Стальное сердце

      С первыми лучами поздно восходящего солнца, примерно в девятом часу утра, небесного цвета глаза Джувии распахнулись. Девушка сладко потянулась, свесив ноги с кровати, и посидела так какое-то время, сгоняя с век последнюю тяжесть сна.       Только когда рука её протянулась за халатом, Джу не без удивления заметила, что кровать пустует. Она набросила халат на плечи, поверх пижамного платья, и вышла из спальни, прикрыв за собой дверь. Прежде чем разыскать Грея, она наведалась в детскую, и с улыбкой подумала о том, что горный воздух хорошо действует на сына. Север спал как убитый, укутавшись в одеяло по самые глаза. Она надеялась, что здешняя обстановка пойдёт ему на пользу, потому как Северу ещё год предстояло жить, как обыкновенный маленький мальчик, без магии. Он частенько грустил по поводу своей слабости, и родители ничего не могли с этим поделать.       Невесомо поцеловав сына в лоб, Джувия направилась на кухню, рассчитывая увидеть Фуллбастера там, но комната пустовала. Она нахмурилась, обеспокоенно прижав кулачок к груди. В воздухе витали слабые ароматы съеденного несколько часов назад ужина.       На миг низ живота наполнил вязкий страх. Где может быть Грей? Не оставил ведь он её и Севера одних в горах, правда?.. Бред, конечно. Зачем ему могло это понадобиться? Тем более, вокруг не было на несколько миль ни души, только деревенька за горой, но и та находилась достаточно далеко. Он оставил бы записку, если собрался бы наведаться туда, так? Значит, он в туалете, а та его просто не заметила…       Но все вопросы разом отпали, стоило ей раздёрнуть шторы, и облегчённый выдох сорвался с уст. Девушка улыбнулась, упрекнув себя за неоправданный страх, и облокотилась головой об оконную раму, залюбовавшись открывшимся ей зрелищем. Лучи рассвета наполнили их двор оранжевым приветливым светом, отражающимся от толстой корочки льда, что покрыла залитую во дворе горку. Она была сотворена без магии, о чём свидетельствовали заляпанные снегом лопаты и пустые ведра из-под воды, и Джувии оставалось лишь гадать, когда Грей успел построить её для Севера.       Сам Фуллбастер стоял рядом с единственным фонарём на отведённой им площадке, спиной к окну. То и дело поднимающийся ветер осыпал его застывшими снежинками, легко царапая обнажённый торс. Джувия улыбнулась шире, покачав головой. Этот морозостойкий мачо разминался, проделывая ряд упражнений, которым, вероятно, научила его и Леона когда-то Ур. Он низко сгибался, касаясь ладонями носков ботинок, разминал бугрящиеся мышцами руки, вскидывал ноги, а после резко принимал боевую стойку и пускал в сторону снежной пустыни и остроконечных горных верхушек столб ледяных искр или пускал стрелу из созданного им секундой ранее лука.       Девушка повернулась к холодильнику, подумав, что было бы неплохо приготовить завтрак до того, как он вернётся с тренировки. Как раз в тот момент, когда Джувия разбила и вылила на сковородку первое яйцо, на пороге кухни показался Север. Мальчик широко зевнул и набросился на мать с сонными объятиями. Та потрепала его по макушке и счастливо улыбнулась.       Грей взмахнул рукой последний раз, и сотворённая им ледяная фигура рассыпалась на тысячи мелких осколков. Он утомлённо выдохнул облако пара и сгорбился, поставив руки на пояс: неплохо потренировался, пора было отдышаться. Мышцы рук ныли, вопрошая заслуженный отдых, и Фуллбастер с наслаждением помассировал правое запястье. Воздух в здешних местах был настолько свежим, что от каждого вздоха резало лёгкие, мороз приятно холодил тело, а горные склоны наполняли его душу радостной ностальгией. Можно было бы вне всяких сомнений заключить, что Фуллбастер счастлив, если бы не одна несущественная мелочь.       Под тёмно-синими глазами созидателя виднелись тёмные мешки.       Этой ночью Грей спал плохо.       Он давно уже не рассматривал вариант того, что кто-то мог находиться около их дома среди ночи: невозможно. Но как не старался вновь заснуть, беспокойство не покидало его, и глаз сомкнуть он не решался, даже крепко обхватив Джувию и прижав к себе. Его сердце гулко билось в припадке беспокойства, и он решил, что если так и будет лежать неподвижно в таком состоянии, его схватит инфаркт.       Пару раз перевернувшись с боку на бок, Грей поднялся с кровати в пятом часу утра и, проверив, что с сыном всё в порядке, вышел во двор. Не хотел признаваться в том, что предлогом этому послужила не тренировка и не строительство детской горки.       Он хотел понаблюдать за домом снаружи и проверить, не осталось ли нигде следов чьей-то подошвы.       Таковых не оказалось, и на душе его остался осадок облегчения.       – Смотри, мама! – Север радостно указал ей на оконную раму, утерев руки от муки (сорванец «помогал» Джувии готовить домашние булочки, но увлёкся и рассыпал половину мучной пачки).       Пока та откладывала миску с тестом, мальчик приветливо замахал обеими ручками, и отец, удивлённо заметивший в окне домика бодрствующую семью, махнул в ответ. Север посторонился, дав дорогу матери, и отошёл к плите, наблюдая за тем, как пузырится ароматная яичница.       Пользуясь отвлечением сына, Грей прикусил губу и подмигнул жене. Она залилась краской, прыснув, и игриво показала ему язык, понимая, на что тот многозначительно намекает: вчера они не обжили как следует спальню, и Фуллбастер намеревался исправить это в самое ближайшее время. Вид счастливой семьи, любопытного Севера и алой от смущения жены обдавал его сердце теплом. Как хорошо, что они здесь.       – Папа сейчас вернётся? – спросил Север.       – Да. Давай поторопимся с завтраком, иначе папе придётся съесть тебя, – улыбнулась девушка, пощекотав мальчику живот, и тот рассмеялся.       – Он покатает меня на санках после завтрака?       – Разумеется, малыш.       – Как же здесь весело! – беззаботно радовался он. – Даже сны в этом месте необыкновенные!       – Правда? – с рассеянной доброжелательностью отозвалась та, помешивая тесто. Её голову наполняли волнующие мысли о сегодняшнем вечере, когда Фуллбастер сделает то, чего так страстно жаждал со вчерашнего дня… Она залилась краской гуще и спросила, не особо слушая сына: – И что же тебе снилось, милый?       – Будто ко мне в окошко ночью заглядывал снежный человек, – хихикнул он. – Он помахал мне ручкой и ушёл. Я надеюсь увидеть его во сне снова.       Джу кивнула, по-прежнему думая о своём… и кто знает, каких неприятностей удалось бы избежать, послушай девушка сон Севера внимательнее и перескажи подробности Грею.

***

      Высокий, крепкого телосложения мужчина бросил последний взгляд на исчезнувшего за порогом горного домика Грея Фуллбастера и хмыкнул, поднявшись на ноги. С высоты горы, на которую он взобрался, силуэты в кухонном окне были едва видны. Мужчина развернулся к обрыву и сделал уверенный шаг вперёд, но вместо того, чтобы сорваться в ущелье навстречу своей смерти, спокойно шагнул на материализовавшийся прямо под ним клочок земли. Ещё секунда – и окружающий его мир, дрогнув, словно мираж, видоизменился. Горы исчезли, домик Фуллбастеров провалился под землю, небо над землёй стало в разы ярче и жарче, а уровень сугробов опустился до щиколоток. Фигура в чёрном огляделась: теперь его окружали бесконечные снежные поля, ровные, как поле для гольфа, а вдали виднелся один-единственный дом, к которому он и держал путь.       Он быстрым шагом пересекал снежное поле, развязно раскачивая плечами из стороны в сторону. Тугие подошвы сапог подминали под себя жалобно поскрипывающий снег. Он поднял глаза и прищурился, увидев небольшой дом, в котором горели все окна, в паре сотен метров от себя, и усмехнулся, сбросив с макушки мохнатый капюшон. Ветер подхватил его растрёпанные прядки жидких смолистых волос и колючей чёлки, что свисали со стороны правого виска. Левый был выбрит почти под ноль. Его острые, прищуренные глаза скользнули по горизонту, ярко освещённому солнцем. Пухлые шершавые губы скривились в подобие усмешки. Солнце прямо-таки обжигало щёки. Под ногами начинали хлюпать сугробы: талая вода промочила сапоги.       – Попробуй оставь его одного, натворит делов, – проворчал мужчина с ноткой ласковой снисходительности, и раздражённо поморщился, глянув на солнце. Его рука, густо покрытая татуировками, протянулась навстречу свету. Запястье согнулось, повелительно призывая солнце обратить на него внимание. На миг лучи величественной звезды словно скукожились в нерешительности. С лёгкой улыбкой на устах мужчина щёлкнул пальцами.       Создалось ощущение, словно в мире (точнее в том куске недоступного смертным пространства, что тенью ложилось поверх реального мира) выключили свет. Подобно послушному зверьку, солнце боязливо нырнуло за горизонт, уступив место крупному сверкающему диску луны и холодным звездам, рассыпавшимся по чёрному бархату ночи. Ни Джувия, ни Грей, ни кто-либо ещё не могли заметить этих аномальных изменений, так как мужчина находился в пространстве вне времени и событий. Заснеженная поляна, по которой простилался путь незнакомца, не была отмечена на карте, не засекалась ни одним спутником. Её не существовало. Она служила коридором меж пространствами. Пройдя от одинокого домика по любой тропинке, уходящей вглубь Вселенной, мужчина мог пройти в какое угодно место и не оставить следов. Таким образом, он находился к Фуллбастерам вплотную, но на деле – за миллиарды километров от них.       О том, что в внепространственном коридоре прибывший мужчина был не одинок, свидетельствовало распалённое до нельзя солнце, которое прибывший мужчина терпеть не мог. Поменяв день и ночь местами, он с наслаждением уставился на всплывшую над его и напарника домиком луну и удовлетворённо вынул из внутреннего кармана куртки пачку сигарет. Раскурив, сунул одну в рот и хищной походкой направился к дому, нетерпеливо ожидая встречи с другом.       Вышеназванный «друг» восседал в гостиной уютного помещения на диване и с интересом пролистывал потрёпанную книгу в кожаной обложке. Гостиная представляла собой небольшую комнату, вся мебель в которой, за исключением дивана, была небрежно сдвинута к стенам. Если бы обычный человек каким-то образом попал в пространство, где проживали двое мужчин, и нанёс им визит, на первый взгляд не заметил бы в обстановке никаких странностей… но через пару мгновений на него начало бы находить неуютное чувство, будто что-то всё же не так. Картины, что висели на стенах, не изображали ровным счётом ничего. Создавалось впечатление, что кто-то размазал краски круговыми движениями, создав грязную спираль. Горшки с цветами стояли на книжных полках, а книги ровной стопкой покоились вдоль подоконника. Диван был повернут лицевой стороной к ярко пылающему камину, но горели в нём не дрова, а деревянные куклы, обломки лыж, цветные перекладины детских санок. Иными словами, а этом доме было нечто, что приводило сознание психически уравновешенного существа в тупик, заставляя задаться вопросом: почему так?..       Мужчина, что восседал на диване, свесив одну ногу, внезапно отбросил книгу в дальний угол комнаты и зачарованно уставился в огонь, отбрасывающий на его лицо причудливые блики. Все лампы в доме были зажжены, но внезапно он почувствовал проникший сквозь щели в стенах ночной дух. Он замер, силясь уловить прохладу вновь, чтобы убедиться, что ему не почудилось… и холодный дух в самом деле охладил его вновь. Руки мужчины покрылись мурашками, сердце подскочило в груди от взволнованной радости: он пришёл. Смоук возвращается домой!       Мужчина спрыгнул с дивана и подскочил к зеркалу, что висело над камином. Он критично осмотрел своё порозовевшее от возбуждения лицо. Резкие, мужественные черты его лица напряжённо сводились к подбородку. Изумрудные глаза, заточённые в узком разрезе век, мерцали нетерпением. Правая сторона его черепа, подобно черепу Смоука, была усыпана длинными жидкими волосами и колючей чёлкой, а левый висок – сбрит почти под ноль. Только в отличие от напарника, волосы его были не смолистыми, а светлыми. В остальном мужчины были удивительно идентичны: те же татуировки, покрывающие большую часть тела и часть шеи, те же круглые посверкивающие серьги, усеивающие хрящ левого уха, те же жестяные браслеты с языческими символами на правом запястье. Даже лица их были практически идентичны, одинаковый рост, то же крепкое телосложение. Каждый, кому случалось видеть эту парочку со стороны, делал вывод, что эти двое – два больных на голову брата-неформала, даже разный цвет волос и глаз не развеивал их предположений. Но на самом деле это было не так. Мужчины были напарниками… или чуть больше, чем просто напарниками.       Блондин нервно коснулся исколотого уха, дёрнув за одну из многочисленных серёг, и широко улыбнулся, услышав, как распахивается дверь в прихожей.       – Я дома, сладкий, – томно и призывно крикнул Смоук, стряхнув с чёрной чёлки набившиеся хлопья снега. – Где ты, Рич?       Рич торопливо поправил капризные светлые волосы, одёрнул широкую клетчатую рубаху и вышел в коридор. Смоук высвободился из куртки и усмехнулся, глянув на то, как Рич разочарованно смотрит в окно в коридоре.       – Ох, снова ты вернул ночь! – капризно сказал Рич.       – Твой день едва не растопил снег, – ворчливо заметил Смоук, небрежно отбросив куртку на пол… и возмущённо уставился в окно, от которого невинно отошёл Рич, с вызовом глядя на напарника: по ту сторону окна вновь расцветал день. – Эй!       Рич разразился смехом. Смоук схватил его за руку и прижал его запястье к стене. Рич замолчал, взволнованно прикусив губу. От ухмылки Смоука его разум мутился от возбуждения… Изумрудные и сапфировые глаза встретились, волосы обоих коснулись плеч друг друга.       Светильники, что заполняли прихожую светом, вдруг померкли, предоставив освещение дневному свету. Рич вновь протестующе мотнул головой, но Смоук резко пресёк его желание зажечь свет жадным поцелуем.       Грубые уста сплелись воедино, и одновременно с этим зажглись светильники, а за окном вновь повисла ночная тьма. День и ночь ещё трижды сменили друг друга, пока Смоук и Рич, зарывшись друг другу в волосы, упивались друг другом.       Как только их губы расцепились, за окном стояла ночь, светильники ярко горели по всему дому. Рич блаженно улыбнулся, глядя, как плотоядно проводит языком по верхней губе Смоук.       – Так и быть, пускай ночь… Но не трогай хотя бы мои лампы. Ненавижу, когда темно. Пусть будет свет.       – Ладно.       Мужчины прошли в гостиную, усевшись на диван подле друг друга. Смоук запрокинул голову на спинку дивана, подмигнув чуть смущённому Ричу, как бы подав знак, что тот может делать, что вздумается. В свете горящего камина блондин присел к Смоуку вплотную, не возражая против сигареты, которую тот запустил в рот, и провёл языком вдоль его шеи. Смоук усмехнулся.       – Продолжай, малыш… Но разве тебе не хочется узнать, какие новости?       – Говори, я буду слушать, – заверил его Рич, вернувшись между тем к начатому занятию. Блондин вильнул языком, в центре мякоти которого возбуждающе блестела влажная бусина пирсинга, по кадыку, после чего устремился к мочке левого, заросшего серьгами, уха. Смоук с наслаждением выдохнул облако густого дыма и чуть примял сигарету передними зубами. Он знал, что Рич жаждал получить от него что-то ответное. Ему нравился язык Смоука: разрезанный надвое, подобно змеиному. Но он получит позже. Брюнет не собирался останавливать напарника в ближайшие пару минут.       – Я побывал у дома Фуллбастеров, когда у тех была ночь. Всё так, как мы и предполагали. Эта Джувия здесь вместе с семьёй. Муж и ребёнок.       – Вот как?       – Да. Я стоял у окна их спальни, когда этот Фуллбастер проснулся среди ночи. Думаю, не заметил меня. А вот ребёнок заметил, но принял меня за сновидение, – презрительно доложил он. – Я помахал ему рукой, а этот недоумок улыбнулся и снова заснул. Очень мило.       – Что скажешь о Фуллбастере?       – М-м-м… Вряд ли он спутает наши планы, Рич, хотя… он достаточно силён. Я видел, как Грей колдует. Сидел и наблюдал за ним до утра. Лучше забрать девчонку без его ведома.       – Понятно. Но я не про угрозу похищения спрашивал.       – А чего тогда? – не понял Смоук.       Рич ревниво отстранился от его шеи и поморщился, отведя взгляд. Его широкая ладонь легла поверх колена Смоука и ласково прошлась вверх, к бедру:       – Как он тебе? Ты ведь не предпочтёшь его мне?..       Смоук расхохотался. Его чуть заострённые зубы обнажились, край рассечённого надвое языка показался на поверхности… и вдруг сильные руки, на запястьях которых располагались выжженные в тату-салоне скорпионы, сомкнулись на краях его рубахи. Смоук навалился на Рича всем телом, заключив под собой, и прижался своим пахом к его, сверху вниз уставившись на вытянувшееся от возбуждения лицо блондина. Жуткая ухмылка мужчины застыла над ним, тёмно-синие глаза сузились… и закатились.       Всего миг Рич наблюдал его белоснежные белки, но, сделав круг в глазнице, радужки вернулись на положенное место. Только теперь глаза Смоука горели красным.       – Мне нравится твоя ревность, – прорычал брюнет. – Расслабься. Натуралы, вроде этого паршивого Грея, меня не интересуют.       – Смоук, ты голоден, – хрипло сказал Рич.       – И ты тоже.       Только сейчас блондин осознал, что и его глаза вспыхнули красным. Он согласно кивнул.       Смоук нетерпеливо положил руки на грудь Ричу, нащупав сердце, и быстро выдернул пуговицы из прорезей. Тот, глухо рыча от уверенных движений напарника, завороженно наблюдал за тем, как Смоук вытаскивает из внутреннего кармана его рубахи выкидной нож, как бы случайно касаясь покрытых гусиной кожей грудных мышц.       – Приятного аппетита, – тихо пожелал Рич, приглашая приступить. Брюнет кивнул и провёл лезвием по его натянутой коже.       Вдоль груди засочилась тёплая кровь. От боли лёгкого пореза Рич чуть напрягся, но тут же запрокинул голову и утробно застонал: Смоук припал к ране, посасывая кровоточащую кожу своим змеиным языком.       Через пару минут они поменялись, и брюнет дал возможность Ричу сделать надрез на себе. Тот с упоением ловил алые капли, сочащиеся с груди Смоука ему на лицо. Последний подбадривал его аппетит, лаская торс.       Через считанные минуты раны на груди обоих регенерировали. Они закончили лёгкую трапезу и сошлись в поцелуе. Светильники в комнате мигнули, за окном день и ночь вновь поменялись местами.       – Как скоро мы примемся за эту Джувию? – поинтересовался Рич, когда они прервались.       – В ближайшее время, – ответил Смоук. – А теперь закрой рот, у меня на тебя более откровенные планы.