Жизнь - это борьба

— Ну что, готовы к новому приключению? — это первые слова, что я слышу от Энсуи-сенсея спустя долгое время. Не виделись мы с самых похорон. Даже задание ребята получали без меня. Только Минато, поздно вечером вернувшийся из ратуши и заставший меня на кухне за ленивым прочтением свитков по медицине и флегматичного пережевывания онигири, соизволил оповестить о предстоящей с утра миссии. Я бы даже обиделась на такое демонстративное игнорирование, если бы первая не ушла в игнор, обрадовавшись тому, что сама команда меня не трогает. Тренировок с момента трагедии у нас не было. Хотя, может, у ребят и были, но мне дали возможность побыть немного самостоятельной. Не знаю, обиделся ли сенсей на то, что помимо него я завела себе целых двух учителей, с кем усердно занималась все эти дни, но виду он однозначно не подал. Слегка улыбнулся нам всем и первым шагнул к воротам на выход из Конохи. — Идем? — неуверенно позвал Мидоро, глядя на нас с Омурой по очереди. И если я лишь пожала плечами, то вот как всегда активный сверх меры Кицуне радостно подпрыгнул: — Давно пора! И первым умчался за ушедшим вперед учителем. Черт, вот бы мне столько энтузиазма… — Ты как? — Хитару, в отличие от нашего сокомандника не торопящийся убегать вперед, легко подстроился под мой неспешный шаг и сейчас шел, обеспокоенно заглядывая мне в лицо. — Жить буду. — Мне очень жаль. Мне хотелось нагрубить, честно. Сказать что-нибудь в духе, что его жалость мне совсем ничем не помогает, но сдержать порыв получилось легко. В конце концов, это ведь принято — выражать сочувствие скорбящим. Так чего ради я буду обвинять в этой тактичной участливости человека, не умеющего читать мысли, а потому не знающего, что от его слов становится только хуже. — Спасибо. — Я слышал, вы заключили с Учиха брачный договор. Неожиданный переход от соболезнований к моей частной жизни несколько сбил с толку. Не то чтобы я возмутилась. Пожалуй, была даже благодарна, что мы не стали мусолить больную тему. Но этот вариант диалога был не многим более предпочтителен. — Ну, вроде того. — Отец сказал — это выгодный союз, — задумчиво протянул Хитару, легко потирая острый подбородок и задумчиво глядя в небо. — Мне отец тоже подбирает выгодную партию. — Не знала, — растерянно призналась я, устремляя взгляд под ноги. Больше слов попросту не подбиралось. — Да, — парнишка добродушно усмехнулся, на мгновение повернув ко мне голову. — Наш клан не такой уж и большой, но достаточно старый, чтобы обрасти своими традициями и крепко за них держаться. — Тебя это не устраивает? — Не знаю. Разговор затух так же неожиданно, как и начался. Мидоро устремил сосредоточенный взгляд вперед, на ушедших сокомандников, а я пыталась разобраться, есть внутри хоть малейший интерес к этой теме или нет. Может быть, напарник нуждается в поддержке или совете. Достаточно ли у меня внутренних сил, чтобы, имея свою кучу проблем, подставить плечо тому, кто еще не успел войти в узкий круг доверенных лиц. — Эй, ребята, ускоряемся, — крикнул идущий впереди мужчина, и целесообразность душевных метаний потеряла актуальность. Болтать на бегу о таких темах не очень-то удобно, несмотря на то, что показывали в аниме. Большую часть пути мы бежали. Скакали по веткам деревьев, пересекали раздольные зеленые поля стремительными рывками, усиленными чакрой. Старательно торопились поскорее добраться до места назначения. И лишь глубокой ночью, когда неожиданно набежавшие тучи скрыли малейший намек на звезды, стало понятно, что пора останавливаться на перерыв. — Мидоро, набери хвороста. Омура, чуть восточнее отсюда, метрах в семидесяти, должен быть ручей — набери воды. Аника, на тебе распаковка продуктов для ужина. Короткие содержательные команды сенсея выполнять бросились беспрекословно. И вот в итоге у нас задорно потрескивающий костер, четыре разложенных спальника, наваристый мисо-суп и довольные и уставшие мы. — Кто первым будет дежурить? — даже с легким задором интересуется сенсей, стоит нам вернуться с ручья с чистыми мисками и уложить всю утварь обратно по запечатывающим свиткам. Недолго думая, тут же вскинула руку, вызываясь в дежурство первой. — Отлично, через два часа толкнешь Омуру, а потом Мидоро сменит Кицуне. В шесть подъем, завтрак, и продолжим путь. — А вы что, дрыхнуть все это время будете? — возмущенно уточнил русоволосый шалопай, упирая руки в бока и недовольно глядя в сторону взрослого мужчины. — Не кричи, — устало попросил мужчина, удобнее устраиваясь на собственном спальнике и подпирая голову рукой. — Это очередная тренировка для вас. Несмотря на то, что мы все еще на родных землях, здесь может быть небезопасно. А потому вы должны приучиться всегда быть на стороже и реагировать на любые странности. Что касается меня — я сплю чутко и на угрозу в любом случае отреагирую. Что-то мне подсказывает, что сенсей брешит. Едва ли он вообще уснет этой ночью. Ну, а какой кретин мог бы доверить, можно сказать, вчерашним выпускникам караул? Так что, вероятнее, Нара будет с закрытыми глазами бдить, заодно проверяя, насколько тщательно мы будем выполнять порученную нам работу. Мне подобное задание дастся проще. Если каждые десять минут сканировать окрестности на наличие содержащих воду источников, чакры мне хватит. При условии, что не случится никаких эксцессов и что никто не нападет, за оставшиеся четыре часа я прекрасно восстановлю потраченное на технику сенсорики. Ночь прошла… Спокойно. Что странно. Мне почему-то казалось, что каждый наш выход будет сопровождаться непременными трудностями. Но в итоге единственной и главной проблемой прошедшей ночью стали комары. Проклятые кровопийцы вцеплялись подобно бешенным псам, непрестанно жужжали рядом с ушами и вообще всеми силами отвлекали в моменты концентраций на окружении. Как я и предсказывала — Нара по утру выглядел не очень-то свеженьким. Но был достаточно бодр, чтобы надавать Омуре моральных тумаков. Как оказалось — Кицуне уснул на посту. Причем настолько крепко, что сенсей даже не смог его добудиться. Хреново. Если выяснится, что у парнишки всегда такой крепкий сон, то в дальнейшем это может стать существенной проблемой. И снова бесконечные прыжки по деревьям, сумасшедшая гонка со временем и медленно иссякающие силы. *** Цель нашего заказа была потешной. Семнадцатилетний юнец, какой-то там родственник одного из феодалов при дворе даймё. Надменный, считающий себя пупом земли клоун, умудряющийся снисходительно глядеть не только на нас, но даже на нашего сенсея. Высокий, утонченный от холеных кистей рук до черт лица. Вычурное кимоно, изобилие золотых украшений в длинных нежно-фиалковых волосах с розовеющими концами. Этару-фудзин был похож на тех сладеньких мальчиков из девчачьих аниме, а из-за нанесенного на лицо макияжа и вовсе походил на девушку… Так что лично у меня его надменная физиономия ничего кроме истеричного смеха в мыслях не вызвала. Когда зеленовато-карие, в обрамлении дымчато-фиолетовых теней, глаза парня впервые смерили меня с этим надменным превосходством, меня хватило только на скептическое приподнятие брови и не менее надменный взгляд, прошедшийся от макушки до самых носов дорогих туфель. Его, кажется, такая реакция со стороны малявки только озадачила. А вот Мидоро с Омурой на явное пренебрежение отреагировали с меньшим спокойствием: Хитару обиженно поморщился, а Кицуне и вовсе промолчать не смог, тут же взорвавшись негодованием в спину уходящего голубка: — Какого черта он на нас так посмотрел! Мы вообще-то здесь, чтобы его защищать! — голосил товарищ по команде, пока мы во главе учителя терпеливо ждали, пока вся свита высокородного отпрыска соберется в дорогу. — Успокойся, — флегматично попросила я, понимая, что еще парочка подобных криков, и прислуга этого лорда местного разлива на нас с кулаками кинется. И без того косятся как на врагов народа. Кицуне, что не удивительно, гласу разума в моем лице не внял. Набрал полную грудь для новой порции возмущений. Пришлось действовать оперативнее. Нет, махать кулаками в лучших традициях Сакуры я не стала — вообще никогда не понимала подобной склонности раздавать тумаки направо и налево. Я сделала проще: резко выбросила руку в сторону, предплечьем обхватила голову паренька и надежно, болезненно даже, зажала ладонью рот. При этом проникновенно заглядывая в расширившиеся от изумления глазешки напарника. — Замолчи, — еще раз, тише и внушительнее попросила я, не отводя взгляда и не убирая руки ровно до момента, пока мальчишка согласно не кивнул. И только потом убрала руку. Интересно: показалось, или в глазах Омуры действительно промелькнул страх?.. Это, пожалуй, нехорошо и неуместно в рамках команды пугать товарищей. — Итак, самое время еще раз обговорить план действий, — Энсуи, внимательно следивший за всем, что произошло между мной и Кицуне, неодобрительно нахмурился, но комментировать не стал. — Паланкин господина Ёшики будет переносится его людьми… — Бедные носильщики, — угрюмо пробубнил топчущийся рядом Мидоро, бросая взгляд на резную крытую переноску. — Так вот. Скорость будет небольшой. Четыре-пять дней, в зависимости от сложности пути. Врагов у него нет, его отец дорогу никому также не переходил, но всегда есть риск наткнуться на любителей выкупов. Так что держите ухо востро. Охрана наследника недурно владеет боем на мечах, но против шиноби, даже генинов, они мало что могут сделать. — Нас наняли, потому что опасностей действительно не ожидается или просто денег зажали на более опытную команду, — деловито уточнила я, пытаясь прикинуть возможные варианты развития событий. — Нас наняли как страховку. Но угрозы и в самом деле никто не ожидает, — сурово оборвал сенсей, пытаясь взглядом подавить мою скептичность. — Понято, принято и обработано, — откликнулась тут же, ясно давая понять, что намек «не болтать попусту» осознала прекрасно. Ну и пусть. Не очень-то и хотелось. Путь проходит в почти полной тишине. Отчасти из-за того, что все сокомандники так или иначе распределены вокруг движущейся процессии и друг с другом мы, в общем-то, и не пересекаемся. Почти тридцать голов взрослых мужиков, облаченных в подобие анбушных доспех, три лошади с поклажей и мелькающие вокруг этой вереницы моськи моих сокомандников. Ну и сенсей, бредущий в конце каравана и, казалось, спящий на ходу с открытыми глазами. Моргал он, кажется, через раз. Моя задача до зубного скрежета проста — останавливаться каждые десять минут и тщательно сканировать местность на наличие незапланированных передвигающихся источников жидкости. Или достаточно крупных источников. Сложного в этом нет ничего. Вот растения — жидкость в них состоит в основном из воды. Вот мелкие насекомые и разные птички-хомячки-белочки. В них самого H2O значительно меньше, но в изобилии других бульонов и жидкостей. Ближе к вечеру лично меня такое положение вещей начало подкаливать. Не то чтобы я сильно рвалась в драку или еще чего, но уныло перебирать ножками в одном и том же темпе и проделывать одни и те же махинации мне в край надоело. К тому же, последние три с половиной часа чакра начала медленно, но неуклонно подходить к границе истощения. Не смертельного, но крайне неприятного. — Сенсей, — тихо позвала я, в один прыжок оказываясь рядом с джоунином и не переставая скользить взглядом по окрестностям. — Да? — Не хочу разочаровывать, но чакра у меня на исходе, — без лишнего жеманства призналась я, наконец устремляя взгляд на обращенное ко мне лицо. — Я думал, ты продержишься и того меньше. На худом скуластом лице мужчины отчетливо проступила мягкая, но вполне себе ироничная улыбка. Ну надо же, меня типа похвалили? — Отдохни часика полтора, не думаю, что за это время с нами случится что-то страшное, — видя, что я не тороплюсь реагировать на завуалированную похвалу, предложил мужчина. Ну что ж. Мне оставалось только покладисто кивнуть и вернуться на свою позицию в колонне. Итак, что мы имеем… Начиная с девяти утра, с момента отбытия из портового городка, откуда забрали нашего заказчика, я не прекращая использовала чакру в течение… Сколько там сейчас? Если верить карманным часам, без двадцати пять. Отлично. Значит, это почти восемь часов. Каждые десять минут старательное разбрасывание чакры в стороны. Короткие, волнообразные импульсы, не дольше минуты. Недостаточные для атаки, но способные сканировать местность. Видимо, работа с преобразованием чакры помогла расширить резерв. Раньше меня и правда хватило бы на куда меньшее время… Правда, затрудняюсь сказать, на сколько хватит этого резерва при использовании боевых техник. Из-за специфичности боевых стилей моих новых сенсеев старые техники я почти не трогала все это время, с Гаем полагаясь на тайджуцу, а с Цунаде и вовсе занимаясь пока исключительно медицинской практикой. Так что объективно оценить свои нынешние способности не возьмусь. Ладно. Будем надеяться, что случись бой, я приятно удивлюсь. День заканчивался с трудом. Просто потому, что из-за неспешного движения нашей процессии мне отчетливо казалось, что время вообще остановилось. И только когда небо над нашими головами наконец заалело, я позволила себе облегченно вздохнуть. Бледная рука Этару высунулась из-за полупрозрачных занавесок паланкина, и начальник его личной охраны, все это время неустанно шествовавший рядом с переносной коробчонкой, отдал короткий приказ: — Привал! Мужской звонкий голос, привыкший отдавать команды, прокатился над неширокой лесной дорогой, беспрепятственно улетая меж деревьев, обступивших с обеих сторон. Обеспокоенная этой неоправданной громкостью, я замерла, снова выпуская по сторонам собственные импульсы чакры. Чтобы просто убедиться. Но было тихо. Я бы сказала подозрительно, если бы не здравое рассуждение: только в фильмах или книгах на путников раз за разом в каждом пути сваливаются неприятности и приключения. Реальная жизнь бывает куда зануднее и скучнее. — Я расставлю вокруг несколько сигнальных ловушек, — появившийся рядом Энсуи-сенсей едва не заставил вздрогнуть, но я поборола порыв. — Помоги мальчишкам разбить стоянку для нас. Рядом существенных источников воды не наблюдалось, так что для ужина воду пришлось добывать с помощью техники. Что в скором времени заметили крутившиеся неподалеку болванчики юного лорда. И пока я невозмутимо наполняла распечатанный из свитка котелок чистой водой, рядом материализовался какой-то мужик. — Этару-фудзин распорядился, чтобы ты обеспечила отряд водой для всех нужд. Первым порывом было отправить просящего в далекое эротическое. Просто потому, что он не просил. Приказ прозвучал грубо, бескомпромиссно и нахально. Так, что ошивающийся рядом Омура даже подавился воздухом, явно намереваясь исполнить мой первый порыв лично и вслух. Только вот я показательно вскинула руку в сторону товарища, жестом показывая, чтобы он молчал. Также молча, под пристальным взглядом мужчины, я поднялась на ноги и заставила себя коротко, сухо кивнуть. Не хотелось устраивать пустые разборки. Надавать по шее зарвавшейся принцессе нам не дадут, а если и не смогут помешать, то Минато потом за это по головке не погладит. Этару был подданым Страны Огня. Не самого последнего происхождения. И как бы ни были круты шиноби Листа, все всегда делалось с оглядкой на столицу. Так что, как бы мне ни хотелось пнуть высокородному нахалу в голову, — хотя, стоит признать, не так уж меня задевала его наглость, — делать я этого не стану. По крайней мере, пока не хочу попортить себе жизнь скандальными разборками со столицей. Под напряженными взглядами целой толпы незнакомых мужчин я наполнила несколько объемных походных котлов, а еще весьма вместительный бак, который почти сразу утащили в разбитую для молодого господина палатку. Благородный мальчишка путешествовал с помпой, в то время как его верноподданные даже не все имели спальные мешки. Потешно. — Почему ты слушаешь приказы этого козла? — гневно зашипел Кицуне, стоило мне вернутся к месту нашей стоянки. Наставник еще не вернулся, Мидоро оперативно нарезал овощи в уже начинающую закипать воду с рисом на дне, а шатен, сидящий рядом с нашими разобранными спальниками, сверлил меня непримиримым взглядом. Словно это я ему нанесла какое-то оскорбление. — Потому что на время миссии мы обязаны обеспечить не только безопасность, но и комфорт. — Бред! Мы не обязаны ему задницу подтирать. — Ты идиот, — с усталым вздохом поделилась я собственными соображениями, устраиваясь поближе к костру. Несмотря на хорошую погоду в течение дня, к вечеру становилось зябко. — Он платит нам на время миссии и единственное, в чем мы можем с ним перечить — это способы сохранения его жизни. Во всем остальном, Омура, запомни: кто платит, тот и ставит условия. По факту, соврала я не во многом. Не помню уж, как обстояли дела в аниме, но здесь я как-то слышала от Минато, что заказчик всегда прав. За исключением экстренных, опасных для его жизни ситуаций. Шиноби были товаром. Фактически. А заказчики — покупателями на короткий срок. Которые могли распоряжаться этим товаром на свое усмотрение. Мы немногим отличались от эскортниц, и характер предоставляемых услуг чаще всего оговаривался не честью и гордостью ниндзя, а ценой, которую «покупатели» готовы были отдать за свои запросы. Так и выходило, что если заказчик скажет: «гавкни», шиноби должен спросить, как громко. Особенно, если заказчиком был кто-то из сливок общества. Бывали, конечно, исключения в виде знающих себе цену, достаточно гордых шиноби, но сильных, матерых джонинов и нанимали в основном для кровавой мокрухи, а не для сопровождения всяких феодалов и их отпрысков. — Она по большому счету права, — подтвердил появившийся из кустов Нара, отряхивая с джонинского жилета мелкий лесной сор. — Заказчик может просить об улучшении своего комфорта, если это не переходит границ норм безопасности. Хотя и в этом бывают исключения. Я хмыкнула, намеренно отключаясь от продолжившегося разговора. Не особо было интересно вслушиваться в возмущения наивного паренька и терпеливые доводы наставника. С куда большим интересом я прислушивалась к негромким разговорам наших собратьев по несчастью, пытаясь вычленить что-нибудь интересное из разговоров собравшихся вокруг костров мужчин. Кто-то обсуждал удивительно безопасно прошедший путь, кто-то мечтательно разглагольствовал о женщинах, ждущих в столице в специальных заведениях, некоторые обменивались историями из жизни, рассказывая о случаях в оставленной в городе семье. Ничего, что действительно могло бы увлечь или позабавить. Полог стоящей в стороне палатки откинулся, бросая на темно-серую в сумерках траву отблески свечей. Кажется, под плотной брезентовой тканью уже успели все тщательно обустроить. Наблюдая, как торопливо прислужник из числа личной свиты пробирается в нашу сторону, я заинтересованно вскинула брови. Этот перец, если я правильно все поняла за время пути и вынужденных наблюдений, был кем-то вроде няньки для великовозрастного богатенького мальчишки. И в нашу сторону он всю дорогу демонстративно не смотрел. А сейчас так бодренько вышагивает и прям глаз не сводит. Что подозрительно — с меня… Что еще им могло от меня понадобиться. Провожаемый моим взглядом мужчина наконец замер в паре шагов от меня и почтительно склонился. — Господин Этару приглашает наследницу клана Намикадзе разделить с ним трапезу. Признаться честно, я от таких слов заметно скисла. Вот уж точно последнее, чему я хотела посвятить сегодняшний вечер, — это церемониальным расшаркиваниям с высокородным выскочкой. В немой мольбе взглянув на учителя, я уловила только растерянное пожатие плечами. Значит, помочь сенсей не мог. Или не особо хотел. Интересно, если я скажу, что у меня тут резко разыгралась головная боль, ПМС и чисто женская вредность, это сочтут как достаточный повод оставить меня в покое? Вновь перевела взгляд на все также молчаливо ожидающего ответа мужчину. Нет. Не оставят. Когда ты из более-менее вменяемого клана с присутствующим воспитанием, ты можешь отказаться от подобного приглашения только в трех случаях: если ты мертв, если ты в процессе смерти или если хочешь показать свое пренебрежение пригласившему. — Передайте Господину Этару, что я с превеликим удовольствием составлю ему компанию этим вечером, — слегка склонив только голову, откликнулась, даже не потрудившись встать на ноги. Однако глашатай недовольства не высказал. Только безэмоционально кивнул и удалился обратно в сторону палатки. — Надо было ему отказать, — пробурчал рядом Кицуне, яростно принявшись помешивать рис в кипящей воде. — Что им могло понадобиться от Аники-чан? — почти в голос с ним поинтересовался Мидоро у сенсея, что, как и я, задумчиво гипнотизировал палатку. — Сложно сказать. Может, дань высокому статусу ее деда в столице, а может, простая скука, — Нара отстраненно пожал плечами, переводя на меня взгляд. — Все в порядке? Можно подумать, теперь имеет смысл об этом спрашивать, когда я уже подписалась. — Да нет, все в норме. Пойду умоюсь, — тяжело поднимаясь на ноги, коротко отрапортовала я. Неторопливо отойдя подальше в лес, я, прислушиваясь к звукам ночного леса и оставшегося за спиной лагеря, наскоро сложила пару печатей, чтобы создать небольшую сферу воды. Тщательно умыла лицо, стирая с него пыль, прохлопала одежду, чтобы хоть чуть-чуть смахнуть следы долгого пути, влажными ладонями переплела тяжелую косу, тщательно приглаживая мелкие волоски на макушке. И напоследок решила справить малую нужду, чтобы потом не елозить в нетерпении поскорее добраться до ближайших кустов. Чакра с естественными потребностями организма справляться не помогала совершенно. Хотя было бы так прекрасно… В небольшой палатке меня встретил низенький, традиционный столик, мягкая подушка и уже умытый Этару, пристально следящий за моей скромной персоной. Без косметики он выглядел младше. Лет на пятнадцать-шестнадцать. И казался куда проще. Хотя длинные фиалково-розоватые локоны, спадающие на плечи, все также приковывали взгляд своей необычной расцветкой. И, признаться честно, если бы я не знала, что передо мной сидит мальчишка, приняла бы его за девушку. Весьма симпатичную, к слову. Чертовы андрогины… — Господин Этару, — первой поздоровалась я, низко кланяясь, стоило переступить порог временного пристанища нашего заказчика. — Аника-химе, — с таким же церемониалом отозвался парень. И тут я поняла, что девчачья внешность была весьма обманчивой. Голос у парня уже начал ломаться, и, хотя местами все еще был высоковат, уже сейчас с уверенностью можно было сказать — через пару лет это будет очень приятный на слух баритон. — Составьте мне компанию, прошу вас. Парень жестом указал на накрытый стол. Учитывая, что лицо при этом озарилось сладкой улыбкой, я лично занервничала вдвойне, задаваясь вопросом причинами моего здесь появления. Жареная рыба под терияки, нарезанные тушеные овощи, традиционный рис — и когда только успели накрыть такую поляну? Я благодарно кивнула, присаживаясь на приготовленную для меня подушечку. — Итадакимас, — первой пожелала я, складывая руки перед собой с зажатыми в них палочками и еще раз чуть склоняясь в сторону визави. — Итадакимас, — еще одна льстивая, ни на йоту не настоящая улыбка. Ели в напряженной тишине. Только легкий перестук палочками наполнял повисшую в палатке тишину. Не знаю, как молодому господину, но лично мне это почтительное молчание не нравилось. Хотя бы потому, что я несколько не понимала причин такого радушия. Этару за весь день не дал и малейшего повода считать его приятной личностью, а тут как самый настоящий благовоспитанный аристократ приглашает на совместную трапезу, отдавая дань уважения представительнице благородного клана. Подозрительно, если честно. Но я никак не могла понять, что этому сладкому мальчику могло понадобиться от скромной и непримечательной меня. К управлению политикой до шестнадцати-семнадцати лет я допущена не буду, по решению Фудо. Реальным авторитетом нигде и никак не обладаю… Или парень делает ставку на будущее, заранее заводя полезные знакомства? Куча вопросов и ни одного более-менее внятного ответа. — Я слышал о трагедии клана Намикадзе, — вежливо и даже вполне себе мило заговорил вдруг парень, отставляя в сторону пустую плошку и вперяя в меня цепкий взгляд каре-зеленых глаз. Приятный цвет. — Примите мои соболезнования. Я снова благодарно склоняю голову, позволяя себе скривить губы, пока лицо скрыто от собеседника. Не нравится мне этот парень совершенно. Вроде и лицо смазливое, и улыбочки слаще меда, а только в ореховых глазах столько жесткой цепкости, что и не сразу поверишь, что ему меньше двадцати… Хотя, может, и не меньше. Мы ведь не выясняли возраст. — Однако, признаться, я был немало удивлен, узнав, что представительница такого благородного клана решила посвятить свою жизнь искусству шиноби, — парень задумчиво качнул в изящной руке чаван, наблюдая за рябью на поверхности чая. Интересным образом поворачивает наш разговор. — В Конохе большинство жителей, если обладают чакрой, стараются связать свою жизнь с этим ремеслом. — Да, я понимаю. И все же. Должно быть, после случившегося вы бросите еще больше сил на достижение могущества шиноби. А вот это было уже совсем настораживающе. Парниша прощупывает почву? Для чего? Чего-то хочет? Что-то планирует? Или просто любопытствует на чужой беде? — Я не совсем понимаю, к чему этот разговор, — осторожно признаюсь я, во все глаза рассматривая узкое лицо с острым подбородком. — Когда я был младше, у меня был учитель, — как-то мечтательно затянул Этару, отводя от меня внимательный взгляд и прерываясь на первый глоток чая. Я к своему чавану так и не прикоснулась. — И, на мой взгляд, он был одним из сильнейших людей нашего времени. У него не было выдающихся техник или большого физического преимущества. Он казался невозмутимым и скучным, поначалу. Но становясь старше и наблюдая за ним, я понял, что, несмотря на свою кажущуюся заурядность, он был одним из опаснейших людей в истории. Очень, конечно, интересно. Но причем тут я и мои планы на будущее? И почему люди, наделенные хотя бы мизерным процентом власти, так любят крутить загадки? Я, конечно, понимаю, что этикет, да и политика переговоров в том числе, подразумевают подготовку почвы переговоров отстраненными темами, но лично я в гробу видала такие кружения вокруг да около. Хочешь сказать — говори прямо и по делу… — И что же делало его опасным? — Полный контроль над эмоциями, — на губах паренька снова зазмеилась хитрая лисья улыбка, а светло-фиалковые локоны качнувшись от легкого наклона головы, небрежно упали на глаза. — Тот самый контроль, к которому стремятся все шиноби. Но в погоне за невозмутимостью ниндзя часто приходят к бездушию, к холодному мышлению оружия, управляемого чужой рукой. Отори-сенсей был другим. Обладая холодным невозмутимым разумом, он не терял личности. Не терял самосознания и критического мышления. Но куда более важной его силой была хитрость. Честь и слава мужику. Но, честное слово, я уже начинаю терять терпение. И из последних сил, сжимая на коленях ткань собственных бридж, сдерживала себя от того, чтобы не заорать парню прямо в лицо: «да говори уже, что надо». — Этару-фудзин, при всем моем уважении, я не совсем понимаю… — Однажды он сказал мне: «пред спокойным разумом преклоняется вся вселенная», — невозмутимо перебивает мое вежливое недовольство молодой лорд, прикрывая глаза и позволяя себе насладиться звучанием сакральной фразы. — Эти слова надежно запали мне в душу. Нет, в целом, красота в этой идее есть. Своя. Но мать моя святая женщина, я совсем не понимаю, что и зачем этот чудила мне тут распинает. — Я всего лишь хочу дать вам небольшой совет, Аника-химе, — Этару наконец отмирает из благоговейного оцепенения собственных воспоминаний, обращая на меня прямой, вдумчивый взгляд. — Для того, чтобы отомстить сильному врагу, необязательно иметь такую же силу. Достаточно владеть холодным разумом и достаточной хитростью. Каким бы ни был противник, мир устроен так, что всегда найдется противовес. — Советуете мне подходить к мести с холодной головой? — я не сдерживаю надменной усмешки. Если парень всерьез возомнил себя Колумбом, то он вот вообще не угадал. — Не переживайте, на это хватает и моего недалекого ума. — Нет. Мой совет не в этом, — он тоже тянет тонкие губы в широкой, вежливой ухмылке, сверкая загадочным взглядом из-под бровей. — В столице я частенько встречаюсь с одним человеком. С человеком, не обделенным силой. В конце концов, не думали же вы, что отсутствие у моего отца врагов исключительно заслуга его политической незаметности? Тихий, язвительный смех ненадолго заполняет небольшую палатку, и я буквально чувствую, как от этого смеха по спине начинают ползать въедливые мурашки. Миловидный, утонченный Этару мог быть жутким, если хотел. И, пожалуй, мог быть опасным, если отнестись к его словам серьезно и принять во внимание факт того, что врагов у его отца могло не быть с легкой подачи заботливого сыночки. И если это так, то стоит быть с этим типом вдвойне осторожнее. — Самыми главными силами нашего мира были, есть и будут: информация и ресурсы. Иначе такие деревни, как Коноха, давно перехватили бы власть. И тем не менее, дайме все еще остается правителем. Думаю, вы и сами сможете догадаться, почему. Но наш разговор не о политике. Я хочу предложить вам встретиться с моим другом, уверен, он и вам сможет помочь, если вы придете к общему соглашению. Передать словами всю глубину моего офигевания от услышанного не смог бы и самый опытный поэт. Я даже не удержала беспристрастную маску, позволив бровям взлететь вверх, а рту совершенно некультурно распахнуться, забыв о всяких правилах приличия. Мне сейчас предлагают информатора для моей вендетты? Серьезно? — Друзьями мы не являемся, а потому я едва ли поверю в столь широкий жест души. Чего вы хотите взамен? — с трудом переборов удивление, как можно жестче спросила я, уже совершенно новым взглядом окидывая нашего заказчика. — Ничего особенного. Всего лишь, чтобы эта дружба зародилась. Сегодня я выручаю вас, а завтра, быть может, вы, как представитель клана Намикадзе, шелковых королей, выручите меня, — оскал, выданный за улыбку, мог утереть нос оскалу самых коварных демонов христианского канона. И это жутко, скажу я вам. Крайне жутко, учитывая, на каком с виду невинном личике он сверкает. С одной стороны, большой вопрос стоит ли соглашаться. Этару может быть засланным казачком, поющим сейчас красивые песенки по указке той твари, что убила отца. С другой стороны, даже если это и так, он в любом случае является каким-никаким источником информации. А значит, закрывать на это глаза из трусости или гордости — глупо. — Хорошо, — настороженно киваю, и когда в мою сторону бледные пальцы парня протягивают маленький клочок бумаги, тут же спешу перехватить записку и спрятать во внутренний карман жилетки. — Ну что ж. Надеюсь, наша дружба будет плодотворной и взаимовыгодной. *** Нападение все-таки случилось. В полудне пути от столицы, что забавно, учитывая, что, по моему мнению, окрестные со столицей территории должны были вычищаться от подобной грязи лучше. Но они таки появились — эти любители почти халявной наживы. Не то чтобы неожиданно. Странную шестерку я заметила еще издалека, обнаружив, что уже на протяжении получаса за нами движется группа людей, выдерживая одну и ту же скорость. К сожалению, определить резервы чакры было не в моих силах, но нам хватило и этого. По приказу Энсуи-сенсея сразу, как только я доложила о хвосте, мы отправились на перехват. Чтобы не допустить приближения к подзащитному. А в лесах нам встретилась всего-лишь кучка бандюганов, привыкших грабить купцов. — Отдавайте нам караванщиков и можете топать с миром, — гнусавый верзила, метра два ростом и со сверкающей лысиной во всю черепушку паскудно скалился и поигрывал небольшим кинжалом, окидывая нас с товарищами внимательным взглядом. Судя по тому, что отряд Этару и его прислуги приняли за караванщиков, работали ребята спустя рукава. Хотя, учитывая объемные тюки на лошадях и богато украшенный паланкин, и правда можно было принять путников за богатую наживу. — Думаю, будет лучше, если вы уйдете, — не в пример спокойнее откликнулся учитель, выступая слегка вперед и едва различимым жестом опущенной руки давая нам сигнал к готовности. — У сопровождаемых нами путешественников нет ничего, что могло бы вам пригодиться. — Я так не думаю, патлатый, — грозно рыкнул кто-то из кодлы, обнажая желтые зубы. — Сейчас! Бой завязался стремительно. Наша команда, как и группа разбойников, бросились друг на друга одновременно. И также быстро стало ясно, что силы, несмотря на разницу в количестве бойцов, практически равны. Потому что троих сенсей без труда связал тенью, а Омура решительно принялся вырубать их одного за другим. Потому что еще двух Мидоро принялся оттеснять дальше в лес серией взрыв-печатей. И тут-то я поняла, что пока я работала над собственным единоличным потенциалом, ребята работали над командной синхронностью. Что самую малость уязвило. Понимая, что оставаться в стороне лично мне не нравится от слова совсем, я выбрала в противники того, что заговорил первым — лысого верзилу. Метая кунай за кунаем, я старательно метила в самые важные места — голова, шея, ноги. Один из кунаев чиркнул громилу по бедру, и на смуглом лице мужчины вместо азарта вспыхнула злость. Хорошее подспорье, если вместе со злостью он потеряет концентрацию. От техники дотона, принявшейся забрасывать меня сгустками грязи и камней, пришлось уходить глубже в лес, оставляя сокомандников за спиной. Но в тот момент, если честно, это не беспокоило от слова совсем. Противник был примитивным. Да, его запаса чакры хватало на беспрерывный дождь из атак, но прицельность дотона была так себе — уклоняясь, я даже толком не запыхалась, а потому не спешила переходить в атаку, выжидая, когда закончится силы противника. В общем-то, ждать долго не пришлось — уже спустя пятнадцать минут непрекращающихся салочек по кругу лысым неряхой была организована неплохая такая полянка с поваленными деревьями, а чакра его наконец подошла к достаточному минимуму, чтобы техники сменили примитивные кунаи. Тогда-то и пришла моя очередь водить. Одного стремительного рывка хватает, чтобы сократить расстояние между мной и противником до минимума. Кунай со звонким скрежетом отбил очередную атаку. Противник, вложив в замах слишком много сил, неловко оступился, заваливаясь в сторону. И я вдруг поняла — хватит одного плавного движения, чтобы перерезать ему горло. Рука дрогнула, сердце в груди подскочило к самому нёбу. Непонятная, дикая мысль о причинении вреда другому человеку вспухла в голове взрывом ядерной бомбы… Это неправильно. Теплая, почти горячая густая жидкость плеснула в лицо, заливая глаза и сквозь приоткрытые губы попадая на язык. Отвратительный вкус. Рука не дрожала, отирая с лица чужую влагу жизни. Я-то думала, не смогу. Только вот лицо мертвого отца, неожиданно вставшее перед глазами, удивительно быстро придало решимости. Эта падаль хотела забрать мою жизнь просто потому, что я стояла на пути к его кровавому заработку, так с чего бы мне щадить его? Почти не отдавая себе отчета, легонько подопнула безвольную ногу погибшего шиноби, безучастно разглядывая плод собственных усилий. Забавно, как, оказывается, легко можно договориться с собственной совестью и моральными устоями гуманного воспитания Земли двадцать первого века… — Аника-чан, — рядом, с отчетливо проступающим на бледном лице беспокойством приземлился Мидоро. И тут же судорожно сглотнул, внимательнее разглядев представшую его глазам картину. — Ты в порядке? — Ага, в полном, — не без сарказма откликнулась я, вытирая кунай о рукав темной водолазки и убирая его в подсумок. — У вас как успехи? — Энсуи-сенсей справился с теми шиноби. — Идем. Наверное, мальчишку неслабо шокировала открывшаяся картина. Потому что еще долго потом он продолжал бросать на меня эти настороженные взгляды, не вызывающие ничего кроме раздражения.