Невидимки

Метиллий знал, что норды часто слывут в других провинциях народом глуповатым и излишне простым. И знал он это не понаслышке, а из первых уст многих военных чинов Имперского города, которые всякий раз поражались прямоте и горячности, с которой Метиллий принимался за исполнение приказа. Поэтому капитану пришлось вернуться в Солитьюд, хотя, если уж быть честными до конца, это сильно ударило по самолюбию норда. Было ли это несправедливым? Метиллий считал, что нет. В конце концов, насильно мил не будешь, и при дворе Метиллий смотрелся пусть и колоритно, но большей частью неуместно. Правда, в Синем дворце зудящее ощущение неуместности отнюдь не отпустило Метиллия. Порой в ночной тишине капитану лезло всякое в голову - и в этом всяком нет-нет, но пробивалась мыслишка о том, почему все так получилось. И Метиллий, всегда гордившийся своей нордской стойкостью и почти безрассудной смелостью, всякий раз стремился избежать этого мысленного боя. Впрочем, те же настроения капитан подмечал у многих - даже слишком многих - вокруг. Ярл Элисиф Прекрасная пряталась за нарядами, которые не вязались с ее глубокой скорбью и скрытой яростью на невозможность похоронить мужа так, чтобы он упокоился не только в земле, но и в ее душе. Фолк Огнебород убегал от подобных мыслей в дела, хватаясь за любую мелочь и увязая в каждом мало-мальски оправданном споре. И тем подозрительнее выглядели проклятая бретонка Сибилла Стентор, вокруг которой ходили недобрые слухи об ее недоброй душе, и слишком уж нордский норд Болгейр Медвежий Коготь. Вот как раз Болгейр и заставил Метиллия задуматься о том, что же на самом деле происходит в Синем дворце. Вернее, заставили задуматься о Болгейре бойцы Инквизиции, которые очень спокойно восприняли приказ Его Преосвященства об исследовании Зала Гейрмунда, в то время как сам Метиллий изрядно побледнел, за что незамедлительно зацепилось внимание маркиза. - Любезный, я подозреваю, что в душе вашей страх? – с неприкрытой издевкой спросил маркиз, сидя в «Вайлмире» на вечернем обсуждении будущих действий. - Мертвое мертвым, живое живым, - хмуро ответил Метиллий. – Зал был неприкосновенен тысячу лет, значит, это что-то да значит. Местонахождение врага мы знаем, и он не в гробнице. Я не вижу причин, почему я должен вести своих легионеров не на защиту города, а к драуграм. - Вы… сомневаетесь? – маркиз со скучающим видом посмотрел на свои холеные руки, словно ожидал найти на одном из длинных ногтей пятнышко мясной подливки. - В чем? – Метиллий немало видел перепалок Его Превосходительства и Его Преосвященства, и пару приемчиков взял на вооружение. - В своих силах, естественно, - маркиз торжествующе не то улыбнулся, не то оскалился. - Нет. Но для нордов память предков священна, - Метиллий понял, что этот тур словесной борьбы он только что бездарно проиграл. - Мы не собираемся трогать ваших предков или осквернять могилы, - брезгливо отозвался маркиз. – Но удостовериться, что наш враг не сделал этого и не взял могущественный артефакт, который легко может переломить ход битвы – вот что необходимо. Вы согласны со мной, капитан? «Да чтоб ты сдох, тупорылый хоркер!» - подумал про себя Метиллий, но покорно кивнул. По пути к кострам у шатров Легиона Метиллий много думал о том, куда запропастился даэдров Хейдар. То, что эта рожа должна быть где-то неподалеку, Метиллий чувствовал задом так же четко, как видел Высокий Хротгар. Капитан не утруждал себя попытками понять, кто такой этот парень, ему хватало простого ощущения, что Хейдар знает, что делает. Потому что Метиллий отчаянно не понимал, что делает маркиз, и чем оно все закончится. Вроде бы Роже говорил внятные слова, но все его слова никак не хотели связываться между собой в единый смысл. - Легионеры, завтра мы идет исследовать Зал Гейрмунда, - гаркнул своей пятерке Метиллий. Ответом ему было гробовое молчание. - Простите, я не смог, - печально опустил голову норд, и не глядя ни на кого, ушел в шатер. Утром его разбудили несколько раньше времени. Один из подопечных, мелкий юркий босмер (лучник, конечно), растолкал Метиллия до основного подъема. - А? – капитан был нордом, но слишком долго жил в Имперском городе, чтобы действительно испытывать пренебрежение как к отличным от нордов людям, так и мерам в целом. - Я подслушал немного разговора вчера, - признался остроухий. – А потом еще перекинулся парой слов с Йолом. До Метиллия не сразу дошло, что под «Йолом» босмер имеет в виду Ивеля. - И? – капитан стал натягивать сапоги, стараясь делать то максимально бесшумно. - Это засада, - ответил босмер. - Конечно, засада, - шепотом отозвался Метиллий. – Я смог выбить только прикрывать тылы. И не знаю, насколько это нас спасет. - Дело не в этом, - босмер быстро огляделся, прежде чем начать говорить. – Этот, в красной шляпе, он подозревает, что маркиз сообща с тварью с острова. Метиллий сглотнул слюну, переваривая услышанное. Это не лезло ни в какие ворота, но было до отвратительного похоже на правду. - Тогда слушай сюда, - Метиллий притянул босмера ближе. – Тут где-то должна быть подмога, понял? Мой приказ – бери ноги в руки и обшарь близлежащий лес. Как только найдешь отряд – сразу лети к нам и вытаскивай, кто на то время будет жив. Понял? Босмер кивнул. - Кого хоть смотреть? – с вопросом отозвался мер, и Метиллий неожиданно осознал, что этому мелкому пареньку действительно не все равно. - Не знаю. Как увидишь – сразу догадаешься, ну, пошел, - Метиллий кивнул в сторону Виндхельма. Босмер подхватил свой лук, колчан, накинул капюшон – и через мгновение исчез. Новость о том, что имперских легионеров будет на одного меньше, была воспринята по-разному: легионеры выглядели уверенно-равнодушно, но за их спокойствием пряталась тщательно скрываемая радость, маркиз презрительно хмыкнул, Шуаз подарил Метиллию долгий вопросительный взгляд, Лойола неожиданно понимающе глянул в сторону леса, бойцы же Инквизиции не отреагировали никак. И вот тут Метиллию стало не по себе – кто эти люди, что так спокойно отдают свои жизни в руки этого взвинченного человечка в синем одеянии. - Эй, будь ты только осторожнее, не шевели лишний раз кости, - не выдержал Метиллий и почти напрямую сказал о своей неприязни одному из отряда маркиза. - Мы воины Всевышнего, он охранит нас от зла, - голос очередного громилы (сам щуплый маркиз словно бы специально выбирал в свой отряд рослых и крепких парней) был полон безмятежной, даже какой-то блаженной веры. Метиллий, видя это, пообещал себе, что выдаст тем, кто выберется из Зала Гейрмунда, тройную норму черноверескового меда, а босмеру лично подарит зачарованный лук из запасов Цезенния. Вряд ли какая-нибудь народность или раса всерьез задумывались о том, что связывает нордов и нордские гробницы. Конечно, самую прямую связь – что норды эти гробницы строили, видят все, но вот более тонкие моменты, такие как – зачем они это делали, почему именно так, как выбирали место и количество залов – часто ускользают из внимания историков и путешественников. А ведь лучше проверкой на истинность нордской крови было бы прогулка по какой-нибудь древней крипте и внимательное наблюдение за проводником. Метиллий бы точно прошел это испытание, несмотря на имя. Сделав всего один шаг в открывшийся после значительной возни с воротами коридор, капитан понял, что там, в конце, в самом главном зале, их ждет кто-то очень древний и очень сильный. И дело даже не в том, что коридор был почти горизонтальным – а это означало, что гробница большая и медленно уходит на глубину, нет, это было тонкое чувство грандиозности и глубокой ненависти. Коридор не был украшен орнаментом, в какой обычно всегда вплетали руны имени, чтобы незадачливые путешественники, решившие переждать непогоду у огня в жилище мертвеца, могли почтить его память и отблагодарить, быть может, живых его потомков. Не было урн и сундуков, где бы покоились несложные инструменты для тех, кто принадлежит тому же роду и решил похоронить новых мертвецов в компании с предками. Не было сухих цветов, венки которых часто украшают стены крипт (и заглушают зловоние, если быть честными). Кто-то, кто лежал на самом дне этого грандиозного строения, был не хоронен, а был брошен в забвение, и не просто брошен, но брошен с показными почестями и издевательски точным следованием сухим правилам. Потому что гробницы строятся для живых, а не для мертвых. К этому мертвецу живые забыли дорогу сразу же, как только погасла последняя свеча в погребальном зале. - Прекрасная сохранность, не находите? – маркиз оценивающе осмотрел стены. – Прекрасная работа. Ваши каменщики заслуживают высшей похвалы, и жаль, что такое мастерство ушло на столь пустое дело, а не на восхваление Всевышнего. Впервые у Метиллия не нашлось слов для краткого, но емкого внутреннего комментария. Впрочем, судя по сдержанным смешкам имперских легионеров, у них слов тоже не нашлось, даже слов для того, чтобы предупредить о ловушках, какие частенько устраиваются в нордских гробницах для остужения пыла охотников за сокровищами. Отряд пробирался осторожно, настораживаясь при каждом шорохе, при каждом звуке – как и полагается отряду в таких случаях. Только капитана все мучил вопрос, кого же каждый из идущих опасается больше – того, что скрыто в темноте гробницы, или того, кто идет рядом? И все больше убеждался, что второе – потому что как бы не были страшны драугры, но идущие были воинами, стали у них хватало, умения с ней управляться – тоже. На парочку пауков отряд даже не обратил особого внимания, а вот простейшая загадка поставила маркиза в тупик. - Шуаз! – нетерпеливо крикнул Роже. Прыткий юноша появился перед своим патроном мгновенно. - Проверь, - коротко отдал приказ Роже, а сам дал знак отступить в предыдущий коридор. Метиллий не стал вмешиваться, надеясь, что древние строители все же добавили достаточно отравленных стрел в стены, чтобы если не развернуть, то задержать отряд подольше. Шуаз пришел с отчетом достаточно быстро. - Таран под потолком, огненные трубки у одного сундука, отравленные стрелы, все обезврежено, - отчитался молодой подручный. - Хорошо, - кратко ответил маркиз, в и этом деловом сухом «хорошо» в кои-то веки проступила командирская сноровка. – Проверь еще раз. Здесь должно быть что-то еще. Шуаз кратко поклонился, и умчался в зал снова. На этот раз он отсутствовал куда дольше. - Монсеньор, возможно, вам стоит взглянуть, - Шуаз был явно в замешательстве. Метиллий тоже напрягся. - Я знал, - торжествующе возвестил де Роже, повернувшись ко всем. Найденное Шуазом оказалось полустершейся надписью на стене и осколком камня душ. Черного камня душ, что разом сделало всех нордов в два раза угрюмее, чем обычно. - Капитан, вам доводилось видеть нечто подобное раньше? – по-деловому спросил маркиз у Метиллия. - Камень душ, черный, такие колдуны используют, - с неприязнью отозвался Метиллий. - Я про надпись, болван, - маркиз впервые скатился к прямым оскорблениям. Метиллий хотел было дать приказ своим людям развернуться и уйти, но тут и сам понял, про что говорил маркиз. - Нет, - капитан взял факел и стал внимательно осматривать знаки. – Руны-то нордские, это точно. Но вот кто их писал… - Судя по стилю – сам Гейрмунд, - неожиданно отозвался обычно молчаливый Шуаз. - Ага, делать ему тут было нечего, только стихи писать перед смертью, - Метиллий еще раз посмотрел на знаки, потом на камень. – Или после смерти. - Такое возможно? – маркиз обернулся к Шуазу. Тот пожал плечами. - Я слышал, что бывали ожившие мертвецы, чья воля свободна, но… - Шуаз поднял глаза на своего патрона. – Слабо в это верю. - Однако у нас есть доказательство, что маг Гейрмунд это смог. Крайне интересно. Скопируйте надпись. Ее надо изучить. Зачем-то он ее написал же? – рассуждал вслух маркиз. Метиллий хотел было ответить, что когда сидишь третью тысячу лет сторожем своего убийцы, то и не такой дурью начнешь маяться, но сдержался. К всеобщему удивлению, маркиз дал знак к отступлению уже у тела Гейрмунда. Капитан глянул на Лойолу, тот был, казалось, озадачен не менее. И совсем уж неожиданным стало то, что в бессловесную беседу вклинился Шуаз, так же молча указавший на тело архимага и намекнувший на его записку. Метиллий проверил, насколько легко меч выходит из ножен, и занял свое место в конце процессии. До поверхности отряд добрался без приключений, а вот у входа их уже ждали. - Что это вы тут делаете, любезный? – пусть маркиз был и на полторы головы ниже своего оппонента, но разницу в росте он компенсировал двойной порцией спеси. - Выполняю вашу работу, маркиз, - парировал глава отряда, только что разделавшегося с какой-то незнакомой Метиллию жуткой тварью у входа. – А вот что делали в гробнице вы? Тонкие ноздри Роже раздулись от гнева, а лицо стало приобретать оттенок спелого помидора. - Напомните-ка мне, кто вы такой, мой желтомордый коллега? – Роже широко оскалился. – Я прошу прощения за мою забывчивость, вы мне все на одну задницу. - Второй эмиссар Талмора в Скайриме, лорд Ондолемар. - Ах да, точно. Вы не так давно упустили Довакина. Соболезнования, коллега, соболезнования. По молодости, правда, кто не облажается. - Очень досадное упущение, согласен с вами. Однако, теперь меня послали не упустить вас. Маркиз чуть запрокинул голову и посмотрел в глаза Ондолемару. - И кто… посоветовал вам такое решение? Дайте догадаюсь, некий не очень заметный человечишка? - Нет, вы не угадали, леди Эленвен. - Ну что же, передайте леди Эленвен мои поздравления, говорят не слишком заметные люди – отличные любовники и… - Маркиз, у меня полсотни бойцов, не советую их злить. Или же мне принести леди Эленвен вашу голову?