***
Гриффин, директриса Облачной Башни, уже целый час пыталась сосредоточиться на чтении новой книги о тёмных заклинаниях. Не получалось. Она вернула фолиант на полку и снова села в своё кресло. Глупо было надеяться забыть об этих трёх ведьмах, однако Гриффин упорно, но безрезультатно продолжала это делать. Пытаться. Потому что она была сама не своя, когда… увидела отчуждённый взгляд Дарси? Директриса покачала головой. Скорее всего всё началось, когда она исключила трёх самых способных ведьм из Облачной Башни, потакая правилам школы. Исключить отличниц из-за нарушения общественного порядка… Только сейчас директриса поняла глупость сего действия. Обычное упрямство и вот, непростительная ошибка, о которой она будет жалеть всю свою жизнь. И Гриффин жалела. Авантюрный склад ума ведьм можно же было обуздать и направить их энергию в нужное русло, а сейчас ни одна ученица даже рядом не стоит с легендарным трио. Гриффин готова поспорить, что если можно было бы устроить соревнование между ученицами их школы с тремя ведьмами, то несомненно великое трио одержало бы победу. Но жалоба коллеги из школы фей не давала спустить проступок ведьм на «нет» и пришлось принять тяжёлое решение — исключить из школы. Последняя новость окончательно подкосила её уверенность в справедливости своего поступка. Из-за неё умерла Айси, а Дарси и Сторми сойдут с ума. Потому что, если бы она их так позорно не выгнала, то Трикс бы стали известными на всё Магическое Измерение ведьмами, а эта кучка фей — никем. Слушая соболезнования фей, она пыталась сдержать рвущуюся наружу злость, потому что не верила ни единому их слову, так хорошо отрепетированному, как будто это был научный доклад или приветственная речь Фарагонды, произносимая ей каждый учебный год. Наигранное разочарование, наигранное сожаление… Гриффин была уверена, что чувствовала то же, что и Дарси. Бесконечное отвращение к их лживости, притворности. Винкс не понимали, что значит терять. Терять сестру, лучшую ученицу… Для них были незнакомы эти чувства. И как бы хотела директриса Облачной Башни, чтобы и для Трикс они оставались незнакомы! Но ничего изменить уже было невозможно. — Директриса Гриффин, можно? — произнесла Заратустра, преподаватель основ темной магии. Гриффин устремила взор на пожилую коллегу и согласно кивнула. Слова в данной ситуации излишни. Заратустра послушно прошла в кабинет и села напротив самой директрисы. Гриффин посмотрела на неё сквозь запотевшие стёкла очков внимательным взглядом. Взор ведьмы был усталым, но коллега не прочла в нем ни жалости, ни скорби и обрадовалась: значит, встреча прошла хорошо! — А для чего собирали совет директоров? Что-то случилось? — спросила пожилая женщина, она, как и вся школа, не знала о смерти заключенной Моргана. Увидев мрачный взгляд хозяйки школы, Заратустра поняла: разговор будет трудным. Гриффин согласно кивнула, а её коллега по-прежнему уверяла себя, что ничего серьёзного не происходит. Просто директора любят делать из мухи слона. Гриффин сняла очки и принялась внимательно разглядывать женщину, сидящую перед ней. — Видишь ли, нам пришло уведомление из крепости Моргана. — Какое уведомление? — Заратустра знала все тонкости тёмной магии, очень хорошо разбиралась в древних артефактах, но от древних тюрьм и истории в целом она была несоизмеримо далека. Несмотря на это, она оставалась абсолютно спокойной. Мало ли! Может, ведьма из этой тюрьмы сбежала? Гриффин тяжело вдохнула, пытаясь сосредоточиться. Она сама не верила в смерть ведьмы, а говорить об этом — являлось для неё пыткой. — Уведомление о смерти. Айси погибла. Гриффин ещё долго что-то объясняла, рассказывала детали смерти, уверяя, что она даже ничего не почувствовала. Заратустра ничего не слышала и не видела. В ушах звенело, а все фразы слились в поток непонятных и ничего не значащих слов. Страх… Вот как выглядит настоящий страх. — Я не верю… — на одном дыхании еле-слышно прошептала Заратустра. — И что же будет дальше? — Поэтому и собирали сегодня совет директоров. Хотя, как выразилась Дарси: «Это больше похоже на цирк с основной цирковой труппой феечек» — Она там тоже была? — профессор забеспокоилась об остальных девушках. Как они? Что произошло в этом «цирке»? — Да, решили Сторми переоформить в монастырь Светлый Камень. Там ей будет легче смириться с мыслью о смерти её сестры, и она, как самая впечатлительная, будет под присмотром Дарси. Оставлять их по одиночке опасно, они либо сойдут с ума, либо совершат самоубийство после такой вести. — И как ведьмы на её смерть отреагировали? — Дарси казалась безмятежной и спокойной, хоть и в глазах читалась некая пустота. Я все эти два часа боялась на неё смотреть, не хотела видеть её взгляда. Но потом… Потом пришли феи и стали выражать свои фальшивые соболезнования, которые даже три копейки не стоили. Тогда её спокойствие моментально сменилось на негодование, и я её понимаю. Сама бы этих чокнутых задушила. — А Сторми как отреагировала? — Никак. Она ничего не знает. Первое время решили не говорить, а потом уже Дарси решать. — Мда, ну и дела. Но всё равно мне не верится в её смерть. Уж слишком все легко и просто вышло, иными словами, смерть глупая. А её обстоятельства ещё более глупы. — Заратустра, я понимаю, она была твоей любимой ученицей, но факт есть факт и свидетельство о смерти тому подтверждение. — Вот именно! Мне эта троица всегда нравилась, даже Сторми, которая терпеть не могла мои уроки! Особенно сейчас, на контрасте видно, каких ведьм мы просто упустили, а одну до могилы довели! — Во-первых: тело сожгли и до могилы дело не дойдет, а во-вторых: она сама себя до смерти довела, амбиции сыграли с ней злую шутку. — Не спорю, эти ведьмы заслуживали наказание за свои деяния, но согласитесь, что Вы не раз пожалели об их исключении. — Конечно, жалела. Нынешние юные ведьмы очень плохо усваивают материал, стали забывать о том, что значит быть ведьмой. Они стали пренебрегать черной магией… Ладно, скажу проще — стали превращаться в алфейских фей! Таких же выпендрёжниц и хвастунишек, для которых важны только понты! — последнюю фразу она буквально выкрикнула. — Ну, тут не могу не согласится, но тут вряд ли наше трио виновато. Последнее время я даже не вижу разницы между нашими ведьмами и феями. Недавно ко мне подбежала ученица и начала жаловаться на фею, которая ей крылья наколдовала. — А ты что? — Сказала, что эта фея правильно поступила, ибо ведьмы не жалуются и не скулят, как малые дети. — Как сказала Дарси: «Отношения между феями и ведьмами давно трещат по швам, осталось только темных колдуний в алфейскую школу переселить для полного циркового аккомпанемента.» — Я так понимаю, эта ведьма там по полной программе высказалась? — Если бы высказалась, прокричала. Нарушает идиллию визит профессора Эдилтруд. — Мисс Гриффин, вот, как просили, — профессор протянула синюю папку документов директрисе. — Спасибо, можешь идти, — Элилтруд скрылась за дверью, а Гриффин тем временем открыла папку и начала просматривать документы погибшей, дабы потом передать их в местный отдел прокуратуры. Вместе с личными данными, в документах была статистика успеваемости, хорошо написанные контрольные, идеально выполненные практические работы, а в конце дела жирным красным цветом была позорная надпись «отчислена», а теперь ещё и появится дата смерти… Нет, Гриффин определенно не хотела такого неизбежного и горького конца для всех трёх ведьм.***
Каждому из нас уготована своя судьба и своя неповторимая участь. На нашем жизненном пути нас ждут крутые повороты, на которых иногда заносит. Глубокие ямы, из которых не выбраться в одиночку. Ловушки, что приготовили для нас самые близкие, миновать которые порой помогают совсем чужие. Или может так сложиться, что наш жизненный путь усыпан лепестками роз, нам всё удаётся легко, мы не знаем боли разочарования и слёз, каждый день проживая с улыбкой. Но какой бы нам не выпало пройти дорогой, лёгкой или тернистой, всех нас волнует только один вопрос: Что там, в конце пути? Что ждёт нас за горизонтом? Есть ли жизнь после жизни? И куда на самом деле уходят наши близкие люди, а главное — сможем ли мы на самом деле воссоединиться с ними, дойдя без них до конца пути? Обретём ли вновь, однажды выпустив их руку? Будут ли они ждать нас на том берегу? И что действительно скрывается там, где море сливается с небом? Во времени не бывает пауз — оно постоянно убегает, словно песок сквозь пальцы, рассыпаясь на крошечные, как песчинки, мгновения. И наше будущее, казавшееся таким далёким, как-то незаметно становится нашим прошлым, и главное в этом беге — не упустить настоящего, ведь именно оно и есть наша жизнь. Планеты кружатся, не обращая внимания на их жителей и на их проблемы, а они сражаются за каждый свой миг, и кто-то обязательно победит. Планеты вертятся, день обязательно сменит ночь. Вслед за секундой в вечности сгинет минута, а за ней и целый год, а жизнь будет идти своим чередом. Жизнь продолжалась: Сторми после рассказа Дарси о смерти сестры, о посещении Алфеи была сама не своя. Она просто не верила, не верила в такой исход. Сторми старалась не плакать, она хваталась за свои волосы, затем прикладывала свои руки к лицу и кривила губы, пытаясь скрыть боль. «Что же делать? Слишком больно узнавать это — сердце разорвется. Нет, нет, это всё не с ней!» — молила Сторми, отказываясь верить в реальность. Нет, это жестокая реальность. Глаза ведьмы бурь были опущены, но из-под вуали ресниц, Дарси заметила взгляд бирюзовых глаз, в которых выражались нотки страха и горечи. Ведьма бурь не в силах была сидеть на месте. Дарси отвела взгляд от сестры и уставилась на зелёную траву, все так же не закрывая глаз и даже не моргая. Она была растоптана и сломлена. Она это признала, но не до конца. — Так и будем молчать? — спросила Сторми, не веря в происходящее. — Я всё сказала, — тихо ответила Дарси, боясь взглянуть в глаза Сторми. — Нет, не всё. Как ты могла? Как ты могла скрывать от меня такое? — Сторми, я себе места не находила. Я и сама жалею, что, как дура стала плясать под дудку директрис… — Почему же «как»? — Сторми! Подумай хоть раз о ком-то другом, кроме себя! — То есть ты молчала в тряпочку, советовалась с этими старухами, слушала соболезнования фей, и всё в тайне от меня, а я после этого ещё и эгоистка? — Я молчала? Ты не представляешь, что я чувствовала, когда узнала о смерти, когда получила эту чёртову шкатулку! А этих фей я чуть не задушила, когда они свою «искренность» проявляли! На минуту сестры замолчали, им нужно было обдумать всё. Дарси начала чувствовать взгляд сестры. Она повернулась, кажись, ведьма бурь стала успокаиваться. Их теперь двое, и они должны держаться вместе, по одиночке они сломаются. — Ну хоть медальон на память оставила. Прикольный, кстати, — произнесла ведьма бурь и стала вертеть его в руках, — особенно рисуночек, красивый узор. Ведьма иллюзий непонимающе посмотрела на сестру и усмехнулась: — Какой ещё к чертям рисуночек? Поди, галлюцинации? Казалось бы, обстановка принимает типичный для двух ведьм вид, и от этого им становилось легче на душе. — Сама посмотри, близорукая. Близорукая ведьма... как глупо, — протянула Сторми. — Хоть и близорукая, зато умная, в отличие от некоторых. — На что это ты тут мне намекаешь? Дарси, оставив вопрос без ответа, принялась рассматривать медальон внимательнее. Увиденное её шокировало напрочь. — Это не просто рисунок… — Да, да. Это последние художества нашей сестры и прочее. Айси была права, ты стала слишком сентиментальной. Айси. Опять это имя. Опять волна воспоминаний и боли. Сколько нужно, чтобы забыть человека? Может год, может два, но есть люди, которые остаются в наших сердцах вечно. — Ты не понимаешь, это жизнь! — восклицала Дарси. — Дарси, не пугай меня. Она нам всем была дорога, но… — Помолчи ты! Поверить не могу, этого не может быть. — Дарси с лихвой погрузилась в свои мысли, копаясь в своей памяти, ища ответы на свои вопросы. — Да объясни ты! — терпение Сторми (если оно, конечно, есть) было на исходе. — Жива… — еле-слышно прошептала Дарси. — Эм, что? — Этот иероглиф обозначает жизнь. — Ие… Нормально объясни! — Ты вообще чем в Облачной Башни занималась? — Дарси задала риторический вопрос, который, как правило, не подразумевает ответа. Но Сторми слегка задумалась. — Этот рисуночек — иероглиф. Раньше, когда не было общей письменности, ведьмы связывались друг с другом с помощью определённых знаков. Эти знаки называются иероглифы. И на этом медальоне изображён очень древний знак, обозначающий жизнь. — Неужели ты думаешь, что наша сестричка жива? По-моему, это бред. Может, она вообще другое имела в виду. Типа: она всегда будет жива в наших сердцах и прочая чепуха. — Именно, чепуха. Айси бы не стала писать нам сопливый бред. Она, сама знаешь, как к этому относится. — Это да, но перед смертью, знаешь ли… Тем более, сама говорила, что её там били. И вот, так сказать, крик души. — Ты сама себя слышишь? Дай мне шкатулку, вдруг в ней что-то лежит. — Держи. Только зря время потратишь и нервы. Дарси полчаса разглядывала шкатулку со всех сторон, но ни одной подсказки не нашла. — Дай сюда эту чертовщину! Сторми отобрала вещь из рук Дарси. Ей надоело смотреть, как ведьма иллюзий тешит себя иллюзиями. Боже, какой каламбур! Сторми со всей мощи швырнула шкатулку в дерево, о которое она разбилась. Ошарашенная Дарси кинулась к вещи, прижимая её остатки к себе. — Ты что наделала? А если бы... — Ну, если бы! Смирись, её нет с нами и не будет, как бы это грустно не было. И чего ты вцепилась в эти деревянные обломки? Сторми постаралась выхватить шкатулку, но Дарси не давала этого сделать. Ведьмы боролись друг с другом за деревянные останки шкатулки. Монахи оглядывались и подозрительно косились на ведьм, Дарси, воспользовавшись неловкостью Сторми, вернула себе деревянную вещь. Внезапно деревянный обломок развалился пополам, демонстрируя ведьмам записку. Ведьма штормов округлила глаза, а лицо Дарси приняло торжествующую гримасу. Во-первых: она оказалась права, а во-вторых: сейчас они прочтут послание Айси. Ведьма иллюзий развернула записку и стала читать вслух: — Прочность карточного домика не зависит от количества козырей, а наш дом был всегда крепок, несмотря на поражения. Предстоит сложная игра. Мы, как хорошие игроки, лучше сначала присмотримся к ней, а уж потом возьмемся за карты. У нас нет козырей, но в длительном бою их можно получить. Не пытайтесь тешить себя догадками, но скоро вы всё узнаете сами. И тогда придёт время раскрыть все карты. — Вот теперь я вообще ничего не понимаю. Она жива или мертва? — спросила ошарашенно Сторми. — Она всегда любила замысловатые загадки, но нам нужно кое-что проверить… - с этими словами Дарси подошла к одному монаху. Так появилась надежда... Надежда… Что это такое? Как правило, это самый последний шаг. Шаг от пропасти. Словно ты срываешься со скалы в бездну и, если упадёшь, не выживешь. Но тебе удаётся зацепиться за камень и повиснуть. Твои руки болят, пальцы уже онемели, но, стиснув зубы, ты продолжаешь висеть, с мольбой ожидая, что кто-то протянет тебе руку помощи. Это и есть надежда — последний шаг, отделяющий нас от неизбежности.