Он был его заказом

Его изрезанные руки... Акира медленно разматывал насквозь мокрые от крови бинты. Шики лежал на диване, запрокинув голову, и смотрел в потолок. Его лицо не выражало никаких эмоций. Вообще ничего. На самом деле в голове Шики было много мыслей, но самая настырная — об Акире. Иль Рэ совершенно точно не нравилось то, что происходило между ними. Боялся ли он того, что подпустил Акиру слишком близко? Или боялся разочароваться? Боялся своих чувств? А чувствовал ли он что-то? Холодные, не то от потери крови, не то просто потому, что это Шики, пальцы сжали запястье Акиры. Парень с разодранной щекой поднял на него глаза. — Что? Взгляд изуродованных опытами зеленых глаз коснулся тонких, без улыбки губ. Скользнул чуть выше, по бледной щеке и скуловой кости и, наконец, замер в глазах. Акира старался разглядеть там что-то и что-то понять, хотя в этом не было никакого смысла, потому что Шики не стал ждать и сказал сам. — Заканчивай со своими нежностями и проваливай. Акира не послушался, сам не понимая почему. Мозг тут же стёр этот фрагмент, будто ничего и не было. Будто сейчас Шики сжимает его руку совершенно по другой причине. — Ну? Акира пропустил мимо ушей и это. — Сколько раз мне повторить, прежде чем ты поймешь? Голос был ровный и совершенно спокойный. Так странно. Будто Акиру не просили свалить, а говорили сгонять за мороженым. Только слова немного другие. Шики внимательно оглядел Акиру и остановился на его лице, когда начал сжимать руку. Сильнее, ещё сильнее. Пока не дойдёт. Пока не поймёт смысл им сказанного. Ровно и так же равнодушно. Совершенно без эмоций. Только внимательно наблюдая за тем, как скоро боль найдет отражение на его лице. Как скоро губы исказятся и дёрнут вслед за собой этот уродский шрам. Как скоро в его глазах, которые бывают такие разные, отобразится болезненное понимание. Ещё сильнее. Терпит. Кажется, что кости захрустят. Сжимает губы, медленно набирает в лёгкие воздух, чтобы вытерпеть ещё. Вытерпеть всё, что Шики приготовил для него. — Ждёшь, что сломаю твою руку? Поднимается на ноги, не отпуская, смотрит сверху вниз. — Так хочешь, чтобы я её сломал? Акира пятится, тянет на себя конечность, которую будто раскалённым металлом окольцевали. Издаёт тихий стон. — Вытерпишь? Сжимает. — Если вытерпишь... — Шики напирает, и Акире приходится отступать. Отступает до тех пор, пока лопатки не упираются в стену. Затылком прижатый, поднимает голову вверх, чтобы видеть его. Шики улыбается. Эмоция слегка изгибает его губы. Рука, которая уже не ощущается Акирой как собственность, взлетает вверх, чтобы затем быть пригвождённой над головой. Акира громко охает, морщится, от чего шрам на щеке изгибается, демонстрируя всю свою уродливость, и инстинктивно тянет руку на себя. — Вытерпишь или попросишь? Шики склоняется над ним, почти касается бледными губами его открытого рта. Ловит стон за стоном, которые, под конец, превращаются в один болезненный вопль. Сжимает. Акира кидает злой взгляд наверх, но видит лишь напряжённое предплечье Шики. Бросает умоляющий взгляд на него самого. В иступлении бьётся головой об стену. Рычит, роняет слёзы. — Попросишь? В его голосе уже не слышится игры. — Шики! — Акира снова бьётся затылком о чёртову совершенно не мягкую стену и смотрит, просит взглядом всё это прекратить. Волосы спутались, губы стали алыми от безжалостных зубов, которые кусали их, чтобы отвлечься от боли. Акира захлёбывался. Захлёбывался желаниями, эмоциями, криками, стонами. Слюна появилась на губах. Рука словно угадила в медвежий капкан. Хотя для неё не было разницы в капканах, потому что боль — везде боль. Но это не тот случай, потому что причина, по которой всё ещё больно — ты сам. Твоё чёртово упрямство, нежелание сказать. Попросить. И от этого ещё хуже. Все оттенки взгляда: от полного злости, до умоляющего. Шея Шики, в которую хочется вгрызться зубами, чтобы отомстить за боль, которую он причиняет, а потом зализать, нежно водя языком и целуя. Хочется вонзить катану прямо ему в грудь, чтобы почувствовал, наконец! Чтобы почувствовал хоть что-то! — Предпочтёшь остаться без руки и до конца будешь стоять на своём? Шики впивается в его рот и Акира забывает, что ему нужен воздух. Терзает его языком и губами, в то время рукой, причинившей такую адскую боль, медленно скользит вниз, оглаживая пальцами предплечье Акиры. Это навсегда. С этим ничего не поделаешь. Оба — упрямые идиоты, сцепившиеся рогами. Оба — хотят друг друга до изнеможения. Ни с кем другим не получат ни первого, ни второго, поэтому снова и снова... Акира не может шевелить правой рукой, поэтому Шики сам снимает с него одежду. Снимает лишь на столько, чтобы можно было трахнуться. Акира на эмоциональной грани. Злость и желание вцепились в его горло мёртвой хваткой. Запускает пальцы левой руки в чёрные волосы на затылке и сжимает со всей силой, на которую способен. — Сука, Шики. Шики приходится задрать голову на время, пока Акира не отпустит волосы, сжатые в кулаке. Смотрит вниз на него, прикрыв глаза. Улыбается. У Акиры напрочь сносит мозги от этого. Ему хочется взять катану и... Нет, ему хочется взять пушку и выстрелить этой гадине в голову, потому что так надёжнее. Хочется, чтобы она сдохла. Но в тоже время... — Аха... Контроль теряется, и пальцы сами разжимаются, когда Шики дотрагивается до него. Ласкает рукой и нежно целует каждый палец повреждённой руки, смотря прямо в глаза. Акира готов кончить от этого. — Вставь мне, — шепчет он и снова прикладывается затылком об стену. Смотрит в потолок. — Вставь мне. Перед глазами на пару секунд темнота из-за резкого толчка, потому что слишком много эмоций. Потому что не хватает воздуха. — Вставь мне, — продолжает шептать, доводя себя до сумасшествия. Шики прижимает его к стене нетерпеливыми грубыми толчками. Скользит руками по бёдрам, царапая ногтями одежду. — Да... Да... Акира сжимает ноги, сдавливая его бока, чтобы сильнее подаваться навстречу. Скрещивает руки за его шеей. Обнимает. Сгорбливается и утыкается губами куда-то в волосы. — Да, Шики, да... Закрывает глаза, чтобы полностью отдать своё тело ему. Почувствовать всё, что он делает. Как руки жадно держат его бёдра, как член раз за разом проскальзывает в зад, как выдыхает куда-то в шею. Шики так хорошо, что под конец становится плохо. И если бы сейчас Акира увидел его лицо, которое окончательно потеряло все краски, или почувствовал холод его рук... "Мой". Его Акира. Его паршивый пёс. Его маниакальное желание. Так хочется пригвоздить к поверхности. Так хочется отрезать язык. Так хочется видеть сопротивление и знать, что никогда не сдастся. Назвать глупцом и ещё по-разному, оставить сотни и сотни отметин, но всё равно знать, что не изменится. Каждый раз раздевать и видеть следы, которые оставил. Видеть, как отзывается его тело. Шики вжал Акиру в стену последним толчком, выдыхая стон ему в шею, и излился. А после... губы сами заскользили по ключице Акиры. Его изуродованный ручной зверёк выгнулся в руках, прижался, обнимая за шею, и кончил. А после... зарылся пальцами в волосы, душа нахлынувшей любовью. Руки Шики задрожали. Он резко сбросил с себя Акиру, даже не потрудившись что-либо сказать. — Шики... — Акира смотрел ему в спину, оперевшись здоровой рукой о стену, и тяжело дышал. Он попытался застегнуть штаны, а когда поднял снова голову — замер. В миллиметре от его шеи была катана. Шики стоял перед ним. Стоял так, будто ничего и не было. Будто вообще никогда и ничего не было. Всё вернулось к исходному? Акира не знал, что ему сказать, и стоило ли вообще что-то говорить. Могли ли его слова повлиять хоть на что-то? Он просто смотрел. Ждал. — Сделай так, чтобы я тебя больше не видел. — Ши... Остриё обожгло шею, Акира напрягся. Он смотрел впереди себя и видел парня, с которым минуту назад они вместе... Вместе... Вместе что? Испытывал ли Шики то же, что испытывал Акира? Было ли это для него тем же? Сейчас Шики не был тем Иль Рэ, от которого Акира убегал когда-то. В его взгляде не было того холода и безразличия, той странной меланхолии. Сейчас он не был ужасом Тошимы. Сейчас ему было... просто паршиво? Он был измотан: морально и физически. Но было что-то ещё. — Хочешь убить? — Акира решил, что в общем-то для него нет разницы умереть здесь и сейчас или сдохнуть позже, когда вернётся к прежней скотской жизни. — Не играй со мной, — кончик катаны невесомо очертил изгиб шеи и остановился в ямочке под ней. Акира поднял голову. — Я не играю. Никогда не играл. Такой бледный, словно неживой. — Просто уходи. — Для меня нет разницы. Если хочешь убить... — Акира слегка подался вперёд, позволяя кожным покровам разойтись перед лезвием, впуская его внутрь. Шики смотрел, как сочится кровь. Акире показалось, что прошла вечность, прежде чем тот ответил. — Я... не хочу тебя убивать. Акира не понимал, что происходит. Когда Шики стал таким... уязвимым? Сейчас казалось именно так. Будто он забыл свою броню в каком-то закоулке. Эмоции, сейчас Шики испытывал эмоции. "Я...". Акира зажмурился. Внутри зудело. Хотелось подойти и обнять этого хладнокровного эгоиста. Хотелось прижаться щекой к его груди, ладони положить на лопатки. Услышать стук сердца, понять, что человек. Знать, на его лице появилась усмешка. Знать, что он может быть другим. Вспомнить, как склонился над ним, топя колено в луже, когда он в очередной раз проиграл и валялся на спине, ловя ртом дождь. Как Шики закрыл его собой от дождя, смотря глаза в глаза. Так близко. Как чёрные волосы упали на лицо, как с кончиков срывались капли и падали на щёки, подбородок, губы. Красные глаза не были холодными кровавыми отблесками, они были живыми и смотрели иначе. Он помнил, как лежал, не обращая внимания на холод, сырость и дождь. Помнил, как смотрел вверх на него, замечая краем глаза болтающийся крестик. Помнил, что могло произойти что-то совершенно другое, если бы глаза напротив вдруг не стали жестокими стекляшками, а губы не искривились, извергнув очередную гадость. Как после жёсткого секса Акира лежал на кровати, привалившись спиной к холодной стене. Шики уже стоял, застегнув штаны и натянув футболку. Акира давно пытался не думать об этом. О том, что для Шики близость между ними не имеет никакого значения. Неожиданно кровать прогнулась, Шики оказался так близко. Рукой упёрся в стену, бёдрами сжал его ноги, сев сверху, навис. Пальцами провёл по подбородку, желая, чтобы Акира смотрел ему в глаза и нежно коснулся губ своим ртом. Акире показалось, что его ударили шокером на десять миллионов Вольт. Всё тело парализовало. Шики ласкал его губы, и Акире казалось, что он действительно желал его. Его, а не просто секс. Что сейчас он действительно что-то значил для него. Шики просто целовал: быстро, поверхностно и нежно, скользя губами по его губам, уголку рта, щеке, подбородку, шее. Акира судорожно хватал ртом воздух, перед глазами плыло. Он потянулся рукой, чтобы обнять Шики и притянуть к себе и на краткий миг это получилось. Они были вместе. Но потом... Акира открыл глаза. Сейчас стоило сделать выбор: умереть от катаны Шики или каким-либо другим способом немногим позже. Стоять до последнего или проиграть. — Для тебя это никогда не значило хоть что-то? — прошептал Акира. Шики опустил катану и подошёл практически вплотную. Сейчас его дыхание не было таким же хладнокровно ровным, как и обычно. Сделал ещё шаг, но Акира не отступил, только поднял голову, чтобы смотреть ему в глаза. Он чувствовал тело Шики — так близко они стояли. Шики поднял руку и положил на щёку Акиры, чтобы большим пальцем погладить этот уродский шрам, что на всю жизнь останется там. — Не хочу тебя убивать, Акира. "Акира" — с придыханием, тут же возбуждая воспоминания сейчас такие ненужные. Губы Шики — в последний раз и поэтому ещё больше по нервам. Нежно, сладко, мокро, трепетно. Медленно. Просовывая язык, словно в замедленной съёмке, чтобы полностью почувствовать вкус поцелуя, чтобы почувствовать его в себе. Хочется стонать. Переплестись языками друг у друга во рту, почувствовать, что тоже хочет. Разлиться желанием по венам, и похотью по артериям. Ласкать, обмениваясь слюной, позволять проникать так глубоко... Позволить, удерживать себя за затылок. Жжение, а затем боль. Акира дёргается, но Шики не позволяет отстраниться, прижимая к себе и крепко удерживая за затылок. Продолжает этот пропитанный ядом лжи поцелуй, в то время как сам медленно ведёт катаной по его бедру. Отпускает, наконец, и Акира отшатывается назад, ударяясь спиной о стену. Тут же оседает на пол, хватаясь за левую ногу. Рана глубокая и крови так много. Зажимает ладонью как может, чтобы не истечь кровью. — Хочешь, чтобы я продолжил, Акира? — Чёртов псих!