Жизнь - это борьба

Пробуждение выдалось резким и неприятным, когда до моего слуха донеслись отчетливые попытки открыть спеленатую дверь. Судорожно подскочив в простынях в чем мать родила, я наспех закуталась в расшитое покрывало и вытащила из валявшегося у кровати подсумка кунай. Кто-то с другой стороны последовательно и методично дергал ручки, прилагая к этому одинаковое количество силы. То есть нормальный человек, пожалуй, с каждым разом рвал бы ручку сильнее или и вовсе начал стучать, требуя, чтобы ему открыли. Медленно приближаясь, я поплотнее сжала на груди концы расшитой атласной ткани и, как только дверь снова дернули, заглянула в небольшую щель. Ну да. Умертвие. Невозмутимо и методично пытающееся войти. — Эй, ты! Отвали! — как можно более грозно рявкнула я, стискивая кунай и готовясь в случае чего метнуть его в голову мертвяку. Что там? Зомби выключаются повреждением мозга? Оно замерло, тараща на меня свои белесые, матовые глаза. Всхрапнуло и действительно замерло, заставляя нестройный марш мурашек прокатиться по спине. Стало как-то зябко. — Отвали, ясно? — снова приказала я, стараясь не подпустить в голос ни грамма того страха, что ютился в душе. Все-таки ожившие мертвецы — это какой-то совершенно новый вид безумия. Черт с ним, с эдо-тенсеем. При той технике мертвецы походили… Хотя откуда мне знать, я ведь видела технику только на экране в прошлом мире. Может, техника второго ничем не отличается по своей жути от этой вот некромантии. — М-м-м-ы, — вытянуло низким грудным голосом создание, неловко отшагивая назад. И еще до того, как я успела расслабиться от того, что оно уходит, оно стукнуло по двери, вынудив меня крупно вздрогнуть. — М-м-ы, — отчетливее выдал мертвец. — Да чего тебе… — Почему так долго? Новый голос, раздавшийся откуда-то из-за дверей, знакомый голос, принадлежащий Раэлю. — Убирайся, — коротко и весьма равнодушно приказал парень. Тряпка, намотанная мною на ручки как раз для подобного случая, сама собой зашевелилась, бугря сдерживающий узел и в следующую секунду сползла на пол, открывая дверь. — Ты что, только что встала? — он недовольно нахмурился. Это было странно. Выслушивать нечто подобное от человека, поступить с которым ты собираешься самым вероломным образом. — Это проблема? — вопрос звучит враждебно, но альбинос не ведет и бровью. — Да. Раз уж у Гордл… У Унмэ на тебя планы. — Я не совсем понимаю… — Мне некогда нянчиться с тобой, — грубо обрывает он, закатывая синие глаза к потолку. — Надевай свои тряпки и выходи. Одни из слуг тебя проводят. Он уходит, даже не потрудившись закрыть за собой дверь, и в открытые створки я вижу, как к комнате подваливает оживший мертвец, почтительно застывая за порогом, даже не пытаясь войти внутрь. Ну что ж, возможно, вот-вот наступит момент истины. Натягивая тряпки, которые вчера так и не рискнула застирать, опасаясь, что до пробуждения они попросту не высохнут, я думала. О том, что, возможно, не стоит больше ничего выяснять и узнавать. Как бы ни был велик этот Раэль, раз сумел протащить в новый мир очевидную магию, едва ли он был могущественней, чем то создание из пещер в стране лис. А значит, откладывать дальше просто не имело смысла. Торопливо завязав все нужные узлы и проверив содержимое подсумка, я тяжело вздохнула, силясь собраться с мыслями. Опасливо покосилась на дожидающееся меня умертвие и решительно шагнула за порог. Даже не обращала внимания на то, как сменялись вокруг декорации. Какие узоры были на каменных стенах или какие вышивки на гобеленах, скрывающих ниши. Я просто шла. И просто готовилась действовать по обстоятельствам. А уж когда в одном из залов, куда меня проводили, взгляду предстали две одиозные фигуры, пульс и вовсе подскочил до спринтерских скоростей. Аж в ушах запищало. И за этим аккомпанементом из перестука и писка не слышно было ни фраз, что говорили эти самоуверенные мужчины друг другу и мне, ни чего бы то ни было еще. Я просто смотрела на них, остановившись в паре десятков шагов, пыталась справиться с дыханием и надеялась, что второго шанса мне не понадобиться. Когда Раэль, лениво жестикулируя и не прекращая о чем-то вещать, шагнул к Унмэ ближе, чем на пять шагов, я сорвалась. Просто бросилась вперед, вытягивая вперед обе руки и представляя в голове тот самый символ, который уже буквально отпечатался на подкорке. А потом просто пожелала оказаться там, где узнала об этом символом впервые. Руки коснулись чужих плеч, и рывок оказался такой силы, что на мгновение, я уверена, я умудрилась потерять сознание. Не знаю, сколько я пролежала на холодных камнях внутри огромной пещеры, но когда пришла в себя, по глазам весьма ощутимо ударил желтоватый свет огня. Тут же до сознания донеслись печально знакомые мужские голоса, порождая страх. — Может, ты хотя бы попытаешься?! — рычал рядом голос Унмэ, неожиданно лишившийся даже минимального намека на ту беззаботность и веселье, что имел всегда. — Закрой рот, Гордлок! — взрывается негодованием другой тенор, и его звонкое звучание эхом разносится по необъятным просторам нерукотворного помещения. — Я не знаю, куда нас закинула твоя сука! И что за mardre’gas тут твориться, но советую тебе заткнуться! — Твоя бесполезная истеричность всегда мешала решать проблемы… — Которые вечно создавал ты! Дай мне перерезать этой пигалице глотку, тогда я смогу попробовать еще пару вариантов! Шаги и голос, звучавший до этого чуть в стороне, приблизился, но недостаточно, чтобы попасть в поле зрение едва приоткрытых глаз. Послышалась возня, шарканье ног и шелест одежды, сопровождаемый надсадным, обозленным дыханием. — Ее лучше вначале допросить. Я подбираюсь, пытаясь понять, почему до сих пор слышу их. Почему они не исчезли в чреве жадного создания. Пещера не могла быть никакой другой, я была уверена в этом, но отчего тогда не вышло? Новый звук шагов вынудил выровнять дыхание, вновь притворяясь спящей, но это не помогло. Мощный пинок по ребрам сбил дыхание, вызвал кашель и заставил скорчиться в позу эмбриона в жалкой попытке задавить боль внутри самой себя. — Где мы, и какого черта ты выдумала? — рычит над головой до последней ноты знакомый голос, но так недружелюбно он прежде не звучал никогда. — Отвечай! Давя хрип, поднимаю голову, слезящимися глазами косясь на ненавистное всем сердцем лицо. Унмэ возвышается надо мной с мрачной требовательностью в лице и явно ждет, когда я дам хоть какое-то объяснение. — Это… Я прерываюсь, прочищая горло, поджимаю ребра сильнее, почти уверенная, что заработала минимум трещину, учитывая, как больно было дышать. Секундная заминка дает возможность осмотреться и с тревогой понять — не промахнулась. Та самая площадка с обрывом в никуда. Чернотой за провалом, что хранила подозрительное молчание и отсутствие признаков разумного сознания. Могло ли тут произойти что-то за время моего относительно недолгого отсутствия? Если в этих пещерах время течет иначе? Могло ли то жуткое создание исчезнуть? Или погибнуть? Мысли пускаются в суетливый, панический пляс, когда новый пинок по ребрам, почти в то же самое место сваливает обратно на землю. Стон рвется из горла против воли, как и горячие слезы из судорожно зажмуренных глаз. Теперь точно перелом, что-то внутри явно хрустнуло. — Говори, как ты это сделала?! Гордлок срывается на эмоциональный крик, склоняясь ко мне, цепляет за шиворот и от души встряхивает, не замечая, что лицо мое встречается с каменным полом, болью по скуле принося новые увечья. — Я же говорю, проще убить девчонку и самим разобраться с тем, как выбраться отсюда, — пренебрежительно и капризно тянет где-то за спиной черноволосого Раэль. Я же безвольно обвисаю на собственном воротнике, вынужденно расслабляя мышцы. Пытаясь прогнать боль и понять, каким хреном я могла так опростоволоситься. Расчет был простой, как дважды два — добраться до Гордлока и его «важного человека», и обоих вытащить к хтоническому ужасу внутрь горных пещер затерянной темницы. Скормить на глазах у Гордлока Раэля, чтобы тот напоследок прочувствовал всю боль окончательной утраты, а позже отдать и его. Просто. То создание даже согласилось не схарчить обоих разом, дав мне возможность поиграть на эмоциях и отвести давно гниющую от жажды мести душу. Только вот Жнеца, или чем оно там является, не было. Горькое осознание провала так ощутимо садануло по эмоциям, что я буквально потеряла всякое желание барахтаться дальше. Даже когда меня в очередной раз приложили об пол, я словно не почувствовала боли. А потом в непроницаемой светом от огня темноте за краем обрыва что-то будто блеснуло. Как перламутровый отблеск на внутренней стенке раковины моллюска. Блеснуло и пропало бесследно, заставляя меня непонимающе щуриться в бессмысленных попытках разглядеть хоть что-то еще. И порождая едва ли не исцеляющую все раны надежду. — Понятия не имею, что это и где, — хриплю наконец сиплым шепотом, когда над головой возносится кулак в отчетливом намерении близко познакомится с моим лицом. — Что ты городишь? Ты сама перенесла нас сюда, — Унмэ хватает меня за ворот уже двумя руками, переворачивает на спину, чтобы сподручнее было заглядывать мне в глаза. — Ну да, — я невесело усмехаюсь, чувствуя во рту солоноватый привкус крови. — Нашла это место не так давно. Лицо приходится отвернуть в сторону, чтобы сплюнуть наполнившую рот кровь в сторону. Можно было бы, конечно, плюнуть ублюдку в лицо, но нарываться на новую порцию тумаков, когда и от этих толком не оправилась — трусливо не хотелось. — Почему я не могу открыть обратный портал? — Раэль возникает рядом, возникает за плечом Унмэ, и я наконец понимаю, откуда пламя факела. Над беловолосой макушкой, чуть в стороне, чтобы не спалить шевелюру, плавает небольшой сгусток живого, подвижного огня, бросая на темные, каменные стены желтоватые блики и обрисовывая лица обоих мужчин мрачными тенями. — Понятия не имею, — выдыхаю почти правду, ведь наверняка не знаю, имея лишь догадки относительно этого места. — Ну и на кой черт?! — вновь вспыхивает яростью вышедший из себя Гордлок, подтягивая меня повыше, в совершенно неудобную для сломанных ребер позу. Полусидящую, полулежащую. — Как теперь отсюда выбираться? — Как ты сумел создать для своего голубка тело? — хрипло спрашиваю я, борясь с пропадающим из-за боли голосом. Весомая оплеуха откидывает в сторону без труда, учитывая, что держащие до этого ворот руки пропадают. Вместо ответа — новый удар по ребрам. Теперь с другой стороны, но не менее весомый, что был до этого. Меня относит почти к самому краю площадки. Голова и правая рука повисают над непроглядным обрывом, волосы из растрепавшейся косы свешиваются вниз. И поднять эту самую голову, звенящую и туго соображающую, удается далеко не сразу. Новый перелив перламутра, теперь с вкраплениями белых искорок дает осознание. Понимание, что привидевшееся не было галлюцинацией или игрой боли и разыгравшегося воображения. Что-то там все еще было. И отчего-то выжидало. За спиной снова взорвались громкие мужские голоса, обсуждающие как стоит решать проблему. Я не слышала ни слова. Чувствовала, как кровавая слюна ниточкой тянется в дыру за площадкой и пыталась собраться с мыслями. — Ты ведь здесь? — шепотом зову в эту тьму, отчаянно надеясь на лучшее. Если того создания здесь все же нет, я не жилец в любом случае — пытаться бодаться с одним из сильнейших шиноби и взявшимся из ниоткуда магом бессмысленно. — Я принесла тебе подношение, как мы и договаривались. И сейчас, на самом деле, самое время, чтобы его принять. Не знаю, на что я рассчитывала. На взрыв сверхновой, как было в прошлый раз. На звучание невероятного голоса, сотрясающего собой, казалось, сами атомы. Не было ничего. — Эй, ты! Про меня вспомнили снова. И когда я уже была готова к тому, что меня вот-вот отопнут вниз, окончательно решая проблему в моем лице… — ТЫ ДАЖЕ ПРЕДСТАВИТЬ НЕ МОЖЕШЬ, НАСКОЛЬКО ЩЕДРЫЙ ПОДАРОК ТЫ МНЕ ПРЕПОДНЕСЛА! Меня стошнило. Желчью и кровью, которую я старательно проглатывала последние пять минут. А потом события понеслись с такой скоростью, что я едва успевала их осознать. Вот неведомое создание расцветает скоплениями галактик и звездных туманностей, и Раэль на заднем фоне выдает целую череду незнакомых слов, о значении которых можно лишь догадываться. Я пускаю по телу чакру, пытаясь справиться с болью и порождаемой ею слабостью, неторопливо и осторожно отползаю от края, вставая на четвереньки, а после и на нетвердые ноги. Рядом вспыхивает и сверкает неоновыми переливами незнакомая магия, то рассыпаясь кругами символов, то светящимися куполами вокруг двух, испуганно разглядывающих космос за обрывом мужчин. Не знаю, что пытался сделать маг из другого мира, но походило на попытку защититься. И я просто смотрела, как клубящееся черным дымком щупальце выползло из-за края площадки, медленно и легко прошло через очередной светящийся пузырь, поднимая светловолосого парня. Смотрела, как вцепившийся в его ноги Гордлок пытался удержать того и как щупальце легко встряхнуло свою добычу, заставляя убийцу моего отца упасть. Смотрела, словно была зрителем какого-то кино. Потому что эмоции в тот момент пропали совершенно, оставляя вместо себя пустоту и странное ощущение нереальности происходящего. Гордлок рыдал. И рычал, выплевывая какие-то непонятные мне слова. Глядел в красивые завихрения пространства, словно позабыв обо всем, что было помимо этого. И это было странно. Я думала, он выйдет из себя. Бросится на меня с кулаками или хотя бы использует свой кеккей-генкай. Но он словно разом отупел и ослеп, напрочь сбивая весь предусмотренный мною сценарий долгого и вдумчивого разговора по душам. И все же… Рука, все это время мистикой приводящая в порядок ребра, опустилась вдоль тела, ныряя влажной от нервов ладошкой в подсумок с кунаями. Сжала холодную рукоять одного из них. Я шагнула вперед раз, другой, все еще подспудно ожидая столкновения. Но его не было. — ОН НЕ ВИДИТ ТЕБЯ, — загрохотало в сознании, порождая в ушах назойливый, с трудом выносимый писк. Я сцепила зубы, пожелав, чтобы невольный сторонник заткнулся и через силу пошагала вперед, потому что с каждым вдохом сверху словно наваливалась новая бетонная плита. И только остановившись перед стоящим на коленях ублюдком, я тихо, зная, что меня все равно услышат, попросила: — Прекрати меня прятать. Он вздрогнул. Весь передернулся, начал оборачиваться, параллельно предпринимая попытку подняться на ноги, и тогда я сделала то, о чем мечтала последние несколько лет. Покрепче сжала кунай и, дождавшись, когда он повернется достаточно удобно, наотмашь чиркнула острым лезвием по мужской шее. Глубоко, чтобы наверняка. Чувствуя, как с усилием сталь взрезает кожу и хрящевую ткань гортани. Следя, как по бледной коже, расцвеченной светом неведомых вселенных, притаившихся за обрывом, стремительно льется бардовая река. Наверное, я могла бы сказать что-нибудь в духе: «это тебе за отца» или «сдохни тварь» на худой конец. Но я молчала, бесстрастно глядя в расширившиеся глаза. Следя, как синеющие буквально на глазах губы шевелятся в бесплодной попытке что-то вымолвить. Он завалился в сторону, кособоко и явно неудобно приземляясь на холодные камни. В неверном, регулярно меняющемся свете это выглядело фантасмагорично. — Mordre… Sherot’ra espe… Essa-a, — едва разборчиво зашелестело с его губ. Янтарно-зеленые глаза стекленели, невидяще уставившись в потолок. Сердце сбилось на долю секунды, порождая странное затмение перед глазами. И словно через силу, застучало вновь. Только вот… — СОБОЛЕЗНУЮ, — бесцветно прогудело по пещере, заставляя меня пошатнуться. А может, и не в том было дело. — Что?.. Голос подводил, дыхание спирало, а сердце в груди билось тяжело и с каждым мгновением словно все медленнее. — ОН ПРОКЛЯЛ ТЕБЯ. Я свалилась на четвереньки рядом с телом, в последний момент избежав неловкого приземления на замершую в извечном теперь бездыханье грудь. — ПРОКЛЯТИЕ БОГОВ, КАК ЭТО НАЗЫВАЛИ В ИХ МИРЕ. НЕМИНУЕМОЕ УНИЧТОЖЕНИЕ ТЕЛА. ОНО БЫ УНИЧТОЖИЛО И ДУШУ, ЕСЛИ БЫ ОНА УЖЕ НЕ ПРИНАДЛЕЖАЛА МНЕ. — Ты можешь остановить это, — борясь с занимающей все тело дрожью, я попыталась сфокусировать взгляд на свете создания, но глаза подводили, все хуже различая окружающую действительность. — М-М-М, БОЮСЬ, ЧТО НЕТ. ХОТЯ ДАЖЕ ЕСЛИ БЫ МОГ, НЕ СТАЛ БЫ. Руки, с трудом держащие тело на весу, побелели даже в холодном свете, и под кожей зазмеились какие-то черные, не внушающие оптимизма полосы. И воздух из груди выходил уже с хрипом, отчетливо отдавая на вкус пеплом. — Мы договаривались, что я достанусь тебе только после смерти. — ДА. И ИМЕННО ОНА СЕЙЧАС ДЛЯ ТЕБЯ НАСТУПИТ. НО ТЕБЕ НЕ О ЧЕМ БЕСПОКОИТЬСЯ, — оно заговорило иначе, как будто с мягкой, утешающей интонацией. — ОНА БУДЕТ НЕ ОКОНЧАТЕЛЬНОЙ. ТОГО, ЧТО ТЫ ПРЕПОДНЕСЛА ДЛЯ МЕНЯ, БОЛЬШЕ, ЧЕМ Я ДУМАЛ, НО ВСЕ ЕЩЕ НЕДОСТАТОЧНО. А ЗНАЧИТ, ТЫ БУДЕШЬ ИСКАТЬ ЕЩЕ. МНОГО И МАЛО, ВСЕ, ДО ЧЕГО СМОЖЕШЬ ДОТЯНУТЬСЯ В МИРАХ, КОТОРЫЕ Я ЕЩЕ В СОСТОЯНИИ ОБОЗРЕТЬ. — Но здесь еще столько тех, кого ты мог бы взять как этих… — НЕТ. НЕ ТАКИХ, КАКИЕ НУЖНЫ. СИЛЬНЫХ, НО ВСЕ ЕЩЕ НЕ ТАКИХ… СПИ, ДЕВОЧКА, СПИ. ПУСТЬ ТЕБЕ ПРИСНЯТСЯ СНЫ, ЧТОБЫ ПОПРОЩАТЬСЯ — ЭТО ВСЯ МИЛОСТЬ, КОТОРУЮ Я МОГУ ТЕБЕ ОКАЗАТЬ… — Мы договаривались не так… — тихо, на грани слышимости даже для самой себя. Руки больше не держали, под щекой ощущалась прохладная сухость камня. И зрение, что еще мгновение назад ловило хоть какие-то намеки цвета и света, подвело окончательно, с головой накрывая темнотой.