Consequence (Последствия)

Следующие дни мысли Майкрофта так или иначе возвращались к детективу-инспектору. Лично он не поехал в больницу, но проследил за тем, чтобы мужчине оказали всю необходимую помощь. Полученный удар по голове спровоцировал эпидуральную гематому с ушибом головного мозга, как доложили Майкрофту. Это все вызывало опасения и, по правде говоря, даже в некоторой степени, неподдельное волнение. Холмс понимал, что пострадал детектив-инспектор так или иначе по вине его брата, и искренне хотел, чтобы мужчина пошел на поправку. Отчасти, чтобы решить, наконец то, что стояло между ними. Отношение Лестрейда к нему было очевидно. Не то, чтобы он не доверял суждениям брата, но теперь он убедился воочию, особенно после обрывочных слов сержанта. По всему выходило, что Грегори Лестрейд был на него невероятно зол, и даже, чего не хотелось больше, напуган. Майкрофт снова и снова прокручивал в памяти те их две встречи, глядя на них в новом ключе. Судя по мимике и языку тела, читать которые Майкрофту всегда было непросто, выходило, что его самого детектив-инспектор боялся. По-видимому его появление затронуло некий болезненный опыт прошлого. Но сколько Майкрофт не изучал вдоль и поперек файл инспектора, чего-то такого найти не мог. Обычные задержания, какие-то мелкие происшествия. Примерная служба и регулярное прохождение медкомиссии, с обязательным посещением психиатра. Никаких нареканий, даже на врачей, которых для безопасности проверил Холмс, не было. Но факт оставался фактом, что-то в его действиях привело инспектора в такой разлад, что это было заметно. Когда в воскресенье, ко всеобщему облегчению, Грегори Лестрейд, наконец, вышел из комы, Майкрофт испытал небывалое облегчение. Хоть этого человека он почти не знал, но был обязан ему и не хотел оставлять этот долг не оплаченным. Он выждал для проформы три дня, решив, что Рождество и послерождественские дни — это время встреч с близкими, и сам скрылся за визитами к родителям, на этот раз в сопровождении молчаливого Шерлока, а затем за различными делами. В госпиталь он пришел только двадцать восьмого, посчитав это приемлемым, для того, чтобы, наконец, поговорить. Он дождался, пока медсестра, заведомо предупрежденная о его визите покинет палату и, проходя мимо него кивнет, а затем, постукивая тростью при каждом шаге, двинулся по узкому коридору к палате. Звук трости, по правде говоря, всегда его успокаивал. Он давал ему ощущение значимости. Звон металлического наконечника всегда ассоциировался у него с защитой. Со спокойствием. С домом. Дядя Руди, из-за проблем с ногой, после неудачного покушения, отказался ходить с костылями, избрав для себя фигурную трость с металлическим наконечником в форме головы льва. Он замер перед дверью, покрепче перехватывая ручку зонта, а затем, коротко стукнул в дверь и толкнул ее, входя в палату. — А я все думал, когда же удостоюсь вашего внимания, — раздалось едва он открыл двери, и Майкрофт вскинулся встречаясь взглядом с карими глазами Грегори Лестрейда, — Мистер Холмс. Признаться, такого приветствия Майкрофт не ожидал, но он не позволил своим эмоциям отразиться на лице, аккуратно прикрывая за собой дверь, параллельно продумывая то, как вести этот разговор. Он снова повернулся к Лестрейду, окидывая того внимательным взглядом, отмечая на лице следы болезни: несколько вытянувшееся, заострившееся лицо, темные тени под глазами. Он заметил подрагивающие руки, с остервенением комкавшие одеяло. Странно, но видеть от человека, которому он не испытывал почти никаких эмоций, подобное к себе отношение, неприятно резануло. Майкрофт слегка пристукнул зонтом, слыша успокаивающий металлический звон. И увидел, как мужчина на постели отчетливо вздрогнул и отпрянул назад ближе к стене, а затем, словно осознав эти действия, сжал челюсти, от чего мышцы лица напряглись. Майкрофт осторожно приподнял зонт от земли, наблюдая как Лестрейд, кажется, не отрываясь смотрит на зажатый в его руке предмет, как резко дернулся его кадык. Да ну, не может же детектив-инспектор бояться обычного зонта. Но на всякий случай он медленно, не делая резких приблизился к стоящему у стены стулу и, осторожно отодвинув его, повесил зонт на спинку, а затем медленно опустился на него. В выражении Грегори Лестрейда проскользнуло какое-то более расслабленное выражение, и Майкрофт понял, что тактику не вторгаться в личное пространство, он, кажется, выбрал правильно. — Добрый день, детектив-инспектор. Я решил справиться о вашем самочувствии. — Оно нормальное. Спустя два дня обещали выпустить. Вы узнали все, что хотели, теперь при всем уважении, можете идти. Майкрофт отметил неприкрытую агрессию и подавил вздох. — Также нам с вами все-таки стоит побеседовать, детектив-инспектор. Учитывая то, что мой брат не собирается оставлять помощь полиции и утверждает, что согласен работать только с вами, нам следует обсудить наше сотрудничество. Майкрофт смотрел, как Лестрейд, избегая смотреть на него, сглотнул, а потом растянул губы в усмешке. — Браво, мистер Холмс. Вы не оставляете даже возможности выбора. Ставите перед фактом… Просто решаете. Желания и слова младшего брата для вас всегда были законом. — Что вы хотите, детектив-инспектор? — Майкрофт поджал губы. Меркантильность, это так жалко. И было слегка обидно, что человек, которому он начал сочувствовать, оказался таким же как все. — Не видеть никого из вашей семейки не рассматривается? Майкрофт вздохнул и сжал пальцами переносицу. Все-таки всему виной то похищение. — Мне кажется, я должен перед вами извиниться. Наше знакомство произошло совершенно не так, как я хотел… — начал Холмс, глядя на сидящего на постели Лестрейда. При его последних словах, мужчина резко вскинулся, и Майкрофт увидел злые прищуренные глаза и собравшиеся у уголков губ глубокие морщины. — О, вам жаль. Жаль… Простым словом можно по вашему починить разбившуюся на осколки жизнь? — Если вы считаете, что этот просчет требует возмещения, то я спрошу… Сколько. — Что? — Если до этого, Майкрофт считал, что Лестрейд зол — он крайне заблуждался. Сейчас лицо мужчины внезапно исказила какая-то странная гримаса, все мышцы напряглись, а на сердечном мониторе и так слишком быстрые сердечные сокращения еще больше усилились. Детектив-инспектор резко откинул одеяло, спуская ноги на пол, оперся одной рукой о постель, попытался подняться, однако не очень в этом преуспел, из-за подключенных проводов. Он глянул на них, а затем резко дернул рукой, указывая на дверь. — Убирайтесь. Признаться это было неожиданно. Простые извинения не могли произвести такой эффект. Майкрофту показалось, что он что-то упускает. — Детектив-инспектор… — Холмс поднялся. — Убирайтесь, или я позову охрану. Хотя как я мог забыть. Вы явно очистили себе поле для маневров. Снова подкупили врачей, чтобы сделать так, как вам надо? — Врач, которого я к вам отправил, был очень компетентен, вы сами отказались пускать его в квартиру, но я решил, что настаивать на вторжении на частную собственность не в моей компетенции. — Вторжении… Вы о чем? — После допроса, у вас были все признаки черепно мозговой травмы. Я позволил себе как и говорил, вызвать вам врача. В нашу первую встречу… В комнате повисла оглушительная тишина, а потом неожиданно для Майкрофта, Грег уронил руку на постель вздохнул и захохотал. Захохотал болезненно, надрывно, словно это была полноценная истерика. В истерическом хохоте ухо то и дело улавливало слова: — Первая… дурак… зачем помнить… Майкрофт, говоря по правде, растерялся. Он никогда не имел способности утешать людей, поэтому он просто остался стоять на месте, посчитав это наименьшим из зол. Наконец, Лестрейд поднял на него взгляд. — Вы думаете это наша с вами первая встреча? — Да, — ответил Холмс, перебирая в голове все случаи, когда его так или иначе работа сводила с Ярдом. Он еще раз перебрал отчет по Лестрейду, весь его послужной список. Он явно не помнил ни одного раза, когда он пересекался с Лестрейдом. — Ну да. На что я рассчитывал. Хорошо, мистер Холмс, я вам, напомню. 1981 год. Декабрь. Восемнадцатого декабря. Помните? Майкрофт попытался вспомнить тот год. Начало его работы на должности. Тяжелое напряженное время, в основном связанное с аналитикой и никаких полевых дел. Никаких связей с полицией или вообще кем-то, Холмс, как не пытался, вспомнить не мог. Видимо Лестрейд по затянувшемуся молчанию понял, что ответа на этот вопрос у Майкрофта нет. Он вздохнул, потирая лицо рукой, а затем посмотрел на стоящего мужчину тяжелым взглядом. — А я глупец, думал, что происходящие сейчас — это какая-то изощренная месть мне… — Лестрейд еще раз хохотнул, взъерошил волосы и снова посмотрел на Холмса. — Хорошо, я тебе напомню. Восемнадцатого декабря я решил пойти в клуб. Пообщаться с друзьями. Один из парней уезжал к родителям на Рождество, и мы хотели это отметить. Было около шести часов вечера. Я шел по улице, когда увидел, как трое парней задирают одного мальчишку. Знаешь, знал бы никогда бы не вмешивался. Но возможно я тогда уже был слишком благородным, а возможно виной всему послужила выкрикнутая одним из них фраза. «Я видел как ты на него пялился, чертов педик». И знаешь, одного из моих друзей избили в школе именно за это. Такого я стерпеть просто не мог… Численное преимущество, весовое преимущество… Я вступился за мальчишку… Я умел драться, но школьники, распаленные тринадцатилетние школьники были намного опытнее, а мальчишка, которого они уже успели поколотить, никак мне не помогал. Я уже начал одерживать победу, когда в драку вмешался еще один человек… — Майкрофт в шоке смотрел на сидящего перед ним человека. Невозможно. — Я думал, что взрослый все-таки шугнет детей, а не встанет против меня. Одна фраза, которой начал оправдываться перед случайным прохожим нападавший парнишка, когда его дружки кинулись в рассыпную. Помните какая, Майкрофт? — Нет, — шепотом пробормотал Холмс. Он смутно воскрешал в памяти ту историю. Это было незначительное происшествие, которое не могло сказаться настолько, что его появление пугало даже сейчас… — «Он зажал нашего одноклассника, пытаясь залезть ему под майку. Мы решили отбить его. Проклятый педик». И мальчишка, за которого я заступился, подтвердил. Помните, что было потом? Майкрофт вздохнул, качая головой. Это был незначительный, не стоящий внимания инцидент. В голове под действием рассказа всплывали подробности…