Consequence (Последствия)

Салли как раз поставила готовиться рагу, единственное, что она нашла в морозилке, когда в дверь позвонили. Она вытерла руки о фартук, кинула его на стул, а потом пошла к дверям открывать. На пороге стоял чем-то недовольный Андерсон. Он окинул ее придирчивым взглядом, а потом поджал губы. — Значит ты с ним? — А ты женат. — Но ты с ним. — А какое это имеет значение? — Просто. Значит ты с ним… — Не то, чтобы тебя это касалось… От Грега ушла жена, понимаешь. И плюс подхватил этот ужасный кишечный грипп… — И ты кинулась его… утешать? — Думай о чем хочешь… — из коридора позади раздался громкий влажный кашель, и в глазах Андерсона отразилась какая-то странная эмоция. — Все. Мне пора. Увидимся в понедельник… — Может нужно… Но Салли закрыла двери прямо перед носом, а затем обернулась, глядя на вышедшего из комнаты Лестрейда. — Сэр? Мужчина все еще выглядел бледным, но уже не напоминал воскресшего из небытия мертвеца. Он стоял, привалившись к косяку, на выходе из спальной комнаты. — Значит ты мне не приснилась. — Нет, сэр, — она сделала шаг вперед. — Вас не было на работе три дня. — Три дня? — Грэг апатично удивился, а затем вздохнул, потирая лицо. — Я думал… — Пойдем, я поставлю чай, — Салли развернулась и пошла на кухню. Она занялась чайником, прислушиваясь к звукам в коридоре: как раздались удаляющиеся шаги, хлопнула дверь в туалет, а через несколько минут, как зашумел слив. Она как раз выключила чайник, когда Грег вышел на кухню, и, судя по звукам, опустился позади нее на стул. — Вчера забавный случай был на работе, — начала Донован не оборачиваясь, заливая заварку. — Робертс снова наступил в череду проклятий. Представляешь? Он вчера облился кофе, пошел переодеться, а затем в новой форме, снова вернулся к кофемашине, и уже она его облила, — девушка хихикнула. — А… — начал было Грег, но Салли проигнорировала его попытку влезть в разговор и принялась разливать чай. — Из дел: две драки со смертельным исходом, один суицид и одно ограбление с поножовщиной. Но там быстро со всем разобрались… — Ты хочешь говорить о работе? — мужчина хмыкнул. — Я чувствую по твоему тону, что это совсем не то, о чем ты хочешь поговорить. Давай договоримся. Я завтра выхожу на работу, а ты ничего не спрашиваешь. Салли помолчала, нарочито громко размешивая сахар в чашке, затем взяла кружку за ручку и поднесла боссу, ставя перед ним с глухим стуком, стараясь не расплескать. — На работу тебе только через два дня, я тоже взяла отгулы до понедельника. И нет. Я не могу просто оставить без внимания то, что произошло. — Ничего не произошло, — Грег был мрачнее тучи. — Это просто… У меня умерла двоюродная бабушка. — Ага, как же. У сироты, сменившего четыре приемные семьи умерла бабушка, — на затравленный взгляд Лестрейда, она пояснила. — Ты сам это говорил, на посиделках по поводу рождения дочери Диммока. Грег опустил взгляд. — Салли, все нормально. Правда. Я благодарен тебе, но… Все нормально. — И это? — Донован не смогла сдержать своего возмущения и почти выкрикнула, хватая лежащую на столе руку, резко закатывая рукав. — Это не нормально! Эта вспышка гнева спровоцировала новый эпизод паники. Лестрейд вскинулся, резко отпрянул, выдирая из цепких пальцев руку, отшатываясь назад. — Это тоже не нормально, — она добавила уже медленнее, осторожно перегибаясь, через стол, снова беря мужчину за запястье. — Это наши игры с женой, — вяло пошутил Грег, без тени улыбки. — Которая подала на развод, когда ты в состоянии алкогольного опьянения уличил ее в измене, — Лестрейд опустил голову. — Грег. Я действительно думаю, что ты должен все рассказать. Я понимаю, что… Но, если это личное, у меня есть отличный психотерапевт. Она моя знакомая… Но таблетки — это только часть терапии, — Лестрейд отчаянно замотал головой. — Грег, — Донован вздохнула. — Ты должен понимать. Я волнуюсь. И я хочу знать, что эпизод, подобный этому не повторится. Господи, Грег, я действительно волнуюсь и я понятия не имею, что делать в такой ситуации. Но точно уверена, что выслушать я могу. И многие говорят, что от этого легче… Но если ты не хочешь об этом говорить, я не буду настаивать. Но мне важно знать, что с тобой все… Грег, правда, я волнуюсь. — Все в порядке, это только запястья. — Я знаю, что физически с тобой все в порядке, но в эмоциональном плане… Черт, Грег. Я, правда не знаю, как, но я хочу помочь. С твоей помощью… это будет сделать легче. Нельзя все держать в себе. Пожалуйста. Салли замерла, выказывая молчаливую поддержку, поглаживая сжатую в кулак руку мужчины, терпеливо ожидая его решения. Наконец детектив-инспектор, смотревший куда-то в стол, поднял взгляд и сдержанно кивнул. — Хорошо. *** Лестрейд смутно помнил то, что происходило в эти дни до прихода Салли. Все они слились в какой-то бесконечный калейдоскоп крутящихся образов. Он не мог существовать, воспоминания поглощали его, разрывая на части. Он пил, чтобы хоть как-то заглушить этот круговорот. Он пил, пока его не тошнило, а затем отрубался. Смутно помнился образ жены, которая в очередной раз что-то от него требовала, орала… И он ее послал. Потому что ей было плевать. А теперь его прижала к стенке его помощница, которая действительно хотела знать, что произошло. Странное дело, но сержант полиции заботилась и волновалась о нем похоже больше, чем кто-либо за всю его жизнь. Это тяжело резануло что-то внутри, но он все же поднял голову, глядя на нее осторожно, читая в глазах искреннее желание помочь. В конце концов ему, возможно, действительно стоит с кем-то этим поделиться. Грег кивнул, сжимая рукой чашку чая, тяжело вздохнул, словно решаясь. Сделать этот последний шаг в пропасть. — Хорошо… Только, я не знаю с чего начать. Это… это моя жизнь. — Расскажи то, что посчитаешь нужным. Грег вздохнул. Говорить подробное другу, человеку, с которым работали вместе более десяти лет было откровенно страшно. Но представив себе, что это придется говорить совершенно незнакомому человеку… Грег почувствовал на языке знакомую горечь. Он тяжело сглотнул, обхватывая чашку с чаем озябшими ладонями. — Мне было одиннадцать лет, когда погибли мои родители, — Лестрейд отстраненно услышал, как безжизненно прозвучал при этом собственный голос, но это его не волновало. Призраки прошлого выплывали из небытия, делая образы-воспоминания до ужаса яркими. — А сейчас рассмотрим приведенный сонет, — голос мисс Тернер звучал более раздражающе, чем всегда. Лестрейд сидел за своей партой в последнем ряду, усиленно дорисовывая широкополую шляпу на черно-белый портрет. Последний урок сегодня проходил на удивление медленно, раздражая своей монотонностью. Грег бросил тоскливый взгляд на часы. Минутная стрелка, казалось, даже не двигалась, замерев на неизменном месте, без двадцати три. Конец занятий сегодня он ожидал с большим трепетом. Близилось Рождество, самое приятное время в году, и именно сегодня отец пообещал свозить его на ярмарку, которая открылась в центре. И скучный урок по литературе был определенно не тем, чем он хотел заниматься. Грег хотел пойти на ярмарку, это был первый пункт его плана: он был уверен, что в это Рождество обязательно заставит родителей купить то, что он хотел больше всего. Конечно, он понимал, что ему вряд ли подарят собаку, но то, что родители смогут купить ему настоящий пиратский корабль с командой, модель которого он увидел в магазине игрушек несколько недель назад… На то, чтобы выпросить себе именно этот сюрприз, у него было еще полтора месяца. А сегодня, у них с отцом было важное, совершенно мужское, дело. Они собирались купить елку в горшке. Их мама очень любила именно живые елки. Зеленую, пушистую красавицу, которую они будут наряжать, и именно ему доверят повесить самый первый шар. Неожиданно дверь в класс раскрылась, и в него вошла заместитель директора, которая тут же подошла к мисс Тернер, сказав что-то той на ухо. Грег увидел, как две женщины посмотрели прямо на него. Он потом еще долго вспоминал взгляд, который адресовала ему преподавательница, но в тот момент он его не понял. — Мистер Лестрейд, вас вызывает к себе директор, — Грег тут же с молниеносной скоростью запихнул свой учебник и ручку в рюкзак, полный уверенности, что это папа решил его забрать раньше. Но, когда в кабинете, вместо родителей он застал двух суровых женщин, только тогда он понял, что что-то не так. Когда, спустя две недели, сидя в машине, которая везла его на попечение, он, глядя в окно, решил. Рождество — его самый ненавистный праздник. — Это было большим ударом тогда. Живых родственников не осталось, и меня отправили в приемную семью. Но… Ты же сама понимаешь… Я был просто ребенком, винившим во всем окружающих. За первый год я сменил три семьи. Четвертая — это был дом семейного типа. Миссис Росс, была многодетной матерью, у нее было пять собственных детей. И она решила, что дети — это ее предназначение. Хотя, на самом деле, уследить она достойно ни за кем не могла. Мы росли сами по себе, миссис Росс считала, что только обеспечивая детей кровом, едой и еженедельными мессами можно воспитать достойного человека. На самом деле, среди детей царила атмосфера постоянной войны и борьбы, кто сильнее. Мне пришлось рано повзрослеть. И научиться защищаться… — Что, захотелось чего-то своего? В семье принято делиться, — Питтерс смотрел на него, расплывшись в широкой улыбке, от чего и без того мелкие глаза у него, из-за приподнявшихся жирных щек, стали невероятно похожи на свинячьи. Грег дернулся, пытаясь вырваться из захвата, но крепкие руки старших парней держали прочно, не давая ему освободиться. — Что это у нас. Ого, часы… — он повертел их в руках, разглядывая цепочку и красивый циферблат. — Как думаете, парни, сколько они будут стоить, если их толкнуть лысому Джону? — Оставь, это мое, — Грег рванул из рук своих захватчиков, вырываясь и в два счета оказался возле Питтерса. Тот от неожиданности отпрянул, а вовремя сориентировавшийся Сэм, быстро выступил вперед, защищая брата, и Лестрейд почувствовал, тяжелый кулак, который прилетел в челюсть. Спустя бесчисленное колличество ударов — было почти невозможно выстоять одному против шестерых — Лестрейд лежал на полу, тяжело дыша, глядя снизу вверх на Питтерса. Тот поднял над полом часы, единственное, что он забрал из дома родителей, а затем разжал руку. Грег, как в замедленной съемке, видел, как они падают на пол с жутким звуком, от чего непроизвольно раскрываются, издавая при этом какой-то странный щелчок. — Пока, мудила, — сказал Питтерс, а затем вальяжной походкой вышел, выводя из подворотни и своих дружков. А Грег смотрел, как единственное, что ему досталось в память о родителях, лежит в полуметре от его лица. На стекле прочерчена трещина, а секундная стрелка подрагивает, тщетно пытаясь сдвинуться с места. Грег, впервые за год жизни в семье ощущает как глаза щиплет от слез. — Мне было тогда четырнадцать лет, это было лето, я тогда уже начал подрабатывать курьером, когда познакомился с Майклом и его друзьями. Он не заметил, не заметил этой дурацкой ямы, и колесо велосипеда влетело туда, от чего он потерял равновесие и слетел в кювет. И теперь он сидел на земле, отчаянно старался не думать, что с ним будет. Он не столько боялся того, что рука сейчас кажется, охвачена огнем, а рукав пропитался кровью. Его определенно точно больше волновало состояние его велосипеда. Переднее колесо было прогнуто и он, откровенно не знал, как его починить. К счастью, на сегодня заказов больше не было, но до дома было около двух километров, и ему совершенно определенно точно влетит за велосипед. Грег в остервенении стукнул по раме здоровой рукой, проклиная вообще все на свете, стараясь сдержаться. — Эй, с тобой все в порядке? — Грег вскинулся, исподлобья глядя на спускающегося к нему парня, который остановился у обочины, видимо увидев, как он упал. Лестрейд нахмурился, убеждая себя, что ему не нужна помощь от кого-либо. — В полном. — Ну как же. По тебе не скажешь. Парень, видимо, увидел что-то в его глазах, потому что тепло улыбнулся и совершенно бесцеремонно вздернул на ноги, помогая подняться. — Пойдем, осмотрим твоего двухколесного друга. Грег опасался нового знакомого, но когда тот предложил его подвезти кивнул и залез на пассажирское сидение пикапа, решив что хуже, на самом деле не будет. Парень, представившийся Майклом, закинул его велосипед в кузов, а затем они поехали в город. Грег смутно помнил, как они приехали в какой-то гараж на севере. Там были и остальные ребята. Он помнил, как Эн, Шед как ее звали друзья, бинтовала ему рану, развлекая разговорами, а Майкл и Натан решали, что делать с велосипедом. И когда, спустя час ему вывели его велосипед, такой же как до падения он чувствовал себя таким счастливым… Он благодарил их, и Майкл пошутил, что у Натана вообще золотые руки. А Грег решил почему-то рискнуть. Выудив из кармана вот уже полгода как не идущие отцовские часы, спросил: — А может, знаете, кто может починить это? — Они как-то помогли мне с разбитым великом… И еще кое-чем. Так и началась наша дружба. Компания была разношерстная. С ними я проводил большую часть времени. Мисс Росс решила, что я окончательно отбился от рук и махнула на меня рукой. Это было хорошее время, полное воспоминаний… Мне было шестнадцать, когда в нашу компанию попал Крис… — Грег вздохнул, глядя на чашку с чаем, а затем резко отодвинул стул и поднялся, отходя к окну. Вспоминать об этом времени было тяжело. Тем более говорить об этом кому-то, кто знал его, как примерного семьянина… — Тогда я понял, что женщины меня не привлекают, — он специально старался не смотреть на Донован, опасаясь увидеть осуждение в ее взгляде. — Не пойми меня неправильно… Это было не так, что я внезапно воспылал любовью к нему. На то, чтобы понять, что парни меня привлекают по-настоящему потребовалось еще долгие два года. Убедить себя, что это на самом деле нормально, принять себя таким. Знаешь… Я осознал окончательно это незадолго до своих восемнадцати, принял это. Начал выпускать себя за рамки, установленные обществом. Я до сих пор помню, как когда мне исполнилось восемнадцать, спустя неделю первый раз пошел в гей-клуб. Это даже тогда было страшно… Я боялся, что кто-то обязательно уличит меня в том, что я чертов гомосек, боялся, что мои друзья осудят меня. Что Крис просто рассмеется. Тем более, что он определенно любил женские формы… Парням я ничего не собирался говорить, но в том заведении меня заприметил один из знакомых Майкла, и, как я понял впоследствии, один из его любовников. В общем, парни узнали. И, вопреки моим сомнениям, отнеслись к этому более чем нормально. В компании оказалось помимо Майкла еще два человека, которые играли за обе команды. Именно они и приобщили меня к этому… Показали, казалось, все места, о которых я даже не смел догадываться… Я, наконец принял себя, находился тогда в поиске того, единственного человека… И мне даже в один миг показалось, что я его нашел, — Грег зажмурился, открывая створку окна и вытаскивая дрожащей рукой сигарету, чиркнул зажигалкой и затянулся. — А потом… Один мой поступок, и одна чужая фраза… — он замолчал и сделал затяжку, слыша как сзади отодвигается стул, и Донован поднимается на ноги. Он пару раз открыл рот, собираясь сказать, но в итоге только покачал головой. Он был не готов. — В свои восемнадцать Рождественские праздники я провел в больнице. Парни приходили меня навестить… Но ты знаешь, после случившегося я не мог доверять никому. Все происходящее выводило из себя, фактически лишая рассудка. Я видел во всех угрозу. Парни, старались пробиться, оказать поддержку, но после произошедшего… Я был в таком ужасе, — Грег вздохнул. —Невозможно делать и помогать кому-то без его на то желания. Постепенно мы отдалились друг от друга. Я долго восстанавливался. Нет, физические повреждения прошли быстро, меня выпустили уже пятого января, но вот то, что поселилось внутри… От этого я никогда не смогу избавиться. Но я старался, старался забыть, собрать обратно то, что в тот день было разрушено… Грег замолчал, ощущая сзади молчаливое присутствие. Через какое-то время, Салли осторожно спросила. — Ты познакомился с кем-то? — Я пытался. Но… Спустя год я познакомился с Сандрой. Я тогда пытался доказать себе, что жив. Что я могу делать то, что делают обычные люди. Она мне сразу понравилась. Как друг. И я почти тут же сделал ей предложение. — А парни? — Салли аккуратно положила руку ему на плечо, и Грег почувствовал, словно она действительно забрала часть ноши себе. Он длинно и протяжно вздохнул. — Парни? Парни… Нет. Уже давно нет. Никто… После того, что случилось… Да и вообще… никто… - Но почему именно сейчас? - Близится Рождество? - Грег криво искривил губы. - Просто кое-что напомнило об этом всем... Ты же знаешь, тригеры разнообразны. Я никому не говорил об этом... Но это... Понимаешь... И Салли поняла. Донован не смогла сдержать вздох, какой-то всхлип, и он ощутил, как девушка прижалась к нему со спины, даря так необходимую поддержку. Словно впервые в жизни, за долгие годы, он понял, что кому-то действительно не плевать на него. Мужчина вздохнул, кладя руку сверху на женскую тонкую ручку, слегка поглаживая. И эта поддержка была лучшим, что у него когда-либо было. Грег почувствовал, что кошмар, в котором он погрузился последние три дня, понемногу отступает и сквозь клубящиеся тучи, проглядывает луч надежды. Все еще будет хорошо.