Не быть войне

      После пробуждения парень стал осознавать всё, что происходило и то, что они теперь единое. Некоторые черты от девушки стали его частью и это немного напрягало, но тем не менее он был рад, что от неё осталось хоть частичка и не важно, что она будет мешать ему в бою, оставляя крайне эмоциональным. Это всё не важно.       Встав с насиженного места парень стал ходить из стороны в сторону производя лёгкую разминку, а после направился на кухню. Следовало приготовить ужин для брата и отца, что должен скоро вернуться домой, но как на зло ничего в голову не приходило и Сенджу, плюнув на всё, открыл стенку, что подсознательно удерживала все знания той души и чуть морщась от головной боли, начал приготовление еды, поражаясь тому, какое странное место раньше было домом этой девушки.       Никаких шиноби, странные железные штуковины, называемые машинами, ездят по дороге, загрязняющие воздух предприятия… Много различных вещей, о который он даже не догадывался, поселились в его голове и теперь стали его частью.       Быстро приготовив плов из подручных предметов, он выключил печь и отставив казан, что нашёлся в кладовой, на специальную железную подставку, поставил чай кипятится, потому как был уверен в скором возвращении брата. И чутьё, или что там у него было, его не подвело, брат действительно вошёл в дом после того, как пода вскипела, заставляя чайник издавать свистящий звук.       — Я дома, — громко прикрикнул брат, сразу втягивая носом приятный аромат, исходящий от кухни, а войдя туда он заметил и брата.       Тобирама стоял оперевшись об один из шкафов и задумчиво смотрел в окно. Во взгляде младшего брата, Хаширама смог заметить малую искорку грусти и тотчас же оказался рядом с ним, легонько приобнимая со спины.       Тобирама вздрогнул, будто это не он предвидел приход брата, отключая закипевший чайник и оборачиваясь к шиноби.       Снова проснулись эти странные чувства. Он понимал, что скорее всего новая часть души не признавала Хашираму и считала его за чужого человека, вызывая непокорность и желание отстраниться, но тем не менее он пытался взять себя в руки и не сбежать позорно из такого манящего окна.       Хаширама взволнованно взглянул на брата, не понимая странного волнения и даже промелькнувшего страха, а Тобирама, наконец взяв себя в руки, спокойно произнёс, разрывая звенящую тишину.       — Ты голодный?       Не ожидавший такого вопроса брат выпучил на него глаза, а затем солнечно улыбнулся и лишь кинул. Младший Сенджу отодвинул будущего Первого Хокаге и указывая на раковину произнёс:       — Мой руки и присаживайся за стол.       Быстро наполнив тарелку дымящимся лакомством, Тобирама поставил её перед братом, не забыв про кухонные принадлежности и неспешно налил заварившийся чай из цветков Ромашки и найденных лепестков кустарника, похожего на «Смородину», подставляя чашку ближе к брату, что резво умянал порцию.       Налив и себе приятного напитка, он присел напротив брата и с задумчивым видом направил свой взор в то же окно.       Закончив с трапезой Хаширама перевёл свой серьёзный взгляд на Тобираму и произнёс:       — И как давно ты знаешь?       Тобирама задумался над тем, откуда у него в голове возникли эти знания и единственное, что ему оставалось, так это подумать о памяти девушки, ставшею его. Однако он точно не мог ничего вспомнить, всё было как-будто в тумане и не давало ответ на появившиеся вопросы. Но брату он этого не может рассказать, поэтому стоит лишь соврать, что Тобирама не очень любил делать, но тем не менее был вынужден так поступить.       — Давно.       — … И почему не рассказал отцу?       Хаширама немного опешил, поглядывая ошарашенным взглядом на младшего Сенджу.       — Потому, что так надо.       И больше ничего не говоря, Тобирама поднялся с насиженного места и принялся мыть посуду, показывая тем самым, что разговор окончен и он не собирается дальше развивать эту тему.        Брат, кажется, обиделся…, — грустная мысль проскользнула в голове у парня, но он пытался отогнать её так же, как и совесть со стыдом, пришедшие позднее.        Неужели она была настолько совестной и каждый раз, когда понимала, что сделала что-то не то, чувствовала себя так… Разбито?       Тобирама отложил тарелки и повернулся к Хашираме в явном намерении извиниться, но того на месте уже не было. Не став искать брата, Младший Сенджу решил пройтись до семейного хранилища, где лежали самые основные свитки с техниками, принадлежавшие главной семье, в явном намерении изучить хоть одну за вечер.       Ведь даже если Сенджу и не хотел воевать с кланом Учиха, это не значит, что его не отправят на передовую, как только перемирие закончится.