быстро, с болезненной агонией загнанного зверя в глазах прохрипел Исак в ответ. – Ну, во-первых, он захотел остаться с тобой в момент, когда был максимально уязвим, – нежно улыбнулась женщина, объясняясь, напоминая Вальтерсену о том, как крепко держал его за руку Нæсхайм у полицейского участка неделю назад и засыпал в его руках, доверяясь, после. – А во-вторых... – обернувшись через плечо, задумалась о чем-то Лора, и, приняв какое-то важное для себя решение, поднялась с дивана, оставляя кружку чая на столе и подхватывая Исака под руку, – пойдем. После недолгого путешествия через гостиную и подъема по лестнице на второй этаж показывая мальчику свой довод наглядно, за неплотно закрытой дверью в небольшой комнате в конце коридора позволяя найти десятки признаний в любви. Размытые образы, детальные портреты и буквы текстов, висевшие тут и там на стене и разбросанные на столе рядом с кроватью. И на каждом из них был Исак. Улыбался, грустил и немного смущался. – Раньше Эвен прятал свои рисунки, – заводя мальчика в комнату сына, гордо рассказывала Лора, улыбаясь на секунду блеснувшей в серых глазах Вальтерсена искре надежды. – Но эти решил повесить, – указывая на несколько штук на стене, проговорила она, отпуская его руку и позволяя подойти ближе. Дотронуться пальцами до портретов и поверить, что каждый из них настоящий. – Когда он вернулся домой несколько недель назад, с собой у него были только эти рисунки, – вспоминала Нæсхайм, следуя от одного листа к другому вместе с восторженно разглядывающим картинки Исаком. – Вернулся домой? – обернулся на ее слова мальчик. – Да, – в ответ получая кивок. – Они с Соней снимали вместе квартиру в городе, чтобы Эвену было удобней добираться до школы, – и пояснение следом. Нæсхаймы владели небольшим домом в пригороде Осло, и Эвен, для сокращения временных затрат на поездки до Ниссен, вместе с лучшей подругой, работающей в одном из магазинчиков в центре продавцом-консультантом, арендовал квартиру, родителей навещая лишь по выходным или в периоды обострения болезни. Именно в этой квартире тогда с Исаком они пили пиво и громко смеялись, прохладный воздух из распахнутого настежь окна наполняя запахом тлеющей травки и жареных зерен кардамона, обычный пятничный вечер превращая в особенный для каждого, а интерес к новому знакомому и симпатию друг к другу – в первые ростки взаимной влюбленности. – Но несколько недель назад Эвен вернулся домой, – продолжала говорить Лора, с интересом смотревшему на нее парню пересказывая события полуторамесячной давности. – Вот с этими рисунками и тобой в своем сердце, – задержавшего дыхание на последних словах мальчика вновь беря за холодную руку. – Кажется, они тогда сильно поругались с Соней из-за какого-то маскарада, – не позволяя вдохнуть и продолжением рассказа. – И Эвен съехал. Вальтерсен пораженно сглотнул. – Знаешь, когда я увидела эти рисунки, и то, как он смотрел на них... Она поняла – ее мальчик влюбился. – Эвен рассказал о тебе мне в тот вечер, – не произнося очевидного вслух, заговорила Нæсхайм о другом. – Спросил, не расстроимся ли мы с отцом, если он начнет встречаться с парнем, – улыбаясь Исаку так тепло и нежно, что Вальтерсен едва ли не всхлипнул. Вспоминая, как Эвен обещал ему, нежно целуя в школьной раздевалке, что родители его обязательно Исака полюбят. – Значит, тогда, в кафе, когда я отказался от работы... – облизнув сухие губы не менее сухим языком, неуверенно начал Вальтерсен, заглядывая в серо-голубые глаза женщины в поисках ответа. – Я знала, что вы вместе, да, – его услышав от Лоры тут же. – Но пришлось подыграть тебе с легендой о дружбе, – подмигнула школьнику Нæсхайм, холодные пальцы его сжимая в теплой ладони. – И вы не против? – от тихо хрипнувшего на следующем вдохе Исака получая новый вопрос и полный какого-то неоправданного сомнения взгляд. – Нет, – слишком похоже на Эвена, выдохнула Лора в ответ, улыбаясь, крохотный уголек тлеющей в серых глазах Вальтерсена надежды бережно укрывая от порывов холодного ветра. – Мой сын тебя любит, разве я могу быть против этого? – искренне удивилась Нæсхайм. – Тем более, ты мне всегда нравился, – призналась Исаку в симпатии она, чтобы окончательно убедить в своем расположении. И, потянув на себя и обняв пальцы второй руки также ладонью, замершему напротив мальчику, кажется, в тот момент даже задержавшему дыхание, уверенно сказала: – И если его чувства взаимны, я буду самой счастливой мамой на свете. Исак от этих слов вздрогнул – от своей мамы он вряд ли когда их услышит. Стоя напротив Лоры и принимая поддержку, Вальтерсен глотал комки в горле, все чаще моргая, полным невысказанной благодарности взглядом обнимая Нæсхайм, а, почувствовав, как женщина, будто вновь прочитав его мысли, притянула к себе и обхватила его плечи руками, не смог больше держаться. – Спасибо, – прошептал Исак, пряча одинокую слезинку в волосах Лоры, обнимая женщину в ответ. И ощутил, что внутри стало теплее. – Пообедаешь с нами? – отстранившись от Вальтерсена спустя несколько секунд, поинтересовалась Лора, нежной улыбкой и теплотой серо-голубых глаз склоняя мальчика к согласию. – Матиас скоро вернется, он очень хотел с тобой познакомиться, – продолжением фразы не позволяя от предложения Исаку отказаться. – Да, конечно, – и школьник не смог этого сделать. – Отлично, – обрадовалась положительному ответу хозяйка дома. – Я пойду, накрою на стол и потороплю мужа с возвращением, а ты, если хочешь, можешь пока побыть тут, – и, указав взглядом куда-то за плечо кивнувшего Вальтерсена, отступила к двери. – Может, вам помочь? – двинулся за ней следом Исак. – Не нужно, отдыхай, – но Лора отказалась. – Я позову, когда все будет готово, – и, подарив парню еще одну улыбку, так похожую на ту, что он безумно любил в Эвене, поспешила на первый этаж, звонить где-то задержавшемуся мужу и готовить двум мужчинам обед. Но, вернувшись в комнату сына спустя полчаса, чтобы извиниться перед Вальтерсеном и сообщить, что Матиас будет дома только к вечеру, гостя своего нашла уже спящим. Почти бесшумно скользнув к кровати Эвена со свернувшимся маленьким комочком поверх покрывала на ней Исаком, Нæсхайм достала из рядом стоявшего шкафа теплый плед, и, заботливо укрыв им задремавшего мальчика, вновь покинула спальню. Лишь на мгновение обернувшись в дверях на тихо сопевшего носом Вальтерсена, чтобы тому пообещать: – Все будет хорошо.SØNDAG 12:30
Отец Эвена принял Исака как родного, скромно прячущего взгляд в крепко сцепленных руках Вальтерсена развлекая на протяжении всего ужина и стараясь узнать парня сына лучше, неуверенные попытки школьника отправиться домой поздним вечером субботы блокируя безапелляционным отказом и предложением переночевать у них. Матиас был очень открытым, добрым и веселым мужчиной, и, заручившись поддержкой любимой жены, он сам с собой согласился, оставляя Исака гостить в их доме, до глубокой ночи заваливая его сотней вопросов и ища общие с ним интересы. И их оказалось не мало – лишь когда Вальтерсен почти уже клевал носом, Нæсхайм отпустил уставшего мальчика спать, поблагодарившей его кивком Лоре довольно улыбаясь и оставшимся незаметным для Исака жестом выбор своего сына одобряя. А находившийся под впечатлением столь удачно прошедшего знакомства Вальтерсен, забираясь под одеяло и зарываясь лицом в подушку Эвена, искренне понадеялся на то, что с этой прекрасной семьей он будет связан надолго. Нæсхайм его выслушает, поймет и простит. По-другому быть не может – Лора и Матиас обещали! И однажды (Исак надеялся, что в самое ближайшее время) они соберутся за столом вчетвером. С этой мыслью Вальтерсен засыпал, и с ней же мальчик проснулся. Прощался с Нæсхаймами, крепко сжимая руку мужчины и обнимая Лору на пороге, с заметно более прямой спиной и не такими холодными пальцами возвращаясь обратно в город. Исак родителям Эвена верил. Вот только до него самого так и не мог достучаться. Все сообщения приходили с ответом «Отклонено абонентом», а звонки не могли преодолеть стены черного списка, продолжающего упорно тянуться к Нæсхайму Исака вновь загоняя в болото отчаяния и дикой тоски, бездумно шатающегося по городу парня возвращая к дому Сони, трясущимися пальцами пытаться воззвать к совести девушки и не дышать в ожидании чуда. Исак (12:32) Пожалуйста, Соня Отправил Вальтерсен вслед за тремя не отвеченными вызовами, подошвами кроссовок стирая облупившуюся краску с сидения скамейки напротив подъезда блондинки. И царапал ногтями темный экран айфона, умоляя тот загореться. Исак (12:36) Просто скажи, что с ним все в порядке Не получая ответа, слал он вновь, полным надежды взглядом ища в окнах знакомые лица. Исак (12:42) Пожалуйста, Соня И не находил ни одного, обреченно вздыхая. Соня (12:43) В порядке? Серьезно? Подавившись кислородом, когда телефон в руках вдруг неожиданно ожил. Соня (12:43) Он точно НЕ в порядке, Исак И не сумев вдохнуть вновь. Исак (12:44) Можешь впустить меня, пожлауйста? Я должен с ним погворить Я все объясню Трясущимися пальцами, не обращая внимания на ошибки, строчил Вальтерсен, боясь того, что Соня его тоже заблокирует, и, полным надежды взглядом встретив зеленую галочку в углу сообщения, замер, уставившись в экран в ожидании ответа. Не заметив, как в одном из угловых окон качнулась белая штора. Соня (12:46) Нет. Он не хочет тебя видеть Соня (12:46) Уходи И сам едва не упал со скамейки, качнувшись, от подарившей надежду на разговор девушки получая сильный удар по щеке через текст. Трижды перечитав сообщения и плотнее сжав зубы, Вальтерсен поспешил набить ответ, признаваясь Соне в своей глупости и чувствах, последнее стирая через один тяжелый вдох и печатая вновь, через несколько минут мучений наконец нажимая «отправить», буквально чувствуя, как телефон тяжелеет в руках, а в груди что-то протяжно ноет. Исак (12:53) Пожалуйста, передай ему, что я могу все объяснить Я идиот, я знаюMANDAG 12:10
В понедельник в школе Эвен ожидаемо не появился. Зато Вильде, прочитав десятиминутную лекцию о безответственности и необходимости выполнять обещания, которые даешь, от Исака теперь не отлипала, бесплотную тень, в которую медленно превращался второкурсник с течением дня, преследуя по пятам. Безостановочно что-то говоря, причитая и тараторя, вошедшего в столовую Вальтерсена буквально доводя до эпилептического припадка. – Нам нужно еще пару мальчиков для похода за елкой в среду, можешь попросить кого-нибу..? – Хватит! – разворачиваясь быстро и резко, слишком громко для шедшей рядом девушки прокричал Вальтерсен, крепко сжимая кулаки. Какая, нахер, вечеринка, когда он и на уроках едва не воет от боли?! – Я не пойду с тобой за елкой, Вильде, – чуть тише, но от того не менее зло, прорычал Исак, царапая ногтями ладони. – И вечеринки в моей квартире не будет, – возложившую на его опущенные плечи надежды девушку разочаровывая отказом. Едва не доводя до слез интонацией голоса и содержанием фраз, выступившую вперед нижнюю губу Хелеруд заставляя трястись. Она ведь так старалась организовать группе праздник! – Но... – всхлипнула блондинка, отступая от напряженного до предела Вальтерсена. – Ты обещал, – и, громко шмыгнув носом, посмотрела парню в глаза, кроме плескающегося в них холода и боли не находя ничего. Зато спиной встречая твердую опору. – О чем шумим? – обнимая наткнувшуюся на него девушку за талию, улыбнулся Магнус, выглядывая из-за ее белобрысой макушки, чтобы обратиться к Исаку. – Тебе-то какая разница, – но ответ получил он от Вильде – развернувшись в руках блондина, и пихнув того в грудь, Хелеруд обиженно огрызнулась. – Всем наплевать на нашу группу! – и почти сбежала из столовой, лишь благодаря перекрывшим проход Юнасу и Махди не сумев скрыться в коридоре. – Хей, ты чего? – удивился столь яркой реакции на свой вопрос Фоссбакен, вновь пытаясь за Вильде ухватиться руками. – Что случилось? – и, найдя причины к мокрым глазам девушки в стоявшем рядом с поджатыми губами друге, попросил того объясниться. – Исак обещал сходить с нами за елкой для пятничной вечеринки, – опять за Вальтерсена ответила блондинка. – А теперь говорит, что никуда не пойдет. Да и вечеринки не будет, – почти уже плача. Испытывающего слабость к женским слезам и формам в глубоких декольте Магнуса заставляя ответить: – Я могу сходить с тобой, – не подумав и не поняв, на что подписался, предложил Фоссбакен. – Правда? – глаза Вильде вмиг осушив и вновь зажегши в них надежду. – Только ты один не унесешь, нужно еще пару ребят взять, – еще несколько секунд назад находившуюся на грани истерики девушку переключая в режим командирши. – Юнас с Махди помогут, – из давно мечтавшего ей подчиниться Фоссбакена с легкостью сумевшей вытянуть дополнительное обещание. – Чё? – А? Вот только «помощники» его энтузиазма не разделили. – Когда нужно? – отмахнувшись от недовольных друзей, поинтересовался Магнус, широко улыбаясь воодушевившейся его инициативе блондинке. – В среду, – а получив от Хелеруд в ответ такую же улыбку, о своих приятелях, кажется, и вовсе забыл. – Ок, – соглашаясь на все, что только Вильде попросит, и мысленно уже принимая от той заслуженную благодарность. – Мы точно потрахаемся, – озвучил свои фантазии вслух парень, когда радостная девушка из столовой исчезла, а пара друзей, несанкционированно подписанных им себе в помощь, перед ним выросли с недовольными минами. – А если нет, я тебе эту елку сам лично в зад затолкаю, – огрызнулся на друга Юнас, не испытывая злости на самом деле. – Сменишь команду, – под тихий смешок Махди рядом, прыснул он, стрельнув взглядом на хмурого Вальтерсена. – Может, там повезет больше, – и, подмигнув надувшему губы на шутку Фоссбакену, закинул руку тому на шею, второй накрывая плечи Исака и уводя обоих к столу. – О, точно! – захотевшего было возмутиться блондина отвлекая более интересной темой для разговора. – Как там Эвен? – залезая на высокий стул, поинтересовался Магнус, попутно разворачивая булку с изюмом. Исак не рассказывал друзьям о срыве Нæсхайма, недельное отсутствие парня в школе объясняя сильной простудой, от искренне беспокоившегося о здоровье третьекурсника друга все чаще получая вопросы о его самочувствии, неправдоподобно продолжая врать в ответ. Вот только теперь лгать Вальтерсену не хотелось – хватит, вранье и так уже его с головой в дерьме утопило – и, вобрав в легкие побольше воздуха, Исак ребятам честно признался: – Все плохо, – двумя словами описывая события последних дней и решаясь на откровенность. – Хей, что случилось? – напрягся Юнас, в потухших серых глазах лучшего друга находя неуверенное сомнение. – Рассказывай, – и предложил свою безоговорочную поддержку, попытавшегося было ляпнуть что-нибудь глупое или смешное Фоссбакена останавливая взмахом ладони. – Я просто конченый придурок, – от шагнувшего навстречу и доверившегося им Исака наконец получая ответ. И долгий-долгий рассказ после, обеденную перемену превративший в прогул следующего урока, три пары глаз внимательно слушающих Вальтерсена ребят увеличивая в размерах вдвое. – Так он сумасшедший? – удивленно вскинул брови Махди, дождавшись, когда Исак закончит. – Не... –Не сумасшедший, а биполярный, – ответил за друга Магнус возмущенно. – Не путай, – потребовал он от Дизи под благодарный кивок Исака рядом. – Моя мама тоже биполярна, – и, повернувшись к удивленному неожиданной поддержкой Вальтерсену, тому подмигнул. – Извини, – поспешил с самоотводом Махди. – Значит, он биполярный... и ты брал с его мамы деньги за то, чтобы с ним дружить? – одним предложением пересказал продолжительный монолог друга он, чтобы убедиться в том, что понял все верно. – Да, – кивнул Исак, во второй раз признаваясь. – Но я уволился сразу, как только... – И теперь Эвен об этом знает? – не дал договорить школьнику Фоссбакен, перебивая. – Да, – вновь повинно склоняя его голову и заставляя с собой согласиться. Спрятавшему взгляд в ладонях Вальтерсену вынося неутешительный приговор: – Ты в глубокой заднице, дружище.ONSDAG 19:10
Магнус, в отличие от Исака, данное Хелеруд обещание сдержал, на пороге квартиры Вальтерсена нарисовываясь вместе с огромных размеров елкой вечером в среду и, огрызаясь на проклятия помогающих ему друзей, хвойного монстра расположил в центре гостиной, лишь на минуту вышедшего из своей спальни второкурсника приветствуя широкой улыбкой и ярким блеском чистых голубых глаз. – Ты нам не поможешь? – придерживая дерево за ствол одной рукой, второй вычищая иголки из прически, прокричал в спину поспешившего вновь вернуться к себе Исака Фоссбакен. Но Вальтерсен ответом его не удостоил – плотно прикрыв дверь комнаты, мальчик упал на кровать обратно, раздававшиеся из коридора звуки голосов блокируя громким битом снятого с паузы трека, пару наушников, спасавших голову от черных мыслей, толкая в уши глубже. И, спрятав лицо под пуховой подушкой, тихо простонал в мягкий прямоугольник, проклиная себя за то, что вечеринку в своей квартире Вильде он провести все же позволил. Тошно было Исаку смотреть на веселые и радостные лица – ему бы на похоронах сейчас сидеть в самый раз, а не к Рождеству с друзьями готовиться. Но каким-то чудом Магнус его уговорил, за несколько дней еще больше понурившемуся парню обещая, что трогать его никто не будет. Вот только сам же в его комнату и зарулил уже трижды, пытавшегося прикинуться трупом Исака заваливая вопросами о месте нахождения того или иного предмета. После третьей просьбы оставить его в покое вынуждая Вальтерсена с кровати спрыгнуть и, громко хлопнув входной дверью, квартиру свою покинуть, долгой прогулкой по городу надеясь прочистить голову и от этой всеобщей шумихи вокруг Сочельника отвлечься. Возможно, еще раз пройтись мимо дома Сони и понадеяться Эвена встретить. А потерпев неудачу с каждым из пунктов, вновь звонить Лоре, от женщины получая в ответ приглашение в гости и просьбу ее подождать на остановке, через несколько минут в теплом салоне белоснежного авто уезжая за город. В комнате Эвена ничего не изменилось – Нæсхайм дома не объявлялся. И, растянувшись на полу его спальни, Исак просто лежал и грустил, вспоминая счастливые минуты в компании любимого человека, наполняя грудь его запахом, а покрасневшие глаза – невыплаканной солью. Боже, как же Вальтерсен себя сейчас ненавидел! А еще любил Эвена. Очень-очень сильно. Скучал по нему и почти выл в голос, от предложений перекусить или выпить что-нибудь Лоры отказываясь с виноватой улыбкой, под звук вновь закрывшейся двери возвращаясь взглядом к рисункам Нæсхайма и тихо рыча от досады. Медленно сгорая от бессилия и злости на самого себя, Исак бродил по углам его спальни, холодными пальцами гуляя по обоям, и, завершив путешествие возле кровати, на ту забрался с ногами, небольшой листок, висевший у изголовья и почему-то не замеченный раньше, со стенки сдирая. Царапнув ногтями неровные буквы на черном фоне, Вальтерсен подтянул колени к груди, укладываясь на бок, долгим взглядом в пустоту подтверждая корявую надпись, и, медленно прикрыв веки, едва слышно всхлипнул, чувствуя, как слова больно царапают сердце. И не заметил в дверях вновь вернувшейся Лоры, с тоской посмотревшей на съедаемого отчаянием гостя и доставшей свой телефон, коротким сообщением адресата на другом конце города призывая к решительным мерам.***
А получившая от нее СМС Соня сидевшему на диване рядом Эвену ласково улыбнулась и, пообещав другу поставить какой-нибудь фильм на загрузку, отправила сутулого парня на кухню за чаем, в оставленный на подушке телефон Нæсхайма влезая без спроса, чтобы номер Исака из черного списка удалить. Она даст Вальтерсену шанс, раз Лора просит. Ведь этого глупого мальчишку Эвен так сильно любит.FREDAG 20:50
Остаться дома сегодня, наверное, было не лучшей идеей. Но с раннего утра зарядивший на улице дождь Исаку на новые прогулки по улицам Осло рассчитывать не позволил, тихо сопевшего заложенным носом школьника запирая в четырех стенах спальни, за плотно закрытой дверью и бьющими в наушниках басами пряча его от радостных голосов постепенно наполняющих квартиру гостей. Присоединяться к вечеринке Вальтерсен даже не думал, и, заблаговременно собрав себе сухпай на вечер, он развлекал себя музыкой и однообразным пейзажем мокрых улиц, апатичным комком собираясь на подоконнике, подтянув коленки к подбородку, бездумно глядя в серую даль. А голоса и смех в гостиной становились все громче, как никогда одинокого мальчика в секунды пауз между треками раздражая сильнее, открытую банку любимого Туборга оставляя нетронутой рядом, а губы – искусано сухими. В соседней комнате ребята веселились – Исак мечтал оглохнуть. Желательно, и на внутреннее ухо тоже, чтобы наполняющих голову мыслей больше не слышать. Не думать о том, как сильно хотелось бы провести праздник в крепких объятиях Нæсхайма, безумно влюбленным и по-настоящему счастливым человеком вдыхая запах свежесрубленной ели, кормить Эвена с рук праздничным кексом и собирать с его губ крошки поцелуем. Любить его всем своим сердцем, а не выплевывать его остатки через горло с хриплым кашлем. Но Эвен роскоши такой Исаку не позволил, разъедаемого сожалением и дикой ненавистью к самому себе Вальтерсена оставляя в этот вечер в одиночестве, прятаться от ломившихся в дверь друзей за желтой шторой и из последних сил игнорировать настойчивые просьбы тех выйти, слишком горячим лбом для вечно мерзнущего мальчика скользить по стеклу, провожая капли дождя обреченным взглядом, и стонать в голос от боли. Доставать давно не подающий признаки жизни телефон из кармана и вновь ждать какого-то чуда. Но экран смартфона упрямо оставался черным, надежды кусающего изнутри щеки парня постепенно сводя на нет, заставляя Исака вновь пробуждать его от спячки насильно и по десятому разу перечитывать каждое не доставленное до Нæсхайма сообщение. Просьбы выслушать Исака. Поверить. Простить. Не дошедшие до адресата и отклоненные с красным восклицательным знаком в углу. А еще гипнотизировать взглядом белые буквы на черном фоне, без разрешения присвоенный себе рисунок Эвена расправляя в дрожавших пальцах, жестокой надписью добивая едва трепыхающееся сердце в груди и обрекая себя на смертельные муки. «Все люди одиноки» – царапало душу и выворачивало внутренности Вальтерсена наизнанку, сжимая в более плотный комок вдоволь вкусившего смысловой посыл фразы мальчика, ледяными пальцами ласкающего безликую фигуру в центре серо-черного водоворота углевой крошки, вновь и вновь узнавая в ней Эвена периода депрессивных обострений. Сломанного. Сломленного. Не достойного любви. Но ведь это неправда! И рассказать уверенному в своем одиночестве Нæсхайму Исак об этом обязан. Наспех сложив черно-серую картинку пополам и запихнув в карман толстовки, преисполненный решимости Вальтерсен подхватил с подоконника телефон, возвращаясь в диалоговое окно с кучей сообщений без ответа, и, закусив губу до крови, начал быстро писать, откровенно Эвену во всем признаваясь, с последней точкой хрипло выдыхая и нажимая «отправить», даже не перечитав. Ему нужно было сказать все это Нæсхайму. Пусть даже сообщение вернется к нему через секунду недоставленным. Он попытается вновь. Будет отправлять его по десять раз в сутки, тихо скуля на твердое «нет» в углу красным цветом, и ждать, что однажды восклицательный знак сменит зеленая галка. А если нет, будет орать тот же текст под подъездом у Сони. Пока не охрипнет вконец, или Эвен не выйдет. Но до Нæсхайма он докричится. Хотя необходимости в том уже нет – «Доставлено» на экране айфона горело ярко. Маленькой галочкой под длинным текстом вздрогнувшему от неожиданности мальчику давая надежду. Исак (21:17) Эвен Я знаю, что ты не хочешь со мной говорить и видеть тоже Но я должен тебе объяснить Мне так жаль! Прости, что не сказал тебе, что знаю о твоей болезни Что шпионил за тобой за деньги и врал Прости, что не рассказал об этом, и причинил боль Я боялся, что потеряю тебя, если ты узнаешь Но ты узнал. И теперь я тебя теряю Прости меня, пожалуйста, Эвен Я не хотел сделать тебе больно, правда Я отказался от денег твоей мамы уже давно Я хочу быть с тобой не из-за них Мне не нужны никакие деньги, только ты! Я хочу быть с тобой В любом месте, в каждой вселенной, только с тобой, Эвен Просто знай это, ладно? Я люблю тебя Исак. Вальтерсен замер – уставившись в экран, не дыша и не моргая, он сжимал в онемевших пальцах теплую трубку, «Прочитано» встретив грудным хрипом, и, боясь спугнуть появившиеся под его сообщением три крохотные точки, телефон поспешил заблокировать, за несколько секунд ожидания ответа превращаясь в напряженный до предела воспаленный нервный комок. Но смартфон не дернулся в ладони и через минуту, вынуждая Исака вновь зажечь его экран и проверить, не пропустил ли он оповещение каким-то неведомым чудом. Нет, ответа Нæсхайм не отправил, полным надежды и острой необходимости взглядом Вальтерсена заставляя искать к тому причины, десятки раз перечитывая свое послание по кругу, и внутри тихо плакать. На последнем «люблю тебя» спотыкаясь, падая в пропасть. И с подоконника чуть не упав, когда телефон вдруг в руке встрепенулся, окончательно отчаявшемуся мальчику с покрасневшими от болезни и переживаний глазами сообщая: Эвен (21:21) Ладно Как одевался и покидал квартиру, Исак не помнил. Кажется, друзья интересовались, куда он уходит, но среди всеобщего шума и громкого смеха расслышать вопроса не представлялось возможным. И найти теплую куртку на вешалке среди десятков чужих – тоже. Поэтому Вальтерсен вновь мерз в ветровке, от холодных капель дождя, больно бьющих в горячее лицо с порывами ветра, нисколь не спасаясь, быстрым шагом преодолевая необходимые километры, в моменты, когда сердце протяжно ныло в требовании поторопиться, переходя на бег. Дом Сони на горизонте показался скоро, задыхающегося от кашля и переполняющих эмоций парня сгибая пополам возле подъезда, высокой температурой мучая его тело и ломая кости лихорадкой. Но на больное горло и наглухо забитый нос Исак едва ли обращал сейчас внимание. Бегая взглядом по горевшим светом окнам, тихо похрипывающий и свистевший на каждом вдохе мальчик искал силуэт Нæсхайма глазами, широкими шагами меряя расстояние от угла дома до подъезда, и, заметив в раскрытом настежь окне пятого этажа до боли знакомую фигуру с зажженной сигаретой в зубах, что есть мочи крикнул: – ЭВЕН! – окончательно срывая голос и заходясь громким кашлем. Но Нæсхайм его все равно услышал – не сумев выпустить из легких дыма, молодой человек перегнулся через подоконник, промокшего насквозь и дрожавшего от холода и волнения Исака рассматривая ближе, растрепанные волосы свои, давно не видевшие расчески, смачивая дождем. А Вальтерсен уже спешил к нему навстречу, игнорируя железную дверь с домофоном и цепляясь пальцами за прутья пожарной лестницы, парой резких движений вниз через высокий прыжок ее для себя выдвигая, трясущимися руками перебирая холодный металл и поднимаясь выше. – Куда ты..? – испугался за карабкающегося по ненадежной конструкции школьника Эвен, вылезая из окна едва ли не на половину, окончание фразы проглотив с громким охом, когда поскользнувшийся на мокром железе Исак чуть не свалился на землю, на высоте второго этажа упрямой пиявкой повиснув лишь на руках. – Зайди через дверь! – кричал ему Нæсхайм, обжигающий пальцы бычок туша о дно глубокой кружки. Но Вальтерсен молча лез выше. Пачкал ладони ржавчиной и щеки грязной водой из забитого стока, полным надежды и безотлагательной решимости взглядом смотря прямо в серо-голубые глаза. Не позволяя Эвену отвернуться и вдохнуть тоже. Пальцы мальчика ныли, лишаясь сил и скользя по холодному металлу, с каждым метром преодоленного расстояния немея сильнее и теряя чувствительность, к четвертому этажу Исака замедляя и прося у того передышки. Но Вальтерсен слишком долго ждал, чтобы остановиться теперь в одном шаге. До боли сжимая зубы и громко сопя, школьник толкался ногами упрямо, отпуская грязные прутья и тянувшись к новым руками, через несколько секунд и еще один испуганный вздох Эвена, когда Исак вновь поскользнулся, вырастая рядом с уже сильно промокшим Нæсхаймом, неуверенной улыбкой приветствуя любимого человека и тихо-тихо хрипя: – Обязательно самый верхний этаж, да? – рассказывая о том, что «Красотку» он тоже помнит. Эвен в ответ улыбнулся. Так любимо и по-родному знакомо, что у Исака подкосило колени. И почти остановилось сердце, не позволяя больше держаться, угрожая влюбленному мальчишке падением на землю, если бы Нæсхайм его вовремя не подхватил. Не втащил промокшего насквозь парня в окно за шкирку, полным беспокойства и дикой паники взглядом проверяя того на предмет причиненного ущерба. – Что ты творишь, идиот? – хватаясь руками за острые плечи Вальтерсена, зло прорычал Эвен, встряхнув Исака сильнее. Но тот лишь молча улыбнулся, радуясь долгожданной встрече и серо-голубым глазам напротив, грязными пальцами цепляясь за белую футболку Нæсхайма и делая крохотный шаг вперед. Совершая еще один, точно такой же, не встретив от Эвена протеста, чувствуя, как ладони на его плечах уже не держат так сильно, медленно и осторожно скользя по лопаткам к позвонкам, и тянут к Нæсхайму ближе. Крепким объятием с запахом дождя завершая движение. Позволяя Вальтерсену обнять Эвена тоже, окрашивая его шею в рыжий, и, спрятав нос в изгибе острой ключицы, почти неслышно прошептать: – Прости меня, любимый. Зная, что больше никогда его он от себя не отпустит.Tbc...