Житие мое, или История ещё одной попаданки

Я подняла голову вверх и прищурилась, рассматривая красивую картинку: небосвод мерцал светом тысячи звезд — маленьких и больших, тусклых и светлых, снежно-белых, цветочно-розовых, тепло-желтых, пламенно-оранжевых, синевато-голубых, нежно-фиолетовых, игриво-зеленых… Всю эту безумную вакханалию сопровождал огромный неповоротливый Массер, что своим постным бледно-серым ликом прикрывал созвездие коварного Змея; сопровождала же его вечная спутница — красавица Секунда, трогательно-красная, словно от смущения, маленькая и беззащитная на фоне своего могучего дородного кавалера. Сильные порывы ветра время от времени сбивали с крыш черепицу, но мне было плевать. Ведь я сама сижу на, так называемой, «верхушке» дома, ухватившись одной рукой за край парапета. Было холодно, как всегда. Но только сегодня как-то по-хорошему. Наверное, лето сказывается. Двадцать четвертое июня какого-то года какой-то Эры… Ой. Какое может быть «июня», если это месяц Середины Года! Домой хочется. А как туда попасть? А никак. Теперь Скайрим мой новый дом, только вот не совсем. Воспоминания-то не сотрёшь, точнее, стереть-то можно, вот только не совсем то, что нужно. Мозги человека — область дикая, безбрежная и неизведанная. Лихо откупорила бутылку Огненного вина. Задумалась. А затем всё же налила напиток в бокал. Меня-то, конечно, никто не видит. Разве что кошки дворовые, да вот только хорошее воспитание — всё, что осталось от моего прежнего мира. Да, собралась сегодня пьянствовать, но ведь праздник же. День танцев, между прочем. Сделала маленький глоток, горло тут же обожгло, а затем по телу распространилось приятное тепло. Шмыгнула носом, рассматривая сквозь стекло бокала крышу противоположного дома. Отпила ещё немного, опустив взгляд вниз. А там было на что посмотреть: улицы увешаны гирляндами, разноцветными флажками, разнообразными ленточками, живыми и не очень цветами, не считая всякую прочую милую дребедень. Уличные фонари мерцали мягким домашним светом под бдительным присмотром фонарщиков. Отовсюду звучали тихие переборы струн лютни, звонкий свист флейт, мерное постукивание барабанов и относительно чистый хор полупьяных голосов, повествующих историю «Рагнара Рыжего». Будто бы петь больше не о чем. Громкие перекрикивания, ругань, гомон, смех, улюлюканье… Вездесущие дети и их замученные родители, одинокие мужики, игривые тётушки, розовощёкие девушки, парни-идеалисты, паяцы, барды… И всем этим безумием руководило огромное, метра три-четыре, соломенное чучело с рыжими лоскутками ткани вместо волос, нарисованными ярко-голубыми глазами, чуть кривоватым носом и непропорционально большими кричаще-алыми губами. «Анджелина Джоли обзавидовалась бы», — подобострастно хихикнуло Сознание. — А вот Элисиф, наверное, не до смеха, — тяжко вздохнув, прошептала я, отстранёно наблюдая за тем, как люди начинают водить хоровод вокруг одетого в бесформенное бледно-салатовое платье чудище. М-да, не было печали. Вновь плеснула себе вина. Я здесь одна, на крыши здешние ходить не любят, ибо, мол, загадочные «модовейко» злиться будут, так что вряд ли кто заметит. Страшно признать, а ведь я в этом мире уже почти два года. Точнее, полтора уж точно. И что? Кроме статуса старой четырехсотлетней карги ничего толком и не изменилось. После Каирна я побыла несколько недель в форте Стражи, а потом позорно слиняла по-английски, не удосужившись даже толком попрощаться. Только слезную записку и оставила. А почему, спрашивается? Не моё это всё, не моё. Нутром чувствовала. И обузой себя тоже. С Сераной отношения резко ухудшились, как только вернулись в мирную среду, да я, собственно, и не лелеяла детские мечты стать подружкой вампирши. С Алом наоборот — улучшились, ибо, как позже оказалось, сломанная Роза Сангвина отчасти вправила ему мозги. Но только отчасти. Пришлось с головой погрузиться в учёбу, гоняя лодочника то в Солитьюд, очередной экзамен сдавать, то обратно в Винтерхолд — представлять бесполезный доклад или исследование. А что вы хотели? Жить-то на что-то надо, а я в этом мире совсем одна. И никто кроме себя самой стакан воды не подаст. Ну, разве что, Одд, да и тот вздумает ещё кривляться. Грустные думы становились настоящими якорями из депрессии с каждым выпитым стаканом. Сделав правильные выводы, решила остановиться. Я-то сама не склонна к длительным размышлениям об этом бренном мире и себе в частности. Просто делаю, что надо, вот и всё. Никаких проблем. Так сказать, легкое решение. Вот, давеча, экзамен по искусствоведению сдала на «отлично». Виармо только диву давался моим успехам, а ведь чего удивляться? Просто садишься и учишь — формула простая. Одна радость: пока ещё я числюсь студентом — мне предоставляют бесплатное жилье, вот, как диплом получу, придётся искать себе гнёздышко. А денег-то — кот наплакал. И это не считая всех моих «талантов» добывать золото из ничего. Туговато, конечно, приходится, но существовать пока можно. Да и сумма, отложенная на «взрослую жизнь» с каждым месяцем увеличивалась. Несущественно, впрочем, и то хлеб. — О, зазноба, да ты, погляжу, в клуб Анонимных Алкоголиков подалась? — вздрогнула, резко обернувшись. — Как ты меня нашёл? — спросила первое, что пришло в голову. — Это так важно? — парень многообещающе ухмыльнулся, топчась на месте. — Можно присесть? — Ты тоже решил вступить в клуб Анонимных Алкоголиков? — не удержалась и сострила, пододвигаясь. — Садись, Ал, ради тебя, вон, даже место своей попой нагрела. — Как трогательно. Это так мило с твоей стороны, — Довакин смахнул несуществующую слезинку и осклабился, пытаясь незаметно сцапать мою бутылку. Мою. — Ауч! — Нечего чужое добро таскать, — назидательно изрекла, щелкнув парня по носу. — Так, собственно, чем обязана? Элисиф на другой улице живёт. — Ты такая злючая, потому что такая уродилась? Или потому что одинокая? — Я не одинокая, — обиженно буркнула под нос, свесив ноги и теперь свободно болтая ими в воздухе. — Вот возьму, стащу какую-нибудь дворовую кошку, буду её тискать, кормить «Вискасом», водить к ветеринару, заклеивать ранки «Джансинбантом» и чистить ночной горшок. Ал громко рассмеялся. — Планы, признаюсь честно, грандиозные. — А то! — горделиво приосанилась. — Закончу учиться, куплю жилье в кредит и буду выплачивать его всю оставшуюся жизнь. Прелесть, а не перспективы. Неловкая пауза затянулась. Я пристально изучала взглядом внутреннюю сторону своих ладоней. — Ты не сказал. — Что не сказал? — Ал, кажется, слишком сильно погрузился в раздумья. — Помнишь, обещал рассказать, отчего не убил меня тогда в пещере Волчий Череп. Ты ведь мог сдать меня за пособничество некромантам или того хуже, — цокнула языком, уставившись на носки ботинок. — Но не сдал ведь, — резонно заметил парень, отодрав таки бутылку себе. — Почему? — Хилая ты, вот «почему», — Довакин начал придирчиво изучать горлышко. — Ну, мать, ты и горазда праздновать. Полбутылки как не было. — Хватит восхвалять мои алкогольные достижения и кончай придуриваться. — Да я серьезно! Ты выглядела такой слабенькой, побитой и несчастной, что во мне аж отцовские чувства взыграли. — Педофилией попахивает, — предварительно отодвинулась в сторону, пока до Ала окончательно не дошёл смысл сказанного. — Да ты… да я… — Ладно тебе, — примирительно улыбнулась. — Так чего надо-то, бывший деловой партнер? — Хотел узнать, как ты поживаешь, — хрипло просипел Альфред, рассматривая небосвод. — Ночь сегодня красивая, не находишь? — Она всегда красивая. В Скайриме, по крайней мере, — равнодушно пожала плечами, отстранёно рассматривая парня. Ничуть не изменился. Белая рубашка, парадная, видимо, чёрные бриджи, атомная война на голове… — А что это такое? — неосознанно потянулась к груди Ала и дернула за золотистую цепочку. — Я раньше на тебе такой бижутерии не видела. Оказалось, ожерелье из больших круглых золотисто-коричневых бусин. Постойте-ка, это же… — Амулет Мары?! — Довакин дико заржал, пока я отскакивала от него, как от чумного. — Серьезно? И кто эта несчастная? Или этот, мало ли. Ал неодобрительно фыркнул. — У меня нормальная, традиционная ориентация. Не веришь — могу делом доказать. — Верю-верю, — поспешно пролепетала, пытаясь втихую отсмеяться. — Так ты не ответил на вопрос: Элисиф, да? — Не-а, — парень флегматично закинул ногу на ногу, лениво взирая на меня снизу вверх. — Мы с ней ещё в позапрошлом месяце расстались, весь Скайрим об этом, между прочем, судачит. А ты, значит, ни сном, ни духом. — Уж прости. Подробности твоей личной жизни меня мало интересуют, — невозмутимо парировала, сложив руки на груди. — А кто же тогда? Уна? Эрди? Лизетта? Пантея? Нет, постой. Нирия? Или Серана?! — Мимо, мимо, опять мимо, — Довакин выразительно закатил глаза. — Ну не хочешь — как хочешь, — обиженно выпятила нижнюю губу. Секретничаем, значит? А я к нему с открытой душой… Довакин неодобрительно фыркнул. — Ты же знаешь, что сводницей у меня работать плохо получается? — Тьфу на тебя, — Ал вскочил, как ошпаренный. — Сто лет уже прошло, а она всё тот случай вспоминает! — А какая твоя суженая? — я уже решила плюнуть на инстинкт самосохранения, но разузнать, что за рисковое существо сумело очаровать этого побитого жизнью бабника. — Ну не такого уж и бабника, — похоже, последнюю фразу сказала вслух. — Просто мне было скучно, вот и развлекался, как мог. — А сейчас, значит, весело? — Ты себе даже представить не можешь, насколько. — Ал, не томи! Скажи уже, что за кикимора украла твое сердце. — Ревнуешь? — Сочувствую, скорее. Описать-то её хоть можешь? — Описать? — в глазах Довакина заплясали нехорошие чертята. — Да пожалуйста. У неё мерзкий характер, подкрепляемый постоянной жаждой крови и наживы. Она не знает милосердия и стремиться доставить окружающим адские муки. — Ворожея, что ли? — Да ну тебя! Я что, похож на полузоофила извращенца с мазохистскими наклонностями? — Вообще-то, да, — старалась держать рожу кирпичом, но что-то как-то плохо получалось. — Как там Мойра поживает, м-м-м? — Откуда узнала? — на первой космической залетела под прикрытие дымохода. Я Ала, вообще-то, не боюсь, не подумайте. Просто сезонное обострение синдрома Санты, вот и всё. — У меня свои каналы, — осторожно высунулась, готовая в любой момент отступить обратно. — Ты хотел меня на свадьбу пригласить. — Я? Тебя?! — А кого же ещё? — резонно заметила. — Ал, ты сегодня нервный какой-то. В любом случае, только представь, какой из меня тамада выйдет. Класс, правда? Судя по гамме чувств, отразившихся на лице Довакина, действительно представил. — Успокойся, паникёр, всё же нормально. — Ты и правда собралась уезжать в Сиродил? — вопрос застал меня врасплох. — Эм… ну… Да, а что такое? Салат задолжал мне одно желание, так что с рекомендательным письмом и внушительной суммой септимов проблем не будет. Да и Дексион расщедрился, когда ему Свиток продавала. Сам подумай: что мне здесь делать? Допустим, закончу я обучение, и что? Либо бардом в захолустную таверну, либо придворным магом. Или того хуже — остаться в полуразрушенном Винтерхолде. Такие перспективы, сам понимаешь, меня совсем не устраивают. — А в Сиродиле? — Главная провинция Империи, как-никак, — пожала плечами. — Пусть и разваливающейся. Вот только там возможностей будет побольше. — Купцом станешь? — Не-а, слишком рискованное дело, да и конкуренция — будь здоров. Я займусь массовым продвижением зубных щеток! Альфред открыл и захлопнул рот, явно сомневаясь, что нужно ответить на такое заявление. — А что? Здесь они непопулярны, а пользы от них действительно много. Или стану дизайнером одежды: вместо корсетов или мешковатых тряпок — лифчики, что думаешь? Столько гениальных идей для приумножения бабла, Ал! Или создам полноценные туалеты, к примеру. Или баню организую, салон красоты. А вообще, сейчас пытаюсь воссоздать по памяти «Элементарную теорию музыки». Нормальная система нотной грамоты как никогда нужна Тамриэлю, а не эта… знаменная нотация. Прошлый век! — Планы у тебя, воистину, утопические. — А то! — подмигнула, улыбнувшись. — Главное — качественный маркетинг и приемлемый стартовый капитал, а потом деньги сами потекут мне в копилку. — И ты планируешь заниматься этим всю жизнь? — Ну… да, а почему нет? — Как же семья, дети, всё такое? — А чего это ты так разволновался? — подозрительно прищурилась. — Мне всего двадцать два, успею с козами на торг. — Так мне тебя не отговорить от поездки в Сиродил? — Даже не пытайся, — отрицательно помотала головой. — Мне приятна твоя забота, но… Если поднатужусь хорошенько — через год получу заветные «корешки» и рвану к даэдровой матери покорять Тамриэль. Может, в Морровинд загляну. У них там конское мясо — деликатес страшный, так что стоит попытаться организовать поставки. Или в Валенвуд — тоже неплохо. Им мяско пригодится. Короче, возможностей — уйма, просто надо знать, как их грамотно реализовать. Да и мир увидеть хочется. — Ясно, — Ал внезапно потянулся и сжал меня в крепких объятиях. — Да чего ты распереживался-то? — внезапно самой стало грустно. Melancolie — dulce melodie, чтоб её. — Я ещё, как минимум, буду год мозолить всем глаза и нервы. — Кэйтрин, ты мне нравишься. — Ну ещё бы не нравилась! Я сама себя просто обожаю. — Нет, ты не поняла. Ты мне нравишься, — чуть отстранилась, дабы взглянуть в глаза Алу. Судя по выражению лица — на этот раз серьезно. — Замуж не пойду! Рано, да и у тебя, кажется, невеста есть. — Я и не предлагал. И нет у меня никакой невесты, это ты себе в голове что-то такое навыдумывала, а теперь обвиняешь меня. — Как же мерзкий характер, жажда кро… Ты что, меня имел в виду?! Ал быстро отскочил в сторону, пытаясь уклониться от моих рук, которые выразительно сжимались и разжимались, занимаясь удушением воображаемой шеи. — Я что-то не то сказал? — пошутить решил, ну-ну. Дух Петросяна, я смотрю, так и витает в воздухе. — А причём тогда амулет Мары? — Я тебе, вообще-то, встречаться предложить хотел, — Ал в который раз закатил глаза и возвёл руки к небу. — Но, кажется, это была плохая идея. — Да кто так отношения начинает! Где мои цветы, поцелуй, фейерверки или хотя бы, на крайний случай, шоколадка? — Я думал, тебя вся эта романтическая чепуха обошла стороной, — Ал что-то достал из кармана. — Такая «условность» подойдёт? Я поражённо рассматривала серебряное кольцо с небольшим изумрудом. — Э-э-э… сладкого рулета и веника с горноцветами было бы вполне достаточно, дабы мое чёрствое сердце растаяло, — ошарашенно выдохнула, одев бижутерию на указательный палец. — Но и это тоже сойдёт. — Нравится? Самолично с драугра-военачальника в Форелхосте снял, — до меня несколько секунд доходил смысл сказанной фразы. — Что?! — Ладно-ладно, пошутил я, — парень остановил уже занесённую руку для эпичного броска. — У Фрейлии Серой Гривы приобрёл. — Знаешь, у тебя больное чувство юмора, Ал. — У тебя тоже, зазноба. Мы идеально друг другу подходим, тебе так не кажется? Я просто молча чмокнула парня в щёку: — Спасибо за подарок, зайчик. Теперь мне придётся брать с собой вечером топор, чтобы отваживать особо настойчивых воришек. — И это всё? — Ал выглядел разочарованным. — Могла бы хоть в губы, по-нормальному. — От тебя алкоголем несёт. — От тебя тоже, но я-то не жалуюсь. — Так я тебе нравлюсь или ты меня любишь? — Пока нравишься, а там… посмотрим. Могу, кстати, то же спросить у тебя. — Аналогично. — Это значит — «да, я стану твоей девушкой, любимый»? — Нет, это значит — «Ал, ты себе даже не представляешь, какое счастье только что свалилось тебе на голову. Но уже поздно, так что смирись». — Прозвучало больше как угроза. — Это она и была. Думаю, не стоит напоминать тебе, что я — жуткая собственница, так что придётся тебе отдать статус ловеласа всея Скайрима кому-нибудь другому. Для своего же блага. — Чай, не дурак. Тебя, кстати, это тоже касается. — А я здесь каким боком? Женщинами не увлекаюсь. — Очень смешно. — Успокойся, Отелло бледнолицый, мы ещё с тобой и десяти минут парой не пробыли, а уже выясняем отношения. — Зазноба. — М-м-м? — я снова уселась в исходную позицию. — А ты готовить будешь? — Рожа не треснет по диагонали зигзагом? А вообще… я подумаю. Точнее, будешь себя хорошо вести — получишь и котлетки, и биточки, и супчики, и пирожки с повидлом. — А если плохо? — В Макдональдс отправлю. — Куда? — Неважно. Оттуда не возвращаются. — Понятно, — Ал сел рядом, положив голову мне на плечо. — Я тогда с тобой в Сиродил махну, ладно? — Ясное дело. Признай, тебя просто захватила идея эстетических унитазов. — Всю жизнь мечтал об этом, веришь? — Эй, это были, вообще-то, мои влажные детские фантазии! — Зазноба. — Что? — Ал вдруг поднял голову с моего плеча. Его лицо оказалось внезапно так близко, что мое сердце непроизвольно забилось чаще. Ал сейчас выглядел невероятно собранным и сосредоточенным. Не удержалась и первая потянулась к его губам. «Как же давно ты не целовалась», — отстранёно констатировал факт внутренний голос, я лишь молча попросила его заткнуться. Звезды всё так же сияли ярко, Массер и Секунда все так же бороздили небосвод. А в Солитьюде медленно гасли фонари…