Фитиль и Огонёк

      Огонёк исчез из комнаты и пропал довольно надолго. Возился, щелкал, гремел, зачем-то хлопнул дверью ванной.       Впрочем, Фитиль даже обрадовался его продолжительному отсутствию. Видимые последствия неожиданных обнимашек уже сошли на нет, но откидывать одеяло и вставать он не спешил. Ещё не хватало потакать этому рыжему балбесу. «Постель вытряхни»! Вот сам сейчас и будет трясти!       Андрей спустил ноги на пол и тут же уколол пятку фисташковой скорлупкой.       — Блядь! — вырвалось само собой. Убить его мало!       Фитиль задрал ногу, чтобы рассмотреть ступню. Ну где он там? За это время уже можно было самому партию веников связать. Жрёт, поди, у холодильника. Ладно бы польза была, а то только продукты переводит. Не в коня корм.       Гипотеза оказалась ошибочной. Огонёк появился меньше, чем через минуту и сразу принялся усердно шуршать веником по ковру, сметая орешки в кучу.       Андрей тайком косился на квартиранта и недоумевал. Да с чего тут крыше-то съезжать? Мистика какая-то. Смотреть ведь не на что. Худой, жилистый, в веник вцепился, руки обветренные, в цыпках, лопатки остро выступают. Во, наклонился, патлы свесились — рожи не видно, боксеры бордовые тощую задницу обтягивают.       Огонёк словно почувствовал сверлящий… спину взгляд, развернулся вполоборота, чтобы дать изучить себя поподробнее, и Фитиль чуть не схватился за голову.       Бля-я. На этих бордовых ещё и принт дурацкий — два серебристых сердечка сплетены как брачные кольца на свадебной машине; рядышком, чуть ниже, надпись «Love». Срамота. Ни за что бы такие не надел, даже если бы Ленка подарила. Она любит всякую хрень приволочь, а Андрюшенька носи потом. Вот же у нормальных мужиков — серые, строгие, без всяких там… Закоренелый консерватор гордо поправил широкую резинку своих трусов.       — Андрюх, я там шмотки свои закинул постирать. Ты не против?       Женя прислонил веник к креслу, потёр зачесавшийся от поднятой пыли нос и вопросительно посмотрел на заметно приободрившегося Фитиля.       — А с хуя ли ты мне это по факту сообщаешь? Чё мне их теперь, назад выковыривать, если против? Короче, задолбал. Ещё раз и… — Андрей сложил вместе кулаки и показательно свернул виртуальному Огоньку шею.       — Впечатляет, — хмыкнул невредимый оригинал. — Андрюх, а попробуй без угроз. В порядке эксперимента. Я, вообще-то, понятливый. Объясни словами: чего — ещё раз-то?       Фитиль задумчиво наморщил лоб. Въехал же — сто пудов, а докапывается. Скажи ему, объясни… Ищет точки соприкосновения или открыто издевается? Ну, держись, свиристелка, сам выпросил.       — Лады. Слушай сюда. Прежде чем сунуть куда-то свои грабли или любопытный шнобель, спрашиваешь у меня разрешения. Шмотки не разбрасывать, насвинячил — шустро убрал. Уяснил?       Пф… Кто б сомневался! Опять ухмылку ядовитую нацепил и зенки щурит свои. А ресницы... атас... длиннее, чем у Ленки.       Андрей никак не мог взять в толк, почему с таким живым интересом рассматривает это рыжее недоразумение, открывая в нём новые необычные, забавные и — вот ведь засада! — привлекательные черты.       — Уяснил, — Женя покладисто кивнул и привычным жестом зачесал назад свалившуюся на нос длинную чёлку.       — Опять резинку где-то проебал? — уже вполне миролюбиво поинтересовался Андрей.       — Ага, похоже. Голову мыл — снял. Потом, вроде, сюда принёс. Вечно мелочевку всякую теряю, — сокрушённо вздохнул Огонёк. — Перчатки уже давно не ношу — бесполезно.       Он вдруг замолчал и нахмурился.       — Лис, ты издеваешься? — Макс по-настоящему обижен, это видно по залёгшей между бровей складке. Как же хорош! Хорош, как полубог, даже когда не рисуется, обольщая окружающих и попутно любуясь собой, а хмуро супит брови. — Я так долго их выбирал, чтобы тепло и круто... Телячья кожа, пряжка стильная, офигенная подкладка. Посмотри на свои руки. Сбитых костяшек тебе мало, надо чтобы ещё краснели и трескались на морозе, как у бомжа?       Сказать в своё оправдание нечего. Виноват… Подаренные любовником сегодня утром удобные фирменные перчатки «Hermes», похоже, теперь будет носить таксист. Остаётся шагнуть вперёд, крепко обнять, прошептать прямо в губы:       — Прости…       У Макса они безумно сексуальные, чётко очерченные. Это сейчас кажутся тонкими, потому как сердито сжаты. Ясно. Злится, и всерьёз. Вот как ему такому объяснить, что оценил заботу и посеял подарок чисто случайно?       Макс сам прозвал его Лисом ещё в самом начале их отношений. По наитию, ещё не зная, с кем свела его судьба. В том, что партнёр и хитёр, как лис, он убедился позже, когда незаметно для себя растворился в нём без остатка. Тот коварно пустил в ход всё своё обаяние, затаённую силу, особенную пронзительную нежность, странным образом соседствующую с бесшабашностью и нагловатой настойчивостью. А всё почему? Фактически вынудил. Незачем было при первой встрече высокомерно задирать бровь и разворачивать пальцы веером. Подумаешь, писаный красавец, студент престижного вуза, будущий дипломат, единственный сынок владельца крупной компании… Рыжий пренебрежения в свой адрес не простил, вызов принял и выиграл битву.       — Ты бессовестная тварь, ненавижу тебя, — Макс искренен как никогда, но быстро сдаётся и запрокидывает голову, подставляя шею.       — Да, я знаю, не нужно повторяться. Лучше посмотри на меня.       В синих глазах любовника, уже слегка затуманенных от возбуждения, появляется «то самое» искушающее выражение. Устоять невозможно, да и какой в этом смысл, если голову уже давно ведёт, а паху ноет от распалённого желания? Теперь Макс довольно ухмыляется и легко перехватывает инициативу.       — Буратино, друг мой, вы раскаиваетесь? — вкрадчиво спрашивает он, ненадолго разорвав поцелуй.       — Безмерно. Проси, чего хочешь, девочка с голубыми волосами.       — Девочке вдруг захотелось, чтобы сегодня ты был сверху. Чёрт, Лис, не делай такую жалобную физиономию, я с ума от тебя схожу…       Грубоватый голос Фитиля вырвал Женю из задумчивости.       — Вот башка дырявая. Мне маманя в детстве варежки на резинку вешала — и в рукава. Тебе, может, тоже… того… Зонт тоже можно воткнуть понадёжнее.       Огонёк даже не улыбнулся и, казалось, почти не слушал.       — Видишь, если разговаривать, то наладить отношения не так уж и сложно, — рассеянно пробормотал он.       — А оно тебе надо? — цыкнув зубом, философски уточнил Андрей.       — Нет! — рявкнул Женя так резко и зло, что Фитиль поднял голову и вопросительно посмотрел на непривычно агрессивного рыжего.       — Чё орёшь-то? Вот и мне не надо, — повинуясь необъяснимому порыву, он вдруг поймал его за руку — сухую, шершавую, тут же строптиво сжавшуюся в кулак — и усадил рядом с собой на диван.       Переживает парень. Глаза, как у побитой собаки. Только они и выдают, что больно внутри.       «Не ссы, Огонёк, прорвёмся». Андрей успел пожалеть, что почти сразу выпустил его руку и теперь испытывал жгучую потребность обнять это рыжее чудо за плечи, подбодрить, встряхнуть, вернуть живую мимику на непроницаемую сейчас физиономию. Однако подобный дружеский жест, запросто прокативший бы с друзьями в зале, применительно к Огоньку казался чем-то интимным, запретным и... желанным.       Фитиль даже вспотел, отгоняя крамольные мысли, и почти преуспел в борьбе с собой, как рыжий внезапно добил его контрольным в голову:       — Андрюх, я что хотел спросить... Ты вообще как относишься к сексу без обязательств?       Андрей поперхнулся воздухом и надрывно закашлялся.