Жизнь - это борьба

— Проклятье! Проспал!!! Крик из соседней комнаты заставил испуганно оторвать голову от подушки и подслеповатым спросонок взглядом уставиться в пространство комнаты. Кажется, Наруто снова прослушал будильник. Хотя, учитывая звон этого часового монстра, слышали его обычно все обитатели нашей квартиры. Как все-таки прекрасно, что лично мне спозаранку сегодня никуда не нужно. Можно хорошенько отоспаться, а после со спокойной душой отправится на тренировку с командой. — Аника! У тебя остались свитки с теорией по чакре? — дверь, выбитая братцем с ноги, звучно впечаталась в стену, окончательно разгоняя сонливое состояние. — Наруто, ты можешь кричать потише?! Я работаю с документами!!! — гаркнули из глубины квартиры недовольным старческим голосом. Ну что за цирк? — Аника?! — нетерпеливо скулит школяр, приплясывая уже возле самой кровати. И вот вроде с любовью и трепетом отношусь к персональному лучику солнца, а сейчас голосок у него такой мерзко-дребезжащий, что пристукнуть хочется. — Кажется, одна из верхних полок шкафа, — рукой наугад машу я в сторону полок с канцелярией и макулатурой, лицом упорно зарываясь в подушку. — Где, я не вижу… Наруто доползает до пятой полки по-паучьи, цепляясь руками и ногами, страхуя собственной чакрой. Стул, стоявший у стола и куда больше подходящий для поисков на верхних уровнях, был нагло проигнорирован. — Если ты свалишь шкаф, я тебя под ним и оставлю, — мрачно обещаю я, флегматично наблюдая за тем, как мальчишка судорожно роется в груде сваленных в совершенном беспорядке свитков. — Если Ирука-сенсей не получит мое домашнее задание через пять минут, он закопает меня в месте похуже, — жалобно блеет лисенок, звучно прикладываясь лбом в одну из полок и переводя на меня умоляющий взгляд. — Найди, пожалуйста, я не могу. — Боги… У меня поиски в совершенном хаосе бумажных свертков занимают куда меньше времени. Странно, я думала, так только мамы умеют — из ниоткуда доставать вещи, которые как будто бы были у тебя под самым носом. Вот и Наруто удивленно-восторженно просиял, стоило мне вытащить синий свиток из-под двух точно таких же, примостившихся аккурат под чуть вздернутым мальчишечьим носом. — Ты чудо! — Если твой Ирука-сенсей не идиот, он по почерку определит, что работа не твоя. — Он не заметит! — уверенно отрезает белобрысое чудо, одним прыжком со шкафа покидая мою комнату и уносясь на выход. Вот вроде от каноничного Узумаки отличается на порядок — чуть менее шебутной, значительно лучше обученный премудростям шиноби, а в некоторых моментах что там дурак, что здесь. Его наивная вера, что все обойдется, видимо, является частью неискоренимой черты характера. И поди разбери, что с этим делать, и стоит ли вообще браться. Ладно, раз уж братец заботливо постарался прогнать всякое желание поспать, придется придумать себе полезные занятия до начала тренировки. Продолжение занятий с Гаем назначены на следующую неделю, когда пройдет первый этап экзаменов и начнется подготовка к финальным боям, с Сенджу мы встретимся сегодня после семи вечера в госпитале, так что до тренировки с командой особо важных планов по сути и нет. Кроме, разве что, необходимости обсудить со старшими родственниками вылезшие новости. За утренним кипишем с Наруто я и забыла, что вчерашней ночью здесь побывал необычный гость. Фудо, по уже сложившейся привычке, обретается на просторной кухне, за обеденным столом. Обложившись несколькими аккуратными кипами бумаг, старик скрупулезно изучал какие-то списки, то и дело сверяясь с учетной книгой, оставшейся еще от отца. — Ты завтракал? — Уже как полтора часа назад, — не отрываясь от дел, кивает дед. — Но от чая не откажусь. Легко и неторопливо кружась меж кухонных тумб, я абсолютно машинально сооружала завтрак. Достать из холодильника яйца, молоко, оставшиеся с вечера шиитаке. Закинуть на зажженную конфорку наполненный водой чайник. Засыпать в заварочный чайничек зеленый чай с мелкими сушеными ягодами ацеролы и голубики… Все эти действия за прошедшие почти два месяца с момента смерти соклановцев, — а вместе с ними и прислуживающей в нашем дому Хаюми, — стали почти привычной рутиной. Дядя и дед не всегда успевали поухаживать за младшими родственничками. Точнее, ладно, не успевал Минато. Дед попросту не умел готовить ничего сложнее чая. А на мой вопрос о том, как он, собственно, дожил до своих лет и не научился готовить хотя бы элементарную глазунью, Фудо лишь развел руками. Вот и выходило, что все навыки готовки из прошлой жизни пришлось в срочном порядке восстанавливать. Впрочем, тут как с ездой на велосипеде. — Мне нужно поговорить с тобой, — выливая на разогретую сковороду взбитые яйца, подаю наконец голос. — Меня вчера посетил один из призывных лис. — Так, значит, лисы все-таки призывают тебя? — Фудо, кажется, даже не удивился. Во всяком случае, в прозвучавшем за спиной голосе не было и намека на удивление. — Да. Сказали, у отца перед ними был долг, — убедившись, что в ближайшие пару минут омлет не должен пригореть, я убавила на плите газ и, обернувшись, приготовилась выпытывать все, что старику известно. Неважно, что согласие свое я уже вроде как дала. Отсутствие хоть каких-то сведений смущало. — По факту, когда во время операции Уруюки начал умирать, его душа должна была отойти им. Так он сказал, когда вернулся из госпиталя, — дед нахмурился, откладывая листы и с усилием потирая переносицу. — Я тогда подумал, что Цунаде, оказывается, действительно велика, если смогла перебороть волю этих созданий и силу контракта подобного рода. Но выходит, те просто позволили ему выжить… — Ну, думаю, Цунаде-сама сыграла в этом не последнюю роль, — с сомнением протянула я, снова отвлекаясь на готовящийся завтрак и выкладывая в почти подрумянившийся омлетный блин оставшиеся с ужина тушеные шиитаке. — На каких условиях они тебя призывают? Уруюки говорил, что лис обозначил наличие долга, но не уточнял, какого именно. — Вчера он сказал, что я должна буду на протяжении года напитывать одного из их представителей своей чакрой. Взамен получу возможность обучаться у них. — В целом договор неплохой. Лисы, особенно если подружиться с лисами-исполинами, хорошие соратники в бою, но их мир очень опасен, — дед с тревогой оглядел меня с ног до головы, словно прикидывая, справлюсь ли я с предстоящими сложностями. — Из того, что я понял в рассказах Уру-куна, Осенний лес отличается от нашего мира скоростью смены дня и ночи и наличием двух лун, что ощутимо меняет как характер приливов и отливов, так и кровеносное давление. Он провел там суммарно пять лет, и все это время ему приходилось поддерживать собственный организм специальными травами того мира и настоями… — Отец провел в призывном мире пять лет? — невежливо перебила я, как только до сознания добралась столь интересная информация. — Да. Пять лет по меркам нашего мира. Ход времени различается с нашим, как я и сказал. Он рассказывал, что в первые три месяца пребывания там почти не вставал с постели, привыкая к климату и влиянию магнитных полей. Плюс в Осеннем лесу часто встречается такое странное явление как тени. — Тени? У нас тоже… — Нет, — коротко и твердо обрубает Фудо на полуслове, даже не давая мне закончить предложение. Светлые глаза старика глядят хмуро и предостерегающе. — Названия похожи, но там тени — это не участки, неосвещенные солнцем. По описаниям сына, это что-то вроде сгустков черной энергии, которые присасываются к плоти словно пиявки и высасывают и чакру, и жидкости из организма. — Кровососущие? — растерянно и самую малость испуганно мямлю я, сбитая с толку новой пищей для размышления. Любопытно, на самом деле. Весьма и весьма любопытно. — Не только кровь — любые внутриклеточные или внеклеточные жидкости. Если позволить этому созданию присосаться дольше, чем на счет восемь, плоть буквально превращается в сухую, как песок, пыль. — Жуть какая, — вдоль позвонка против воли прокатилась волна отвращения. Чем бы ни были эти явления, собой они представляют весьма неприятную форму жизни. Если это вообще живой организм. Хотя, если я правильно помню уроки школьной биологии, если организм на регулярной основе потребляет энергию и реагирует на внешние раздражители, то признается живым… Если я ничего не путаю. — Именно, — Фудо тоже на долю секунды стекленеет взглядом, словно представляя описанное только что создание. И тут же брезгливо морщится. — Они разумны? — Если я правильно помню, да, — старик благодарно кивает, когда я подставляю под руку уже наполненную кружку чая. Разумеется, о церемониальных тонкостях не идет никакой речи, уж больно интересным разворачивается разговор. — В большинстве своем это парящие невысоко над землей сгустки черной дымчатой субстанции, не больше ладони. Они боятся преобразованной в любую стихию чакры, чуть более устойчивы перед сен-чакрой. Но иногда собираются в кучи. Уруюки говорил, что в Осеннем лесу лисы-исполины иногда сражаются с огромными тучами, принимающими облик шара с щупальцами вместо конечностей. Для этого, подозреваю, лисам и нужна подпитка чакрой от шиноби. — Да уж. Судя по рассказу, местечко мрачноватое, — без малейшего намека на энтузиазм заключаю я, переводя задумчивый взгляд в окно за спиной Фудо. Теперь остро встает вопрос, в самом ли деле мне так нужен этот режим отшельника. — Уруюки понравилось. Он трижды возвращался к ним. — Ладненько. Подтяну владение тай и нин, пока буду подрабатывать бесплатным донором, — выдавленная через силу улыбка выходит даже убедительной, учитывая, что старик на мои гримасы кривовато улыбается в ответ. — Глядишь, может, и ирьедзюцу наконец сдадутся мне на милость. И если совсем повезет, меня обучат режиму отшельника. — Не исключено. Но на твоем месте я бы сильно не обольщался, — он насмешливо фыркает, осторожно дуя на горячий ароматный напиток. — В режиме отшельника-лисы Уруюки просто мог создавать удивительной мощи иллюзии. Настолько реалистичные, что на короткое время они становились материальными. — Тоже ведь неплохо. Учитывая, какую жуткую репутацию Учихам создал их уровень иллюзий, это тоже грозное оружие. — К их шарингану в режиме отшельника-лиса Уру-кун тоже, к слову, был не восприимчив. Ты омлет до угольков пожарить решила? — Черт!

***

До самого обеда я прозанималась со свитками Цунаде, раз за разом пытаясь разобраться от чего у меня не выходит работа с мистической рукой. Вроде уже и чакру в медицинскую энергию преобразовывать научилась и как окутывать ею руку сообразила, а вот как этой ирьё-чакрой воздействовать на поврежденные ткани, так и не понимаю. При просмотре аниме мне почему-то казалось, будто медикам хватает только выпустить эту энергию наружу для взаимодействия с чужой плотью. А оказалось, что сама чакра лечить ничего не собирается, и ее нужно каким-то образом направлять. И вот тут-то и возникала заминка. Всякий раз, как я пыталась заставить ирье-чакру начать сращивать рассеченную плоть, чакра возвращалась в свое изначальное состояние. Другими словами, попытки сконцентрироваться и передать чакре свои намерения, как живому организму, проваливались на корню. Я просто не понимала, как передать энергии свои желания, если она не была разумной. Как преобразовывать чакру и придавать ей форму я знала, как заставлять ее менять направление внутри тела и концентрироваться на определенных участках тела — тоже. Но вот как заставить чакру влиять на организм другого живого существа, не понимала совершенно. И это бесило до зубного скрежета. Ладно. Нужно просто расслабиться и попытаться найти подходящий для себя метод. Цунаде сказала, что чакра — это будто еще одна дополнительная конечность. Когда я хочу взять что-то со стола, мне хватает короткой мысли в доли секунды и неосознанного импульса в мозгу, отдающего короткую команду телу. Сенджу утверждала, что работа с ирьё-чакрой схожа, что просто нужно разобраться с принципом отдачи таких приказов. Только вот универсального совета, как именно разобраться в этом механизме, не было. Хорошо. По факту, чакра помогает тканям срастаться. По какому принципу у нас происходит заживление тканей? Клетки делятся, заполняя поврежденное пространство. То есть, по сути, работа медицинской чакры заключается в том, чтобы в ускоренном режиме произвести деление клеток. А еще подпитывает организм, извне давая ресурсы для этого деления. Ведь для деления клеток нужен целый список всяких ферментов… Понять бы только, как заставить их делиться в нужной мне скорости, и каким образом энергию медицинской чакры превращать в микроэлементы, необходимые для деления клетки. Господи, как вообще я должна разобраться в этом с наскока, если микробиология является одной из сложнейших наук моего родного мира?! Оки-доки. Что, если попробовать изменить принцип тренировок? Если начать не с порезанного бока и без того зашуганной мышки? К слову, мышь, за последние несколько дней привыкшая, что двуногое, подходя к ее клетке, непременно причиняет боль и потом долгое время бесцельно держит в руках, уже даже не пыталась спрятаться в опилках. Только испуганно замирает и с сильно колотящимся сердцем обмирает в окутанной ирьё-чакрой руке. Может, просто нужно начать с самой себя? Мысль о том, что во имя обучения придется резать саму себя, энтузиазма не вызывала. Да, за долгие годы жизни в этом мире и регулярные тренировки я давно привыкла к постоянным травмам: синяки, ссадины, царапины разной степени серьезности, растяжения, трещины в костях и переломы. Подготовка к ремеслу шиноби не была легкой и безболезненной и никогда и не предусматривала избегания боли. И я даже научилась терпеть эту боль с покорным смирением, во много раз превысив свой прежний болевой порог, известный мне и в том мире — теперь при закрытом переломе я даже умудрялась сдерживаться от слезящихся глаз… Но это не значило, что боль я полюбила и до конца смирилась с нею. И все-таки, кажется, если я попробую путь исцеления с другого конца, может, и выйдет. От пространных размышлений отвлекло смазанное движение за окном. Удивленно уставившись на примостившуюся на парапете птицу, я рассеянно поправила на коленях свиток. Кажется, ворон… Неосторожно вскинув взгляд на глазки летающего гостя, я облегченно выдохнула, поняв, что в этот раз ворон не нес в себе послание из гендзюцу. Как бы хорошо я ни сошлась с Учихами, как бы часто ни сталкивалась с шаринганом и даже легендарным гендзюцу Учих, я так и не смогла привыкнуть и смириться с этими техниками. Хотя бы потому, что после подобных иллюзий голова похожа на здоровенный колокол, о который кто-то от всей души вдарил железной трубой. В этот раз послание было не в глазах призывной птички — к лапе был привязан почти крохотный сверток серой бумаги. «Прости, принцесса, но в связи с миссией мы с Итачи не сможем присутствовать на твоих экзаменационных боях. Однако, я надеюсь, что, когда мы вернемся, ты в красках расскажешь о своей победе. Шисуи». Ну и черт с вами. Особого огорчения новость от Шисуи не вызвала. Если честно, вместо расстройства где-то в самой глубине души напротив поселилось легкое облегчение. Я не была сторонником слепого позитива и прекрасно понимала, что я не главный герой выдуманной истории. Мой бой может закончится далеко не феерической победой. Вспомнить только истории Фудо о том, сколько юных генинов на отборочных турах остались калеками и были вынуждены навсегда забыть о карьере шиноби. И если мне суждено будет проиграть на поле боя, раз уж это увидит остальная часть деревни, пусть хоть пара из самых близких людей узнает об этом с чужих слов. Ладно, кажется, пора отправляться на тренировку с командой…

***

— Итак, запомните главное — в Лесу смерти нет ни одного живого создания, которое было бы полноценно безопасным. Лес полон отравленных источников воды, там куча ядовитых растений и животных, которые являются милыми только на первый взгляд. — Напомните, почему в это страшное место отправляют вчерашних школьников? — со скепсисом поинтересовалась я, четко понимая, что особого желания участвовать в этом безумии у меня и правда нет. Может, отец был прав, и деятельность шиноби мне совсем не подходит? Просто как-то совсем не вызывает энтузиазма мысль, что вот так же всю жизнь мне придется рисковать собственной шкурой ради непонятного чего-то. — Ты ведь не всерьез об этом спрашиваешь? — настороженно и как-то утомленно интересуется учитель, вперяясь в меня темно-серыми глазами и пытаясь разглядеть что-то на моей постной моське. Да, этот намек на бесконечную усталость в голосе мужчины можно было понять — за последние три часа, два с половиной из которых мы потратили на тренировки, мы с напарниками задавали много вопросов. Не всегда умных вопросов. Но что поделать, юные умы будущих серийных убийц требовали ответов. И, кажется, сенсей уже откровенно забодался на них отвечать. — Сколько дней мы вынуждены будем находиться в лесу? — подал голос Мидоро, перед этим хорошенько ополовинив собственную флягу с водой. Тренировка проходила активно, и все мы только-только начали оправляться от заполошных прыжков и бега. — На самом деле, как только вы найдете второй свиток, то сможете отправляться в башню, что в центре леса. Единственное, что добыча свитка не должна занять дольше недели. Меньше — чудно, вам добавят дополнительных баллов, больше — засчитают проигрыш и отправят по домам до следующего года. — Зачем нам вообще звание чуунина? — снова подала голос я, острием куная рыхля землю рядом с ботинком. — Выше звание — выше ранги миссий. Выше ранги миссий — выше оплата. — Ага, и похороны дороже. С шикарной помпой… — Да что с тобой сегодня, Аника? — удивленно откликнулся мужчина, с недоверием и легким беспокойством пробегаясь по моей сгорбленной фигурке, все так же продолжающей ковырять землю. — Не знаю, — честно призналась я. На самом деле, иронично-мрачное настроение не было для меня чем-то необычным или новым. Я и прежде иногда позволяла себе показывать мрачную сторону собственного характера. И не то чтобы раньше мужчина особенно обращал на это внимание. Но после случившегося в семье, его внимание будто стало в разы острее ко всему, что я говорю или делаю. Или мне просто показалось? Последующая тренировка прошла не то чтобы резвее. Омура все также бездумно расходовал чакру на энергозатратные техники, я почему-то никак не могла настроиться и заставить себя относиться к тренировке серьезно, а Мидоро то и дело тратил собственную чакру на восстановление нашего взбалмошного и не особо умного сокомандника.

***

Помнится, в прошлой жизни я не раз и не два сталкивалась с великой мудрой поговоркой: «перед смертью не надышишься». Здесь был аналог — после смерти не побегаешь. По контексту, по крайней мере, немного подходит. В духе: делать все нужно бы вовремя, а не в самый последний момент. Невольно всплыли на подкорке мимолетные воспоминания слышанных и примеченных поговорок, аналоги которым незримо проглядывались в моем исконно русском воспитании… Ну да, отличное время, чтобы проследить параллели двух разных наций, относящихся, к тому же, к разным мирам. Самое то для разгара теоретической части экзамена. Итак. Подытожим. Сижу я в академии, в одном из кабинетов. Задумчиво разглядываю иероглифы в текстовых заданиях и пытаюсь заставить себя хоть немного поднапрячься. На самом деле, отчего-то подобные вот задания я люто ненавидела еще в школьную пору того мира. Устные разглагольствования, практические работы — сколько угодно. Писанина — лучше пристрелите, чтобы не мучалась. И ладно бы писать не умела… Ладно, о чем это мы? Ах, да. Я на экзамене. Неделя подготовки пролетела с такой скоростью, что я даже, кажется, не успела моргнуть. Вот вроде только вчера Энсуи-сенсей объявил, что заявил нас как участников, и уже доброе утро — кандыбай-ка, девонька, на письменный экзамен. И все бы вроде ничего… Когда-то все эти боевые тактики, теоретические построения в боевой группе, последовательность и всякие алгоритмы обследования территорий на наличие врага изучали в академии… Только вот я, в свое время сдав по всем этим темам что-то вроде зачетов, благополучно выбросила все это из головы, оставив какие-то совсем обрывистые знания скорее на уровне «рефлекс» и «само-собой-разумеющееся». Иными словами, уровень теории у меня был явно не экзаменационный. Да и если я верно помню — основной задачей этого этапа была проверка умения добывать информацию незаметно. Во всяком случае, я искренне надеюсь, что именно в этом суть сего мероприятия. Вряд ли, конечно, он будет особо играть в момент присуждения звания чуунина, но дополнительных очков ниндзя в портфолио явно добавит, и спектр возможных миссий расширится на всякие секретные по типу шпионажа и прочего… Ну, а вот оно мне надо? С одной стороны, подобные задания по незаметной добыче информации в дальнейшем могут подложить немало… Неприятных ситуевин в копилочку моего опыта. С другой стороны — тихие миссии по проникновению и незаметной добыче сведений могут помочь избегать частых заданий боевого типа, в которых тишина и незаметность вообще не предусматриваются. Черт. Отец, признаю, ты был прав. В пупок мне все это не уперлось, и надо было только лезть в игры шиноби?.. Ну ок. Обратного пути нет. Стоит только вспомнить, что после трагедии в клане к нам теперь так или иначе приковано внимание. Показать слабину хоть в чем-то — дать весомый повод считать клан слабым и некомпетентным. А вот это вот допускать стоит в самую последнюю очередь. Потому что вся гаденькая верхушка деревни все еще цветет и неприятно попахивает. А значит, нужно держать ухо востро и не забывать предостерегающе и ненавязчиво демонстрировать, что у клана еще есть и зубки, и коготочки. Так что хочу не хочу, а сейчас придется показать максимальный уровень своих способностей. И как же до одури смешно и ссыкотно от осознания, что как раз-таки подобных техник или стратегий в моей небогатой копилке нет… А теперь давайте размышлять логически и вспоминать уже раз триста полетевший в тартарары канон. В аудитории должны сидеть подсадные чуунины, у которых есть верные ответы. Если прикинуть, эти ребятки выделяются из толпы весьма явно — среди почти пяти десятков разновозрастных деток отчетливо угадывалось семь вдумчиво что-то строчащих персонажей. И это только за партами впереди, назад я даже не рисковала оборачиваться, чтобы не дай бог не поймали на горяченьком. Учитывая, что остальная толпа людей так же, как и я, стараясь не палиться, отчаянно осматривались, силясь прикинуть хвост к носу, эти прям в глаза бросаются. Ну хорошо. Теперь осталось разобраться как выцепить из их бланков ответов нужные мне сведения. Что там делали в каноне ребята аниме? У Гаары был песчаный глаз, у Учихи шаринган, превосходно копирующий чужие движения, Харуно просто с какого-то перепугу знала ответы… Ну да, умной вроде была, если мне память не изменяет. Что там еще? Хьюги читерили бьякуганом, просматривая чужие ответы прямо сквозь тела подсадных уток… В моем арсенале нет ничего даже близко похожего. У Омуры с Мидоро, кстати, тоже, насколько я знаю. Интересно, а выполнение истинного задания этой части экзамена только одним членом команды как-то скажется на финальном результате? Или вообще пофиг? Так. Вспоминаем, что из техник есть в моей копилке. Три вида техник суйтона: простой водяной шар, выплевываемый ртом. Ну да, можно окатить впереди сидящих хорошим потоком ледяной водички и самым фееричным образом вылететь с экзамена, с фанфарами сорвав все мероприятие. Весело будет, но ничем хорошим не кончится. Занесут в личное дело пометку об умственной отсталости и елейно посоветуют сидеть в деревне до конца своих дней. Не вариант. Клановый танец призрака подразумевает полное телесное исчезновение из пространства. Ну, или как-то так. Во всяком случае, невидимой я стану сразу и наверняка, что однозначно спалит контору. Можно, конечно, рискнуть создать клона, но, чтобы его не приметили, он должен быть размером с мой ноготок, а для подобных фокусов мне потребуется явно не один и не два дня тренировок — раньше никто о подобном даже не задумывался, и насколько я знаю, подобных клонов создавать даже не пытался. Что печалит, ибо пригодилось бы просто замечательно. Итак. Что же еще… Аналог водяного захвата тоже не подходит чисто в практической части. Но должно же быть что-то еще. Сенсорика у меня основывается, опять же на ощущении источников и носителей жидкостей, имеющих в составе воду, и я могу видеть скорее местонахождение… Так, погодите-ка. В чернилах ведь есть вода, верно. В целом, идея вроде бы не дурна. Другое дело, что определять четкие контуры воды в живых и не живых источниках я никогда даже не пробовала. А если попытаться? По факту, другого варианта у меня даже нет, так что… До окончания экзамена еще два часа шестнадцать минут. Ну что же. Поехали. Торжественно заявляю — инициатива хорошенько вертит инициатора на оси земного шара. Меня вертела прям от души. Уже спустя первые пятнадцать минут отчаянной концентрации к горлу стала толкаться настойчивая тошнота. Почему? Спросил бы невидимый наблюдатель, будь он несчастным свидетелем моей веселой жизни в новом мире… Да потому, что прежде я никогда не заморачивалась с четкостью образов, которые вспыхивали во внутреннем видении, стоило сосредоточится на собственном аналоге сенсорики. Мне достаточно было прикрыть глаза, сделать незначительный выброс чакры, и перед закрытыми глазами всплывали мутно-бирюзовые сгустки колеблющихся сфер, парящих и кучкующихся в определенных местах, где находилось что-то содержащее воду. У водоемов эти сферы были плотными, с практически незаметным расстоянием меж «водяных» сфер. У растений капельки были мелкими, но в изобилии, и двигались обычно определенным, узнаваемым образом. Люди и звери тоже отличались, и были понятными. Но это, мать вашу, были плавающие в темноте внутреннего зрения сферы!!! Мелкие крапинки воды, находящиеся на горизонтальных поверхностях, были едва заметны. И это были, черт возьми, просто хаотично раскиданные капельки. Это если не брать в расчет тот факт, что на один квадратный метр аудитории было слишком много источников воды, начиная от людей и заканчивая расставленными на столах чернильницами. А ведь еще и в воздухе содержится едва заметная дымка воды, обратив внимание на которую можно и вовсе двинуться кукухой. Внутри назревало что-то, очень напоминающее психоз. Во всяком случае, мне отчетливо и с каждой секундой все яснее становилось понятно, что еще немного, и я просто взорвусь в отчаянном крике несправедливости, ощущения неудачи, и вытворю что-нибудь в край тупое и провокационное. А потому остатки адекватных извилин мозга заработали с тройным усердием. Ладно, дорогуша, включай мозги. Когда-то давно, в далекой прошлой жизни, преподы универа часто нахваливали твою креативность и умение мыслить быстро в ситуациях, когда время идет на секунды. Твое самолюбие ведь так тешили все эти красивые дифирамбы, где теперь все эти умения?! Что, если акцентировать внимание точечно, на одном месте? Открыла глаза, едва заметно потирая уголок левого глаза. Глазные яблоки отчего-то зудели и пекли. Видимо, слишком сильно жмурила веки. Ну что ж. Выбираем вот эту черноволосую девчонку, сидящую прямо передо мной. На подсадного чуунина она, правда, не тянет, но с момента, когда я последний раз обратила на нее внимание, уж больно активно у нее задвигался локоть, выдавая быстрое письмо. Итак. Закрываем глазки. Возносим молитвы всем известным и неизвестным богам о ниспосланном терпении, и сосредотачиваемся на определенном участке в аудитории. Поначалу выходит откровенно паршиво. Потому что внутренний взгляд, направленный четко вперед, видит человека. Точнее, воду, что плещется в нем. И вот дальше этих сгустков воды видеть отказывается. Зубы во рту противно скрипят, на мгновение сбивая концентрацию. Ей богу, к окончанию экзамена я заработаю себе какое-нибудь любопытное психическое расстройство. И откуда взялась эта психованность? Я, может, не образец дзена и буддизма, но как-то прежде за собой таких резких и ярких вспышек раздражения не замечала… Отделить зерна от плевел и разглядеть-таки листок с чернилами и водой в них через сидящую впереди девушку я смогла только почти через час. Кто сказал, что все эти тренировки на концентрацию приносят спокойствие шаолиньских монахов? Кто этот брехач? Ткните пальцем, я прицельно плюну ему в глаз. Лично я, пока пыжилась сконцентрироваться на собственной цели, облилась потом как из лейки. Ну вот, перед нами и явно различимые капельки, растворенные в чернилах. Окей, если присмотреться внимательнее, и подключить воображение, то можно даже угадать некоторые фигуры, складывающиеся в иероглифы. Знаете что? Вот к черту. Вы когда-нибудь задумывались о том, чтобы, войдя в полнейшую концентрацию, настроившись на «внутреннее видение», при этом взять, и что-нибудь написать? Не? Обязательно попробуйте. Вся концентрация слетает на раз-два, и вот ты уже вынужден вновь начинать все сначала: фокусироваться на чужом листе, на трудно различимых символах, складывающихся в слова, и так раз за разом. Знаете, когда я закончила? За двадцать минут до окончания экзамена. Придирчиво оглядела собственные, криво выполненные записи и более-менее удовлетворенно пожала плечами. В целом, читабельно, а значит, сойдет. Вряд ли никто из наблюдающих не заметил, что я писала с закрытыми глазами. Скучающе пробежалась глазами по сидящей впереди толпе ребят. Сидела я почти в самом конце аудитории, строго посередине класса. Позади лишь один ряд с экзаменующимися и все. И вот и выходило, что оба моих напарника были впереди, на разном удалении. Судя по тому, что Омура расслабленно откинулся на спинку стула и задумчиво ковырял край столешницы, то он либо уже справился, либо пошел по стопам каноничного Наруто и просто плюнул на заполнение бланка. Мидоро же, сидящий на третьем ряду, у самого окна, то и дело зарывался левой пятерней в волосы и медленно перебирал темные пряди. Если я хорошо изучила своего товарища, то сейчас он с трудом подавлял нарастающую панику. Не мудрено, если не знать историю каноничного аниме и всей подоплеки этих вот заданий, можно и в самом деле принять экзамен за проверку теоретических знаний. И нехило перетрухнуть из-за их полного отсутствия, как и способности незаметно списать. Если честно, появилось отчетливое желание подсобить. Не знаю, правда, чем в самом деле оно было обусловлено: товарищеской ли поддержкой, или хорошо завуалированным желанием выпендриться перед экзаменаторами… Но факт наличия подобного желания прослеживался четко. Если призадуматься, манипуляции водой даже на расстоянии давались мне неплохо. Если объемы воды были небольшими, ее даже не нужно было напитывать собственной чакрой. Не знаю уж, как это работало и чем обуславливалось, но-таки неоспоримый факт. Помогать другу на радость собственным амбициям и эго принялась сию же секунду, как осознала возможность успеха затеи. Вначале подцепить в воздухе побольше воды, концентрируя в одном месте, методично и скрупулезно распределить по листу сокомандника жидкость в определенной форме, четко копируя начертание иероглифов. Угробить на это почти все оставшиеся от экзамена полчаса, и отчаянно молиться, чтобы Мидоро приметил, что на его девственно пустом листе появились водяные символы, прозрачные, но слегка деформирующие весьма тонкую, дешевую бумагу бланков. Ну пожалуйста, только не профукай мою гениально протянутую руку помощи, погруженный в собственную панику. — Закругляйтесь, — басовито объявил Морино Ибики, вполне канонично заправляющий всей этой канителью. Я угрюмо впилась в спину товарища взглядом, видя, что тот все так же поникше-неподвижен. — И теперь вам предстоит последний этап теоретического экзамена. Но прежде, чем вы решите на него отвечать… Вполне знакомая шарманка завелась со смутно знакомым энтузиазмом. Мужик распевал почти ту же песню, что и в пресловутом аниме. Может, разве что, говорил слегка другими словами, да из-за пока отсутствующих шрамов на лице выглядел вполовину менее пугающим… Но я, в свое время оценив эту наигранную тираду, сейчас особо даже не вслушивалась. И не вдумывалась, когда некоторые студенты поднимали руки, вместе с товарищами покидая аудиторию. Будь что будет. Сама руки поднимать не стану, но если кто-то из парней-таки сдастся и пойдет на попятную… Что ж, сегодня для себя уже выяснила, что не так уж горю идеей становиться шиноби, так что колотить «труса» не стану. Прыгать от счастья, конечно, тоже не буду, но и убиваться по этому поводу не возьмусь. Типа: да и хрен бы с ним, с этим путем ниндзя, если честно. — Больше никто не надумал? — пробасил местный дознаватель. Хотя, может, мастером пыток он еще не стал, кто знает. — В таком случае, поздравляю, оставшиеся в аудитории прошли. Я мельком оглядела собственных напарников, с тихим смешком отмечая, как удивленно-неверяще подскочил на стуле Омура и как склоняет голову к плечу Мидиро, чуть заметно опуская лицо к собственному бланку ответов. Ну да, неожиданно, наверное, узнать, что несмотря на полный провал в выполнении теста, экзамен ты все равно сдал… Эх. А на улице ведь сейчас такая чудесная погода.

***

Что ж. Этап с прохождением Леса смерти был, стоит признаться, даже скучным. И каким-то, пожалуй, совсем не героическим. Жутковатым отчасти… В общем, необходимый второй свиток — земли — мы с ребятами просто нашли. Да-да, под одним из деревьев, после полудня второго дня пребывания в лесу, просто наткнулись на брошенный кем-то свиток. Слегка забрызганный кровью. Я, честно говоря, вначале честно подозревала брошенную ловушку. Ну а что, расчет верный — положить на землю рулон бумаги с отчетливо виднеющимся знаком «земля», сбрызнуть сверху кровушкой для достоверности трагичной картины и засесть в засаду, ожидая, когда счастливые обладатели свитка «небо» радостно бросятся в расставленные сети. Только вот все мои ожидания обратились дымкой паранойи, а с трудом и всеми ухищрениями раздобытый свиток, остался просто скучно добытым трофеем, а не хитроумной приманкой. Думать о том, кто и в каких условиях посеял нами найденное, не хотелось. Как и сильно вдаваться в дебаты о том, что наше прохождение задания какое-то совсем не героическое. Ну да, Омура пытался стонать на эту тему. И своим нытьем о том, что это несправедливо, что мы даже ни разу не вступили в бой, даже заразил Мидоро, который в конце второго часа этого монолога обиженного паяца тоже стал на меня нехорошо так поглядывать. Видать, в неадекватной надежде, что я соглашусь на какую-нибудь увлекательную авантюру. — Закрой рот и жуй, после обеда мы отправимся к башне и будем максимально избегать прямых столкновений, — резко и непреклонно отбрила я бестолковые предложения малолетних идиотов, даже не думая поднимать уставший взгляд на сокомандников. Дело в том, что с самых первых минут пребывания в лесу я вбухивала все, что у меня было из чакры в то, чтобы не столкнуться ни с чем живым. По крайней мере, я отчаянно надеялась, что за исключением сражения для добычи свитка у противников, мы по максимуму отделаемся увеселительной прогулкой. И что странно — вышло. И плевать мне, что для этого не пришлось и пальцем шевелить, разве что, неимоверно вбухивая силы в сенсорику. В нагибаторы всея мира шиноби я не рвусь. А вот в башне, на предварительных боях пришлось попотеть. И попотеть, к слову, не слабо. Акира Мотошира была бесклановой, но очень выдающейся юной куноичи. С техниками стихии огня, она заставила неслабо побегать, трижды выдыхая в пространство арены немаленькие шары катона. И уже к середине нашего боя, минуте на десятой, все пространство башни заволокло плотными клубами пара: мой суйтон, испаряясь от взаимодействия с катоном, давал фору любым дымовым бомбам. Победа была относительно легкой и с отчетливым чувством стыда: стоит признать, победа эта не была полноценно честной. Впрочем, в боях шиноби честность вообще редко фигурирует, как основополагающая. Акира Мотошира едва не захлебнулась из-за большого изобилия жидкости в легких. Концентрировать большое количество воды в воздухе, когда та в третий раз испарилась от катона, труда не составило. И уж тем более не составило труда пропихивать все это добро бедной тринадцатилетней девчонке в дыхательные пути, когда половина этой воды основывалась на преобразовании моей собственной чакры в стихийный элемент. Короче, пока поверженной противнице в срочном порядке оказывали первую медицинскую для утонувших, я стояла рядом и играла с собственной совестью в торги. Выходило крайне плохо.

***

— Готова? Я удивленно вскидываю глаза на Минато, замершего в дверях кухни, и заторможенно потираю слезящиеся от долгого чтения глаза. Дядя выглядел плохо — с отчетливо заметными кругами под глазами, бледненький, как поганка, но вот на лице бродила мягкая улыбка, что как-то неминуемо скрашивало общую безрадостную картину его убитости. — Ты про экзамен? — заторможенно уточняю я, убирая в сторону медицинский свиток и уже обеими руками растирая лицо. Завтра в полдень у меня последний экзамен. Точнее, последний бой, который расставит все точки над «и» и либо подарит мне новое звание, либо отчетливо укажет на профнепригодность. Спать, вопреки логике, не хотелось. Точнее, общая усталость, конечно, была и была весьма ощутимой, но вот внутренний эмоциональный мандраж не давал с чистой совестью отправиться на боковую, и я уже третий час в полном одиночестве куковала на кухне, перечитывая давным-давно выданные Цунаде свитки. На часах перевалило за третий час ночи. Нового в них я ничего не находила — мистика мною была освоена еще в середине тренировочной недели, отведенной на подготовку к заключительному этапу состязаний. Да что там, Цунаде даже расщедрилась на обучение меня своему легендарному, сокрушительному удару. И в тандеме с повышающимся тайдзюцу — спасибо Гаю и этим трижды клятым утяжелителям на ногах и руках во время абсолютно всех тренировок по ближнему бою и общему повышению выносливости тела — техника боя выходила недурственной. Быстрота в тандеме с силой дарила неплохие плоды. Сенсеи были поразительно уверены в моей победе, преисполненные непонятной мне самой верой в мою победу. Я же этой самой клятой уверенностью не обладала ни на йоту. Кишихара Чока был темной лошадкой и моим противником. И все, что мне удалось о нем разузнать, это то, что парень был сыном бескланового мужчины с фамилией Чока и четвертой дочери одного из выходцев клана Сарутоби. Причем, насколько я выяснила, мальчишка всю свою жизнь прожил в небольшой деревушке в трех днях пути от Конохи, никогда не обучался в академии, и неясно, обладал ли вообще клановыми дзюцу, или был обучен чему-то еще. На что был способен противник, я не имела ни малейшего представления. Черт, да я даже не знала, сколько пацану лет. Тощий, как кошель каноничного Наруто, выше меня на полголовы, Кишихара имел такое заипавшееся выражение лица, что походил, скорее, на каторжника, только-только вышедшего с какой-нибудь шахты. — Боишься? — проницательно заметил наш Хокаге, возясь у кухонных тумб с завариванием чая. За время, пока я залипала в собственных мыслях, дядя успел пройти на кухню и даже накидать себе на тарелку что-то для быстрого ночного дожора. — А ты не боялся в свой первый экзамен? — Было дело. Правда, едва ли сам это осознавал тогда. Но тоже жутко нервничал, — Минато подхватил тарелку, сграбастал чайник с запаривающимся внутри напитком и проворно обосновался с другого края стола. — Но больше переживал, как буду выглядеть со стороны, и понравлюсь ли Кушине. Черт! — Прости, — я невольно потупилась, отводя уставший взгляд от дядиного лица. — Ничего. Ты не виновата в том, что практически все напоминает о ней, — Намикадзе выдавил что-то среднее между грустной улыбкой и отчаянной гримасой. В мою сторону молчаливо протянули онигири с тунцом в начинке, торопливо, а оттого не слишком ровно слепленный мною еще на обед. Поглощение пищи проходило в неуютной, тоскливой тишине. Периодически глаза мужчины напротив едва заметно увлажнялись, и если не знать Минато так хорошо, как я, можно и не заметить этих скупых проявлений тяжелых эмоций. Но я замечала и малодушно отводила взгляд, не находя достаточно слов для того, чтобы выразить поддержку. Хотя, если быть совсем откровенной, сейчас, на протяжении стольких лет, я вновь задумалась о том, что в смерти Кушины была виновата немногим меньше Обито и стоявшим за ним Мадарой. Наберись я тогда смелости, скажи взрослым, и кто знает — может, не пришлось бы сейчас растерянно наблюдать за тем, как дядя отчаянно подавляет закостеневшую боль души. Стало поразительно мерзко. Ибо следом прилетевшая мысль, что и сейчас я трусливо не могу раскрыть всего, что знаю, ужалила и стиснула сердце. А ведь я действительно боялась. До трясущихся внутренностей боялась, что узнай Минато о всем, что знаю я сейчас и что знала тогда, и боль его облачится в доспехи ненависти по отношению ко мне. Или осуждения, что будет немногим приятнее. Кусочек рисового пирожка встал поперек горла, и я судорожно закашлялась, пугая Минато натужными хрипами и грозясь разбудить остальных членов семьи. — Запей, — поглаживая меня по вздрагивающей спине, коротко распорядился мужчина, суя в руки наполненный водой стакан. — Как угораздило? — Задумалась, — отбрехалась я полуправдой, сама же поражаясь хриплому звучанию собственного голоса. Минато уселся на место, уже осмысленнее вглядываясь в мое лицо. Стало необъяснимо боязно. Без каких-либо реальных причин. — Фудо рассказал, что лисы призывают тебя исполнителем долга, — тихо заговорил он, когда стакан в моих руках наконец опустел. — Да. Один из них приходил сюда незадолго до начала экзамена, сказал, что-почем, дал отмашку за два месяца приготовиться к долгой кропотливой службе. — Я подготовил документы, чтобы не было никаких проблем с верхушкой деревни, — кивнул мужчина, подтверждая, что информация для него не новая. — Документы? — Фактически, ты будешь отсутствовать год. Если уйти без согласия кого-то из резиденции, походит на самовольничество, а так я подписал соглашение, как Хокаге, что позволяю тебе покинуть деревню с целью повышения своего мастерства ниндзя. — Забавно, — бесцветно откликнулась я, на деле не имея ни малейшего желания вникать в дебильную политику деревни. Не объявят сбежавшей в самоволку, и на том любезно кланяемся в ножки. — Я уверен, что завтра все пройдет хорошо. Цунаде-сама высоко оценила твои успехи в тренировках, сказав, что благодаря смешению двух стилей плотно повязанных на тайдзюцу, ты смогла добиться интересных результатов. — Сенджу мною сегодня раз пятнадцать полигон протерла, — со всем имеющимся скептицизмом поставила я в известность, совершенно не успокоенная кривенькой мотивационной речью. — Цунаде-сама одна из легендарной троицы санинов. Было бы, конечно, славно, будучи генином одолеть шиноби ее уровня и мастерства, но и того, что показала ты, оказалось достаточно, чтобы она поручилась за твой успех. Минато, судя по всему, фонтанировал энтузиазмом не хуже всех моих сенсеев. По факту, на мой взгляд, дело тут было в предвзятости. Я с трудом могу поверить, что дядя и оба наставника, неосознанно не преувеличивают моих шансов на победу, опираясь на личную привязанность. — Вообще, Цунаде-сенсей известна как вечно проигрывающая во всяких спорах и лотереях неудачница, так что мне уже, если честно, совсем страшно за себя завтра, — Минато сконфуженно потупился, выдавливая неловкую улыбочку и потирая и без того взлохмаченный затылок. — Но как бы там ни было, завтра все и узнаем. Спокойной ночи, дядя. — Спокойных снов, — тихо прилетело мне в спину, пока я неспешно и максимально бесшумно направлялась в собственную комнату.

***

Мрачные, свинцовые тучи, шквалистый ветер, нет-нет, но долетающий до площадки внутри арены и четкое осознание, что вот-вот разразится дождь. Пока, правда, не совсем понятно, ливень или морось, но вывод, что вот-вот небеса разверзнутся, очевиден. По факту, мне даже на руку. Мой бой стоит прямо за сражением Омуры и не запомненной мною девчонки. Напарник не без труда выхватывает победу, выехав на собственной упертости, ну и на чуть большем количестве чакры, чем у противницы. Для меня же повышающаяся влажность окружающего пространства станет дополнительным козырем. И если моему тайдзюцу противопоставят техники дальнего действия, можно будет со спокойной душой переходить на ниндзюцу — чем больше вокруг воды, тем меньше чакры на ее создание из ничего, а значит, и сам расход чакры значительно меньше. Спускаюсь с последней ступеньки лестницы, выведшей прямиком на арену и с легким интересом оглядываю высящиеся по периметру арены трибуны. На противоположной стороне достаточно большой круглой площадки, где предстоит разразиться настоящему бою, из арки выходит Кишихара. Парнишка безмятежен, показательно-расслаблен: спрятанные в карманах брюк руки, неспешная слегка покачивающаяся походка и совершенная незаинтересованность на лице. Ох-ох-ой. Я, в отличие от противника, собрана, но к центру арены так же не спешу, внимательно разглядывая трибуны над головой. Народу — тьма-тьмущая. Во все времена, всех народов и, видимо, миров, люди будут любить зрелища. Не вовремя вспомнились Гладиаторские бои моей реальности… Взгляд не без труда отыскивает в веренице лиц знакомых. Вот Цунаде, недалеко от террасы для высокопоставленных господ деревни, вальяжно закинула ногу на ногу и скрестила руки под пышной грудью. Кажется, на лице женщины блуждает предвкушающая ухмылка. Вот Фудо с Наруто машут мне, и мелкий вот-вот свалится со своего сидения, спасаемый только твердой рукой деда, придерживающего сорванца за шкирку. Учихи, почти часть моей семьи, неполным составом сидят в том же ряду, что и братец с дедом. Микото-сан, Фугаку-сан и Саске, внимательно глядящий вниз, но нет-нет, а бросающий на крутящегося рядышком Наруто недовольные взгляды. Поза черноволосого ежа один в один копирует посадку отца — широко расставленные ноги и скрещенные на груди руки. На другой трибуне, по правую руку от меня, Гай-сенсей скандирует что-то подбадривающее, но малоразличимое из-за гуляющего по толпе гула, приложив одну руку ко рту, а второй воинственно потряхивая над головой. Узнаваемый из-за своей шевелюры и маски Какаши рядом с ним — полная противоположность другу: флегматично спокоен и уже сейчас не отрывает взгляда от зажатой в пальцах книжицы. Малолетний извращуга… Хотя, вроде уже не малолетний. Понятия не имею, сколько ему сейчас лет. Взгляд продолжает бегать по трибунам, не желая останавливаться на приближающемся Чоке и замершем в ожидании нас экзаменаторе. Как бы там ни было, а легкий мандраж присутствовал, и я всеми силами искала успокоение в разглядывании заинтересованных грядущим представлением лиц. — Аника Намикадзе, Кишихара Чока, внимательно выслушайте правила предстоящего боя: сражение длится до полного поражения противника, однако, если кто-то из вас решит сдаться, бой будет остановлен. Так же, по усмотрению экзаменаторов, бой может быть остановлен, если расстановка сил станет ясна. Ограничений в способах победы нет. Вам понятно? Я устало перевела взгляд на чуть полноватое лицо мужчины, как-то коряво озвучивающего правила, собралась кивнуть, переводя взгляд чуть выше коротко стриженной головы экзаменатора, невольно вновь возвращая внимание на трибуны и растерянно замерла. В самом конце южной стороны амфитеатра, оперевшись на стену, стояла фигура. В темных штанах по подобию шаровар, в такой же темной водолазке. Расслабленно опирающаяся на стену, подобно ночным бабочкам моего мира: скрестив руки и согнув одну ногу в колене и уперев ее в стену за спиной. И в клятой маске лиса. До красной пелены перед глазами знакомой маски. Внутри заклокотало и забулькало, зубы в стиснутой челюсти натужно и весьма громко скрипнули. Так… Так, черт возьми!!! — Я сдаюсь! — мой громкий голос, спокойная и уверенная интонация, да еще и поднятая вверх рука заставляют экзаменатора шокировано уставиться на мою мрачную, решительную физиономию. — Что? — заторможенно переспрашивает мужчина, не стесняясь пуча и без того круглые глаза в мою сторону. — Сдаюсь, говорю, — терпеливо повторяю, вглядываясь в лицо напротив, а на деле периферией зрения следя за фигурой в черном, с маской лиса. На трибунах медленно, но верно поднимается бедлам. — Эй, засранка, а ну отставить дебильные шуточки! — надрывается подскочившая Цунаде, метая молнии глазами. — Аника, ты не можешь сдаться! — кричит почти с ней в унисон Наруто удивительно звучным для ребенка голосом. Учихи рядом с мелким выглядят до того растерянными, что честно заслуживают фотокарточки увековеченными выражениями собственных лиц. Все трое. — Прекрати сомневаться, поверь в силу своей юности!!! — голосит второй сенсей, и я даже вижу, какое дебильное выражение лица он при этом строит, сжимая кулаки перед грудью. Какаши рядом с ним заинтересованно опускает чтиво, вглядываясь в разворачивающийся вокруг цирк. Вот Минато что-то торопливо говорит сидящим рядом с ним старейшинам, то и дело бросая в мою сторону растерянные и обеспокоенные взгляды. Вмешаться он не может по длинному списку причин и прекрасно знает об этом. Но по выражению лица дяди видно — очень хочет спуститься и выяснить, что происходит. Только вот чрезмерное попечительство воспримут как предвзятое отношение из-за родства, а потому он вынужденно прижимает себя к креслу. Честно говоря, если бы не первопричина спонтанно принятого решения, я не слабо бы повеселилась с поднимающейся бучи. Но было не до смеха. — Ты уверена? — Чока, неожиданно подает голос, и теперь на лице мальчишки нет и следа безучастности. Только строгость и легкое непонимание в серых глазах. — Более чем, — киваю, возвращая взгляд на вконец растерянного экзаменатора, бросающего непонимающие взгляды все в ту же сторону Хокаге. — Я отказываюсь от сражения и сдаюсь! Последние слова повторяю значительно громче, силясь вложить в голос максимум непоколебимости. — Ну, — мужчина рядом с нами запинается на полуслове. — Хорошо. Кхм… Победитель — Кишихара Чока! Радостных криков с трибуны не доноситься. Только невнятное бормотание громадной толпы и редкие отзвуки знакомых мне голосов, костерящих или недоумевающих из-за моего поступка. Разворачиваюсь обратно к проходу, из-за которого выходила, стараясь не перейти на бег сразу. Все должно выглядеть максимально не подозрительно. Во всяком случае не более подозрительно, чем выглядит уже сейчас. Провожаемая в спину недовольством знакомых и недоумением малознакомых или незнакомых людей из зрителей, я тщательно продумывала то, что мне предстоит сделать. Вот стена надежно скрывает меня от чужих глаз, и руки тут же складываются в знакомые до рефлексов печати. Чакра, имеющая у меня родство с водой, сконцентрировалась перед самым телом, на пути моего движения, а после тысячей маленьких сверкающих капелек огладила тело. Ради проверки сунула руку в стену тянущегося вперед и вверх коридора, проверяя сработала ли техника. Ладонь, с виду совсем не изменившаяся, спокойно прошла через твердь каменного монолита. А теперь, когда не знающий ни за что не найдет, не разглядит и не обнаружит — со всех ног туда. Дыхание от закручивающихся вихрем эмоций сбило почти сразу, не помогла ни давно поставленная техника бега, ни попытки дышать правильно. Сердце колотилось где-то в горле, а картинка перед глазами то и дело странным образом, необъяснимо и едва различимо менялась. Не знаю, насколько безопасно в таком эмоциональном раздрае использовать Танец призрака, но выбора у меня в любом случае не было. На полном ходу выскочив на южную трибуну амфитеатра, а цепким взглядом окинула всех, кто только находился там и едва не закричала от ярости, когда не обнаружила того, за кем с такой поспешностью неслась. Боги, только не говорите, что мне показалось… Лиса не было. Клятого масочника не было нигде, куда бы я не перемещала судорожно мечущийся взгляд. Внизу, на арене, кажется, вот-вот должен был начаться новый бой. Судя по тому, как оживленно переговаривались люди, сидящие по левую руку на рядах стульев. Блядство, где эта тварь?! Тихий свист над головой, смутно напоминающий какую-то мелодию, привлек внимание далеко не сразу. Точнее, не сразу я смогла понять, откуда идет звук. Находка нашлась, стоило вскинуть лицо к небольшому пространству, между высящейся справа стеной и крышей, уползающей влево и накрывающей саму трибуну. Сидящий в этом подобии окна, загадочный мудила беспечно и демонстративно покачивал спущенными вниз ногами, и махал рукой ровно в то место, где находилась я. Которая, по идее, должна быть невидима практически для любого, кто не активировал бьякуган или шаринган. — Ну здравствуй, милая, — голос, льющийся из-под маски, низкий, бархатный, мягкий, как у сраного сказочника, всю жизнь занимающегося рассказами детских историй. Меня заколотило. Буквально. И вместе с тем в теле появилось какое-то странное ощущение. Словно тело наполняется воздухом, или, что вернее, гелием, грозясь вот-вот то ли лопнуть, то ли взлететь под козырек навеса. — Поболтаем? — голова с лохматым хвостом на макушке и уже до белого каления раздражающей маской лиса склоняется к плечу, напоминая то ли заинтересованную птицу, то ли собаку. — Только давай не здесь, а то ты вот-вот угробишь себя клановым ниндзюцу… Убийца моего отца расслабленно подался назад, откидывая спину в пустоту за «окном» между стеной и навесом, и, расслабив ноги, соскользнул со стены на ту сторону. Следом я ломанулась буквально тараном, даже не замечая того, как отчего-то больно стало проходить сквозь плотный материальный объект. Далеко впереди, по крышам проворно скакала знакомая фигура, удаляясь в сторону южного выхода из деревни.