Жизнь - это борьба

У ворот на месте назначенного сбора толпилась самая настоящая орда малявок. Дети всевозможных возрастов возбужденно галдели, смеялись, кричали и переругивались между собой, совершенно не обращая внимание на нянечек, что пытались призвать их к порядку. И детей этих было так много, что первым моим желанием было перекреститься и свалить как можно дальше. Несмотря на появление в моей жизни светлого, ласкового и горячо любимого Наруто, к которому я питала исключительную нежность еще до попадания в этот мир, детей я не любила самозабвенно. Не то чтобы ненавидела, но общества их старательно избегала несмотря ни на что, и на все, казалось бы, милые детские повадки и ужимки смотрела с ярко выраженным скепсисом. А тут еще детки все были как минимум на пару лет младше меня, не давая ни малейшей надежды на то, что их «детский» возраст нивелируется «логичным» мышлением. Все они были гражданскими, все они были избавлены от строгого воспитания Академии ниндзя и потому позволяли себе быть беспечными, шумными и чересчур активными для столь раннего утра. Впрочем, мои сокомандники, которым впервые предстояло покинуть пределы Конохи, испытывали не меньший энтузиазм, отличаясь от наших подзащитных лишь тем, что не позволяли себе прыгать от нетерпения на месте. Часовые, стоявшие тут же, на посту у главного выхода, глядели на это безобразие с легким недовольством. Раннее утро совершенно не располагало мужчин к шуму маленьких жителей родной деревни. И я их отчаянно понимала. Радостное предвкушение и удовольствие от примирения с отцом быстро сошло на нет, стоило мне вспомнить, куда и зачем мы направляемся. А главное - в какой компании. Было бы значительно проще, если бы нам поручили миссию в пределах деревни. Я бы спокойненько создала парочку клонов на выполнение очередного нудного задания, а сама с предвкушением занялась клепанием световых болванок. Может быть, даже подонимала отца, чтобы разговор наш состоялся как можно скорее, и окончательно убедила его помочь с моим становлением как шиноби. Но, как говорится, «если бы, да кабы, да во рту росли грибы...». Думать о том, как много я упускаю, покидая Коноху, пусть и на жалкий один день, было неприятно. - Итак. Обозначу наши задачи еще раз, - Энсуи убедился, что все мы внимательно смотрим и слушаем, и, тяжело вздохнув, продолжил. - Внимательно следить за каждым из детей. Не позволять сходить с тропы, не позволять завязываться дракам и потасовкам. Следить, чтобы никто не отставал и из «кустиков» возвращался своевременно. Дорога безопасная, но все же следует быть на стороже. Считайте, это ваша первая серьезная миссия на сопровождение. - Ранг В? - неуверенно протянул Омура, обращаясь ко мне взглядом. Словно надеясь, что я подтвержу его несмелое предположение. Я же только тяжело вздохнула, игнорируя вопрошающий взгляд. Слишком быстро Кицуне повесил на меня ответственное клеймо «мозг команды», совершенно отказываясь думать своей головой, и потакать ему в этом начинании я не собиралась. Тем более, когда была в таком настроении. - Слишком просто для ранга В. Учитывая безопасность дороги, скорее, ранг С, - вяло поделился соображениями Мидоро, ероша волосы на затылке. Среди нас он выглядел самым не выспавшимся. - И что, даже за количество детей и сложность по присмотру за ними не накинут уровня сложности? - возмущенно воскликнул наше командное шило в заднице, недовольно глядя на наставника. К тому моменту, как наша дружная процессия выдвинулась за пределы деревни, солнышко уже уверенно поднялось над крышами и верхушками деревьев и радостно припекало макушку, обещая к полудню превратить милосердную погодку в настоящее пекло. Мысль о жаре, которую придется переносить на улице, заставила меня кисло скривится. Жару я не любила, перенося ее откровенно паршиво, и всегда куда больше радовалась ненавязчиво теплым, свежим весенним денькам, когда солнце еще не набирает своего сокрушительного жара, и по ощущениям на улице не теплее 20 градусов по старому доброму Цельсию. И хотя страна Огня не изобиловала субтропической или африканской жарой, все же и на нашу долю выпадали откровенно жаркие деньки. - Даже не верится, что мы наконец выполняем миссию за пределами деревни, - подал голос Мидоро, и я наконец выползла из своих тревожных и не очень мыслей. - Рано или поздно это точно бы случилось, - отстраненно откликнулась я, следя за тем, чтобы идущие впереди мальчишки не расшалились слишком сильно. Мы с Хитару замыкали длинную вереницу детдомовского отряда, сенсей с Омурой шли где-то в середине по бокам, так же чутко отслеживая перемещения и поведение подопечных, а нянечки распределились по одной им ведомой стратегии: двое шли в самом начале, лишь изредка оборачиваясь назад, и, судя по их почтенным возрастам, они были старшими и самыми главными; одна шла в середине, почти вровень с Омурой, то и дело что-то выговаривая нашему другу с недовольным лицом, и одна из нянечек шла перед нами с Мидоро, подметая пыльную землю длинной светло-серой юбкой. Лицо у последней было какое-то малость блаженное, худое и чрезмерно вытянутое, оно то и дело расплывалось в неясной легкой улыбке, кивало непонятно кому или чему, и, спустя пятнадцать минут наблюдения за этой дамой, я пришла к пугающему выводу, что у нее явно что-то не так с головой. - День сегодня будет жаркий, - непонятно к чему снова заговорил Мидоро, и я поймала себя на мысли, что его бесконечные попытки завязать разговор меня раздражают. Не то чтобы Хитару мне не нравился, я относилась к обоим моим сокомандникам достаточно благосклонно, благодаря высшие силы за то, что мне вообще позволено быть в команде и иметь напарников, но сегодня я была на удивление не настроена на разговор. Хотелось в полной тишине подумать о предстоящих дома делах, насладиться неспешной прогулкой и иметь возможность, не отвлекаясь, следить за окружением. И хотя Энсуи-сенсей говорил о безопасности пути, после давешнего похищения мне сложно было расслабиться за пределами деревни. Невозможность оторваться или отстать от настроенного на общение паренька, меня удручала. Я тяжело вздохнула, готовя как можно более мягкие слова с просьбой немножко помолчать, когда паренек вдруг выдал то, что заставило меня поперхнуться воздухом: - Скоро будет праздник фейерверков... Может быть, сходим на него вместе? Я неверяще уставилась на смущенную улыбку Мидоро и попыталась собрать в кучу расползающиеся мысли. Простите, что? - Если ты не хочешь, я не буду настаивать, - поспешно заверил темноволосый, заметив, вероятно, что-то на моем лице. - Просто был бы рад пообщаться с тобой за пределами миссий. Я тяжело вздохнула, сбрасывая повисшее между нами напряжение, удрученно качнула головой, понимая, что совсем ничего не понимаю, и заставила себя выдавить виноватую вежливую улыбку. - Прости, Мидоро, но я уже пообещала кое-кому, что составлю компанию на этом празднике, - я разглядела на дне голубых глаз плохо скрытое разочарование и не смогла удержаться от того, чтобы не приподнять в недоумении бровь. - Но мы, возможно, сможем пересечься где-нибудь на улицах. Мидоро покладисто кивнул, не говоря ни слова, а я почему-то ощутила странный, едва объяснимый укол вины. И вот он-то мне совершенно точно не понравился. Впрочем, долго на нем сосредотачиваться не пришлось. Очень скоро дети, почувствовавшие непривычный для них простор, - дорога была широкой, настолько, что без труда разминулось бы четыре газели из моего родного мира, - и начали предпринимать попытки отбежать под спасительную сень растущих по обочине деревьев. Игра в догонялки с шиноби, несмотря на заведомый провал, детей только воодушевила, так что практически все время пути нам с ребятами пришлось побегать и попрыгать, чтобы нагнать пытавшихся улизнуть засранцев. И откровенно говоря, их радостные визги и писки всякий раз, как их хватали и несли обратно, меня порядком подбешивали. Знойная духота, давившая на организм со всех сторон, выступившая на теле и лице липкая испарина, совсем не способствовали благостному настроению. Я с ужасом представляла себе, как в городе, полном посторонних людей, деток ловить станет еще сложней, и невольно содрогалась. Сенсей явно поскромничал, когда назвал эту миссию пустяковой. Проскальзывали мысли о том, чтобы связать деток между собой веревками и как диких зверьков водить по густонаселенному городу, но здравое осознание давало понять, что даже в таком негуманном мире как этот мою идею не воспримут без осуждений. Однако, вопреки моим опасениям, стоило нам пересечь черту города Кайтикомори, как детки друг за другом дружно присмирели, сбились в более плотную кучку и даже как-то затихли. Нет, восторженная трескотня ребятни не прекратилась, но теперь они не пытались улизнуть, не кричали и не хохотали как припадочные, как это было на дороге буквально несколькими минутами ранее. С удивлением следя за этими метаморфозами, я с даже большей настороженностью, чем в лесу, глядела по сторонам, внимательно вглядываясь в лица прохожих, проходящих мимо. Казалось, в Кайтикомори гражданских, не обремененных чакрой, было значительно больше. Здесь не было классового разделения, и выделить шиноби из проходящих мимо людей было довольно сложно: опытные бойцы умело подавляли чакру, и лишь у немногих можно было разглядеть припрятанное в одежде оружие. Тех же, кто носил катаны или ниндзято на виду, и вовсе практически не наблюдалось: лишь пару раз по крышам высоких разноцветных зданий проносились люди, явственно выдавая свою принадлежность к классу ниндзя. Путь наш пролегал по центральной улице и вел в сторону возвышавшегося на небольшом холме храма. Храм Богини Солнца Аматерасу был выстроен с размахом, в самом центре города, и это натолкнуло на мысль, что город, вероятнее всего, отстраивался позднее, чем появился сам храм. Помпезный и величественный, он гордо возвышался над остальным поселением, сверкая позолотой загнутых крыш, притягивая невольный взгляд к себе каждый раз, стоило особенно яркому лучу упасть на богатые украшения. Даже с того расстояния, где мы неспешно продвигались вперед, от красоты этого исторического памятника захватывало дух. В своем мире я никогда не была сторонницей какой бы то ни было веры. В моем распорядке жизни для подобных вопросов и мыслей попросту не хватало свободных минут, и в редкие мгновения, когда я задумывалась о Высших силах, все это казалось мне несмешной устаревшей шуткой. «Бога нет!» - кричали события моего мира, болезни, войны и царящая на каждом шагу несправедливость. Однако после того, что я видела в том странном месте, после того, как неясные ангелы смерти вынесли мне приговор на еще одно перерождение, не верить ни во что было сложно. И потому сейчас, приближаясь к подножию холма, на который вела широкая лестница с пугающим множеством ступеней, я невольно задумалась: быть может, и в самом деле где-то в бесконечном пространстве реальности есть все эти божества. Несмотря на то, что в сам храм вместе с детворой нашей команде ходить было необязательно, - и я была очень рада, что Энсуи-сенсей не решил устроить и нам экскурсию, - до самих врат проводить их была наша прямая обязанность. Там уж, конечно, над ними возьмут опеку храмовники, но до тех пор... Подниматься пришлось долго. Я с досадой переставляла ноги, сетуя на то, что нельзя воспользоваться чакрой и стремительно взбежать по этому длинному пути. Сопровождать обделенных чакрой людей оказалось весьма не просто: привыкнув преодолевать даже самые незначительные дистанции стремительным бегом, сейчас приходилось проявлять все доступное терпение к «черепашичьей» скорости деток. - Какая красота! - восхищенно выдохнул идущий по левую руку Хитару, и я позволила себе согласно хмыкнуть, мысленно соглашаясь с парнем. Если издалека храм вызывал восхищение, то вблизи пробуждал самый настоящий восторг. Вперемешку с благоговейной оторопью. Храм строили с размахом, не скупясь на площади и высоту, и он напоминал скорее какой-нибудь величественный храм Бога войны или еще кого-нибудь такого же, кому потребовалось бы столь много пространства. Но именно Аматерасу удостоилась такого щедрого подношения от смертных последователей, и, надо полагать, если и существовала где-то, то была очень польщена подобным вниманием. Когда высокие резные двери, изображающие барельефом двух стражей, скрестивших копья, закрылись за спинами притихших от местной красоты детей, мы все наконец выдохнули спокойно. - Эта старушенция меня чуть не доконала! - эмоционально выдал Омура, упирая руки в бока и неприязненно пялясь в сторону закрытых створок. - Весь путь причитала о том, что профессия шиноби неблагодарная, опасная и бессмысленная. Я чуть кони не двинул от ее занудства! Наставник наш на эту браваду только насмешливо хмыкнул, создавая клона и отправляя его в тенек одного из резных столбов, стоящих по периметру. - Идемте. Когда они закончат, клон даст знать, - позвал Нара, первым возвращаясь к ступеням. - Давайте только не пешком. Я очень хочу побыстрее попасть в тенек, - жалобно попросила я, подозревая, что Нара может вернуться обратно тем же способом, что нам пришлось использовать в компании простых детей. Просить дважды не пришлось. Практически в мгновение ока мы миновали лестничную дорогу, приземлились в начале главной улицы и, неуверенно пооглядывавшись в разные стороны, таки скрестились взглядами. - И какие планы? - без особого энтузиазма поинтересовалась я, пытаясь разобраться, на что хотела бы потратить все отведенное нам время. По-хорошему, снять бы комнатку в какой-нибудь гостинице и хорошенько выспаться. Но при этом я теряла возможность узнать об этом городе чуть больше и посмотреть на местные лавки и товары, некоторые из которых, вполне возможно, могли не встречаться в нашей родной Конохе. - В храме дети пробудут часов до шести, так что часов пять у нас есть, - утомленно, без особого энтузиазма пояснил учитель, смотря то в одну сторону, то в другую. - Мы могли бы сейчас пообедать где-нибудь, а потом побродить по городу, посмотреть, что есть на рынке. Я припомнила кое-что и решила тут же пробить эту информацию у надежного источника. - Скажите, Энсуи-сенсей, а если отправить клона спать, он сможет передать мне накопленных сил? - осторожно поинтересовалась я, надеясь, что мой вопрос не слишком глупый. - Усталость-то они передают, а вот как дела с энергией, я понятия не имею. Мидоро и Омура вначале удивленно вглядывались в мое лицо, но потом, видимо, найдя в вопросе и собственный интерес, воодушевленно обернулись к наставнику. Энсуи смотрел на меня с высоты своего роста, и прямо на лице мужчины читалась активная мозговая деятельность. То ли он прикидывал, с чего такая мысль пришла в мою голову, то ли не знал ответа, но пытался просчитать вероятности. - Вообще, обычно шиноби предпочитают отправлять клонов выполнять дела, а самим восстанавливаться, редко кто думает наоборот. Я покладисто кивнула, действительно зная о подобном предпочтении в рядах ниндзя, и тут же поспешила оправдать свою вывернутую наизнанку логику: - Просто мне больше нравится самой переживать все интересные моменты. Довольствоваться воспоминаниями как-то совсем не то. Энсуи понимающе «угукнул», потер подбородок с аккуратной бородкой и наконец неуверенно заговорил: - Не думаю, что это возможно. Клоны являются сосредоточием энергии, а заставить энергию уснуть, переходя в совсем другую плоскость состояний, - Энсуи замолчал, вероятно подбирая правильные слова, но я уже уловила мысль, а потому поспешно покивала, не желая и дальше слушать, как мне расписывают мою очевидную глупость. - Я поняла, спасибо. Действительно глупо. Жаль, что сама не догадалась, - буркнула я напоследок, отворачиваясь в сторону. В животе надсадно забурлило, и я подумала, что делиться собранным в дорогу завтраком с выглядящими слишком худыми детьми не стоило. В конце концов, им снасть воспитательницы собрали тоже не дурственную, но я с чего-то решила, что тонкие ручки-ножки выглядят слишком худыми, а в широко распахнутых глазах слишком много голода, и без задней мысли поделилась собранными в дорогу вкусняшками Хаюми. И вот сейчас мой желудок мстил мне с особой изощренностью, подобно капризному ребенку извиваясь под ребрами в болезненных спазмах. - Ладно-ладно, - сенсей ободряюще улыбнулся, хлопнув меня по плечу, и повернул влево, неторопливо лавируя меж спешащих по своим делам прохожих. - Давайте уже поедим. Я вспомнила, как Энсуи украдкой и сам делился с детдомовской малышней своим завтраком, и невольно улыбнулась. А ведь у мужчины, поддерживающим, наверное, чисто на рефлексах типично наровскую флегматичность и легкую сонливость, было большое и доброе сердце. Приютом для голодных путников в нашем лице стала небольшая гостиница со столовой на первом этаже. Я заказала себе свинину на шпажках и рис с жареным кунжутом и со стоном удовольствия принялась за еду, стоило разносчице поставить наши заказы на стол. Еда казалась настолько вкусной, что я заглатывала ее почти не жуя, совершенно не заботясь, как выгляжу со стороны с хомячиными щеками. Мои товарищи к своим порциям приступили с не меньшим энтузиазмом, и плотный обед на нашем столе исчез довольно быстро. Покончив с едой, мы заказали себе холодного имбирного чая с кубиками льда и сейчас неторопливо потягивали охлаждающий напиток из запотевших кружек, не затрудняя посиделки разговором. Путь под солнцепеком вымотал нас, и сейчас в относительной прохладе с холодными напитками в руках и полными, но не переполненными желудками, хотелось только молчаливо восстанавливать силы. Я бросила короткий взгляд в сторону лестницы, ведущей наверх к комнатам, и задалась вопросом. Что важнее: утолить свое любопытство относительно незнакомого города или всласть выспаться? И хотя многим выбор показался бы очевидным, я с тяжелым вздохом поднялась, направляясь к стойке хозяина гостиницы. К черту любопытство. Если я пойду у него на поводу, обратная дорога до деревни превратится для меня в настоящий кошмар. К тому же не стоило забывать, что мое шатание меж поселений - не праздная прогулка. Я была на задании, а значит, ради любопытства подрывать собственную дееспособность идея не просто глупая, а по-настоящему идиотская. И даже безопасность пути не оправдывает, - с детишками, которые так и норовят разбежаться по лесу тараканами, нужно быть вдвое, если не втрое внимательнее. - Чем еще могу быть полезен? - с отстраненной вежливостью поинтересовался престарелый хозяин, окидывая меня внимательным взглядом. Впрочем, предвзятости на лице я не уловила, видимо, привык, что такие вот шмакодявки, вроде меня, из шиноби частенько ведут с ним дела без посредников в лице взрослых. - Мне, пожалуйста, одноместную комнату, - я положила в мисочку для денег несколько шелестящих голубовато-зеленых купюр и приняла из рук в руки ключик с затейливым брелком в виде зайца. - Спасибо. - Надолго бронируете? - хозяин взял в руки положенные мною деньги, после чего опустил на меня взгляд. На минуту в карих глазах мужчины мелькнуло странное лукавство, и я даже успела напрячься, пока не поняла, что его попросту забавляет этот серьезный разговор с одиннадцатилетней девчушкой. - До вечера. Часов до шести. Вернувшись к столу с командой, я кратко обрисовала свои ближайшие планы и, убедившись, что напарники разбудят меня заблаговременно, часа за полтора до выхода из города, отправилась отдыхать. Стоило моей голове коснуться подушки, как все лишние мысли выбило из головы словно ударом биты: я тут же вырубилась, не успев даже до конца стащить с ног обувь. Разбудил меня мерный перестук за окном. Вначале я подумала, что кто-то стучит в дверь, отбивая странный, рваный ритм, но, приподняв голову от подушки и пытаясь прийти в себя, поняла, что за окном просто начался дождь. Впрочем, небо за окном лишь на половину было затянуто кучевой тучей, с другой же стороны синела ясная лазурь и даже светило солнце, отчего срывающиеся с неба капли тут же раскрасились робкой радугой. Опустив тяжелую голову на подушку, я сонным взглядом уставилась в окно, понимая, что впервые за многие года моя голова не полнится пустыми заботами и переживаниями. Дома, в окружении личных забот, я никогда не успевала урвать минутку покоя и хоть чуточку насладиться мысленным безмолвием - редкие мгновения медитаций не в счет. Но вот чтобы так лежать, не думать совершенно ни о чем, вглядываться в красоту природы за окном и просто наслаждаться моментом, наслаждаться тем, что я жива, мыслю и существую... Вспомнилась прошлая жизнь, редкие поездки в деревню к бабуле с дедулей, небольшой уютный домик в сосновой роще, тишина леса, трели птиц и удивительно сладкая необъяснимая тоска, настигавшая меня только там, в этом маленьком безлюдном раю. Сколько прошло лет с тех пор, как я в последний раз побывала там, с тех пор, как видела и могла обнять близких. А ведь меня сложно было назвать любящей дочерью и внучкой. И сколь сильно я не любила бы близких, мне никогда не хватало внутренней нежности, чтобы обнять любимых людей и сказать им о своей любви. Как же сильно я жалела сейчас о каждой упущенной возможности лишний раз прижаться к маме и сказать ей важные слова, поцеловать бабушку с дедушкой в морщинистые, дряблые от прожитых лет щеки и сказать, что нет ближе людей. Внутри сдавило, в глазах запекло, и я уткнулась лицом в подушку, позволяя слезам впитаться в пахнущую порошком наволочку. Столько лет жизни в этом мире я умудрялась занимать себя надуманными проблемами и планами, отвлекаться от того, что, как мне самой казалось, навсегда изменит что-то во мне. И вот теперь, когда у меня была минута передышки и ни одной возможности отвлечься чем-то по-настоящему увлекающим, я отчетливо осознала, что здесь я навсегда. Что не увижу друзей, не вырвусь в отдаленный от цивилизации, спрятанный среди вековых сосен сад, не попробую бабушкиных пирожков с зеленым луком, не увижу ее заботливой улыбки, не почувствую тяжелую руку деда на макушке, не смогу обнять мать. Не получу возможности сказать им, как сильно их люблю. Плачь вырвался из горла, превращаясь в рыдания, и тут же затих. Хотелось выть, рыдать, раздирая глотку непосильными для связок звуками. Короткий стук раздался в тишине комнаты, разбавленной моими рыданиями, но это был уже не дождь. Я вскинулась, отерла рукой наверняка раскрасневшееся лицо и испуганно уставилась на запертую дверь. Отчаянно не хотелось, чтобы кто-то видел мою слабость: понимала, что не смогу найти достойного оправдания для слез, да и не захочу, по большому счету. - Аника, пора собираться, - сквозь дверь позвал сенсей, для верности постучав еще раз и уже громче. - Я проснулась, сейчас выйду, - крикнула я, спуская ноги с кровати. Хотелось полежать еще и вдоволь себя пожалеть. Это было бессмысленно, но почему-то дарило утешение, ведь никто другой этого бы не сделал, даже если бы узнал всю мою историю. В этом мире, как и в любом другом, встречались истории и потрагичнее, и выбить искреннее сочувствие историей расставания с близкими было сложно. Да и смысла под собой не имело. Сердито тряхнув головой, я усилием воли прогнала опасный приступ саможалости и решительно поднялась на ноги. От того, что я жалею себя, ничего не поменяется. Я все также останусь в этом мире без какого-либо шанса на возвращение. А потратив время на бессмысленные страдания, упущу возможность стать сильнее и сохранить то дорогое, что по воле госпожи удачи умудрилась обрести уже в этом мире. Энсуи-сенсей, точнее его клон, ждал меня прямо за дверью, скрестив руки на груди и подпирая стену спиной. На меня он поглядел равнодушно, но мне показалось, что на мгновение в темных глазах мелькнуло удивление и любопытство. Впрочем, я не могла ручаться, что это не было выдумкой моего жадного до чужого внимания подсознания. - Экскурсия у мелюзги закончилась, нужно встречать их, - коротко пояснил он, видя как я неуверенно мнусь на пороге. - Доберешься сама или проводить? - Доберусь. Я проследила, как с дымным шлейфом рассеялся клон и, тяжело вздохнув, отправилась вниз. Ключи возвращать пришлось помощнику хозяина, судя по схожести, сыну. Оплатив и прихватив с собой сытного ужина в дорогу, я попросила наполнить флягу холодным отваром из имбиря, тем самым, что охлаждалась днем, и поспешила к храму. Детвора уже высыпала во двор перед храмом и возбужденно гомонила, делясь друг с другом впечатлением. Мои напарники стояли чуть в отдалении. Омура вертел в руках кунай, и, подойдя ближе, я разглядела, что он был не боевым: на лезвии вились узоры, складываясь в какую-то картину. Мидоро на первый взгляд остался без покупок, но я знала, что наследного медика могли заинтересовать покупки поменьше, сейчас надежно убранные и незаметные глазу. - Выспалась? - весело поинтересовался Кицуне, стоило мне приблизиться к компании. - Относительно, - я оглядела детей, старших нянечек, о чем-то разговаривающих с одним из служителей храма, и тихо хмыкнула. - Отправляемся сразу, или будет прогулка по городу? - Богиня милостива, - с усмешкой протянул Энсуи, окидывая взглядом храм Аматерасу. - Нянечки сообразили, что даже нас может не хватить, чтобы уследить за малышней в толпе. Я облегченно выдохнула, потому что представляла себе нечто подобное при идее прогуляться. Однако из города мы вышли только спустя полчаса. Детвора после целого дня в храме стала, кажется, еще более активной. И хотя никто не пытался убежать, группки детей то и дело где-то останавливались, так что приходилось следить, чтобы никто не отстал от основной группы, затерявшись в толпе покупателей у прилавка. Ворчливые нянечки, словно назло, отказались идти по другим улицам, не наполненным торговыми лавками, и нам приходилось быть настороже, чтобы никого не потерять. На пустынной широкой дороге стало попроще, и мы с Омурой и Мидоро заметно расслабились: дорога просматривалась хорошо, уследить, если кто-то отбегал, было легко. Омура в очередной раз выслушивал что-то от недовольной воспитательницы, Мидоро, шедший с другой стороны колонны, поглядывал по сторонам, сунув руки в карманы, Энсуи, топавший рядом, казалось, спал на ходу с открытыми глазами. Я же пыталась вспомнить лицо матери, но с оглушающим чувством страха понимала, что не помню точных черт. Я помнила, что глаза у нее были серые, передавшиеся мне по наследству, черты более утонченные - мои были грубее, унаследовав отцовские гены. Но точный образ смылся из памяти, став нечетким, расплывчатым, как акварельная зарисовка, на которую опрокинули стакан воды. - А ну стоять! Неожиданно раздавшийся незнакомый голос удивил всех. А когда на дорогу выскочило девять человек без опознавательных протекторов, вереница испуганно замерла. - Зря вы гуляете в такое время, - с какой-то мрачной радостью оповестил один из них с грязной потрепанной по краям повязкой на лице. - Лучше идите мимо, уважаемые, у нас нечего брать, и нам не нужны проблемы, - Энсуи говорил спокойно, но в том, как он выпрямился, чувствовалась профессиональная готовность к возможному бою. - Это ты можешь проваливать, если не хочешь проблем, детей мы заберем с собой, - громила замахнулся на стоявшую рядом нянечку, и та с испуганным возгласом шарахнулась прочь. Компания дружно загоготала, и именно этот момент Энсуи выбрал, чтобы начать складывать печати. Только вот закончить ему не удалось: вокруг разрослось облако едкого дыма без запаха, но густого и плотного, такого, что не различить ничего дальше собственного носа. Я испуганно шарахнулась, на мгновение растерянная способностью видеть, но странная апатия, царившая в душе до нападения, помогла быстро собраться с мыслями. Я уже собиралась применить свою водную сенсорику, когда со стороны налетел мощный шквал ветра, едва не сбив с ног. От странного дыма, впрочем, он помог замечательно, мгновенно развеяв чужую технику. Я с ужасом заметила, как отлавливают вражеские шиноби испуганных мечущихся детей, как Энсуи отбивается от двух противников разом, и как Омура пытается пристреляться кунаями, не задев несчастных малышей. Страху детям хватало и без шальных ран. - Нужно увести их подальше от детей, - проскочивший мимо Мидоро бросил на меня лишь один взгляд и налетел на одного из врагов, стоявших к нам спиной и связывающий двух ревущих в голос мальчишек. Я покладисто кивнула, скорее самой себе, чем в ответ на слова напарника, и, сложив заученные до автоматизма печати, выплюнула несколько мощных струй воды, метя по очереди в трех противников. Одному моя атака пробила плечо: струя воды прошила мужчину насквозь в месте соединения руки и туловища, плеснула на траву красным и тут же впиталась, не оставив после себя ни следа. Только мелкие капельки воды, осевшие на тонких стеблях и листьях поблескивали рубиновыми бликами. Вторая атака задела бедро бугая, самого высокого из напавших, и из-за того, что он переключил на меня свое взбешенное внимание, я не видела, увенчался ли успехом третий залп. Враг летел на меня с бешено сверкающими насыщенно зелеными глазами. Раненая нога, задетая, похоже, практически вскользь, совершенно не мешала ему в считанные минуты оказаться возле меня. Над головой тускло сверкнул занесенный кунай, отбить который не составило труда: мужчина замахивался слишком заметно, и, хотя полноценно блокировать такой силы удар не вышло, я смогла пустить его в сторону, давая соскользнуть со своего оружия, и тут же переместилась врагу за спину. Попыталась подрезать сухожилия на обратной стороне колен, но мужчина подался вперед, уходя от атаки. Несколько раз я наскакивала на него с разных сторон, пытаясь задеть, но он снова и снова уходил от атак. Радовало только, что от его ударов мне удавалось уходить даже легче, чем ему. В какой-то момент я наконец опередила его реакцию и глубоко наотмашь полоснула ведущую руку шиноби. Он коротко рыкнул, схватившись за раненное предплечье. На землю сгустками полилась густая, темно-бардовая кровь. Осознать случившееся не удалось: со стороны налетел другой противник, более жилистый и проворный, и мне пришлось поспешно разрывать дистанцию, чтобы не попасть под шквальный град хлестких ударов. Этот шиноби был ниже своего предшественника, - всего на полголовы выше меня, - легче и проворнее. Из-под маски выглядывали лишь глаза — темные, чуть раскосые и полные самой настоящей ненависти. Судить о возрасте по одним лишь глазам, росту да телосложению было глупо. Он почти сразу попытался нагнать, и мне пришлось прыгнуть на дерево. - Сначала разберитесь с шиноби! - гаркнули с дороги, и почти тут же в мою сторону, помимо темноглазого недоростка, метнулся раненный ранее бугай. Уходя от шквала атак, я переместилась дальше под сень деревьев, краем глаза замечая, что Энсуи и ребята тоже скрылись в лесу. Вялая паника заскребла по затылку. Я не понимала, почему Гогу и Юроске до сих пор не вмешались, но почти тут же разозлилась на себя за слабость. Вот, значит, какова моя смелость! В трудную минуту ждать спасения, трусливо улепетывая от врага?! Злость придала решимости, и, приземлившись на одну из веток, я решительно обернулась назад, прыгая на тщедушного преследователя. Парень от смены моей тактики растерялся и в самый последний момент ушел из под атаки. Я бросила несколько кунаев с активированными взрыв-печатями в сторону спешащего по следу здоровяка и спрыгнула на поляну, неожиданно широкую и просторную. Пляска со сталью превратилась в театр абсурда. Я металась меж двух противников, пытаясь не подпускать их слишком близко, отбивала сыпавшиеся с двух сторон удары и едва увернулась, когда парень, - а темноглазый оказался именно парнем, а не низким мужчиной, как мне подумалось вначале, - сдернул повязку и выплюнул в мою сторону восемнадцать сгустков непонятного вещества. Споро отскакивая с траектории выстрелов, я с легким волнением заметила, что там, где желтоватая вязкая жидкость касалась травы, почва начинала шипеть, как под воздействием какой-нибудь кислоты. Позволять такому плевку коснуться себя перехотелось вдвое сильней. Из-за деревьев на поляну выскочил Энсуи, преследуемый сразу тремя вражескими ниндзя, вскоре тут же мелькнул силуэт Омуры, отбивавшегося из последних сил. За ним следовало сразу четверо рассвирепевших врагов, и учителю пришлось спешно броситься на выручку, чтобы несчастного мальчишку попросту не задавили количеством. Сложив печати, я позволила своим противникам подобраться ближе, и только когда они подошли на достаточное для удара расстояние, ударила в землю раскрытой как для призыва ладонью. Промедление едва не стоило мне жизни: кунай темноглазого паренька полоснул по щеке, обильно пуская кровь. Рядом материализовался Юроске, обхватывая меня поперек туловища и Танцем призрака делая бестелесной и невидимой, а из того места на земле, куда я ударила рукой, выпрастывались длинные ярко-оранжевые петли, принимаясь хаотично хлестать в разные стороны. Здоровенный мужик, что еще не так давно пытался вырубить меня прицельным ударом в голову, свалился, истошно закричав. Мальчишке удалось улизнуть буквально из-под одного из взбесившихся хлыстов. Эти петли обжигали плоть, более того, скоропостижно опустошали чакру, и с десяток таких ударов хватало, чтобы свалить в беспамятстве среднестатистического чуунина. - Юроске, мне нужно чтобы ты передал остальным ребятам, что они должны закрыть глаза. И вам с Гогу тоже лучше это сделать. Это важно. Иначе вы можете ослепнуть. Парень глянул на меня с высоты своего роста, неуверенно кивнул, и, опустив меня чуть встороне от всей заварушки, серьезно заглянул в глаза. - Мы применим на них Танец призраков. Я согласно кивнула, соглашаясь, что это разумный ход. Юроске отпустил почти сразу, а потом один за другим исчезли Омура, выпав из пространства за мгновение до того, как на его голову опустился ниндзято, и следом за ним Нара. Я не знала, сам ли Юроске столь молниеносно настиг обоих, или ему помог Гогу, времени на подобные размышления почти не осталось. Когда двое из нашей команды неожиданно пропали из виду, не оставив после себя даже чакрового следа, внимание всей группы атакующих переключилось на меня. Прежде чем припрятанные печати попали мне в руки, я несколько минут кружила по поляне, уходя то от метательного железа, то от техник вроде катона и простенького суйтона. В ниндзюцу напавшие были не сильны, либо до последнего не хотели пускать в ход тяжелую артиллерию, предпочитая гонять нас слабенькими нин и посредственным тай. Достав наконец печати из потайного кармана в жилетке, я буквально на бегу и в акробатических кувырках леской прикрепила к кунаю одну из бумажек и уже тогда наконец остановилась, чувствуя, что, на радость и гордость себе, даже не запыхалась. - Сейчас! - рявкнула я, бросая привязанную к кунаю активированную печать. Даже под закрытыми веками была видна белая вспышка, подсвеченная розовым цветом тонких век. А потом до ушей донеслись полные боли, человеческие крики. Не крики даже, вой на разные голоса, передающий весь спектр испытываемой боли. От испуга я даже раскрыла глаза. Вспышка уже погасла, печать догорала синеватым пламенем, но на это я обратила мало внимания. Широко открытыми, полными ужаса глазами я смотрела, как все девять шиноби вокруг катаются по земле, держась за глаза. У троих из-под судорожно прижатых к лицу ладоней по щекам текла алая кровь. От затопившего голову осознания я невольно шагнула назад. Впервые за обе мои жизни я причинила кому-то боль. Настоящую всепоглощающую боль. Поверженные враги катались по земле, подвывая на разные голоса, а я никак не могла отойти от навалившегося шока. Наносить людям реальный урон оказалось до оцепенения сложно, особенно когда битва резко обрывается, и у тебя появляется время обдумать совершенный тобой поступок. Бить противника во время спарринга, бить, порой, до черных синяков, оказалось совсем не то же самое, что лишить их глаз. В горле толкнулась тошнота, и, сделав два рваных шага всторону, я рывком склонилась к земле, выплевывая съеденный в городе обед. Рациональная часть сознания утешала, что в этом случае выбора у меня не было, но что-то другое, неосознанное, твердило мне о непоправимости моего поступка. - Эй-эй, все в порядке, - вкрадчивый голос Энсуи-сенсея раздался над головой, и моей подрагивающей спины коснулась горячая ладонь наставника. - Ты спасла нас всех. Вместо ответа я скривилась в очередном приступе тошноты. И казалось, вот-вот маленькие черные мушки перед глазами разрастутся до полноценной обморочной пелены. - Вот это было круто! - рядом приземлился Омура, глядя на меня искрящимся взглядом голубых глаз. - Чем ты их так приложила?! Юроске, на мгновение став видимым, пока выпускал из крепкой хватки шебутного мальчугана, снова исчез техникой. Я жалобно заломила брови и с необъяснимым бесконтрольным сожалением глянула в сторону побежденных. Нара неторопливо отлавливал корчившихся на земле мужчин и методично запечатывал их в свитки. Поймав мой взгляд, мужчина вскинул темные брови. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, не меняясь в лицах, а потом наставник продолжил запаковывать тела. Еще живые, еще дышащие, но уже не способные сопротивляться. - Эй, да что с тобой такое? - Кицуне ощутимо толкнул меня в плечо, и я наконец перевела на паренька потерянный взгляд. - Ты словно привидение увидела. - Отстань от нее, Омура, не видишь — ей плохо, - с укором одернул Мидоро, подходя к нам. Не знаю, видел ли он случившееся, а судя по прямому сфокусированному взгляду, вспышки ему удалось избежать, но суть произошедшего он, похоже, улавливал. На лице Хитару, прямо на скуле, синевой наливался кровоподтек. И это увечье на лице товарища неожиданно привело меня в чувство, заставив вспомнить, что печать я применила не из простых садистских наклонностей. - Я в норме. Просто впервые, - я замолчала, отыскивая взглядом напавших, но Энсуи убрал уже всех, и сейчас о произошедшей стычке свидетельствовали только немногочисленные кунаи, торчащие тут и там, да большие, непонятно откуда взявшиеся свитки, которые, вероятно, и стали убежищем для бандитов. - Впервые приходится калечить людей. - Стоило их, конечно, убить, - закидывая руки за голову, с неясным мне бахвальством попенял вдруг Омура, словно говоря не о человеческих жизнях, а о приготовлении курят. - Но и так сойдет. - Ты идиот! - неожиданно яростно вспыхнул Мидоро, толкая расслабившегося товарища в плечо. И именно это время выбрала подкравшаяся истерика, чтобы вырваться из меня истеричным хохотом. Сгибаясь пополам, я утирала выступившие слезы, ловила удивленные взгляды мальчишек и хохотала еще громче, хватаясь за живот. Подошедший сенсей на это дело глядел с молчаливо-угрюмым неодобрением. - Мидоро, Омура, идите к тропе. Ничего не понимающий Кицуне, явно растерянный от моего продолжающегося смеха, хотел что-то возразить, бросая на меня удивленные взгляды, но, встретившись с тяжелым, не терпящим возражений взглядом учителя, покорно отправился за ушедшим вперед Хитару. На небольшой поляне мы остались вдвоем. Нара, с плохо скрытым напряжением глядящий на меня с высоты своего роста, и я, до сих пор тихонько подхихикивающая, но уже почти успокоившаяся от нежданно навалившегося приступа нездорового смеха. - Тебе нужно будет научиться справляться с этим, - заговорил он, когда тихий смех начал плавно перетекать в приглушенные всхлипы. На возвышавшегося надо мной мужчину я смотреть не могла: отчаянно боролась с подступающими слезами, и перевести на него внимание, потеряв концентрацию, я не могла. - Это сложно, Аника, но если хочешь стать шиноби, нужно научиться справляться с этим. В этом мире либо ты, либо тебя - третьего варианта нет, - угрюмо напутствовал Энсуи и, постояв над душой мрачным изваянием еще какое-то время, ушел в сторону поляны. Чтобы прийти в себя, мне понадобилось минут пятнадцать, в ходе которых я предплечьями, широкими рваными жестами остервенело стирала самовольно катящиеся по щекам слезы. За проявленную слабость злилась сама на себя, и это подстегивало к новым слезам, лишая всякой надежды на успокоение. Хотелось сесть на корточки, сжаться в один маленький комочек и всласть себя пожалеть. Ну, и чтобы больше никто и никогда не трогал. Вообще. Я с тоской вспомнила слова Уруюки, его решительное желание оградить меня от подобных заслуг, и мне отчаянно захотелось садануть самой себе по голове. Ногой. С разворота. Ну вот куда я полезла? С чего решила, что легко смогу начать резать и бить, отнимать чужие жизни и ни разу не испытаю при этом никаких моральных трудностей? Я, - человек выросший с четким осознанием, что жизнь, кому бы она ни принадлежала, не в моей власти, и отнимать ее права я не имею, - решила вдруг, что все эти укоренившиеся в сознании догмы выветрятся под воздействием местного свежего ветерка! Но как же тогда извечное чувство самосохранения? Состояния аффекта, когда люди и из моего мира, из цивилизованного двадцать первого века, лишали жизни себе подобных, а потом сами удивлялись, как духу-то хватило?.. Видимо, не про меня песня. Крики раненных в глаза шиноби до сих пор отдаленным эхом, словно какая-то фоновая музыка, звучали в ушах, и от него меня ощутимо потряхивало. Не думать. Не вспоминать. Не зацикливаться, иначе от осознания содеянного просто двинусь умом! Это просто по неопытности да по незнанию, как именно сработает печать, и насколько разрушающими будут последствия. Наруто вон сколько лет умудрялся обходится малой кровью, не убивая своих врагов... Или я не учитываю каких-то факторов и смотрю на историю с джинчурики Узумаки сквозь призму детского аниме? Собрать расползающееся по швам самообладание оказалось задачкой не из легких. Как в дурацких комедиях, мне пришлось отвесить себе парочку звонких, чувственных пощечин, - так, чтобы зазвенело в ушах, - и только после этого двинуться в сторону оставленной лесной тропы, больше подходящей под определение «дороги». Весь многочисленный выводок детишек под предводительством четырех перепуганных до серости кожи нянечек был уже тут. Я кивнула в успокаивающем жесте товарищам, давая понять, что окончательно справилась со своей слабостью, окинула придирчивым взглядом детские лица, некоторые из которых были всего на пару лет младше меня. И решила, что за то, что эти изверги хотели сотворить с детьми, я обошлась с ними еще слишком мягко. Я ведь и в самом деле не по изощренному желанию причинила им боль и страдания: разбойники хотели причинить зло детям. А такое даже я, воспитанный гуманным обществом пацифист, простить не могла. Остаток пути прошел для меня как в тумане. Хмурясь и настораживаясь от каждого слишком громкого для леса звука, я вглядывалась в просветы меж деревьев и все время ожидала очередного нападения. Из-за детей, не обремененных чакрой, двигались мы возмутительно медленно, но это, что странно, дало фору и помогло успокоиться. Точнее, дало время, чтобы успокоиться. Так что, когда мы приблизились к воротам Конохи, я уже почти свыклась с произошедшим. Смирилась. Нашла себе оправдание и четко убедила саму себя в невиновности. По всем статьям. - Спасибо вам огромное, - причитала самая старшая из воспитательниц, стоило их уже не веселой и большой компании пересечь ворота и оказаться в безопасности. - Если бы не вы, не знаю даже, что бы со всеми нами стало. Энсуи-сенсей покладисто кивал, благосклонно, но без особого энтузиазма выслушивая благодарности впечатленной леди. Я стояла рядом, изнывая от желания поскорее вернуться домой и смыть с себя пот и дорожную пыль. Мидоро рядом откровенно клевал носом, и я вдруг обеспокоилась, что парнишке, возможно, нужна помощь. Судя по расползшемуся по лицу синяку, ударили его сильно, и как бы дело не обернулось сотрясением. И только Омура, стоявший рядом с наставником, лучился довольством, закинув руки за голову и с широкой улыбкой принимавший благодарности ворчавшей на него с утра женщины. И вся его поза, вся манера держаться вдруг отчетливо напомнила мне Наруто из аниме, в самом начале его пути, когда парнишка радостно принимал любое внимание, лучась довольством. Только вот Наруто там, в той истории, реально вывозил даже без суперсил джинчурики, будучи простым генином, умудрялся вершить невероятные подвиги. Когда степенная и явно впечатленная мадам утопала-таки восвояси, мы трое печально уставились на сенсея. Тот не менее печально уставился на нас. - Я бы рад распустить вас по домам в виду произошедших неприятностей, - утомленно протянул теневик, почесывая затылок и тем самым сбивая лохматый хвост чуть на бок. - Но после подобной миссии доклад у Хокаге - дело обязательное, так что идемте. Я утомленно закатила глаза и едва сдержалась, чтобы позорно не сбежать. Доклад Минато со своим видением ситуации я могла бы изложить и за ужином. Сейчас меньше всего хотелось переться в ратушу и полчаса ждать аудиенции. Хотелось принять душ, смывая основную грязь, и завалиться спать. Бессонная ночь и вымотавшая меня истерика давали свои плоды.