Еще одна из рода Клер

«Все так же холодна. Все так же недоступна. Стены монастыря — ничто. Гораздо крепче та стена, что Вы возводите между нами. Но я — тот отчаянный, кто готов преодолеть и эту преграду». Читая очередную записку, Маргарита не верила глазам. Она весь вечер не находила себе места, ночь не спала, а утро показалось ей сплошным мучением. Она мчалась в тайное место, предчувствуя свидание, а он не то, что не понял ее послание и не появился, — он его затоптал! Стоило ли тратить время на этого неблагодарного? Нет! И еще раз нет! Но все же Маргарита решила дать гасконцу еще один шанс. Если бы Маргарита могла, то написала бы записку, но там, где перо и чернила, там и другие девушки. Возникли бы ненужные расспросы. Маргарита решила, что красноречивее и надежнее другой знак. К тому же она все еще сердилась на пренебрежение к ее первому посланию, чтобы тратить на Пирса слова. Девушка помнила, где в монастырском саду рос девичий виноград. Место достаточно укромное, чтобы назначить там свидание. Таким образом, лист укажет и на желание Маргариты, и на место встречи. Ей предстоял еще один скучный вечер, бессонная ночь и томительное утро. А может, и нет? Маргарита не знала, с чего взялась уверенность, что она застанет Пирса Гавестона врасплох. Ей казалось, что он желает встречи даже больше, чем она, сгорает от нетерпения, потому придет за посланием, как только удалится Маргарита. Пока она обрывала листок с винограда и привязывала послание, у нее было ощущение, что за нею кто-то наблюдает. Значит, стоило вернуться к заветной яблоне для того, чтобы проверить — вдруг это какая-то из послушниц шпионит? — и предотвратить беду. Возле яблони стоял мужчина. Не Пирс. Маргарита хотела возмутиться и прогнать негодяя, посмевшего пробраться в женскую обитель, но тут он обернулся. Девушка закричала и побежала прочь. Лицо незнакомца было изуродовано шрамами, один глаз казался заросшим бугром, и у него не было носа. Взволнованная Маргарита рассказала о встрече сестре Юдифь, упустив при этом историю с посланиями. — Это Вэнс. Наш садовник. Ты настолько погрузилась в собственные размышления, что не услышала звон колокольчика, — рассудила по-своему монахиня. Маргарита, как и другие послушницы, была предупреждена, что в обитель женского монастыря вход имеют только несколько мужчин, и один из них садовник. Сестра Юдифь говорила о нем, как о человеке с искалеченным телом, но чистого душой. Оговаривалось, что ухаживать за садом он должен, когда монахини и послушницы находятся на службе в церкви или на занятиях. Однако, чтобы содержать сад в идеальном порядке, этого времени было мало. Вот так и получалось, что в саду водился некий дух, невидимый, но совсем не неслышимый. Избежать встречи обитательниц монастыря с садовником помогал звон колокольчика: Вэнсу следовало привязывать его к ноге, когда он работал по саду. Послушнице или монахине, забредшей в сад и услышавшей позвякивание, следовало тут же уйти прочь. — Он не носил колокольчик! — возмутилась Маргарита. — Если так, если ты готова подтвердить свои слова перед настоятельницей — я поговорю с нею, а она с Вэнсом, — постановила сестра Юдифь. — Не стоит, — тут же пошла на попятную Маргарита: расследование могло зайти совсем в другую сторону и выявить тайную переписку. — Теперь я вспомнила. Я спутала колокольчик с птичьими трелями. — И наверняка решила взглянуть на чудо-птичку? — с улыбкой попеняла монахиня. — Так и было. — В наказание за оговор несколько дней дорога в сад тебе заказана, — завершила разговор наставница. — И не забудь упомянуть об этом на исповеди. Маргарита изобразила огорчение, хотя на самом деле вздохнула с облегчением. Опасность миновала. Что касается ее прогулок, после пережитого приключения она и сама думала их прекратить. С исповедью дело обстояло иначе. Говорить, что она ошиблась и оклеветала садовника, — наговаривать на себя, что само по себе уже грех. Каяться, что получала записки от мужчины и пыталась с ним увидеться, — собственными устами произнести себе приговор. Как ни священна тайна исповеди, но о подобном проступке капеллан наверняка доложит настоятельнице, и страшно представить, каким скандалом все обернется. Маргарита вспомнила другие прегрешения, не касающиеся ее маленького предприятия, и вскоре их собралось достаточно, чтобы грешок недомолвки стал не таким уж существенным. Маргарита хорошо подготовилась, тщательно обдумав, что скажет капеллану и как будет отвечать. В саду, как обещала сестре Юдифь и самой себе, она не появлялась уже неделю. Пирс Гавестон также больше не давал о себе знать. Маргарита сама лишила его такого шанса. Она это признавала, но все же злилась. Ей хотелось выговориться, но она прекрасно понимала, к каким последствия приведет ее болтливость. Она загрустила, пока ждала свою очередь в исповедальню. Желая обрести поддержку, Маргарита мысленно обратилась к Деве Марии, но, взглянув на статую, увидела лишь укор в ее глазах. Стоило признаться и навсегда покончить с обманом. — Я грешна пред ликом Господа… — начала она, присев на скамеечку в исповедальне. — В чем же твой грех? Послушниц предупредили, что, отправившись в город исповедовать умирающего, капеллан прислал помощника. Голос преподобного отца хоть и был приглушен, но показался Маргарите знакомым. — Вчера во время молитвы вместо того, чтобы усердно молиться, я наблюдала за мухой и гадала, перелезет ли она на нос сестре Магдалене, — Маргарита решила проверить догадку. — Это не грех. Грехом было бы убийство во время богослужения. Пусть это и муха, но она тоже тварь Божья. — Я смеялась без причины, когда сестра Магдалена пыталась эту муху сдуть, — Маргарита попыталась заглянуть сквозь решетку и разглядеть лже-исповедника: результата это не дало, но она была уверена, что знает, кто там находится. — Это не грех, так как у тебя была причина, — отвечал находящийся с той стороны. — Я потакала лжецу, лишившему несколько душ покаяния и прощения Господа, — продолжала девушка. — Это не грех. Искреннее покаяние всегда будет услышано. На тебе другой страшный грех. — Какой же, несвятой отец? — Маргарита чуть ли не вдавилась в решетку, когда фальшивый священник резко привстал, и они оказались лицом к лицу. — Ты отвергаешь любовь, холодная, одинокая жемчужина. — Как тебе удалось всех обмануть и пробраться сюда? — не отвечая на обвинения, Маргарита начала забрасывать ловкача вопросами. — Я же писал, что стены, где спрятано мое сокровище, для меня ничто, — отвечал Пирс Гавестон. — Я помню и помню, что ты писал о другой стене. Ее ты так и не преодолел. — Ты перестала приходить в сад, — возразил Пирс. Как будто от этого зависела ее привязанность! — Нашу переписку обнаружили, — чтобы говорить с собеседником и при этом смотреть ему в лицо, Маргарита встала со скамейки и возложила руки на решетку. Пирс сделал то же самое. — Вэнс-красавчик? В нем сложно опознать Купидона. Он передавал послания от меня и забирал ответные. Если бы не преграда, Маргарита и Пирс соприкоснулись бы ладонями. — Посланий было два, но твой несуразный Купидон первое уничтожил. К тому же как ты посмел отдать в его лапы мою ленту? — строптивица нахмурилась и отвернулась, но ладони от решетки не убрала. — Мне пришлось довериться ему. Сначала Вэнс стал моими глазами. Я описал ему тебя, но не надеялся особо, что его наблюдения принесут плоды, когда сама судьба тебе подсказала облюбовать для прогулок монастырский сад. Тогда Вэнсу пришлось стать моими руками. — Хорошо, что ты не передал ему права на еще какие-то части тела, например губы, — фыркнула Маргарита. Пирс сделал ей знак быть тише: из исповедальни не должны долетать подобные звуки, и продолжил: — Он присматривал, чтобы послания не попали в чужие руки. Что до губ, то право говорить с тобой и собирать твои поцелуи я не уступлю никому. Маргарита слегка отпрянула и, чтобы спрятать смущение поскорее, продолжила расспрос. — А капеллан? Ты же не убил нашего капеллана, чтобы занять его место? — Преподобный Томас — отличный старик. Любит компанию и выпить, а лучше выпить в компании под теософскую беседу. Сан не позволяет ему ходить по кабакам, поэтому задушевные разговоры под бутылочку вина случаются крайне редко. Но вчера ему повезло… — Он согласился уступить тебе свое место? — высказала догадку Маргарита. — Вынужденно. Сраженный парой бутылок добротного французского вина, он уснул. И пробудет в таком состоянии до вечера, — пояснил Пирс. — Правда, его гость сам чуть не уснул, но не от вина, а от рассуждений преподобного. — Мне ли не знать. Я каждую проповедь боюсь начать клевать носом, — хихикнула Маргарита. Пирс снова сделал знак вести себя тише. — Нам пора расстаться, пока не возникло подозрений. Иначе никто не поверит, что у такой невинной девушки столько грехов. — Раз ты меня прогоняешь... — расправляя подол, Маргарита встала. — Подожди. — попросил Пирс. — Что еще? — строго прошептала девушка. — Обещай, что еще вернешься в сад. — Если будет погожий день, — пообещала она. — Подожди… — повторил рыцарь-исповедник. — Жду, — Маргарита лукаво улыбнулась: что еще он может придумать? — А как же твоя епитимия? Маргарита прикусила губу, чтобы снова не хихикнуть. — Какое же покаяние должна я исполнить? — Думай обо мне… — Невыполнимо! — шепнула она, покидая их убежище. Как раз вовремя: подруги и монахини-наставницы уже начинали если и не подозревать, то беспокоиться. — Сколько же грехов на тебе, дитя, — попеняла сестра Юдифь. — После разговора со святым отцом моя душа обрела мир. Он указал мне путь, которым мне нужно следовать, — сложив руки, как для молитвы, и опустив голову, кротко отвечала она. Сестра Юдифь одобрительно кивнула, решив, что речь шла о пути служения Господу. Маргарита же понимала, что, даже будучи на распутье, какой бы легкой ни казалась эта дорога, она изберет другую, пусть та и покрыта туманом.