Еще одна из рода Клер

— Лучше бы мы остановились в Клеркеуэлле! Если еще пару дней назад в устах Элинор эта претензия могла считаться справедливой, то теперь, когда они все находились в самой гуще событий, а сама жалобщица удачно крутила интрижку с будущим королем, слышать такое было, по меньшей мере, странно. К тому же лондонское имение Клеров, после того как старший брат присоединился к свите королевы, было немного заброшенным. Графиня Глостер во время визитов в город предпочитала останавливаться ближе к сыну, а значит там, где пребывал королевский двор. — Разве ваш дед не позаботился, чтобы вы ни в чем не нуждались? — спокойно урезонила ее леди Джоанна. — Ни в чем, кроме майского ветерка, зеленых листьев, несрезанных цветов, — проворчала Элинор и отвернулась. — Мы нигде не можем остаться одни! — поддержала ее Маргарита. — Если сейчас мы решим выйти в сад, за нами тут же увяжется целая свита надсмотрщиков. Просто как те щеглы из дядюшкиного подарка! — Или собаки на цепи! Сытые, холеные, но чуть дальше ступишь, тут же к ноге притянут! — Так почему бы вам, вместо того, чтобы плести языками веревки, не выйти в сад и не прогуляться? — леди Джоанна, считая, что опасность миновала, и не ожидая подвоха с другой стороны, благословила послабление надзора. — Возьмите с собой Елизавету… — Нет! — разом воскликнули сестры. — За Елизаветой побегут малыши, за малышами няньки, а разве это не то, о чем я говорила? Тогда я лучше останусь здесь с вами, — Элинор скорбно вздохнула. — Я не хочу никуда идти, — добрая Елизавета согласна была потакать несчастной сестре, даже не понимая, что та специально пользуется ее безотказностью. — Тогда возьмите Дженни. Это условие не обсуждается, — разрешила матушка. — И не забредайте далеко. — Мы пойдем покормить карпов. Когда Элинор произнесла это, Маргарита готова была заявить, что передумала и никуда не пойдет. Как морской волной ее накрыло возмущение: Дженни передала записку Элинор прежде, чем отнести ее той, кому она адресовалась. Если сестра решила посмеяться над незадачливой Маргаритой, то вряд ли у нее это получится: провинность Элинор куда тяжелее, и рука Маргариты на засове ее ловушки. Никто не подумает дурно, если, гуляя по саду вдвоем с сестрой, они встретят кузена, а уж Маргарита найдет возможность донести до него свои планы. — Карпов, — поддакнула Маргарита. Леди Джоанна слегка нахмурилась: такое единодушие старших дочерей настораживало. Воспитанная бабушкой Жанной де Деммартен, в честь которой и была названа, она привыкла к свободе, и, когда наконец родители, которых она почти не знала, решили приблизить ее к себе, тяжко приняла новые порядки. Потому меньше всего Джоанна Акрская желала становиться Цербером для собственных детей. — Идите, — благословила она. Казалось, она желала дать какие-то напутствия, но в последний момент передумала и оставила их при себе. Половина дела была сделана. Оставалось как-то избавиться от Элинор и ее хвостика Дженни. Пока Маргарита прокручивала в голове различные варианты, откидывая один за другим, сестра снова решила все за нее. — Ой! — Элинор вдруг качнулась и остановилась. — Что произошло? — Маргарита постаралась придать голосу хоть какую-то озабоченность. — Какая-то несчастливая нога: сначала я ее натерла камешком, теперь совсем вывихнула, — слишком уж весело ответила Элинор. — Мы присядем на лавку, и я вам ее разотру, — отрепетировано прореагировала Дженни. То, что все это была игра, Маргарита прекрасно понимала, потому и решила подразнить: — Пойдем в беседку. — Нет-нет, — Элинор страдальчески вздохнула и отстегнула от пояса мешочек с хлебными крошками. — Не лишай себя удовольствия из-за меня. — К тому же, если эти мешочки окажутся полными, то у нашей матери возникнут подозрения, где и с кем мы были, — Маргарита приняла его. — О чем ты? — брови Элинор поднялась вверх. — О твоей ноге. Не стоит тревожить матушку такими пустяками. — Твоя правда. Они разошлись в разные стороны, и Маргарита, обернувшись, не заметила у сестры хромоты. Впрочем, пусть считает, что всех обманула, пока обстоятельства благоприятствуют. Возле пруда никого не было. Маргарита растерянно покрутила головой и прислушалась: только пенье птиц и плеск рыбы. «Я просто пришла покормить карпов», — напомнила она себе и нащупала в мешочке несколько крупных кусочков хлеба. Казалось, резвые карпы легко излечивали душевные страдания. Как только крошка касалась поверхности воды, они устремлялись к ней подобно золотым молниям. Самый быстрый счастливчик заглатывал трофей и бросался прочь. Иногда кусок оказывался слишком крупным для победителя, он выплевывал его, а кто-то из проигравших тут же подхватывал. Там, где резвились рыбы, водная гладь бурлила, словно перед кипением. Сердце на мгновенье замерло: в пруду отразились две фигуры. Он подошел неслышно — тот, кого ждала, — и Маргарита больше не могла делать вид, что не замечает его. — Я буду не первая, кто поздравит тебя, но первая, кто рада… — Рада чему? Слова застряли в горле: это был не тот человек! Совсем не тот! — Что ты здесь делаешь?! Убирайся! — кузен не должен застать ее с другим мужчиной, иначе весь план сбежать с ним и тайно выйти замуж пойдет прахом. — Ты сама пригласила меня, моя жемчужина. Маргарита тряхнула головой, закрыла ладонями лицо: глупая Дженни все перепутала. — Не смей называть меня одной из связки своих девок. Я никогда не буду твоей. — Жемчужиной? — хоть расстояния между ними практически не было, Пирс Гавестон, а это оказался именно он и никто другой, не предпринимал попыток как-то приблизиться, притронуться к Маргарите, взять ее за руку. Так что и повода кричать о нападении у нее не было. Он только говорил. Спокойно, как будто предугадывая все реплики Маргариты. — Разве ты не знаешь, что твое имя значит «жемчужина»? И оно подходит тебе: сокровище за толстыми створками. Но кого же ты тогда ждала, если не меня? — Не знаю, о чем ты подумал, но я просто кормила карпов, а раз мои мешочки пусты, то и делать мне здесь нечего, — слова Маргариты расходились с действительностью. Мешочек Элинор она успела опустошить, но ее-то был целехонек и преспокойно висел на поясе. — Я ухожу! Она отступила на шаг в сторону, желая обойти несостоявшегося кавалера, но он преградил ей дорогу. — Кто же этот счастливчик? Кажется, я его знаю. Мой друг… — Все догадки окажутся неверными. Меня разыграли так же, как и тебя. А счастливцы — вот эти рыбы, — Маргарита не понимала, что с нею. Когда открылась ее ошибка, в первый момент она готова была бежать прочь, а теперь стоит и обменивается словами с человеком, которого никогда бы не представила рядом с собой. Нельзя делать этому мужчине никаких уступок. Нужно было бить по больным местам, и, оглядев с головы до ног собеседника, она нашла такое место. — Я не вижу твоих шпор, сэр Гавестон. Ты потерял их? Или же оказался недостоин? — Жемчужина соперничает с розой колючками? — Пирс Гавестон все так же продолжал улыбаться. — Но я рад твоему беспокойству. Мое посвящение состоится завтра. — Вместе с младшими сыновьями и им подобными? — «И вот есть последние, которые будут первыми, и есть первые, которые будут последними». Разве не помните? — Я помню, что следует соблюдать осторожность с людьми, подобными тебе, — сделав еще один шаг в сторону, она сошла с дорожки на траву. — Подожди. Я не представляю для тебя никакой опасности, но опрометчивое раскрытие чужой тайны может вылиться в серьезные неприятности в будущем. — Благодарю за предупреждение, будущий рыцарь, — Маргарита слегка присела в благодарном поклоне, а потом, выпрямившись, закричала. — Элинор! Элинор! Я иду к тебе! Сейчас только май, а тут на пруду уже комары. И такие назойливые. — Что это значит?! — ей все же удалось сбить спесивое выражение превосходства с его лица. — Всего лишь то, что тайна останется тайной. Пропустите, — Пирс Гавестон продолжал преграждать ей путь. — Иначе я закричу по-другому: «Стража! Воры!». Сказала она это очень тихо, но слова оказались более действенными, чем крик и сопротивление. Гасконец натянуто рассмеялся и отступил, пропуская. — Ты победила, жемчужина. В беседке Маргарита застала одиноко сидящую Элинор, бледную и вытянутую, как струна арфы. — Ты так кричала, словно тебя кто-то преследовал. — Если ты не глухая, то наверняка слышала: огромный надоедливый комар. — Это была плохая идея — прийти сюда, — Элинор покосилась на заросли роз, а Маргарита едва не хихикнула: если принц Эдуард выбрал такой путь к отступлению — ему пришлось несладко. — Как скажешь, — она равнодушно пожала плечами. — Скажу: возвращаемся, — не дожидаясь одобрения Маргариты, Элинор встала и решительно направилась в сторону дворца. Она не шла, а просто мчалась и, чтобы не плестись позади, как Дженни, Маргарите пришлось ускорить шаг. Любовь — это отрава, которая лишает людей разума. Зачем далеко ходить, когда пример Элинор и принца Эдуарда перед глазами. Маргарита готова была испробовать эту отраву, но вовремя получила противоядие. Все произошло в тот же день. Маргарита не собиралась отступать после неудачного свидания. При этом ей пришла в голову великолепная идея, как подойти к делу с другой стороны. До времени, когда зажигают свечи, было еще далеко. Джоанна Акрская предложила старшей дочери стать ее соперницей в игре в шахматы. Елизавета читала книгу. Младшие дети на полу возились с добродушным старым псом, позволявшим Томасу оседлать его, но не желавшем везти. Маргарита, не нашедшая занятия, скучала. Между одним из зевков ее и посетило озарение: — Гиббин нам не чужой. Так или иначе, Изабелла Диспенсер тоже скоро станет нашей родственницей. Ей, наверно, неловко первой начать знакомство, а Гиббу не до этого. Пригласи кузена, но чтобы он обязательно привел невесту. Тогда, как жест вежливости, Изабелла вынуждена будет вытащить из сундука своего братца. Если две девушки будут находиться одна подле другой, то ярче будет разница и легче будет убедить кузена отказаться ради красавицы от уродины. — Разумный замысел, но, к несчастью, невозможный, — Джоанна Акрская, похвалив предусмотрительность дочери, даже не предполагала, какую корысть из знакомства с новыми родственниками пытается та извлечь, но все-таки ответ был «нет», и это озадачило Маргариту. — Почему? — Потому что Изабелла сейчас далеко от Лондона, в одном из поместий барона около постели больной матери, — проявила невероятную осведомленность Элинор, ответившая вместо леди Джоанны. — Ты врешь! Просто брезгуешь новой семьей, так и скажи. Кузен сам указал нам на невесту! — Я тоже была там. Он сказал: «С ней буду стоять у алтаря». Ты разве никогда не слышала о браке по доверенности? Он посмеялся над тобой, глупышка, — либо в саду что-то пошло не так, либо Элинор мстила за прерванное свидание, но в выражениях она не сдерживалась. Как следствие, мать укоризненно посмотрела на нее. — Нора, что с тобой сегодня? — леди Джоанна уверенно поставила фигуру белого коня на доску, и нахмуренный лоб Элинор показал , что игра скоро закончится. — Ты невнимательна. И зла к сестре. Она желает тебе только блага, — Джоанна оторвала руку от фигуры. Элинор молчала. Очень медленно, как будто в раздумьях, она приподняла и переставила черного офицера. — Гарде! — провозгласила Элинор. — Вот плутовка! Устроила мне настоящий капкан, — пока Джоанна внимательно рассматривала доску, пытаясь просчитать новый ход, Элинор, быстро повернув голову в сторону Маргариты, показала ей язык — неосторожный жест. Ведь она была во власти сестры, как зажатая в кулаке бабочка. Стоит только сжать пальцы, и хрупкие крылышки сломаются. Одно только слово, и Маргарита обрушила бы на Элинор всю тяжесть неба, как только что сделала она сама сделала с нею. Простить можно что угодно, но не насмешку. Кузен Гиббин… Гиб… Барон Томонд… Она готова была отдать ему всю себя, а он не воспринимал ее серьезно. Нет печальней зрелища, чем обманутая дева, и нет унизительней состояния, чем оказаться этой самой девой. Если так случилось, то это барон Томонд оказался недостоин ее. Непрозорливый, он соблазнился блеском мелкой монетки и упустил лежащий просто под ногами драгоценный камень… Жемчужину. Воспоминания, которые казались пустяковым приключением, глупой неприятностью, каким-то чудом смогли рассеять безнадежное отчаяние, оставив только легкую тоску. Она никак не относилась к кузену Гилберту. Просто она решила, что уже узнала предназначенного ей мужа, а теперь снова оказалась там, где начинала. Хотя нет, о некоторых кандидатах на ее руку она предпочла бы забыть. «Жемчужина», — повторила про себя Маргарита. Звучало приятно. Когда шахматная партия завершилась, Елизавета аккуратно закрыла книгу, а няньки бросились унимать не в меру расшалившихся малышей, Маргарита снова могла безмятежно улыбаться, и никто не догадывался, какие страсти всего несколько мгновений назад бушевали в ее душе. Пока что беспечна была и Элинор, но веселиться ей оставалось всего два дня. *** Оплот и будущее великого государства — крепкие союзы, благословленные законом и Господом. Отцы уйдут, останутся их дети. Воспитанные добрыми христианами и в почтении к королю, хозяева на своих землях, они не просто унаследуют Англию, они возведут Новый Камелот. Потому теперь, как преддверие светлых времен, как их призыв, праздник мечей перетек в праздник любви. После трех дней, когда молодых людей посвящали в рыцари, пошла череда организованных королем Эдуардом свадеб. Очередной этап праздника Лебедей открывала свадьба графа Суррея и Джоанны Бара. — В этом есть нечто сакральное, — поделилась сокровенным Маргарита, не потому, что желала разговора с Хьюго Одли, а просто потому, что незадачливый кавалер привязался, как к собачьему хвосту репей, и с ним надо было поддерживать беседу, чтобы не привлекать ненужного внимания. — В том, что жена не доросла и до подмышек мужа? — тут же перевел все в шутку Одли. — В том, что все браки, заключенные в эти дни, священны, — Маргарита не смогла сдержать печального вздоха. Одли его услышал и попытался утешить свою даму. — Ничуть. Всего лишь хитрая сделка короля, как устроить праздник и разжиться на нем деньгами и землями. — За такие слова тебе не топор грозит, а веревка! Разве есть у тебя доказательства такой клеветы? — она желала услышать другие пикантные подробности, подобные браку сестры в уплату королевского долга или кольцевания Суррея за прощение займа отца. — Вам, наверно, невдомек, Марго, что каждое семейство будущего рыцаря должно было выложить огромную суму за церемонию. А сколько у нас таких молодцов? — делился Одли тем, что волновало его самого. — Так что же тебя с ними нет? Отец слишком жаден? — пока Одли обдумывал ответ, Маргарита нашла возможность отделаться от него, заметив подававшую ей знаки Алису де Варрен.